Доц. А.Н.Таукелев 7 страница

* См.: Андреев В.Ф. Новгородский частный акт XII — XV вв. Л., 1986. С. 86.

Существенные особенности имел договор купли-продажи, заклю­чаемый с иностранными купцами в Новгороде. Признавалась закон­ной только мена, а не торговля, обмен товара на товар, кредитные сделки запрещались. Закон устанавливал, что немецкий купец должен иметь свидетеля, он мог три дня осматривать товар. Передача товара обязательно происходила на немецком дворе. Оформление сделки представляло собой выражение сторонами согласия перед свидетеля­ми, сопровождаемое обрядом рукобитья. После того как русский ку­пец выносил товар с немецкого двора, сделка считалась необратимой. Лишь с середины XV в. на немецком дворе начали осуществляться письменное оформление сделок, регистрация их в памятных книгах. Договор мены регулировался аналогично договору купли-продажи.

Договор дарения оформлялся, особенно когда касался земли, дан­ными грамотами, составлявшимися в присутствии свидетелей и с обя­зательным приложением печати. Как правило, таким образом офор­млялись вклады в монастыри на помин души. Однако допускались случаи заключения договора дарения упрощенно. ПСГ разрешает оформление договора на дому в присутствии священника или свиде­телей, не являющихся родственниками. Вероятно, это допускалось в случае болезни или затруднительности для дарителя покинуть дом. Сделка была действительной лишь в случае дарения родственнику, а не постороннему. Племянник, упоминаемый в документе, понимается как человек одного рода, племени.

Договор займа был хорошо известен русскому раннефеодальному праву. ПСГ использует для его обозначения два термина: «займ» и «ссуда». Порядок оформления договора зависит от размеров займа. Займ до одного рубля не требовал оформления записью, свыше одно­го рубля запись была обязательна, за исключением займа между куп­цами. В этом случае достаточно было при споре предъявить доску. Закон в отличие от Русской Правды не устанавливал предельного раз­мера процентов. Они определялись соглашением сторон. Допускалось досрочное прекращение обязательства по инициативе любой сторо­ны. Однако в случае прекращения договора по инициативе кредитора он лишался права на проценты.

Серьезное внимание уделено в ПСГ договору хранения. Он пере­стает быть дружеской услугой, порядок его заключения строго фор­мальный. Договор оформляется записью, где перечислены все ценнос­ти, сдаваемые на хранение. Только в некоторых исключительных слу­чаях допускалась передача вещей без записи. В этом случае применя­лись такие доказательства, как присяга, поединок.

Имущественный заем, не упоминавшийся в Русской Правде, зна­ком ПСГ. Здесь имеется в виду наем помещения. Наниматель-подсуседник по закону может в потребных случаях предъявлять иск хозяину.

Своеобразным был договор изорничества. Изорник, одна из кате­горий половников, заключал договор, по которому за пользование землей обязывался отдавать хозяину половину или иную часть уро­жая. Изорник при этом часто брал покруту — нечто подобное купе Русской Правды.

Распространенным видом договора был личный наем. Договор заключался обычно устно, однако возможна была и запись. Закон ста­вит обе стороны в равное положение, предоставляя им право отстаи­вать свои интересы, хотя на практике различные категории наймитов имели разный статус.

Наследственное право допускало оба известных порядка насле­дования. При наследовании по закону имущество переходило ро­дственникам умершего, которые совместно с ним вели хозяйство. В этом случае предусматривался облегченный порядок решения споров о наследстве; вместо письменных доказательств достаточно было сви­детельства сторонних людей. Наследство, в случае перехода его по закону к близким родственникам, без нужды не дробилось, посколь­ку, вероятно, рассматривалось как единое хозяйственное целое.

Завещание оформлялось в письменной форме и называлось руко­писанием. Как показывают исследования дошедших до нас завеща­ний, среди наследников называются прежде всего близкие завещате­ля: жена, дети, брат, мать. Имеются случаи завещания имущества племяннику и крестнику. При отсутствии близких родственников имущество могло быть завещано дальним, а также людям, не состо­явшим в родстве с завещателем. Обычно основное место в завещании занимало распределение между наследниками земли. Часть земли пе­редавалась церкви на помин души. Распределение между наследника­ми, порой даже не родственниками, достаточно крупных состояний требовало соблюдения больших формальностей. Завещания удосто­верялись священником, свидетелями (в Пскове они отсутствуют), обя­зательна была печать наместника новгородского владыки.

По существующему правилу, зафиксированному еще в Смоленс­ком договоре 1229 г., обязательства наследодателя переходили к на­следнику. Поэтому неудивительно, что вдова изорника и его дети дол­жны расплатиться с хозяином по долгам умершего.

По подсчетам исследователей более половины статей ПСГ посвя­щено уголовному праву. Общее понятие преступления в ней расширяется в сравнении с Русской Правдой. Теперь преступными считаются всякие деяния, запрещенные уголовной нормой, хотя бы они и не причиняли непосредственного ущерба какому-нибудь кон­кретному человеку (например, государственные преступления, преступ­ления против суда и пр.). Закон не содержит норм, определяющих круг субъектов преступления. По мнению большинства исследователей, ПСГ, следуя за Русской Правдой, также исключает из него холопов. ПСГ освобождала от ответственности при невиновном причинении вреда. Во всяком случае в ней указан один пример такого освобожде­ния от ответственности: истец и пристав не отвечали, если их приход в дом ответчика вызывал выкидыш у испугавшейся жены ответчика.

В соответствии с новым понятием преступления изменяется систе­ма преступлений. Впервые в русском праве появляются государствен­ные преступления, во всяком случае одно из них — измена (перевет). Опасным преступлением является и поджог, смыкавшийся порой с изменой. Пожар в средневековом городе, опасный и сам по себе, мог быть совершен по заданию врага. Летопись доносит до нас подобный случай. В 1496 г. «загорелося на Крому в Кутного костра, и клети мно­го погорело, и ржи много и платья... а зажег Чюхно, закратчися, а послаша его немцы зажече и посулиша ему дару много».

Имущественные преступления, известные Русской Правде, теперь существенно расширяются и изменяются. Первая же статья грамоты называет такие имущественные преступления, как разбой, наход, гра­беж, кражу из закрытого помещения. Грамота знает квалифицирован­ную кражу в третий раз. Из текста ПСГ нельзя определить, чем отли­чается разбой от находа и грабежа. В памятниках XV в. термин «раз­бой» сохранил значение неспровоцированного убийства с целью завладения имуществом, вооруженной засады на дорогах. Наход пони­мается некоторыми исследователями как разбой шайкой, однако воз­можно и другое объяснение: наход — это типичный пример кулачно­го права, нападение одного феодала на усадьбу другого. Помимо Эк­логи, на которую ссылается Ю. Г. Алексеев, это мнение подтверждает и аналогичный взгляд на наход в Статуте Великого княжества Литов­ского 1529 г.— памятнике, очень близком ПСГ и по географии, и по времени принятия.

Значительно меньше, чем в Русской Правде, представлены в ПСГ преступления против личности, очевидно потому, что в Пскове про­должала действовать и сама Русская Правда. Убийству посвящены всего две статьи. Как и в Русской Правде, сурово наказание за оскорб­ление (вырывание бороды). Знает ПСГ и нанесение побоев.

Впервые ПСГ говорит о преступлениях против порядка управле­ния и суда, должностных преступлениях.

Система наказаний ПСГ проста: известны были только два вида наказания — смертная казнь и штраф. Конкретные виды смертной каз­ни в законе не определялись. Из летописей известно, что воров обыч­но вешали (эта казнь была традиционной для таких преступников и пришла на Русь из Византии), поджигателей сжигали, изменников из­бивала толпа, убийцам отрубали голову; известно было и утопление. Штрафы (продажи) взимались в пользу князя, часть суммы поступала в казну Пскова. Одновременно с выплатой штрафа виновный должен был возместить ущерб.

В Новгороде и Пскове продолжал существовать состязательный процесс. Вместе с тем, развивается и следственная, розыскная фор­ма процесса. Как и в Киевской Руси, в феодальных республиках су­ществовал институт досудебной подготовки дела — свод. Подробно в ПСГ свод не регламентировался, поскольку и в этом случае действо­вали нормы Русской Правды.

На процессе допускалось представительство сторон. Женщины, дети, старики, монахи, монахини, глухие имели пособников, которые должны были представлять в суде их интересы. Грамота запрещала должностным лицам выступать в качестве представителя стороны в процессе, чтобы, вероятно, не оказывать давления на суд. В случае спора о церковной земле интересы церкви представлял староста, т. е. выборный представитель верующих прихода этой церкви. Процесс начинался обычно подачей искового заявления, жалобы. Половник и его господин начинали разрешение своих споров с заклича, публич­ного оповещения на торгу о своих претензиях. Это объявление долж­но было привлечь к делу в качестве свидетелей членов общины.

Важным этапом был вызов ответчика в суд, осуществляемый пуб­лично, на церковной площади в присутствии священника. В случае 5-дневной неявки в суд ответчика его могли доставить на суд принуди­тельно.

Много места в законе уделено доказательствам. Серьезную роль, особенно в имущественных спорах, играли письменные доказательст­ва. Первое место среди них занимала запись. В отдельных случаях доказательственную силу имели и простые расписки — рядницы, до­ски. Среди доказательств могло быть и собственное признание. ПСГ упоминает его, говоря о споре по договору займа. Однако в практике оно употреблялось и по уголовньм делам. Большую роль в процессе играли свидетели. Различаются показания сторонних людей, соседей и послухов, являвшихся не только очевидцами, но и активными участ­никами процесса. Послух должен защищать свои показания против ответчика на поединке. Неявка послуха ведет к автоматическому про­игрышу дела стороной, опирающейся в доказательстве своей право­ты на его показания. Закон вносит известный формализм в оценку показаний послуха: несовпадение показаний истца и послуха вело к проигрышу дела. По делам о воровстве в качестве доказательства выступало «полишное», т. е. краденая вещь, найденная у лица, запо­дозренного в краже. Поличное обнаруживалось во время обыска, про­изводимого должностным лицом — приставом, вместе с которым мог присутствовать и истец. ПСГ вводит новый вид ордалий — судебный поединок, поле. Обычно он выступает в альтернативе с присягой, ког­да иных, более веских доказательств нет. ПСГ довольно подробно рассматривает порядок проведения поединка, правила замены сторо­ны в нем наемным бойцом. Послух не мог заменить себя бойцом. Если обе стороны, которые должны участвовать в поединке, были женщи­ны, такая замена также не допускалась. Это устанавливалось в связи с тем, что в противном случае возникала возможность замены бойцом только одной стороны в поединке (при несостоятельности другой). Подобный поединок был бы заведомо неравным.

Процесс был устным, но решение выносилось в письменном виде, при выдаче его взимались судебные пошлины. Решение по делу ис­полняли специальные служащие князя или города.

§ 3. Галицко-Волынское княжество

Юго-западные княжества Руси — Владимиро-Волынское и Галицкое, — объединившие земли дулебов, тиверцев, хорватов, бужан, во­шли в состав Киевской Руси в конце Х в. при Владимире Святославиче. Однако политика великих киевских князей относительно Волыни и Галичины не находила поддержки среди местной земельной знати, и уже с конца XI в. началась борьба за обособление этих земель, хотя Волынская земля традиционно имела тесные связи с Киевом. Волынь до середины XII в. не имела собственной династии князей. Ею, как правило, непосредственно управляли из Киева или временами за Вла­димирским столом сидели киевские ставленники.

Формирование Галицкого княжества началось во второй полови­не XI в. Этот процесс связан с деятельностью основателя галицкой династии князя Ростислава Владимировича, внука Ярослава Муд­рого.

Расцвет Галицкого княжества приходится на время правления Ярослава Осмомысла (1153 — 1187), который давал решительный от­пор наседавшим на него венграм и полякам и вел ожесточенную борь­бу против боярства. Со смертью его сына Владимира Ярославича ди­настия Ростиславичей прекратила свое существование, а в 1199 г. владимиро-волынский князь Роман Мстиславич овладел Галицким кня­жеством и объединил галицкие и волынские земли в единое Галицко-Волынское княжество. Центром его был Галич, затем — Холм, а с 1272 г. — Львов. Победные походы дружин Романа на Литву, Поль­шу, Венгрию и половцев создали ему и княжеству высокий междуна­родный авторитет.

После смерти Романа (1205) западные земли Руси вновь вступи­ли в полосу смут и княжеско-боярских междоусобиц. Наибольшей остроты борьба феодальных группировок западных земель Руси до­стигла при малолетних сыновьях Романа Мстиславича — Данииле и Васильке.

Галицко-Волынское княжество распалось на уделы — Галицкий, Звенигородский и Владимирский. Это дало возможность Венгрии, где при дворе короля Андрея II воспитывался юный Даниил, постоянно вмешиваться в галицко-волынские дела, а вскоре и оккупировать за­падно-русские земли. Боярская оппозиция не была такой организо­ванной и зрелой, чтобы превратить Галицкую землю в боярскую рес­публику, но имела достаточно сил, чтобы организовывать бесконечные заговоры и бунты против князей.

Незадолго до нашествия орд Батыя Даниил Романович сумел пре­одолеть оппозицию со стороны могущественных галицких и волынских бояр и в 1238 г. с триумфом вступил в Галич. В борьбе против феодальной оппозиции власть опиралась на дружину, городские вер­хи и служилых феодалов. Народные массы решительно поддержива­ли объединительную политику Даниила. В 1239 г. галицко-волынское войско овладело Киевом, но успех был кратковременным.

Надеясь создать при помощи папы антиордынскую коалицию в европейском масштабе, Даниил Романович согласился принять пред­ложенную ему Иннокентием IV королевскую корону. Коронация со­стоялась в 1253 г. во время походов на литовских ятвягов в неболь­шом городе Дорогичине вблизи западной границы княжества. Римская курия обратила внимание на Галичину и Волынь, надеясь распрос­транить на этих землях католичество. В 1264 г. Даниил Романович умер в Холме. После его смерти начался упадок Галицко-Волынского княжества, распавшегося на четыре удела.

В XIV в. Галицию захватила Польша, а Волынь — Литва. После Люблинской унии 1569 г. галицкие и волынские земли вошли в состав единого многонационального польско-литовского государства — Речи Посполитой.

Общественный строй. Особенностью общественного устройства Галицко-Волынского княжества являлось то, что там создалась мно­гочисленная группа боярства, в руках которой сосредоточились поч­ти все земельные владения. Однако процесс образования крупного феодального землевладения проходил не везде одинаково. В Галичине его рост опережал образование княжеского домена. На Волыни, наоборот, наряду с боярским значительное развитие получило домениальное землевладение. Объясняется это тем, что именно в Галичине раньше, чем в Волыни, созрели экономические и политические пред­посылки более быстрого роста крупного феодального землевладения. Княжеский домен начал складываться тогда, когда преобладающая часть общинных земель была захвачена боярами и для княжеских вла­дений круг свободных земель был ограничен. К тому же галицкие князья, стремясь заручиться поддержкой местных феодалов, раздава­ли им часть своих земель и тем самым уменьшали княжеский домен.

Наиболее важную роль среди феодалов Галицко-Волынского кня­жества играло галицкое боярство — «мужи галицкие». Они владели крупными вотчинами и зависимыми крестьянами. В источниках XII в. предки галицких бояр выступают в качестве «княжих мужей». Сила этого боярства, расширявшего пределы своих владений и ведшего крупную торговлю, непрерывно возрастала. Внутри боярства шла постоянная борьба за земли, за власть. Уже в XII в. «мужи галицкие» выступают против любых попыток ограничения их прав в пользу кня­жеской власти и растущих городов.

Другую группу составляли служилые феодалы, источниками зе­мельных владений которых были княжеские пожалования, конфиско­ванные и перераспределяемые князьями боярские земли, а также са­мочинные захваты общинных земель. В подавляющем большинстве случаев они владели землей условно, пока служили, т. е. за службу и под условием службы. Служилые феодалы поставляли князю войско, состоявшее из феодально-зависимых крестьян. На них и опирались галицкие князья в борьбе с боярством.

К господствующему классу Галицко-Волынского княжества при­надлежала и крупная церковная знать в лице архиепископов, еписко­пов, игуменов монастырей и других, которые также владели обшир­ными землями и крестьянами. Церкви и монастыри приобретали зе­мельные владения за счет пожалований и дарений князей. Нередко они, подобно князьям и боярам, захватывали общинные земли, а крестьян превращали в монастырских или церковных феодально-зависимых людей.

Основную массу сельского населения в Галицко-Волынском кня­жестве составляли крестьяне. И свободные и зависимые крестьяне именовались смердами. Преобладающей формой крестьянского вла­дения землей было общинное, позднее получившее название «двори­ще». Постепенно община распалась на индивидуальные дворы.

Процесс образования крупного земельного владения и формиро­вания класса феодалов сопровождался усилением феодальной зависи­мости крестьян и появлением феодальной ренты. Отработочная рента в XI — XII вв. постепенно сменяется рентой продуктами. Размеры фе­одальных повинностей устанавливались феодалами по своему усмот­рению.

Жестокая эксплуатация крестьян усиливала классовую борьбу, которая нередко принимала форму народных восстаний против фео­далов. Таким массовым выступлением крестьян было, например, вос­стание в 1159 г. при Ярославе Осмомысле.

Холопство в Галицко-Волынском княжестве сохранилось, но чис­ло холопов сократилось, многие из них были посажены на землю и слились с крестьянами.

В Галицко-Волынском княжестве насчитывалось свыше 80 горо­дов, в том числе крупнейшие — Берестье (позднее Брест), Владимир, Галич, Львов, Луцк, Перемышль, Холм и др. Самой многочисленной группой городского населения были ремесленники.

В городах располагались ювелирные, гончарные, кузнечные и стеклоделательные мастерские. Они работали как на заказчика, так и на рынок, внутренний или внешний. Большие доходы приносила соляная торговля. Будучи крупным торгово-промышленным центром. Галич быстро приобрел также значение культурного центра. В нем создавались известная Галицко-Волынская летопись и другие пись­менные памятники XII — XIII вв.

Государственный строй. Особенностью Галицко-Волынского кня­жества было то, что оно долгое время не делилось на уделы. После смерти Даниила Романовича оно распалось на Галицкую и Волын­скую земли, а затем каждая из этих земель стала в свою очередь дробиться. Особенностью являлось и то, что власть по существу на­ходилась в руках крупного боярства.

Поскольку галицко-волынские князья не обладали широкой эко­номической и социальной базой, их власть была непрочна. Она пере­давалась по наследству. Место умершего отца занимал старший из сыновей, которого остальные его братья должны были «чтити во от­цово место». Значительным политическим влиянием при сыновьях пользовалась вдова-мать. Несмотря на систему вассальной зависимос­ти, на которой строились отношения между членами княжеского дома, каждое княжеское владение политически было в значительной мере самостоятельным.

Хотя князья и выражали интересы феодалов в целом, тем не менее они не могли сосредоточить в своих руках всю полноту государствен­ной власти. Галицкое боярство играло крупнейшую роль в полити­ческой жизни страны. Оно распоряжалось даже княжеским столом — приглашало и смещало князей. История Галицко-Волынского княжест­ва полна примерами, когда князья, потерявшие поддержку боярства, вынуждены были покидать свои княжества. Характерны также и фор­мы борьбы бояр с неугодными князьями. Против них они приглаша­ли венгров и поляков, предавали смерти неугодных князей (так были повешены князья Игоревичи в 1208 г.), удаляли их из Галичины (в 1226 г.). Известен такой случай, когда боярин Володислав Кормильчич, не принадлежавший к династии, провозгласил себя в 1231 г. князем. Нередко во главе боярских мятежей, направленных против князя, стояли и представители духовной знати. В такой обстановке основной опорой князей были средние и мелкие феодалы, а также городские верхи.

Галицко-волынские князья обладали определенными администра­тивными, военными, судебными и законодательными полномочиями. В частности, они назначали должностных лиц в городах и волостях, наделяя их земельными владениями под условием службы, формаль­но являлись главнокомандующими всех вооруженных сил. Но каж­дый боярин имел свое военное ополчение, а поскольку полки галицких бояр часто превосходили численностью княжеские, в случае разногласий бояре могли спорить с князем, применяя военную силу. Верховная судебная власть князей в случае разногласия с боярами пе­реходила к боярской верхушке. Наконец, князья издавали грамоты, касающиеся различных вопросов управления, но они часто не при­знавались боярами.

Бояре осуществляли свою власть с помощью совета бояр. В его состав входили крупнейшие землевладельцы, епископы и лица, зани­мавшие высшие государственные должности. Состав, права, компе­тенция совета не были определены. Боярский совет созывался, как правило, по инициативе самого боярства. Князь не имел права со­звать совет по своему желанию, не мог издать ни одного государствен­ного акта без его согласия. Он ревностно охранял интересы боярства, вмешиваясь даже в семейные дела князя. Этот орган, не являясь фор­мально высшим органом власти, фактически управлял княжеством. Поскольку в состав совета входили бояре, занимавшие крупнейшие административные должности, ему фактически подчинялся весь госу­дарственный аппарат управления.

Галицко-волынские князья время от времени, при чрезвычайных обстоятельствах, в целях упрочения своей власти созывали вече, но оно не имело особого влияния. На нем могли присутствовать мелкие купцы и ремесленники, однако решающую роль играла верхушка клас­са феодалов.

Галицко-волынские князья принимали участие в общерусских фе­одальных съездах. Изредка созывались съезды феодалов, касавшиеся только Галицко-Волынского княжества. Так, в первой половине ХII в. состоялся съезд феодалов в городе Шарце для решения вопроса о меж­доусобицах из-за волостей между сыновьями перемышльского князя Володаря Ростиславом и Владимирком.

В Галицко-Волынском княжестве раньше, чем в других русских землях, возникло дворцово-вотчинное управление. В системе этого управления значительную роль играл дворский, или дворецкий. Он ведал в основном всеми вопросами, касающимися двора князя, ему поручалось командование отдельными полками, во время военных действий он охранял жизнь князя.

Среди дворцовых чинов упоминаются печатник, стольник, чашничий, сокольничий, ловчий, конюший и др. Печатник ведал княжес­кой канцелярией, был хранителем княжеской казны, которая вместе с тем являлась и княжеским архивом. В его руках находилась княжес­кая печать. Стольник ведал столом князя, прислуживал ему во время еды, отвечал за качество стола. Чашничий заведовал бортными леса­ми, погребами и всем, что относилось к снабжению княжеского стола напитками. В ведении сокольничего находилась птичья охота. Лов­чий ведал охотой на зверя. Главная функция конюшего сводилась к обслуживанию княжеской конницы. Под управлением этих должност­ных лиц действовали многочисленные княжеские ключники. Долж­ности дворецкого, печатника, стольника, конюшего и других посте­пенно превращались в дворцовые чины.

Территория Галицко-Волынского княжества первоначально дели­лась на тысячи и сотни. По мере того как тысяцкие и сотские со своим управленческим аппаратом постепенно входили в состав дворцово-вотчинного аппарата князя, вместо них возникли должности воевод и волостелей. Соответственно территория княжества была разделена на воеводства и волости. В общинах избирались старосты, которые ве­дали административными и мелкими судебными делами.

В города назначались и посылались непосредственно князем по­садники. Они обладали не только административной и военной властью, но выполняли судебные функции и собирали дани и пошли­ны с населения.

Право. Система права Галицко-Волынского княжества мало чем отличалась от правовых систем, существовавших в других русских землях периода феодальной раздробленности. Нормы Русской Правды, только несколько измененные, продолжали действовать и здесь.

Галицко-волынские князья издавали, конечно, и свои собственные акты. Среди них ценным источником, характеризующим экономичес­кие связи Галицкого княжества с чешскими, венгерскими и другими купцами, является грамота князя Ивана Ростиславича Берладника 1134 г. Она устанавливала ряд льгот для иноземных купцов. Около 1287 г. было издано Рукописание князя Владимира Васильковича, ка­сающееся норм наследственного права во Владимиро-Волынском кня­жестве. В нем говорится о передаче князем Владимиром права эксплу­атации феодально зависимого населения наследникам. Одновремен­но оно дает материалы для изучения управления селами и городами. Около 1289 г. была издана Уставная грамота волынского князя Мстис­лава Данииловича, характеризующая повинности, ложившиеся на плечи феодально зависимого населения Юго-Западной Руси.

* * *

В период раздробленности на Руси продолжается развитие раннефеодального государства. Относительно централизованная Древняя Русь распадается на массу крупных, средних, мелких и мельчайших государств. По своим политическим формам даже мелкие феодаль­ные владения пытаются копировать Киевское государство.

В этот период появляется принципиально новая форма правле­ния — республика. Широко известны Новгородская и Псковская фео­дальные республики. Менее известна Вятка, бывшая первоначально колонией Новгорода, а затем подобно Пскову ставшая самостоятель­ным государством.*

* См.: Костомаров Н. Севернорусские народоправства во време­на удельно-вечевого уклада (история Новгорода, Пскова и Вятки). Т. 1. Спб., 1886.

Все рассмотренные феодальные державы объединяются в принци­пе единой правовой системой, в основе которой лежит эпохальный правовой акт — Русская Правда. Ни в одном княжестве не создается нового закона, способного хоть в какой-то мере заменить собой Рус­скую Правду. Формируются лишь ее новые редакции. Только в фео­дальных республиках (и это неслучайно) создаются новые крупные за­конодательные акты.

Феодальная раздробленность на Руси, как и в других районах стра­ны, была неизбежным этапом развития государства. Но эта неизбеж­ность дорого обошлась нашему народу. В XIII в. на Русь навалились монголо-татарские орды.

Глава 6. Монголо-татарские государства на территории нашей страны (ХIII—XV вв.)

§ 1. Возникновение империи Чингиз-хана

Огромное значение в исторических судьбах русского народа, на­родов Средней Азии, Казахстана, Закавказья, Крыма и Поволжья име­ли разрушительные завоевания монголо-татар и создание ими воен­но-феодальных государств чингисидов.

В XI — XII в. на огромных просторах Монголии кочевали много­численные скотоводческие племена и более мелкие родовые и аильные (семейно-родственные) коллективы. При этом часть монгольских племен — лесные монголы — еще не полностью перешла к скотовод­ческому хозяйству, продолжала жить охотой, рыболовством и соби­рательством готовых продуктов природы. Управление семейными, производственными и другими общественными делами продолжало строиться на традиционной кровнородственной основе: аил — род — племя во главе со старейшинами и вождями. Культ предков, обожес­твление природы оставались характерной формой сознания для подо­бного состояния общества.

Вместе с тем углубляющееся разделение труда, развитие ремеслен­ного производства (юрт, сбруи, оружия, всевозможной бытовой утва­ри и т. д.) привели к возникновению частной собственности на средст­ва производства, прежде всего на скот. На классовое расслоение об­щества повлияло также возрастающее влияние соседних с Монголией развитых феодальных государств Средней Азии и Китая. Монголь­ское общество резко разделилось на феодалов-нойонов — родоплеменную военную аристократию, владевшую огромными стадами ло­шадей, крупного и мелкого рогатого скота и содержавшую сильные военные дружины — нукеров, и простой народ — карачу, находив­шийся от феодалов в различных формах зависимости.

Процесс этот сопровождался бесконечными разорительными меж­доусобицами вождей и военных предводителей отдельных племен, племенных групп и родов. Ожесточенная борьба велась за обладание наиболее богатыми пастбищами, удобными зимними стойбищами, за подчинение слабых племенных и родовых подразделений наиболее сильным, богатым и воинственным. На рубеже XII — XIII вв. этот процесс завершился выделением самых сильных и влиятельных пле­мен и родов и их предводителей-вождей, среди которых наиболее мо­гущественным, непреклонным и жестоким был Темучин. В 1206 г. на съезде-курултае Темучин был избран общемонгольским ханом и по­лучил имя Чингиз-хан. Все монгольские племена были объединены, а вожди-нойоны признали одного владыку — Чингиз-хана.

Чингиз-ханом была осуществлена очень важная военно-десятич­ная реформа. Наряду с сохранением старой организации общества по кровнородственному принципу — по племенам, родам, аилам — все способное к военному делу население (все монголы считались вечно военнообязанными по принципу: «нет монгольского населения, а есть монгольское войско») было разделено на тьмы по 10 тыс. конного войска, во главе которых стояли ближайшие родственники хана и на­иболее верные ему нойоны-темники, тысячники во главе тысячи во­инов, сотники во главе сотни, десятники во главе десяти воинов. Эта простая военно-десятичная структура, известная многим народам на начальной стадии развития государственности, создавала благопри­ятные возможности для подавления собственного народа и для агрес­сивных походов против соседей. Кроме того, она позволяла на основе жесткой военной дисциплины преодолевать сепаратистские амбиции родоплеменных вождей, а в случае успешных походов и захвата боль­шой военной добычи содействовала росту авторитета главного пред­водителя — хана, превращению власти в деспотическую, обожествле­нию его личности. Для укрепления своей власти и усмирения непо­корных Чингиз-ханом был создан десятитысячный корпус охранни­ков — личная гвардия хана, состоявшая из особо доверенных и тща­тельно отбираемых лиц — сыновей господствующей военно-феодаль­ной и чиновной аристократии. Одновременно с этим при Чингиз-хане стали внедряться новые нормы права, получившие впоследствии на­именование Великой Ясы Чингиз-хана, отличавшейся необыкновен­ной жестокостью наказаний за любой проступок против установлен­ных правил. О силе власти Чингиз-хана и организации управления народом свидетельствует путешественник того времени, агент римско­го папы, Плано Карпини: «Никто не смеет пребывать в какой-нибудь стране, если где император не укажет ему. Сам он указывает, где пре­бывать вождям, вожди же указывают места тысячникам, тысячники сотникам, сотники же десятникам». Укрепив таким образом военно-политическую организацию власти феодалов в монгольском общест­ве, Чингиз-хан приступил к осуществлению своих внешнеполитичес­ких захватнических целей.

Поиск по сайту: