Роль устной речи

Одну из наиболее важных и сложных задач обучения и во­спитания детей с недостатками слуха составляет формирование у них устной речи. Через всю историю сурдопедагогики красной нитью проходит стремление сформировать даже у полностью лишенных слуха детей словесную речь не только в более доступ­ном им письменном или пальцевом виде, но непременно также и в виде устного слова. Это стремление легко понять, если учесть ту исключительную роль, которую играет для нас устная речь в качестве способа общения, базы владения языком и ин­струмента мысли. Устная речь широко используется нами в об­щественно-трудовой жизни, в быту. Сфера ее применения не­прерывно расширяется благодаря развитию таких современных средств связи, как телефон, радио и телевидение, позволяющих передавать речевую информацию на громадные расстояния.

Звуковые и кинестетические образы слов, словосочетаний?,
запечатленные в мозгу в результате их многократного восприя­
тия и воспроизведения в процессе речевого общения с окружаю^
щими, служат основой владения языком. Оживление слуховых
и кинестетических образов, скрытые, а иногда и явные движения
речевых органов составляют основу внутренней речи, которая
играет важнейшую роль в механизме нашего мышления. Изве­
стно, какое значение придавал проговариванию слов в процес­
се мышления И. М. Сеченов. И. П. Павлов рассматривал кине­
стетические раздражения, поступающие в мозг от речевых орга­
нов, в качестве базального (основного) компонента второй сиг­
нальной системы. Активное участие речеслухового и речедви-
гательного анализаторов в механизме мышления подтвержда­
ется и новейшими психологическими исследованиями, связан­
ными с применением электрофизиологических методов (А. Н. Со­
колов, 1947, 1968).,.

2. Особенности устной речи

Устная речь имеет ряд особенностей, которыми она отлича­ется от формирующейся на ее основе письменной речи. При этом дело не сводится только к тому, что в основе устной речи лежит звучание слов, а в основе письменной — их начертание или что устная речь воспринимается слухом и продуцируется с помощью звукопроизносительных органов, тогда как письмен­ная воспринимается зрением и продуцируется при помощи руки, вооруженной пером, карандашом, мелом или ударяющей по клавишам пишущей машинки.

Различия между устной и письменной речью многообразны.

Несмотря на то что в основе письма лежит графический код, в значительной мере отображающий фонетическую структуру устной речи, каждый из этих двух видов речи располагает спе­цифическими средствами для выражения смысла.

Так, например, пары слов кружки — кружки, пили — пили и словоизменения руки — руки, насыпать — насыпать, противопо­ставленные друг другу в устной речи благодаря ударению, раз­личаются в письме лишь с помощью графического обозначения ударения, которое применяется в словарях, но в большинстве слу­чаев не используется ни в рукописных, ни в печатных текстах.

Смысл предложения в большой мере определяется в устной речи интонацией. Для передачи интонации в письме существует пунктуация, используются такие приемы, как выделение некото­рых слов подчеркиванием, разрядкой, разными шрифтами. Од­нако этих средств все же оказывается недостаточно для того, чтобы полностью передать интонацию живой речи.

В некоторых случаях, напротив, в письме выражается то, что в устной речи остается неразграниченным. Например, раз­личный смысл предложений Вдали показался орел и Вдали по-

казался Орел или Надо отвести детей и Надо отвезти детей вы­ражен чисто орфографическими средствами.

Из сказанного следует, что материальные средства устной и письменной речи, используемые для выражения и различения смысла, не вполне соответствуют друг другу, причем в одних случаях преимущество оказывается на стороне устного слова, в других — на стороне письма.

Устной речи свойственны некоторые особенности, касающие­ся ее лексики и грамматики. Эти особенности более всего обус­ловлены тем, что, диалогическая по преимуществу, устная речь используется в повседневной жизни при непосредственном кон­такте между говорящими, которые находятся в определенной обстановке, имеют возможность не только слышать собеседни­ка, но также зрительно воспринимать его артикуляцию и свое­образный «аккомпанемент» речи в виде выразительных движе­ний (мимика лица, жесты, позы говорящего). В ходе беседы говорящий всегда имеет возможность учесть реакцию собеседни­ка, повторить, уточнить, дополнить недостаточно ясно сказанное.

Диалог особенно хорошо представлен в общении людей близких, хорошо знакомых друг с другом, в кругу семьи, в об­ществе товарищей по работе, когда взаимное понимание дости­гается подчас с полуслова.

Говоря о лексических особенностях устной речи, следует отме­тить, что наряду с общеупотребительными стилистически нейт­ральными словами широкое применение находит в ней разговор­но-бытовая лексика, включающая диалектные и просторечные слова.

Грамматические особенности устной речи более всего прояв­ляются в ее синтаксисе, для которого характерно прежде всего преобладание простых предложений, сочинительных конструк­ций над подчинительными, всевозможных неполных предложе­ний над полными.

Однако если от диалогической устной речи обратиться к мо­нологической, к связному повествованию, то особенности устной речи в значительной мере сглаживаются и она сближается с развернутой письменной речью, для которой характерен более строгий, во многом своеобразный отбор слов и более сложные синтаксические конструкции.

Следует особо подчеркнуть первичность устной речи по otho^j шению к письменной, которая является вторичной, производной от нее. Это выражается не только в том, что письменная речь формируется у нормально слышащего ребенка позже устной и на ее основе, но и в том, что у взрослых людей психофизиологи­ческий механизм процессов чтения и письма находится в тесной зависимости от устной речи. Особенно наглядно такая зависи­мость выражается в нарушениях письма, обусловленных рас­стройством устной речи, например при афазии, дизартрии, дис-лалии.

20 заказ 1703

Существенную особенность звучащей речи составляет ее бы­стротечность, последовательная смена ее элементов, сливающих­ся в более или менее распространенные непрерывные цепи.

В письменной речи предложения четко разделены интервала­ми на слова, а в печатных текстах — и слова на буквы.

Благодаря статичности начертаний слов они оказываются представленными как в виде последовательно расположенных отдельных элементов — букв, так и в виде целостной конфигу­рации, составленной из этих элементов.

Еще одна особенность устной речи состоит в том, что усло­вия диалога, живого общения создают непосредственные моти­вы речевой деятельности. В противоположность этому письмен­ная речь, осуществляемая, как правило, в отсутствии того, кому она адресована, лишена столь непосредственных мотивов и но­сит характер значительно более абстрактной и произвольной деятельности.

Внутренняя устная речь отличается от внешней не только тем, что она не слышна, что связанные с ней речевые движения резко редуцированы, но также и своей крайней лексической и грамма­тической сокращенностью. Л. С. Выготский (1956), подчеркивая свернутость, эллиптичность, стенолрафичность внутренней речи, рассматривал ее как прямую противоположность письменной речи, отличающейся максимальной полнотой и развернутостью.

Характеризуя устную речь, мы сопоставили ее с письменной. Однако применительно к глухим следует упомянуть еще и о паль­цевой разновидности речи — дактилологии. Несмотря на то что дактильные знаки воспроизводят буквенный код письменной ре­чи, дактилология имеет родственные черты с устной речью. По­добно последовательно сменяющим друг друга звукам устной речи, адресованным слуху, дактилология представляет собой по­следовательную смену пальцевых знаков, адресованных зрению.

Как и устная речь, дактилология удобна в диалоге, в услови­ях непосредственного общения. Она так же сопровождается вы­разительными движениями. Благодаря изменению длительности экспозиции отдельных знаков, темпа их следования друг за дру­гом, а также благодаря разной длительности перерывов между сериями знаков и присоединению к движениям пальцев движе­ний предплечья в дактилологии могут найти некоторое отраже­ние динамические и паузальные средства интонации.

3. Формирование устной речи

у нормально слышащего ребенка

Исходным и основным видом словесной речи в процессе ее усвоения нормально слышащим ребенком служит устное слово. Развитие устной речи происходит на основе общения ребенка с окружающими, в связи с различными видами его деятельности. Особо важную роль при этом играет развивающаяся функция

слухового и речедвигательного анализаторов, которые дают ре­бенку возможность воспринимать обращенную к нему речь, под­ражать ей и контролировать собственное звукопроизношение. Первый год жизни ребенка составляет как бы подготовительный период в формировании его речи. За это время ребенок прохо­дит большой путь от первых недифференцированных реакций на звуки внешнего мира до (понимания известного числа простей» ших слов и фраз, от первого крика до богатого разнообразными звуками лепета и произнесения первых слов, усвоенных на осно­ве подражания окружающим.

Второй и третий год жизни ребенка характеризуется быст­рым накоплением словаря, овладением морфологической струк­турой слов и синтаксисом, развитием фонематического слуха и произносительных навыков. Важно отметить, что, практически широко пользуясь речью в общении с окружающими, опираясь на нее в процессе мышления, дети лишь постепенно овладевают значениями слов и грамматических форм, дифференцированным слуховым восприятием речи и произношением. В течение извест­ного времени как рецептивная, так и экспрессивная сторона ре­чи носят в значительной мере приближенный характер. Специ­фическим для устной речи проявлением такой приближенности являются, в частности, отмечаемое на втором году жизни ребен­ка неразличение на слух близких по звучанию фонем и слов, ха­рактерные отклонения в произношении (Н. X. Швачкин, 1948; А. Н. Гвоздев, 1948).

Изучение развития произносительной стороны речи детей показывает, что приближенность воспроизведения ими фоне­тического облика слов проявляется в искажении или заме­не фонем, в пропуске, вставке и перестановке фонем и слогов в словах.

Следует особо подчеркнуть склонность детей к усечению еще недоступных им по своей слоговой структуре слов («гла» вместо глазки, «си» вместо принеси и т. п.), а также к регуляр­ной замене в словах некоторых еще недоступных для произно­шения фонем другими, близкими к ним по звучанию и артику­ляции («коска» вместо кошка, «люка» вместо рука и т. п.). Все эти проявления приближенности произношения являются сви­детельством еще недостаточно высокого уровня развития ана-литико-синтетической деятельности слухового и главным обра­зом речедвигательного анализатора, что не позволяет ребенку преодолеть те или иные фонетические трудности.

Те же фонетические трудности принуждают детей в течение некоторого времени сохранять в своей речи наряду с приближен­но произносимыми словами общепринятого языка лепетные, в частности звукоподражательные, слова («биби» — автомобиль, «ам-ам» — собака и т. п.).

К 3—4 годам устная речь нормально слышащего ребенка ока­зывается в основном сформированной. Дальнейшее ее развитие

выражается главным образом в обогащении словаря, в усвоении ребенком все более сложных грамматических форм, более пол-дом овладении лексическими и грамматическими значениями. *

4. Возможность овладения устной речью при нарушенном слухе

Врожденное или рано наступившее нарушение слуха затруд­няет, а в случае глухоты делает невозможным обычное, естест­венное усвоение устной речи, которая у нормально слышащего ребенка формируется на основе слухового восприятия речи ок­ружающих и подражания ей.

Вместе с тем практически давно доказано, что в результате.специального обучения даже полностью глухие дети могут все „же овладеть устной речью. Этот факт находит свое объяснение в чрезвычайной пластичности высшей нервной деятельности, на которую постоянно указывал И. П. Павлов. Благодаря ей де­фект слухового анализатора может быть в значительной мере ^компенсирован за счет других, сохранных анализаторов.

Проблема формирования устной речи у детей с нарушенным -слухом изучалась в различных аспектах многими советскими.сурдопедагогами и психологами. В ряде работ затронуты вопрос,сы, касающиеся содержательной стороны устной речи глухих и слабослышащих детей, ее лексического состава и грамматиче­ского строения, вопросы мотивации, отношения детей к устной речи, усвоения ими навыков общения с помощью устного слова "(Р. М. Боскис, 1963; С. А. Зыков, 1961; Н. Г. Морозова, 1959; И. М. Соловьев, 1960; Ж. И. Шиф, 1968 и др).

В настоящей главе рассматриваются лишь некоторые вопро­сы, касающиеся преимущественно усвоения глухими и слабо­слышащими детьми навыков восприятия устной речи и навыков произношения.

Очевидным условием того, чтобы при нарушенном слухе ребенок мог овладеть устной речью, служит наличие в его рас­поряжении того или иного способа восприятия фонетической ее стороны.

При меньших степенях потери слуха это условие может быть осуществлено путем простого усиления громкости речи и допол­нительного использования сохранных анализаторов, при боль­ших компенсирующая роль этих анализаторов возрастает, а при тотальной (полной) глухоте их использование является единст­венным ресурсом.

Прямое или косвенное восприятие акустических средств, со­ставляющих материальную основу таких фонетических элемен­тов речи, как фонемы, словесное ударение, интонация, служит сенсорной (чувственной) базой, на которой строится усвоение и «функционирование устной речи.

Оно является необходимым условием, во-первых, для того, чтобы ребенок научился понимать обращенное к нему устное.308

слово, во-вторых, для того, чтобы он мог получать образцы, ко­торым следует подражать, без чего невозможно усвоение произ­носительных навыков, и, в-третьих, для того, чтобы он мог конт­ролировать свое произношение, сличать его с образцом, без че­го также немыслимо научиться говорить.

Оценивая сенсорную базу, которой располагает ребенок с нарушенным слухом для усвоения устной речи, необходимо вы­яснить, какие возможности в отношении восприятия фонетиче­ских элементов речи дают ему различные анализаторы, включая слуховой, если его функция оказывается в той или иной мере сохранившейся. При этом в связи с возможностями каждого ана­лизатора важно иметь в виду и рассчитанные на него вспомога­тельные средства.

Роль, которую способен выполнять анализатор непосредст­венно или при использовании определенного вспомогательного средства, может быть очень различной. Анализатор может иг­рать роль основного канала для восприятия речи в процессе об­щения и служить основой формирования произношения. Но он может играть и более скромную роль: служить только целям формирования произношения или выполнять помимо этого функ­цию дополнительного канала, лишь облегчающего восприятие речевой информации.

Рассмотрим, какие возможности для восприятия фонетиче­ских элементов речи дают ребенку с нарушенным слухом раз­личные анализаторы. В связи с этим коснемся и тех вспомога­тельных средств, которые предназначены для повышения эффек­тивности восприятия фонетической структуры речи.

5. Зрительный анализатор

Применительно к детям с наиболее резко выраженным нару­шением слуха, которое квалифицируется как глухота, следует прежде всего остановиться на возможностях зрительного анализатора. При этом в первую очередь надо выяснить, в какой мере могут быть восприняты зрительно фонетические эле­менты речи по тем движениям речевых органов, которые можно видеть у говорящего человека. Такого рода условия имеют ме­сто при чтении с губ, которое служит обычным способом вос­приятия устной речи глухими.

Поскольку звучание речи обусловлено работой речевых ор­ганов, каждому элементу ее фонетической структуры соответст­вует некоторый комплекс речевых движений.

Если бы все эти движения были достаточно выражены опти­чески, то получился бы просто новый, оптический код, полностью эквивалентный акустическому, и на его основе оказалось бы принципиально возможным полное и дифференцированное вос­приятие фонетических элементов речи по оптическим их корре­лятам.

В действительности же лишь часть речевых движений нахо­дит свое непосредственное оптическое выражение, и то не всегда достаточно ясное и отчетливое. Так, например, действие мягкого нёба, мышц гортани и диафрагмы скрыты от глаза, а движения языка видны далеко не все, и многие из них недостаточно ясно. Хорошо видны только движения губ и нижней челюсти.

Неполноценность оптического отображения речевых движе­ний влечет за собой недостаточную оптическую выраженность фонетических элементов речи.

Обратимся к фонемам. Лишь небольшая часть фонем русско­го языка характеризуется отчетливым и однозначным оральным (ротовым) рисунком. По существу сюда относятся только глас­ные а, о и у. Подавляющее большинство фонем объединяется в небольшое число групп, каждая из которых характеризуется при­сущим ей более или менее отчетливо выраженным оральным рисунком. В пределах таких групп фонемы оказываются оптиче­ски настолько сходными между собой, что при чтении с губ они постоянно смешиваются. Уже среди гласных различия между фонемами и, э, ы оказываются значительно менее четкими, чем между гласными а, о, у.

Среди согласных оптически сходны между собой в живой ре­чи, например, парные звонкие и глухие (п — б, ф—в, ш — ж и др.), ротовые и носовые (ж — п, м — б, н — т, н — д), твердые и мягкие (п — п', т — т\ с —с' и др.). Из оптических признаков, присущих группам согласных, различных по месту артикуляции, наиболее отчетливо выражены групповые признаки двугубных фонем (п, п\ б, б', м, м'), губно-зубных (ф, ф\ в, в'), а также лабиализованных (произносимых с участием губ) переднеязыч­ных (ш, ж, ч, щ). Значительно менее выражены оптические при­знаки остальных групп переднеязычных согласных (с, с', з, з\ ц, т, т' д, д', н, н\ л, л\ р, р') и среднеязычных (к\ г\ х\ й). Что же касается заднеязычных согласных (к, г, х), то их групповые оптические признаки оказываются вообще настолько слабо вы-. раженными, что фонемы эти нередко называют невидимыми.

Следует отметить, что даже те фонемы, которые в одних, бо­лее благоприятных фонетических условиях оказываются оптиче­ски достаточно дифференцированными, в других, менее благо­приятных условиях становятся сходными. Например, согласные с и к довольно четко отличаются друг от друга в сочетаниях ака — аса и значительно меньше в слогах уку — усу или ики — иси, где соседство с «узкими» гласными в значительной мере сти­рает оптические различия между согласными.

В положении перед гласной фонемой у стираются различия между лабиализованными и остальными переднеязычными со­гласными. Например, в слоге су под влиянием регрессивной ас­симиляции фонема с произносится при заблаговременном ок­руглении губ. Тем самым оральный рисунок фонемы с сближает­ся с оральным рисунком согласных ш, ж, ч, щ. В результате

слог су оказывается сходным со слогами шу, жу, чу, щу, а, на­пример, слово сумка — со словами шубка, шуба, чумка.

Оральные рисунки фонем претерпевают существенные видо­изменения в зависимости не только от соседства с другими фо­немами, но и от того, находится ли фонема в начале, середине или конце слова, входит ли она в состав ударного или безударно­го слога.

Значительно видоизменяются оральные рисунки фонем так­же в зависимости от индивидуальных особенностей говорящего.

Таким образом, если нашим слухом вполне четко улавлива­ются и различаются в речи 42 фонемы языка, составляющие в своей совокупности определенный звуковой код, то в распоря­жении читающего с губ оказывается далеко не полный, недоста­точно разграниченный оптический эквивалент этого кода.

По данным В. И. Бельтюкова (1967), исследовавшего зри­тельное восприятие фонем в элементарных слогах, 42 фонемы русского языка оказываются представленными не более чем 15 оральными рисунками, с разной мерой отчетливости противопо­ставленными друг другу. Некоторые из этих рисунков объеди­няют до 4—6 фонем, оптическое сходство которых настолько велико, что они постоянно смешиваются между собой. Пример­ное распределение фонем по группам сходных видно из табл. 13.

Рассмотренные особенности оптического отображения фонем затрудняют чтение с губ и приводят к характерным ошибкам их восприятия.

Показательны в этом отношении данные специальных экспе­риментов, в ходе которых глухим испытуемым с хорошими навы­ками чтения с губ предлагалось зрительно воспринять произно­симые диктором фонемы русского языка, включенные в элемен­тарные слоги. По данным В. И. Бельтюкова, правильное восприя­тие фонем при таких условиях составляет в среднем около 30% числа фонем, произнесенных диктором. Если учесть разную упот­ребительность фонем в живой речи, то показатель будет не­сколько выше (примерно 40%).

Не удивительно, что при чтении с губ постоянно наблюдают­ся ошибки в восприятии фонем, которые выражаются в их сме­шении, пропуске и вставке.

Примером смешения фонем могут служить случаи, когда сло­во мама воспринимается как «папа» или «баба», слово чайка — как «шайка» и т. п. В качестве примера пропуска фонемы можно привести ошибочное восприятие слова шапка как «жаба» или слова сумка как «шуба». При обратных заменах в последних двух парах слов мы сталкиваемся со вставкой фонем.

Вставка или пропуск гласных фонем приводят к изменению числа слогов, т. е. к нарушению слогового ритма воспринимае­мого слова. Это часто происходит под влиянием экскурсии и рекурсии речевых органов в связи с подготовкой к произнесению начальной фонемы слова, с переходом к нейтральной артикуля­ции после произнесения конечной фонемы, за которой следует пауза, или при переходе от одной согласной фонемы к другой при их стечении внутри слова.

Например, с появлением лишнего слога связаны ошибки, когда слово кошка воспринимается как «окошко», слово суп как «шуба», платок как «молоток». Обратные замены тех же слов сопряжены с пропуском слога.

Судить при чтении с губ об ударении в словах можно лишь по более энергичному и несколько более длительному произне­сению ударного слога. Однако оба эти признака часто оказыва­ются оптически мало выраженными, что ведет к характерным ошибкам, когда, например, слово чулки воспринимается как «сутки», слово мыла как «была».

Относительно интонации при чтении с губ можно судить лишь по ритму речевых движений и отчасти по мимике лица, жестам, в то время как важнейший компонент интонации — речевая ме­лодика — полностью выпадает.

Неполноценность оптического кода фонетических элементов речи, на котором базируется чтение с губ, отчетливо выступает при его сопоставлении не только с акустическим кодом речи, но также с графическим и дактильным.

Если иметь в виду не условия зрительного восприятия живой устной речи, а показ артикуляции, связанный с обучением произ­ношению, то рамки оптического отображения речевых движений могут быть до некоторой степени расширены за счет утрировки и замедления артикуляции, раскрытия рта, позволяющего лучше видеть положение и движения языка, работу мягкого нёба.

Помимо непосредственного оптического отображения рече­вых движений основой для восприятия фонетических элементов речи с помощью зрительного анализатора могут служить дина­мические спектрограммы звучащей речи, получаемые на прибо* ре «Visible Speech» («Видимая речь»).

Этот прибор с помощью 10-полосных фильтров анализирует поступающую в микрофон речь и отображает результаты ана-

лиза на экране электроннолучевой трубки, на котором получает­ся текущее непрерывное изображение спектра в виде светящих­ся пятен различной конфигурации, сохраняющееся в течение некоторого времени благодаря послесвечению экрана. Располо­женные по вертикальной оси частотные полосы распределяются снизу вверх от 0 до 8000 гц и характеризуют частотный состав звука. Движение изображения слева направо по горизонтальной оси показывает изменение звука во времени. Амплитуда же зву­ковой волны, интенсивность звука отображается степенью ярко­сти свечения соответственных участков спектра. Применение на выходе каждого из 10 каналов электродов позволяет предста­вить спектр речи на электрохимической бумаге в виде спектро­граммы, в которой изображение получается благодаря почерне­нию бумаги, а степень этого почернения указывает интенсивность соответственного компонента речевого звука. На рис. 36 показан образец спектрограммы (или видеограммы) слова сам. Наряду с названным прибором, дающим наиболее полное отображение фонетической структуры, но довольно сложным по конструкции и дорогостоящим, существуют и другие, более простые и деше­вые, которые дают, однако, менее полную визуальную картину звучащей речи или отображают только отдельные ее моменты,

стороны.

Из советских приборов такого рода можно указать, напри­мер, ВИР, И-2, виброскоп. Первый из них отображает текущую речь на экране в качестве упрощенной динамической видеограм­мы (рис. 37), второй позволяет видеть те или иные компоненты речи лишь в момент их звучания, отображая их в качестве узо­ров различной формы (рис. 38). Третий прибор снимает специ­альным датчиком возникающие при звучании голоса вибрации гортани, носа, темени и отмечает их зажиганием неоновой лам­почки (рис. 39). Сюда же относятся различного типа индикато­ры громкости голоса, его высоты.

Помимо приборов визуальному отображению отдельных сто­рон речи могут служить простейшие пособия вроде полоски бу­маги, которая, будучи поднесенной ко рту в момент произнесе­ния, например, фонем ф, с, п, г, отклоняется или отбрасывается струей воздуха, выходящего изо рта.

Если ограниченные для того или иного прибора или пособия возможности визуального отображения акустической структу­ры речи не позволяют их использовать для восприятия речевой информации, то они во всяком случае сохраняют свое значение в качестве пособий, облегчающих работу над произношением.

6. Кожный анализатор

Непосредственное использование кожного анализатора для восприятия фонетической структуры речи с помощью поднесе­ния руки ко рту говорящего, прикосновения к его груди, горта-

ни, носу позволяет уловить некоторые ее компоненты — наличие или отсутствие голоса, отдельные типы фонем, ритмическую структуру слов. Это, конечно, не обеспечивает восприятия живой речи, но опять-таки может быть использовано при работе над произношением.

Попытки достичь более полного тактильно-вибрационного восприятия речи связаны с применением специальной электро­акустической аппаратуры. При этом в одних случаях имеется в виду использование кожно-механических (тактильно-вибрацион­ных) ощущений, в других — электрокожных, а в третьих — соче­тание кожно-механических ощущений с электрокожными.

Приборы, рассчитанные на тактильно-вибрационное восприя­тие (так называемые телетакторы, тактильные вокодеры), мо­гут иметь один или несколько каналов. Моделью одноканально-го устройства может служить обычный костный телефон, прида­ваемый индивидуальным слуховым аппаратам. Звучащая речь, поступая в микрофон, преобразуется в электрические импуль­сы, которые усиливаются и подаются на костный телефон, где они преобразуются в механические колебания. Зажав костный телефон в руке или прикасаясь к его вибрирующей поверхно­сти пальцем, можно ощущать разнообразные по частоте, ин­тенсивности и длительности вибрации, отображающие соответ­ственную акустическую структуру произносимых слов.

Одноканальные вибраторы позволяют различать фонемы, произносимые с голосом и без голоса, длительные и краткие, улавливать слоговой ритм слов и ударение! Что же касается час­тотно-амплитудного спектра фонем, имеющего исключительно важное значение для их опознавания, то он улавливается при этом довольно плохо. Вибраторы с несколькими каналами снаб­жены полосными фильтрами, при помощи которых производит­ся частотно-амплитудный анализ звука. На выходе устройства имеются соответствующие каждому фильтру вибраторы, каж­дый из которых вступает в действие лишь при наличии в спект­ре поступающего в микрофон звука составляющих, которые не выходят за пределы определенной частотной полосы.

При этом все вибраторы колеблются с одинаковой частотой в 300—400 гц, которая является оптимальной для кожного вос­приятия вибраций.

Если в момент произнесения диктором перед микрофоном тех или иных элементов речи наложить на вибраторы пальцы, то возникают тактильно-вибрационные рисунки различной струк­туры, в той или иной мере отображающие звучание фонем, рит­мическое строение слов. В качестве образца такого прибора можно указать сконструированное в Дании «искусственное ухо» — семикэнальный тактильный вокодер (рис. 40).

Современные приборы, предназначенные для передачи речи на основе электрокожных ощущений, в сущности отличаются от многоканальных тактильных вокодеров тем, что на выходе они

Рис. 40. Прибор «искус­ственное ухо» датской фир­мы «Kamplex»

имеют не вибраторы, а электроды, с помощью которых наносят­ся электрокожные раздражения.

Такие электроды-датчики располагаются на некотором рас­стоянии друг от друга, например вдоль поверхности плечевого отдела правой и левой руки. Возможность различения фонети­ческих элементов речи с помощью электрокожных ощущений изучены пока недостаточно.

Если возможность передачи речевой информации через кожу расценивается многими скептически, то целесообразность ис­пользования кожно-механических, а также электрокожных ощу­щений в дополнение к чтению с губ и в помощь работе над про­изношением не вызывает сомнений (см. об этом в главе «Кож­ная чувствительность»).

Поиск по сайту: