АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Глава 6. Переводчик:Марина Маслова

Читайте также:
  1. Вторая глава
  2. Высшее должностное лицо (глава) субъекта Федерации: правовое положение и полномочия
  3. ГЛАВА 1
  4. Глава 1
  5. Глава 1
  6. Глава 1
  7. Глава 1
  8. Глава 1
  9. Глава 1
  10. Глава 1
  11. Глава 1 Совокупность общих понятий системы налогообложения
  12. ГЛАВА 1.

Переводчик: Марина Маслова

Редактор: Анна Корлов

Меня напичкали чем-то от боли. Чуть позже заберут домой, пока я буду находиться под воздействием непонятно от чего – инъекций или таблеток. Было бы неплохо, облегчи они мои страдания, и проспать в таком состоянии всю неделю. Но, кажется, если притупится хотя бы волнение, будет тоже неплохо.

Мама разговаривает с доктором, пока медсестра заканчивает наносить мазь на мои очищенные и безумно мучительные ожоги. Я не хотел приезжать в больницу. Я уверял мать, что немного календулы и настойки цветков лаванды будут намного полезней, но она настояла на своем. Сейчас, честно говоря, я рад, что мне сделали укол. Было весело наблюдать, как она старается объяснить ему, что со мной произошло. Это был несчастный случай на кухне? А может, причиной стал костер? Она остановила свой выбор именно на нем, обзывая меня оболтусом, и, не умолкая, продолжает объяснять, что я влез в тлеющие угольки и от боли катался по полу в панике. Они купятся на это. Так всегда происходит.

На моей голени и плечах ожоги второй степени. Один на руке, когда я наносил последний удар атаме, довольно незначительный, первой степени, не более чем плохой загар. Тем не менее, отстойно, когда на вашей ладони заметен такой ужасный загар. Поэтому в течение следующих нескольких дней я буду, скорее всего, таскать с собой в руке закрытую холодную, как лед, банку содовой.

Мама возвращается с врачом, который приступает к обматыванию меня большой марлей [1]. Она колеблется, чтобы не заплакать, сосредоточенно наблюдая за процессом. Я протягиваю ей руку и сжимаю. Она никогда не привыкнет к такому. Ее снедает это чувство, даже больше, чем когда отец еще был жив и оказывался в подобных ситуациях. Но из всех ее лекций и тирад о том, чтобы принять какие-то меры или быть попросту осторожным, она никогда не просила меня покончить со своей работой. Хотя, после того, что случилось с Чародеем в прошлом году, она могла потребовать этого. Но она понимает меня как никто другой. Конечно, несправедливо, когда она поступает именно так, но это лучшее, что она может сделать.

***

Томас с Кармел показываются на следующий день, сразу после школы, выбравшись из своих машин и направляясь по подъездной дорожке. Они врываются без стука и застают меня под кайфом за полуудобным сидением на диване, смотрящим телевизор и жующим жареный попкорн, сжимающим тем временем лед в правой руке.

- Видишь? Я же говорил, что он жив, - заявляет Томас. Кармел выглядит сконфуженно.

- Ты отключил свой телефон, - говорит она.

- Я болел дома. Не хотелось никому об этом говорить. К тому же я знал, что вы в школе, и по вашему поведению понял, что вы не будете легкомысленно строчить сообщения или же наяривать по сотовому.

Кармел вздыхает и опускает школьную сумку на пол прежде, чем плюхнуться в кресло с подголовником. Томас садится на подголовник дивана и тянется к попкорну.

- Ты не болел дома, Кас. Я звонил твоей матери. Она все нам рассказала.

- Я был слишком болен. Точно также будет завтра. И наследующий день. Вероятно, и послепослезавтра, - я встряхиваю в миске чеддер [2] и предлагаю Томасу. Такой подход раздражает Кармел, положив руку на сердце, и меня самого тоже. Но таблетки притупляют боль и оказывают расслабляющий эффект на мозг так, что я даже не вспоминаю о том, что случилось на Голландском металлургическом заводе [3]. Сейчас я даже не удивляюсь, если то, что я видел, оказалось бы правдой.

Кармел не против прочитать мне об этом лекцию. Я замечаю, как сжимаются ее губы, чтобы предупредить меня о чем-то еще. Но она молчит. Наверное, волнуется. Вместо этого она тянется к попкорну и обещает, что в течение двух дней заберет мою домашнюю работу.

- Спасибо, - отвечаю я. – На следующей неделе меня тоже не будет.

- Но это же последняя рабочая неделя, - заявляет Томас.

- Точно. И что они сделают? Завалят меня? Это будет слишком большая потеря. Они просто хотят, чтобы мы успели все к лету, как обычно.

Они обмениваются такими взглядами, словно уже решили записать меня в ряды безнадежных, затем Кармел поднимается.

- Ты собираешься просветить нас о том, что с тобой произошло? Почему ты не принимаешь нашу помощь, словно и так все решил сам?

Не существует ответа на этот вопрос. Это был мимолетный порыв. Даже более чем, но для них он показался просто эгоистичным дурацким поступком. Словно я не мог чуточку потерпеть. Чтобы это ни было, уже все кончено. Когда я столкнулся с тем призраком, все выглядело так, как и тогда на сеновале. Появилась Анна, и я видел, как она страдает. Как она пылает.

- Я все вам расскажу, - говорю я, - но чуть позже. Когда в моей крови будет меньше обезболивающего.

Я улыбаюсь и трясу оранжевой бутылкой.

– Хотите остаться и посмотреть фильм?

Томас пожимает плечами и шлепается вниз, без задней мысли опуская руку в попкорн, посыпанный чеддером. Кармел требуется дополнительная минута, чтобы несколько раз вздохнуть, но, в конечном счете, она кладет свою школьную сумку и садится в кресло-качалку.

***

Несмотря на страх пропустить один из последних в этом году школьных дней, любопытство берет над ними верх, и уже на следующий день около 11:30 они появляются в школе, как раз перед ланчем. Мне казалось, я готов был рассказать им все, ничего не скрывая, но это оказалось труднее, чем я думал. А вот матери я уже, наоборот, все рассказал, перед тем как она решила пойти в магазин и оплести город заклинанием. Когда я покончил с этим, она выглядела извиняющейся. Прости меня мам за то, что подверг себя опасности. Снова. Но я совершенно не мог с этим справиться. И, похоже, не такая уж это важная проблема. Поэтому она посоветовала мне дождаться Гидеона и, не глядя в мою сторону, оставила одного. Вот теперь я наблюдаю у Кармел точно такой же взгляд.

Мне удалось проворчать что-то типа Извините, что не подождал вас ребята. Я не собирался этого делать. И даже не планировал.

- Чтобы туда добраться, тебе понадобилось четыре часа. Ты что, все это время находился в трансе?

- Мы можем просто сконцентрироваться? – вставляет замечание Томас. Он просит об этом с большой осторожностью, с обезоруживающей улыбкой на лице. – Что сделано, то сделано. Кас остался жив. Выглядит немного бодрящим, чем раньше, но все же он дышит, он живой.

Я дышу и страстно желаю, чтобы меня накачали перкоцетом [4]. Боль в плечах похожа на живое существо, все больше пульсируя и раскаляясь.

- Томас прав, - говорю я. – Мы должны решить, что делать дальше, и понять, как помочь ей.

- Как помочь ей? – повторяет Кармел. – В первую очередь мы должны выяснить, что происходит. Насколько мне известно, ты мог себе это просто придумать. Или вообразить.

- Ты считаешь, я все это выдумал? Просто нафантазировал? Если бы это было так, почему же тогда все оборачивается именно таким образом? Почему она явилась мне в бессознательном состоянии и бросилась в печь? Если я все это придумал, тогда мне следует посетить несколько часов интенсивной терапии.

- Я не утверждаю, что ты нарочно так делаешь, - оправдываясь, говорит Кармел. – Мне просто интересно, истинны ли твои слова. Помни, что сказал Морфан.

Мы с Томасом переглядываемся. Все мы помним, как Морфан извергал тонны всякого бреда. Я вздыхаю.

- Ну, а что вам нужно от меня? Вы хотите, чтобы я просто сидел, сложа руки, и ждал, когда явь станет реальностью? А если она действительно в беде? – ее рука, указывающая на топочную дверцу печи, тут же всплывает перед моими глазами. – Не знаю, смогу ли я выдержать это. Но уж точно не после вчерашнего.

Глаза Кармел расширены. Лучше бы мы не ходили к Морфану, потому что его слова еще больше напугали ее. То, как он себя ведет, и сила, наполняющая атаме, говорит о том, что кое-что опасное следует еще со времен Изучения Библии. Я напрягаю плечи и вздрагиваю.

- Хорошо, - говорит Томас. Он кивает Кармел, беря ее за руку. – То есть, я хочу сказать, что мы обманываем себя, если думаем, что у нас есть шанс. Чтобы не происходило с нами, не думаю, что все прекратится само по себе. До тех пор пока мы не решим уничтожить атаме.

Они уходят чуть позже, и остаток дня я провожу на обезболивающих, пытаясь не думать об Анне и о том, что может с ней еще произойти. Я проверяю свой сотовый, ожидая звонка Гидеона, но входящих вызовов нет. Между тем, время не стоит на месте. Оно бежит медленно, но уверенно.

По приходу домой, ближе к вечеру, мама заваривает чашку чая без кофеина, добавляя туда немного цветков лаванды, стремясь вылечить мои внутренние ожоги. Это не настойка, и она не обладает чарами. Как правило, колдовство и фармакологию мама не смешивает, но даже без наркотика чай успокаивает. К тому же, я принял дозу перкоцета, потому что мне показалось, что еще чуть-чуть и мои плечи разорвутся на части. Он подействовал отлично, и сейчас у меня возникло желание залезть под одеяло и пролежать так до субботы.

По дороге в спальню я представляю Тибальта, свернувшегося калачиком на моем темно-синем шерстяном одеяле. А почему бы и нет? Если моя мертвая девушка в состоянии появляться в нашем мире, то почему бы и мертвому коту не устроить такое шоу? Но в комнате никого нет. Я забираюсь в постель и поудобнее укладываю голову на подушку. К сожалению, из-за обожженных плеч мне не так легко это сделать.

Когда я закрываю глаза, странный холод накрывает мои ноги. Температура в комнате резко снижается, словно кто-то распахнул одно из окон. Если бы мне довелось дышать сейчас в припадке гнева, то стало бы заметно облачко пара. Под подушкой я практически ощущаю, как звенит атаме.

- Тебя здесь нет на самом деле, - убеждаю я сам себя, возможно, желая, чтобы все оказалось совсем наоборот. – Если бы это была действительно ты, то не вела бы себя так.

Откуда тебе знать, Кассио? Ты никогда не был мертвым. Чего не скажешь обо мне.

Я распахиваю глаза и замечаю ее босые ноги, впрессованные в угол рядом с моим комодом. На уровне ниже колен я узнаю белый подол ее платья. У меня нет желания дальше поднимать взгляд и видеть, как она ломает себе кости или выпрыгивает в окно. Кстати, спасибо и на том, что ее чертова кровь перестала литься из носа. Сейчас она выглядит намного ужасней, чем когда появлялась перед людьми с темными венами и скручивающимися, словно змеи, волосами. Я хорошо знал Анну, одетую в кровь. Но пустую оболочку Анны Корлов…просто не понимал.

Застывшую в углу фигуру, наполовину скрытую тенью, даже при лунном свете нельзя не заметить.

- Тебя здесь нет. Это невозможно. На наш дом мама наложила барьерное заклинание.

Правила…одни только правила. Никаких больше правил.

Ох. Действительно. Разве это ты? Или просто плод моего воображения, как говорила Кармел? Возможно, это даже не ты. А просто какой-то глюк.

- Ты собираешься простоять там всю ночь? – интересуюсь я. – Видишь ли, я хочу немного выспаться, поэтому если ты стремишься показать мне, что тебя так сильно волнует, мы можем живо покончить с этим? – я резко вдыхаю, и, когда ее ноги начинают движение, шаркая к моей постели, в моем горле застревает тугой ком. Она подходит так близко, что, протяни я руку, с легкостью дотронусь до нее. Когда она опускается рядом с моими ногами, я вижу ее лицо.

Я узнаю глаза Анны, и при виде их меня трясет так, словно напичкали наркотой, и словно мою спину обдали ледяной водой. Выражение ее лица выглядит таким, каким я его и запомнил. Словно оно узнало меня. Вспомнило. Некоторое время мы смотрим друг на друга, не отрываясь. Она вздрагивает и мерцает, словно вспыхивающее изображение на старинном диафильме.

- Я скучаю по тебе, - шепчу я.

Анна моргает. Когда она снова обращает свой взгляд на меня, ее глаза затянуты красной пеленой. Боль рябью струится по ее челюсти, словно фантом, вспарывающий ее грудную клетку, накладывает на нее гротескные, пышущие красным и направленные книзу цветы, исчезающие тут же за ее руками.

Я ничего не могу с собой поделать. Даже невозможно взять ее за руку. На самом деле ее не может быть здесь. Жар опаляет мои плечи, когда я откидываю голову назад на подушку, и некоторое время мы сидим молча, пока боль со всех сторон не накатывает на нас. Я стараюсь как можно дольше не закрывать глаза, ибо ее желание лишь одно – смотреть на меня.

__________________________________________________________________

[1] Марля (Gauze) - тонкий хлопчатобумажный материал, используемый для приготовления повязок и тампонов (обычно применяется в несколько слоев). В английском языке используется термин «gauze wrap», а в медицине России нет марлевого обертывания в лечении ожоговых больных.

[2] Чеддер (Cheddar cheese) - сорт сыра.

[3] Голландский металлургический завод – название фабрики, находится в г. Дулут, штат Миннесота.

[4] Перкоцет – лекарственный препарат, обезболивающее.

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.006 сек.)