Диалог Философии с Историей 10 страница

XI

1. Возвращаюсь теперь к намеченной цели. Ромеи в качество добычи захватили палатку узурпатора, его жен, детей, все золотые украшения и все царское имущество. Самое дорогое они отдали Хосрову, он же, возвеличенный такой добычей, проникся невероятной гордостью и зазнайством. 2. Когда солнце уже склонялось к закату, ромеи увидали, что сидевшие на слонах варвары продолжают метать копья и посылать стрелы. Поэтому, окружив, они одолели их во второй битве, а животных, захваченных живыми, передали Хосрову[230]. 3. Закончив битву, ромеи возвратились в свой лагерь, когда уже глубокая ночь распростерлась над ними. На другой день рано утром ромейское войско захватило добычу и сняло оружие с убитых. 4. Собрав таким образом огромные богатства, они унесли их в царскую палатку Хосрова. Десять тысяч из ромейского войска двинулись по следам Варама, выбрав себе начальником предводителя отряда халкидян, а союзное, варварское войско они отдали под начальство Бестама. 5. Хосров и ромеи пробыли на месте боя три дня, но на четвертый ушли, так как от убитых пошел смрадный дух, и воины, задыхаясь, не были в состоянии перенести этого зловония. Они остановились поблизости от города Канзака. 6. Царь Хосров, гордясь столь благоприятными для него событиями, устроил для ромеев блестящее угощение в честь победы. Сам он возлежал на ложе, около него играли струнные инструменты и флейты, как это в обычае у персов, справляющих праздник. 7. Он пробыл здесь десять дней; узнав, что Марин и Бестам возвращаются к нему после преследования Варама и бегство врагов стало совершенно явным, Хосров стал намекать ромеям на необходимость их возвращения домой, а сам, собрав свои персидские войска, направился в Вавилон, не выказав никакой особой благодарности ромеям за их содействие и помощь[231]. 8. И вот ромейские военачальники в заключение обратились к варвару с прощальными словами, указав ему, чтобы он не забывал оказанного ему со стороны ромеев расположения и полученного спасения. Высказав ему все это ромеи стали возвращаться домой. 9. Боясь, как бы он не был коварно убит своими же подданными в силу какого-либо заговора, Хосров просил императора Маврикия дать ему в качестве личной охраны тысячу человек из войска.

XII

1. До нас дошел рассказ, что в то время, когда Хосров вернулся во дворец, в Иерополе жила женщина по имени Голиндуха. Кто была эта женщина и рода какого, говоря словами поэта, я и собираюсь рассказать – я не хочу опустить ее истории, украшенной столь важными и интересными подробностями. 2. Происходила она из Вавилонии, из рода магов; ее отец, один из знатнейших персидских сатрапов, заведовал сбором податей в Персии. Когда она достигла цветущего возраста, этой счастливой для брака поры, ее выдали замуж за одного знатного человека. 3. Как-то она обедала вместе с мужем, и вдруг показалось, что она впала в глубокий сон; долго она оставалась недвижимой – только много времени спустя к ней вернулось сознание. Когда свидетели этого припадка, – или, быть может, этот припадок нужно назвать божественным экстазом, – стали спрашивать молодую женщину, что такое с ней случилось, она сказала следующее: 4. «Видела я под землей и великие наказания, предназначенные [для язычников], и великие блага, ожидающие тех, кто чтит великого бога, поклоняясь которому христиане подали повод персам к насмешкам». 5. Тогда муж этой женщины стал издеваться над ее словами, но, когда он понял серьезность ее намерений относительно перемены религии, он решил плеткой привести ее в разум; он грозил, что смерть будет ей наказанием – так по закону персов полагалось поступать с теми, которые отвергают учение магов. 6. Она же, окрыленная в душе любовью к богу, была глуха к таким словам и не обращала на них внимания. Было этой женщине и другое, еще большее божественное и светлое явление: 7. Ангел явился к ней, ликом и одеждою яснее солнечного света, вновь показал ей прежнее ее видение и предсказал скорую смерть ее мужа. 8. И действительно, муж этой женщины вскоре окончил свою жизнь согласно провозвестию ангела; тогда женщина, покинув Вавилонию, переехала в Нисибис и, встретившись там с христианскими священниками, сама стала открыто исповедовать величие духа [святого]. 9. Она была посвящена ими в эти поистине святые и несказанные таинства. Когда это стало известно магам, они отправились на поиски той женщины. 10. Они прибыли в Нисибис и, избрав своим главнейшим оружием лесть, пытались увлечь за собой женщину, но когда они потерпели в этом поражение и речи их оказались тщетными, они на долгое время заключили женщину в страшную тюрьму. 11. По воле всевидящего бога, всегда дающего о себе свидетельства, она вышла из темницы с помощью явившегося ей ангела и прибыла в землю ромеев. 12. Достигнув Иерусалима, она всюду проповедовала явное и несказанное величие божие. Она молилась над святейшим гробом великого господа и спасителя нашего Иисуса Христа и, почтив поклонением крест страданий, вернулась в Иерополь. 13. Она предсказала многое из того, что случится с Хосровом, его бегство и переход к ромеям; она говорила об этом раньше, чем совершились эти события. Проведя ангельскую жизнь и, как полагается святым, взирая на свое тело и душу, она отошла из земной жизни с тем, чтобы увенчать чистую свою славу венцом терпения.

XIII

1. Ромейский император послал Хосрову просимых им телохранителей. Вспомнив о прежде оказанной ему большой помощи, персидский царь послал в дар преславному среди мучеников Сергию крест, сделанный из золота и украшенный драгоценными камнями, 2. который некогда захватил в качестве добычи при взятии города Хосров, сын Кавада, и хранил во дворце персидских царей еще в то время, когда императорский скипетр был в руках императора Юстиниана. К этому кресту сверху Хосров приделал другой крест из червонного золота, обозначив на нем причину этого посвящения. 3. Вместе с этим сокровищем он отправил в так называемый Варварикон и письмо, написанное по-гречески[232]. На этом письме стояла также и царская подпись. Письмо это было составлено в следующих выражениях – я не буду менять ни одного слона, как было в подлиннике.

4. «Когда я, Хосров, царь царей, сын Хосрова[233], по дьявольской настойчивости и злокозненности проклятого Варама, сына Баргусны, и бывших с ним всадников должен был уйти в пределы ромеев и когда мерзостный Задеспрат с целью увлечь с собой всадников округа Нисибис прибыл в Нисибис от войска Варама, то, чтобы оказать ему сопротивление и привести его [войска] в беспорядок, мы с своей стороны отправили всадников вместе с их начальником к Хархасу. 5. Полагаясь на помощь святого Сергия, высокочтимого и преславного, – так как мы слышали о нем как об исполнителе всех просьб, – в первый год нашего царствования, в седьмой день месяца января[234]мы обратились к нему, говоря, что если наши всадники убьют Задеспрата или возьмут его живым в свои руки, то мы пошлем золотой крест, украшенный драгоценными камнями, в храм его – да святится преславное имя его. 6. И в девятый день месяца февраля нам была прислана голова Задеспрата[235]. Получив исполнение прошения нашего, чтобы были выполнены обещания с обеих сторон, мы отправляем в храм высокочтимого Сергия – да святится имя его – сделанный нами крест вместе с крестом, который был прислан в его храм Юстинианом, владыкой ромеев, и в то время, когда война разделяла два наши государства, был оттуда увезен Хосровом, царем царей, сыном Кавада и моим отцом, и был найден в числе наших сокровищ».

7. Посланный с этим поручением сатрап, как ему было приказано, передал крест и послание царя. В следующем затем году персидский царь провозгласил царицей Сейрем[236], девушку ромейского рода (по религии она была христианкой), ввиду цветущей ее красоты сочетавшись с ней браком; для нее ему пришлось пренебречь законами Вавилонии и нарушить их.

XIV

1, На третий год он опять стал умолять Сергия, который в персидской земле считался самым могущественными исполнителем молений, дать ему сына от Сейрем. Когда немного спустя исполнилось для него то, о чем он просил, он как полагается, вновь оказал почет дарами своему благодетелю. Он послал письмо, написанное по-гречески; в этом письме было вот что, слово в слово:

2. «Великомученику Сергию – Хосров, царь царей. Я, Хосров, царь царей, сын Хосрова, послал эти дары вместе с блюдом не для людского зрелища, не для того, чтобы из моих слов было познано величие чтимого имени твоего, но потому, что понята мною истина совершившегося, потому что увидал я милость твою и благодеяние, которые я заслужил от тебя; и счастьем для себя считаю я, что имя мое значится на святых сосудах твоих. 3. Находясь в Бертемансе, я просил у тебя, святитель, прийти ко мне на помощь, чтобы зачала Сейрем во чреве своем. Дело в том, что Сейрем – христианка, я же язычник; а закон наш не позволяет нам невозбранно иметь женой христианку. 4. Но вследствие моего к тебе глубокого почтения я презрел этот закон и среди всех своих жен я день за днем имел и имею общение с ней. И поэтому я решил просить твоей милости, чтобы она зачала во чреве своем. 5. Я просил и решил, что если зачнет Сейрем, я пошлю в твой чтимый храм тот крест, который носила она. Вследствие этого я и Сейрем имеем следующий план: чтобы в память имени твоего, святитель, сохранить у себя этот крест, 6. мы решили вместо его цены, не превышающей двенадцатой доли четырех тысяч трехсот статоров, послать тебе пять тысяч статоров. 7. С того времени, как в сердце своем я возымел к тебе такую просьбу и так сам с собою решил, не успел я еще прийти в Росонхосрон, не прошло еще и десяти дней, как ты, святитель, не потому чтобы я был достоин этого, но по твоей благости ко мне, ночью явился мне в видении и сказал, что уже третий месяц Сейрем беременна. 8. И я в том же видении трижды ответил тебе: „Во благо! Во благо! Во благо!“ И во ими святости твоей и твоей милости, во имя преславного имени твоего, во имя того, что ты являешься лучшим заступником в наших мольбах, с того самого дня Сейрем не видала того, что обычно бывает у женщин. 9. Я сам не сомневался в этом и веровал в слова твои, поскольку свят ты и являешься истинным нашим заступником. И так как с этого дня не повторялись ее месячные, из этого понял я всю силу видения и истину сказанного тобою. 10. Тотчас послал я и самый крест и цену его в твой чтимый храм, приказав сделать в эту цену одно блюдо и одну чашу для таинства божественного причащения. Кроме того, послал я крест, который должен быть прикреплен к чтимому престолу, и кадильницу – все из золота, и завесу гуннской работы, украшенную золотом. 11. Все же остальные деньги я велел оставить в священном храме твоем, чтобы по милости твоей ты пришел бы, святитель, на помощь нам, мне и Сейрем, во всем, а особенно в этой просьбе. И то, что случилось для нас благодаря твоему предстательству, в силу твоей милости к нам и доброты, да исполнится оно вполне по молитве моей и Сейрем, чтобы и я, и Сейрем, и все живущие в этом мире надеялись на твою мощь и силу и на тебя полагались».

12. Итак, со всей поспешностью посланный прибыл в священный храм и царские дары вместе с письмом возложил во священный престол[237].

XV

1. Варам, не попав в руки Хосрова, избежал огромной опасности[238]. Дело в том, что персидский царь всех, имевших отношение к узурпатору, предал смерти, – даже самого Биндоя, как дерзнувшего поднять руку против царя, он утопил в глубинах Тигра[239]. 2. Перемирие же между ромеями и персами соблюдалось с одинаковой справедливостью, и так действительно славно для ромеев закончилась эта великая персидская война[240]. 3. Я не хочу обойти молчанием и того, что, как говорят, Хосров, весьма опытный в таких отнимающих много времени пустяках, как учение о звездах, предсказал о ходе войны. 4. Когда знаменитый стратиг армянских войск Иоанн посмеялся над его распущенностью, считая, что не следует государю быть грубым в своем обращении и иметь извращенные душевные стремления, говорят, варвар вот что сказал стратигу: 5. «Если бы я не был во власти тяжелых обстоятельств, никогда ты бы не осмелился, мой милый стратиг, бросить насмешки в лицо великого среди людей царя. Но так как ты весьма гордишься настоящим положением дел, выслушай, что богам угодно устроить в будущем. 6. Знай хорошо, что на вас, на ромеев, вновь нахлынут бедствия. Вавилонское племя будет властвовать над государством ромеев трижды семь круговых лет. Затем в течение пяти семилетий вы, ромеи, будете держать под своей пятой персов. 7. Когда это пройдет, то для людей наступит сплошной ясный день, наступит долгожданный конец власти и государство станет жить лучшим образом». 8. Немного времени спустя и Проб, на которого было возложено бремя забот как на архиерея халкидонского, услыхал от Хосрова удивительные вещи. 9. Когда император Маврикий послал его в Ктесифону к Хосрову, персидский царь в самый полдень вызвал его во дворец, обливаясь потом, и просил священнослужителя показать ему икону богоматери. 10. Иерей принес ее образ, написанный на доске, и показал его персидскому царю. Воздав поклонение иконе, Хосров сказал иерею, что сама подлинная богородица явилась ему и сообщила, что дарует ему победы Александра Македонского; и это было тогда, когда Хосров на обратном пути в свое царство и силами и помощью императора одолел всех захватчиков. 11. Рассказывал Проб и о том, что в Ниневии есть остатки той башни, которую люди пытались построить в Вавилоне, и что кирпичи ее, как об этом повествует пророк Моисей, очень старательно обожжены на огне. 12. Я по ходу изложения, насколько было возможно, дошел до конца рассказа о персидской войне. Да вернется опять мое перо, плававшее в море чернил, к изложению событий в Европе, дабы пристать к намеченной гавани и, нося в качестве груза замечательнейшие из событий, порадовать наш слух наиболее замечательными известиями.

XVI

1. Как только положение на востоке озарилось веселым светом дня и, говоря, как в мифах, языком Гомера, заря уже не вставала с варварского ложа и совсем отказалась называться розоперстою, ибо меч в тех местах уже не окрашивался алою кровью, император стал возможно скорее переводить войска в Европу и готовился двинуться к Анхиалу – он получил известие, что войско аваров собирается явиться сюда. 2. Пока варварское войско еще только ожидалось, император производил приготовления. Знатнейшие из сенаторов умоляли кесаря выбрать стратига для этой войны и отказаться от намерения совершить этот поход самолично. 3. Так как они его не убедили, то вождь священных отрядов просил императора отказаться от намерения стать главнокомандующим и на другого возложить тяготы такой борьбы. Но поскольку и этой просьбе император не оказал достаточного внимания, сама императрица с детьми, заклиная, умоляла супруга-кесаря изменить свое решение. 4. После того как и ее просьба не вызвала на его лице согласия и не сумела убедить его, император Маврикий вышел из дворца и прошел полтора парасанга – у византийцев это место называется Евдом. 5. И как раз в этот день произошло величайшее затмение солнца. Это был девятый год правления императора Маврикия[241]. Разразились страшные бури, поднялся сильнейший южный ветер, так что пучины моря извергали вместе с камнями потоки грязи. 6. Император, услыхав, что к нему прибыл перс Долавзас, возвратился в столицу. Проводя, как полагается по чину, прием посольства, он вновь занялся делами своего похода. 7. Желая узнать какое-либо божественное откровение, которое сопутствовало бы ему в походе, он провел ночь в самом большом храме веры нашей, выстроенном императором Юстинианом; этот храм был воздвигнут во имя премудрости божьей[242]. 8. Так как ночью ему не явилось никакого видения, он вместе с народом молился целый день в храме богородицы перед городом; он провел там весь день, говея и исповедуясь, и причастился к пиршеству богочеловека. Этот храм называется Пиги[243]. 9. На другой день император, двинувшись оттуда, прибыл к так называемому Евдому. На шестой день он прибыл к Регию[244]. Там собралось бесконечное число нищих, они требовали у императора какого-либо подаяния. 10. Император милостиво позвал собравшиеся толпы вовнутрь находившегося там дворца и, раздав достаточное количество мелкой серебряной монеты, успокоил вызванные бедностью страдания собравшейся толпы. Наутро он приказал трубам возвестить о выступлении в поход. 11. Отсюда он прибыл в Рамф, его телохранители шли впереди его. Боевой строй вытянулся в длину, и император радовался виду проходивших перед ним в торжественном шествии войск. Главная ударная сила шла в конце. Древко креста христова было высоко поднято на золотом копье и двигалось впереди императора и окружавшего его войска. 12. Во втором часу дня огромное животное (это был вепрь) бросилось на кесаря. Конь императора, испуганный стремительным нападением зверя, взбесившись, старался сбросить с седла своего всадника-императора. 13. Но император как искусный наездник крепко натянул поводья, заставив коня против воли стать послушным; так как с глаз коня исчезло то, что внушало ему страх, он успокоился и стал вновь послушен узде. 14. Вепрь, не подвергаясь нападению, с непреодолимой силой безнаказанно промчался мимо войска. Когда зверь исчез, император осенил свое чело крестным знамением, как обычно это делают христиане при необычных для себя явлениях, и продолжал свой путь, удивляясь невероятным событиям, случающимся с ним на этом пути.

Книга шестая

I

1. И вот, прибыв в Селимврию, император собирался отплыть на кораблях в Перинф, который в новейшее время обычаю называют Гераклеей. Здесь были готовы быстроходные суда с соответственным для них оснащением, вполне подходящим для императорского похода. 2. В самом начале плавания на них налетел ужасный ураган с проливным дождем, из-за неукротимых ветров последовало такое волнение, что гребцы и рулевые, бросив свои весла, прекратили грести, оставив корабли на произвол судьбы. Император со своим пятидесятивесельным кораблем совершенно неожиданно спасся, избежав кораблекрушения, и пристал к Даонию. 3. Император переночевал в этом местечке, а утром при хорошей погоде, сев на коня, прибыл в Гераклею. Войдя там в храм мученицы Гликерии, он воздал какое только мог почитание священному месту и пожертвовал деньги, с тем чтобы части храма, сожженные и разрушенные аварами, были вновь роскошно отстроены; затем, приведя в боевой порядок войско, он вышел из города. 4. Пройдя четыре парасанга, с заходом солнца он стал лагерем на склоне горы, у какого-то местечка, очень людного и богатого запасами продовольствия. В этом месте император решил копать ров для укрепления. 5. Когда свита императора стала устанавливать, как требовал порядок, около императорской палатки сторожевые посты, раздались крики какой-то женщины, они непрерывно звучали все сильнее и сильнее – ее мучали родовые боли. 6. Один из телохранителей императора вышел, чтобы прекратить эти дикие крики. В тот момент, когда он вошел в помещение и стал расспрашивать о причине ее криков, женщина родила. Рожденный ребенок оказался уродом. 7. У него не было ни глаз, ни ресниц, ни бровей, и безобразным образом он был лишен рук. А к бедру у него прирос рыбий хвост. И вот, увидав это чудовище, телохранитель повлек к императору отца, мать и ребенка. 8. Император, увидав это чудо, спросил родителей, отчего могло это произойти, но, ничего не узнав от них, прекратил это зрелище, а чудовище велел уничтожить. Мать этого урода была отпущена, а ребенок зарублен мечом.

II

1. На следующий день император двинулся дальше и пройдя два парасанга по направлению к местечку, называемому Энат[245], он велел разбить лагерь и провести ров. Тут самый лучший из императорских коней, блистающий золотой сбруей, упав и разорвав себе живот, внезапно издох. 2. Поняв из всего этого, что дела его имеют плохие предзнаменования и будут очень тяжелыми, император был крайне опечален и, смущенный происшедшими событиями, проникся страхом относительно будущего. На другой день, когда император продолжал путь, ему встретилось стадо оленей. 3. Свита императора стала поражать животных стрелами и копьями. Большая часть этого стада оленей была ранена, и, естественно, охотящиеся устремились в упорное преследование. 4. Перед заходом солнца одна особенно быстроногая лань в своем бегстве повернула в сторону от места охоты. Все остальные прекратили преследование, но один из телохранителей императора и другой, гепид родом, продолжали погоню. 5. Когда эта лань, со всей своей быстротой, бросилась в какую-то заросль и скрылась в чаще деревьев, то и эти двое бросились за нею дальше, в охотничьей горячке желая добиться своей цели. 6. Тут гепид, увидел юношу верхом на златоуздом коне, одетого в блестящую одежду и подпоясанного золотым поясом с прекрасными украшениями, убил несчастного, совершив это страшное преступление в каком-то овраге. 7. Так вместо оленя этот телохранитель сделался добычей злостного нападения со стороны своего же человека. Повод для этого был при нем; его золотое украшение стало для него льняною петлей и сетью охотничьей – сотоварищем разукрашенным и спутником коварным. 8. В первую стражу ночи убийца вернулся в лагерь. Император и его свита, не видя нигде телохранителя, были очень взволнованы неизвестностью о его судьбе. 9. Блуждавшего всюду коня убитого телохранителя нашел местный земледелец и привел его в лагерь. Предположив, что этот человек и является виновником убийства, император решил подвергнуть его пытке.

10. На другой день трое людей из племени славян, не имеющие никакого железного оружия или каких-либо военных приспособлений, были взяты в плен телохранителями императора. С ними были только кифары, и ничего другого они не несли с собой. 11. Император стал их расспрашивать, какого они племени, где назначено судьбой им жить и по какой причине они находятся в ромейских пределах. 12. Они отвечали, что по племени, они славяне, что живут на краю западного Океана, что каган отправил к ним послов с тем, чтобы собрать военную силу, и прислал почетные дары их племенным владыкам. 13. Дары они приняли, но в союзной помощи ему отказали, настойчиво указывая на то, что их затрудняет дальность расстояния. А их отправили к кагану в качестве заложников, как бы в доказательство того, что это путешествие длится пятнадцать месяцев. Но каган, забыв все законы по отношению к послам, решил чинить им всякие затруднения при возвращении. 14. Они слыхали, говорили они, что ромейский народ и по богатству и по человеколюбию является, так сказать, наиславнейшим; поэтому, обманув [кагана], они выбрали удобный момент и удалились во Фракию. 15. Кифары они носят потому, что не привыкли облекать свои тела в железное оружие – их страна не знает железа, и потому мирно и без мятежей проходит у них жизнь, что они играют на лирах, ибо не обучены трубить в трубы. Тем, для кого война является вещью неведомой, естественно, говорили они, более усиленно предаваться музыкальным занятиям. 16. Выслушав их рассказы, император пришел в восхищение от их племени, и самих этих варваров, попавших в его руки, он удостоил милостивого приема и угощения. Удивляясь величине их тел и красоте членов, он направил их в Гераклею[246].

III

1. На третий день к нему прибыли послы из столицы с просьбой сената к императору – они поставили своей целью добиться возвращения императора из этого дальнего похода. Но император, не обратив внимания на это посольство, велел послам возвращаться назад. 2. На четвертый день император повел войско дальше. Переход был трудный, так как при наличии достаточно большого войска им пришлось иметь дело с узким мостом и местность встретилась им болотистая и труднопроходимая. Поблизости были истоки реки, которую окрестные жители называют Ксирогипсом[247]. 3. Когда при переходе произошло замешательство в войсках, около моста поднялся шум и неожиданно среди массы войск послышался крик, так как некоторых в толкотне толпа столкнула вниз; император соскочил с коня и, взяв в руки жезл, самолично стал наводить порядок: он велел толпе не напирать и дал возможность ровно и легко двигаться, установив для воинов безопасное прохождение с небольшими интервалами. 4. Таким образом, император, оставаясь у этого места целый день без еды и питья, дал возможность благополучно пройти войску по этому узкому и трудному проходу. Когда солнце склонилось уже к закату, он велел разбить лагерь в двух милях от этого моста. 5. На следующий день он остановился укрепленным лагерем около Анхиала и, промедлив тут пятнадцать дней, возвратился в столицу, услыхав, что туда прибыло посольство от персидского царя. 6. На третий день в столицу явились также послы из Кельтийской Иверии; на современном языке они называются франками; от лица этих послов говорили Бос и Бетт. 7. Их послал к императору правитель этого племени (имя ему было Теодорих[248]) по вопросу о войне с каганом, предлагая заключить союз с ромеями на условии ежегодной уплаты денег и получения даров. 8. Император милостиво принял послов и одарил их богатыми дарами, но предложил франкам заключить с ним союз без всяких уплат: он не мог переносить, что варвары все время требуют с ромеев дани. 9. Каган стал требовать от кесаря увеличения договорной суммы взносов, когда же император не обратил внимания на эти речи варвара, каган тотчас решил начать против него войну. Поэтому он приказал славянам построить большое число легких судов, чтобы подготовить переправу через Истр[249].

IV

1. Жители Сингидуна своими частыми набегами разрушали работы славян, предавая огню все, что было ими заготовлено для устройства переправы. 2. Вследствие этого варвары осадили Сингидун. Город был уже доведен до крайне тяжелого положения и имел весьма слабые надежды на спасение. 3. Как вдруг на седьмой день каган приказал варварам прекратить осаду и явиться к нему. Послушавшись его приказа, варвары сняли осаду с города, взяв с него в качестве выкупа две тысячи золотых дариков, выложенный золотом стол и одежду. 4. Каган, пройдя пять парасангов, стал лагерем под городом Сирмием, а толпы славян стали готовить из дерева челноки, чтобы каган мог на них переправиться через реку, называемую Саос[250]. 5. Он торопился с этим походом, они же, согласно его приказу, изо всех сил старались доставить ему возможность переправы: страх перед поставленными над ними начальниками заставил их это сделать. Когда эти легкие суда были сделаны и переданы кагану, варварское войско перешло через соседнюю реку. 6. Каган, приводя в порядок свои военные силы, велел части их быстро двинуться вперед и навести на ромеев ужас стремительностью своего нашествия. 7. На пятый день он направился к Бононии. Император назначил стратигом войск в Европе Приска, дав ему под начальство новонабранные войска. Приск, выбрав себе ипостратигом Сальвиана и вооружив тысячу всадников, приказал занять раньше горные теснины, ведшие к укреплениям[251]. 8. Заняв горные проходы Проклианы[252]и разбив укрепленный лагерь, он оставался там. На пятый день, находясь вне укреплений, он столкнулся с передовыми отрядами варваров, но, заметив, что его отряд уступает по силе вражескому, отступил, вновь ища безопасности за стенами укреплений. 9. Варвары, появившись у горных проходов, задержались в своем дальнейшем движении, так как стоявшее против них у самого входа в теснины ромейское войско являлось помехой в их дальнейшем продвижении. Поэтому здесь между ромеями и варварами произошло сильное столкновение. 10. Битва шла целый день; много варваров было убито, и ромейский ипостратиг одержал верх. Наступила первая ночная стража; варварское войско возвратилось к кагану и сообщило ему о результате столкновения. 11. Утром каган послал туда Самура, дав ему под начальство восемь тысяч человек. Ромеи не пришли в изумление от наступающего на них войска, но, стиснув зубы, непоколебимо держались в своих рядах. Варвары были побеждены, и каган удалился с поля битвы со своими войсками. 12. Но и Сальвиан, пораженный огромной численностью неприятельских войск, во вторую стражу ночи, покинув горные проходы, вернулся к Приску.

V

1. Каган, проведя три дня в местности перед укреплениями, на четвертый день узнал, что ромейское войско бежало. На пятый день на самом рассвете он двинулся в путь и прошел через трудные места горных проходов. На третий день после этого он оказался в так называемом Сабуленте Каналион. 2. Затем он подошел к Анхиалу. Снявшись оттуда и оказавшись у храма мученика Александра, он без всякой нужды предал его всепожирающему пламени; пройдя затем три мили, он встретился с разведчиками, посланными ромейским стратигом. 3. Тут варвар, применив пытки, стал выведывать, какова была цель пленников, и старался до конца выяснить поводы их разведки; он гневался, что не может узнать от них правды, так как они отделывались от него всякими вымыслами. 4. В конце пятого дня он перенес лагерь к Дризиперам[253]и пытался так или иначе осадить город. Но так как горожане смело держались против него, то на седьмой день варвар решил строить гелеполы. 5. Великое смятение охватило город, и, так как все их надежды на спасение казались невероятными, они перешли к показной смелости: открыв ворота города, они грозили принять бой с варварами лицом к лицу, хотя город и был достаточно сильно укреплен. 6. Однако это их смелое выступление было чисто внешним и не пошло дальше грозных слов; охваченные трусостью, они не выходили из города. Но каким-то божественным промыслом неприятельское войско было удержано от нападения. 7, Среди дня кагану показалось, что собираются бесчисленные фаланги ромеев, выходят из города и стремительно располагаются по равнине, пылая жаждой сражаться и умереть в боевом строю. С радостью каган решил тотчас же отступить. А ведь это было только видимостью, только устрашением зрения и поражение чувств. 8. На пятый день каган появился у Перинфа; ромеи называют его Гераклеей. Внезапно увидев неприятельское войско, Приск не стал откладывать момента столкновения. 9. Однако, вступив с войском кагана в бой, он тотчас показал неприятелю тыл, вследствие огромного количества противостоящего ему войска, не имея возможности оказать в бою нужное сопротивление. И вот вместе с пешим войском ромейский стратиг удалился в Дидимотих[254]. 10. Затем, прибыв в Тзурулл[255], он превратил город в убежище для своих войск. Варвары, осадив Приска, усиленно штурмовали город. 11. Услыхав об этом, император пришел в уныние, боясь печального конца, и испытал величайшее смущение при известии о случившемся. Наступил четвертый день, и он придумал план, свидетельствующий о его находчивости. 12. Призвав к себе одного из телохранителей, он велел ему добровольно отдаться в руки варваров и сказать им, что он несет к Приску императорское письмо; [он хотел] чтобы варвары, захватив его как некое нежданное сокровище, прочли и узнали сообщаемые в нем важные известия, чтобы они испугались и, обманутые им, решили двинуться домой. Это письмо гласило следующее:

Поиск по сайту: