МИССИЯ РОССИИ

Не будем сомневаться в том, что исполнятся предсказания многих святых и подвижников благочестия о воскресении Святой Руси и о том, что именно из России придет спасение миру. «Явлено будет великое чудо Божие, – говорил, например, преподобный Анатолий Оптинский. – И все щепки и обломки, волею Божией и силой Его, соберутся и соединятся, и воссоздастся корабль в своей красе и пойдет своим путем, Богом предназначенным». А святой праведный Иоанн Кронштадтский предсказывал: «Будет воздвигнута Русь новая – по старому образцу, крепкая своей верою во Христа Бога и Святую Троицу; и будет по завету князя Владимира – как единая Церковь».

«Словом живой жизни», которое скажет (и говорит уже) Россия всему миру, должно стать именно слово о всечеловеческом единстве и о всемирной ответственности. Иначе говоря, новое Слово России – это ее проповедь всемирного покаяния. Об этой проповеди предсказывал преподобный Серафим Саровский и другие святые и подвижники благочестия. В просвещении всего мира проповедью всемирного покаяния и заключается миссия России в предконечные времена.

О том, что именно покаяние больше всего способно сегодня помочь миру, старец Паисий Святогорец говорил так: «Если бы было покаяние, то все бы наладилось. Нас ждут грозы, грозы! Да прострет Бог Свою руку! Будем просить покаяния всему миру. Будем молиться и о тех, кто сознательно делает зло Церкви и не намерен исправляться, чтобы Бог дал им покаяние, а потом забрал их в лучший мир. Поможем, насколько это возможно, миру в покаянии, чтобы приять Божии благословения… Прося миру покаяния, будем причислять к провинившимся и себя. В молитве не надо говорить: "Помоги миру, миру, который грешен". Три библейских отрока родились в вавилонском плену, однако не говорили: "А чем виноваты мы? – но исповедовались пред Богом: – Нам досталось поделом, мы были достойны и большего". Они говорили так, как если бы до вавилонского пленения находились среди тех, кто преступил Божий заповеди, как если бы и они соучаствовали во грехе, хотя на деле они были ему непричастны, поскольку в те годы еще не родились на свет. Их молитва в вавилонской пещи трогает меня за сердце. "Праведен eси Господи о всех, яже сотворил eси нам... Яко согрешихом и беззаконновахом... И ныне несть нам отверзти уст... Не предаждъ убо нас до конца... И не отстави милости Твоея от нас, Авраама ради возлюбленного от Тебе". То есть: "Поделом, Господи, ты нас наказываешь, ибо мы согрешили. Но только лишь ради Авраама, которого Ты любишь за то, что он не согрешил, не оставляй нас". Они причисляли ко грешникам и себя и верили в то, что говорили устами. Потому и стала пещь прохладной, тогда как язычников, пришедших на нее посмотреть, опалило пламя (Дан. 3, 1-100)… Покаяние – это великое дело. Мы еще не осознали, что покаянием человек может изменить решение Бога… Покаяние содействует исчезновению зла! … В этом основа всего: чтобы мир покаялся».

Сегодня с новой силой должен прозвучать в России знаменитый призыв великого русского святого – преподобного Сергия Радонежского: «Взирая на единство Святой Троицы, побеждать ненавистное разделение мира сего» (недаром преподобный Сергий посвятил Святой Троице церковь в своем монастыре; он хотел, чтобы созерцающие истину Божественного триединства монахи и все русские люди старались сделать все, что было в их силах, для воплощения этого идеала в жизнь). Наилучшим образом эта идея воплощена в иконе преподобного Андрея Рублева «Живоначальная Троица», которая отобразила неизреченную взаимную любовь Трех Божественных Лиц (Личностей) – Отца, Сына и Святого Духа, Их бесконечное единение Друг с Другом. Эту икону справедливо считают самым лучшим наглядным изображением русской национальной идеи; и именно эта чудотворная икона в свое время фактически спасла истерзанную Русь, помогла собрать ее воедино.

В одном из писем Достоевского есть такие слова, пламенные, как пророчество: «…Дьяволова идея [о превращении камней в хлебы; см.: Мф., гл. 4. – Авт. ] могла подходить только к человеку-скоту. Христос же знал, что хлебом единым не оживишь человека. Если притом не будет жизни духовной, идеала Красоты, то затоскует человек, умрет, с ума сойдет, убьет себя или пустится в языческие фантазии. А так как Христос в Себе и в Слове своем нес идеал Красоты, то и решил: лучше вселить в душу [человека. – Авт. ] идеал Красоты...».

Для Достоевского идеал красоты – Христос, Сын Божий. Вот этот идеал и вселен в душу человека, что и называется образом Божиим в человеке. Благодаря этому человек обрел непостижимое вечное устремление вперед, к идеалу, к истине, то есть к той абсолютной любви, к тому личному общению и единению, какое есть у Лиц Святой Троицы – Отца и Сына и Святого Духа. Единение Святой Троицы есть вместе и величайшее добро (добро – это общение, единение, любовь, а зло – это отчуждение), и высочайшая истина, и совершеннейшая красота, идеал красоты.

Только в таком раскрытии становятся понятными слова Достоевского: «Красота мир спасет». Красота во Христе, а Христос – Спаситель. Красота – это путь, движение к идеалу. Идеалом же красоты является Христос. Правда – путь, движение к истине; если иначе, то получается ложь. Христос не ответил на вопрос Пилата: «Что есть истина?» (Ин. 18, 38). Однако Сам Христос и явился воплощенной истиной.

Если мы будем исходить из такого разумения красоты, тогда нам станет понятным и высочайшее призвание русского народа. Вся русская национальная культура, основанная на Православии, подвигала мир к идеалу красоты, к истине. Это была становая идея русского народа, равно как и национальная идея – показать миру настоящего Христа, как идеал красоты, как истину. Явить современному человечеству Христа, поставить перед человечеством идеал взаимной любви и единения Лиц Святой Троицы, указать (посредством созидания подлинного, духовного единства) путь, ведущий к этому идеалу – вот высочайшая миссия и одновременно национальная идея русского народа.

«Надо, – говорит Достоевский устами князя Мышкина из романа «Идиот», – чтобы воссиял в отпор Западу наш Христос, которого мы сохранили и которого они и не знали! Не рабски попадаясь на крючок иезуитам, а нашу русскую цивилизацию им неся, мы должны теперь стать перед ними… Откройте жаждущим и воспаленным Колумбовым спутникам берег "Нового Света", откройте русскому человеку русский "Свет", дайте отыскать ему это золото, это сокровище, сокрытое от него в земле! Покажите ему в будущем обновление всего человечества и воскресение его, может быть, одною только русскою мыслью, русским Богом и Христом, и увидите, какой исполин могучий и правдивый, мудрый и кроткий вырастет пред изумленным миром, изумленным и испуганным, потому что они ждут от нас одного лишь меча, меча и насилия, потому что они представить себе нас не могут, судя по себе, без варварства…».

Для всего мира Россия должна стать центром духовного возрождения, просвещая все народы светом Христовым. И именно сейчас, когда, как это и было предсказано Спасителем, «по причине умножения беззакония, во многих уже охладела любовь» (Мф. 24, 12), – именно сейчас должна прозвучать, в последний раз перед концом мира, всемирная проповедь Евангелия – благой вести о духовном единстве – Царстве Божием, в которое призывает всех нас Господь: «И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец» (Мф. 24, 14). Наступит тогда на Святой Руси Пасха. Откроется в России проповедь всемирного покаяния, с которой выступит Церковь Христова, предлагая современному человеку истинное единство, в противоположность ложному единству – глобализации.

И эта проповедь всемирного покаяния уже началась в России – с призыва к соборному, всенародному покаянию в грехах русского народа: в грехах вероотступничества, попущения цареубийства и предательства нашей Православной Державы. Епископ Ипполит (Хилько), один из современных истинных архипастырей, о необходимости такого покаяния говорит так: «Мы должны каяться, как будто мы это согрешили, потому что наши деды и прадеды уже в потустороннем мире, там нет покаяния, покаяние здесь, а там воздаяние. Потому мы, по любви к ним, нашим дедам и прадедам, нашим предкам, берем этот грех на себя, каемся в нем. Если мы это не будем понимать и осознавать, тогда нам невозможно будет очистить от грехов и скверны ни наших предков, ни нас самих, потому что течет в наших жилах кровь наших предков. И на нас лежит вина цареубийства» [13].

Со всего мира придут к свету России те, кто не желает во мраке антихристовой глобализации, в темном царстве апокалиптического зверя терять свой человеческий облик, кто осознает себя личностью, созданной по образу Божию.

И исполнится тогда предсказание старца Паисия Святогорца о теснейшем духовном единении христиан в последние времена перед кончиной мира: «Через гонение, которое последует, христианство всецело объединится. Однако не так, как хотят те, кто махинациями устраивает всемирное объединение церквей, желая иметь во главе одно религиозное руководство. Объединится, потому что при создавшемся положении произойдет отделение овец от козлов. Каждая овца будет стремиться быть рядом с другой овцой и тогда осуществится на деле: " едино стадо и един Пастырь " ( Ин. 10, 16) … Видим, что это отчасти уже осуществляется: христиане… уже начали чувствовать, что они находятся в нездоровом климате, и постараются избежать болезненных ситуаций и притекают тысячами в монастыри и церкви. Скоро увидите, что в городе существуют две части людей: те, кто будут жить блудной и далекой от Христа жизнью, и остальные, которые будут притекать на бдения и в места поклонения. Среднего состояния, как теперь, не может более существовать» [14].

Тогда же исполнится и известное пророчество преподобного Серафима Саровского о том, что славянские народы в предконечные времена объединятся, сольются в единый народный океан, перед которым будут в страхе все прочие племена земные. О новом союзе братских славянских народов предсказывал и старец Серафим Ракитянский (Тяпочкин; †1982)[15].

На грядущее возрождение России есть указания в Апокалипсисе. Святитель Игнатий (Брянчанинов), например, был убежден в том, что Апокалипсис говорит о необыкновенной славе России в предконечные времена. 6 октября 1861 года он написал следующее: «Предопределений Промысла Божия о России не изменит никто. Св. Отцы Православной Церкви в толковании на Апокалипсис (гл. 20) предсказывают России необыкновенное (государственное) развитие и могущество» [16].

Какие именно стихи 20-й главы Апокалипсиса могут указывать на восстановление России? Весьма убедительным представляется, например, суждение об этом историка и публициста М. В. Назарова. «…Это не утопия, – говорит М. В. Назаров, имея в виду предсказания русских святых о восстановлении православной России перед концом времен. – Об этом прямо говорится в 20-й главе Апокалипсиса. Там упоминается "стан святых и город возлюбленный" (Откр. 20, 8), который обороняется от сатанинских полчищ до самого конца времен и возносится Господом на Небо. Этот "стан святых" – несомненно, Церковь, вернее ее малая часть, которая от нее останется к тому времени. Следовательно, упоминаемый наряду с нею "город возлюбленный" – это не Церковь. Но и явно не географический Иерусалим, поскольку именно там в восстановленном третьем храме воссядет антихрист. В этом "городе возлюбленном" можно видеть некое последнее государственное образование, сопротивляющееся антихристу и завершающее удерживающую миссию Третьего Рима» [17].

Иеромонах Серафим (Роуз) в лекции «Будущее России и конец мира» тоже говорил о том, что в Апокалипсисе есть указания на возрождение России в предконечные времена: «В Новом Завете, в книге Откровения Иоанна Богослова подробно описываются события перед концом мира: "И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса" (Откр. 8, 1). Некоторые объясняют это место Св. Писания как короткий период мира, предшествующий последним событиям мировой истории, а именно краткий период восстановления России, когда всемирное слово о покаянии начнется с России – и это есть то "последнее и окончательное слово", которое, согласно Достоевскому, Россия принесет миру».

И сам Достоевский считал, что Апокалипсис говорит о великом будущем России и о ее новом Слове (известно, что в последние годы жизни Федора Михайловича Апокалипсис был его любимой книгой). «В одном разговоре, – рассказывал В. С. Соловьев в одной из своих трех речей в память писателя-пророка, – Достоевский применял к России видение Иоанна Богослова о жене, облеченной в солнце и в мучениях хотящей родити сына мужеска (Откр. 12, 1-6): жена – это Россия, а рождаемое ею есть то новое Слово, которое Россия должна сказать миру. Правильно или нет это толкование "великого знамения", но новое Слово России Достоевский угадал верно».

Русский духовный писатель С. И. Фудель († 1977) рассуждал так: «Есть трудная антиномия. С одной стороны, в Евангелии нет никаких оснований для веры в духовный прогресс истории, в нравственное преображение человечества. Если люди держатся подобного взгляда, то это лукавство обмирщения, или же мечтательная глупость. Даже первохристианский хилиазм Церкви, то есть вера в "тысячелетнее царство Христово на земле" в границах земной истории, не есть вера во всеобщее человеческое благополучие. Как сказано в 20-й главе Откровения, это тысячелетнее царство есть только "стан святых" и "город возлюбленный", окруженный со всех сторон враждебными народами бесчисленными, "как песок морской". Хилиазм – это всего только вера в то, что перед концом истории Церкви, именно Церкви, а ни всему человечеству, будет дана на какое-то время какая-то возможность ограничения своей святой жизни от тоже еще находящегося на земле "Гога и Магога".

Это с одной стороны антиномии, а с другой ее стороны то, что, наверное, самое страшное искажение христианства – это его холодное самозамыкание в своем самоспасании, отрицание борьбы и страдания за мир, нелюбящая, а, значит, нехристианская самоотреченность.

Антиномия о мире разрешена только "крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят и я для мира" (Гал. 6, 14). Мироотреченность угодна Богу только тогда, когда через нее принимается в сердце весь мир, т.е. во имя спасения мира» [18].

Поиск по сайту: