Глава одиннадцатая. – Погодите! – воскликнула я, протягивая к ним руки

– Погодите! – воскликнула я, протягивая к ним руки. – Выслушайте нас!

Ракель и Дана не помчались прочь, но, судя по их виду, совершенно не хотели нас слушать. Они замерли с потрясенными лицами, глядя на меня – на друга, внезапно оказавшегося вампиром, существом, которое они ненавидели больше всего на свете.

Пакет выпал из моих трясущихся рук. Кровь расплескалась по пыли и камням. Мне казалось, что в любую секунду я тоже могу рухнуть на пол. Клыки скользнули обратно в челюсть, словно стремились спрятаться.

Как же я не услышала приближения Даны и Ракель? Вампирское чутье должно было сработать. Но я испытывала такую слабость, и Лукас меня отвлек, и вот вам пожалуйста.

Мы смотрели друг на друга целую вечность. Все тяжело дышали. Взглянув в глаза Ракель, я увидела в них такую боль и ужас, что едва не разрыдалась, но сдержала слезы.

Молчание нарушила Дана:

– Вам лучше начать объясняться.

– Нет! – выпалила Ракель.

– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, – сказала ей Дана. – Поверь мне, малышка, знаю. Но лучше мы выясним все, что можем.

– Пожалуйста… – начала я, но Ракель уставилась и пол.

Мы с Лукасом переглянулись. Вероятно, он сумеет лучше объясниться с Даной, чем я с Ракель. Лукас начал:

– Вам короткую версию или подробную?

– Обе, – ответила Дана. – А когда покончишь с ними, можешь добавить сверху офигительно длинную режиссерскую. Давай, начинай с короткой.

– Бьянка родилась у двух вампиров. – Дана нахмурилась, но Лукас продолжал: – Да, я понимаю. Но, как оказалось, у вампиров тоже могут быть дети – это случается редко, но случается. Всю жизнь ей говорили, что однажды она тоже станет вампиром, и Бьянка принимала это как должное, потому что, пока мы маленькие дети, мы всегда соглашаемся с тем, что говорят нам родители. Потом она начала учиться в «Вечной ночи», мы познакомились, и она узнала, на что бывают способны вампиры. Тогда она сбежала оттуда вместе со мной и присоединилась к нам. Бьянка не полноценный вампир и никогда им не станет.

Конечно, он сознательно упустил кое-какие важные детали, но как раз те, которые я меньше всего хотела обсуждать прямо сейчас. «Лукас отлично справился», – подумала я.

Трудно было понять, устроило ли его объяснение Дану. Она молчала; длинные косички рассыпались по плечам, рука лежала на коле, заткнутом за пояс.

– Забавно. Как же это – кровь она пьет, но при этом не вампир?

– Мне нужна как кровь, так и нормальная еда, – сказала я. – Я вампир только частично, но этого я изменить не могу.

– И в чем разница между частично вампиром и полноценным вампиром? – спросила Дана. – Потому что, если и у того и у другого есть клыки и оба пьют кровь, мне непонятно, с чего это вдруг я должна находиться в обществе любого из них.

Я нерешительно шагнула вперед. Ракель попятилась, и мне показалось, что она влепила мне пощечину. Но я все равно двигалась вперед маленькими шажками, с благодарностью ощущая, что Лукас идет следом.

– Разница в том, что я жива, – произнесла я. – Можешь пощупать мой пульс, если тебе нужны доказательства. Давай.

Мне было так страшно протягивать ей руку!

Дана взяла ее с таким видом, словно ничего особенного в этом нет, и прижала пальцы к запястью, а мне ужасно захотелось узнать, поняла ли она по бешеному биению пульса, насколько я напугана.

Ее взгляд метнулся к Лукасу.

– И давно ты об этом знаешь?

– Примерно с середины учебного года в «Вечной ночи». И обнаружил это примерно при таких же обстоятельствах, что и вы сейчас. – Лукас, успокаивая, положил руку мне на спину. – И тогда Бьянка рассказала мне все. А я понял: не имеет значения, что она за существо, важна ее личность.

Теперь Дана резко взглянула на меня:

– Я вижу, ты держишь его на очень коротком поводке.

Она что, в самом деле шутит со мной? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Не знаю, – ответила я. – Он довольно упрямый. Лукас подтрунивать не стал.

– Дана, скажи, что ты собираешься делать?

– Честное слово, не знаю, – ответила она. Ее широкое лицо, с которого никогда не сходила улыбка, было теперь исключительно серьезным. – Я вам верю, но факт есть факт – вампир в нашей организации, который знает то, что известно нам; не думаю, что это хорошая идея. Мне плевать, какой она там вампир, но ей нечего делать в Черном Кресте.

Вот тут я была с ней полностью согласна.

– Мы с Лукасом хотим уйти, – сказала я. – Скоро. Я прекрасно знаю, что мне тут не место.

– Время выигрываешь? – Похоже, мои слова Дану не убедили.

Лукас подошел к ней еще ближе.

– Мы уйдем через несколько недель, – пообещал он. – Если ты считаешь, что не сможешь так долго хранить нашу тайну, скажи прямо сейчас, и мы с Бьянкой уберемся отсюда немедленно. Решать тебе.

– Ты в самом деле готов нас бросить? Бросить наше дело? – Дана выглядела разочарованной – нет, скорее потрясенной. Они с Лукасом были лучшими друзьями почти всю жизнь. Наверное, ей очень тяжело потерять такого друга, да еще узнать, что он скрывал от нее такой секрет. – Я-то думала, это твой мир. Я думала, ты предан нам на всю жизнь!

– Все это гораздо сложнее, чем мне казалось раньше. Не все они зло, Дана. – (Улыбка Лукаса растрогала меня.) – Кроме того, я люблю ее. А это значит, что мой выбор сделан.

– Мне нужно подумать.

Дана отошла и начала расхаживать по краю туннеля, точнее, по тому небольшому участку, который уже успели расчистить от обломков. С нами осталась только Ракель, до сих пор не проронившая ни единого слова.

– Ракель? – рискнула заговорить я, но ответа не услышала. – Я знаю, что ты сердишься, и не виню тебя. Но если ты обо всем этом подумаешь, как следует подумаешь, ты поймешь, почему я ничего не рассказала, правда?

Она медленно кивнула.

– Ты понимаешь? – Ну хоть что-то. – Ведь ничего не изменилось.

– Все хорошо, – прошептала Ракель.

Я потихоньку начала успокаиваться. То, что я приняла за ужас, было, наверное, просто шоком. Может быть, все еще утрясется, если только Дана согласится.

Лукас взял меня за руку, и я крепко вцепилась в него. Может быть, нам лучше просто развернуться и убежать? Но смогу ли я бежать – ноги у меня дрожали, а слабость усилилась.

Дана остановилась.

– Ты сказал, несколько недель? А в чем задержка?

– Эдуардо забрал все мои сбережения, – ответил Лукас. – С тех пор я сумел отложить совсем чуть-чуть.

– Понятно.

– Дана, говори напрямик. – Голос Лукаса прозвучал почти сердито. – Что ты собираешься сказать остальным?

– Ничего.

– Не ври мне!

– Ты же меня слышал. Я не скажу ничего. – Вид у Даны был подавленный, но говорила она искренне. – Пойдемте отсюда.

– Они спросят, почему мы перестали раскапывать, – пробормотала я, не очень веря, что беда в самом деле миновала.

– А мы ответим, что здесь так чертовски жарко, что сам Сатана может устроить тут себе парилку. Лично мне кажется, что с нас на сегодня вполне достаточно. – Дана направилась к выходу, оглянувшись по дороге. – Ну, пойдемте уже.

Похоже, нам оставалось только одно – идти за ней, и за всю обратную дорогу никто из нас не проронил ни слова.

Сказать, что вечер прошел напряженно, – значит не сказать ничего.

Во время ужина мы с Лукасом сидели рядом, стараясь не смотреть на Дану и Ракель. Мы уже десятый день подряд ели пустой рис, и зернышки застревали у меня в горле. Ракель и Дана тоже на нас не смотрели. Они делали это так старательно, что мне казалось, будто это должны заметить все.

Однако остальные были заняты другими проблемами.

– Впредь Лукас ради собственной безопасности должен переходить из ячейки в ячейку, – сказала Элиза, ткнув в свою тарелку с рисом пластмассовой вилкой. – Хотя бы до тех пор, пока мы не разберемся с миссис Бетани.

«Легче сказать, чем сделать», – подумала я. Лучшие охотники Черного Креста в течение последних нескольких месяцев трижды пытались достать миссис Бетани, а она убила десяток человек, не получив ни одной царапины.

После смерти Эдуардо Кейт почти ничего не ела. Она просто ковыряла рис, проделывая в нем бороздки.

– Ты хочешь мне сказать, что мой сын больше не может оставаться со мной?

Элиза даже глазом не моргнула.

– Я говорю, что ты должна распустить свою ячейку.

– Мы так давно вместе! – произнесла Дана. Это были ее первые слова за весь вечер. Мы с Лукасом вздрогнули. – Почти всю мою жизнь, да и Лукаса тоже.

– Состав ячейки давным-давно должен был стать более подвижным, – сказала Элиза. – И ты это знаешь.

– Да, – ответила Кейт. – Знаю. – И уронила вилку на тарелку.

Мышцы на плечах Лукаса напряглись. Пусть его жизнь была тяжелой, пусть ею правил фанатизм, который Лукас сумел преодолеть, но эта ячейка Черного Креста была его семьей. Я понимала, каким потерянным он себя сейчас чувствовал, каким одиноким. Иногда, несмотря ни на что, я скучала по академии «Вечная ночь», где, по крайней мере, мне было тепло и уютно, где было вдоволь вкусной еды и где обо мне заботились родители.

Здесь я всего боялась, и даже мои лучшие друзья могли в любой момент превратиться в злейших врагов.

Я искала взгляд Ракель, но она с непроницаемым лицом смотрела на Дану.

– Дай ей время, – пробормотал Лукас, когда все начали укладываться спать. Он снова прижался ко мне сзади, как в прошлый раз; я еще никогда не испытывала к нему такой благодарности за то, что он рядом. – Думаю, все будет хорошо.

– Но Дана… – Она воспитывалась в Черном Кресте. Она не прониклась жалостью к Балтазару. Разве сможет она так быстро принять меня?

– Ш-ш-ш. – Лукас произнес это так, словно успокаивал меня, но я поняла, что на самом деле это предостережение. Остальные тоже ложились и могли услышать мои слова.

Свет погас. Я лежала рядом с Лукасом – в его объятиях, но за миллион миль от него. Судя по его глубокому, ровному дыханию, он заснул быстро, и обнимавшие меня за талию руки расслабились.

«Видишь, Лукас думает, что все в порядке. Он совсем не волнуется».

«Нет, он охотник. Он привык отдыхать, чтобы набраться сил для следующей битвы».

«Ну хорошо, тогда я тоже попробую побыть охотником».

Сон меня быстро одолел. Оказывается, я устала сильнее, чем думала. Голова, веки, конечности – все так отяжелело…

Меня окутала темнота, теплая и уютная, как одеяло…

– Вставай!

Свет фонарика ослепил меня, вырвав из сна. Я почувствовала, как зашевелился Лукас, услышала, как он простонал:

– В чем дело?

Элиза повторила еще жестче:

– Вставай!

Я приподнялась на локтях и прищурилась, вглядываясь в темноту. Почти все охотники Черного Креста стояли возле нас полукругом, с оружием в руках.

«Дана рассказала им обо мне».

Желудок болезненно сжался, и я испугалась, как бы меня не вырвало. В ушах зашумело, пульс участился, меня зазнобило. Мне хотелось только одного – остановить время и сделать так, чтобы ничего этого не происходило.

Пальцы Лукаса сомкнулись на моей руке. Я знала, что он напуган не меньше меня, но он ровным голосом произнес:

– Вам лучше объяснить, что все это значит.

– Ты отлично знаешь, что это значит, – отрезала Элиза. – Разве нет?

– Да. Полагаю, что знаю.

Он сделал глубокий вдох, окидывая взглядом комнату. Даны не было видно – трусиха! – и она, конечно, увела с собой Ракель, чтобы та не смогла протестовать. Но тут я сообразила, что Лукас ищет не их, а свою мать. Кейт тоже нигде не было. Она хоть представляет, что тут происходит? Наверняка нет. Должно быть, они под каким-нибудь предлогом отослали ее прочь, и единственный человек, который мог нам хоть как-то помочь, теперь отсутствовал.

– Ну и что теперь?

Элиза холодно улыбнулась:

– Теперь мы поднимемся наверх и немного поболтаем.

Она имела в виду помещение, где держали Балтазара.

Мне казалось, что я не могу шевельнуться, что им придется волочь меня туда. Но Лукас стиснул мою руку и сказал:

– Пойдем, Бьянка. Ты и я. Пойдем.

Я почувствовала, как в меня перетекает его сила, и сумела встать на ноги.

– Я могу одеться? – спросила я и удивилась тому, как ровно прозвучал мой голос.

Элиза пожала плечами:

– Надень джинсы, только пошевеливайся. Натянув джинсы и футболки, мы поднялись вверх по ступенькам. Было очень поздно – или очень рано, в общем, глухая ночь. По реке не плавали лодки, и даже непрекращающийся шум дорожного движения превратился в едва слышный шелест. Мы вышли на улицу, и я ощутила дразнящий привкус свободы, но тут нас втолкнули в складское помещение. На бетонном полу виднелись пятна крови.

Я не сомневалась, что нас тоже прикуют наручниками, как Балтазара, но никто этого не сделал. Мы с Лукасом стояли в центре темной комнаты, в кругу охотников. Зажегся свет, и от ужаса происходящего – гневные лица, направленное на нас оружие – мой желудок сжался еще сильнее.

– Что она собой представляет? – строго спросила Элиза у Лукаса.

Он начал:

– Она родилась у вампиров – иногда они могут…

– Избавь нас. – Элиза взялась за торчавший из-за пояса кол. – Эту сказочку мы уже слышали. Теперь нам нужны факты. Насколько она сильна? Какими умениями обладает?

– Вы видели ее в деле, видели, как она сражается наравне с нами. – Лукас стоял чуть впереди, словно пытался загородить меня. – И если до сих пор не поняли, что она может, сами виноваты.

– Ты выбрал неудачное время, чтобы огрызаться, – предупредила Элиза.

Лукас прищурился:

– С моего места время и впрямь кажется неудачным.

– Верно догадался, – произнес кто-то.

Я заметила, что все охотники смотрели только на Лукаса – не на меня. Обращались только к нему, требовали объяснений от него. Пусть они злились на Лукаса, но он все еще был для них человеком. Личностью.

А я – только монстром.

Элиза сильнее сжала кол. Неужели она в самом деле воткнет его в меня? Я была еще жива, а это значило, что кол меня не парализует – он меня убьет. Понятно, что никому здесь, кроме Лукаса, не будет до этого никакого дела, а Лукас не сможет защитить меня от двадцати тренированных вооруженных охотников. Мои собственные силы и боевые навыки вряд ли уравняют наши шансы.

– Сколько их? – спросил кто-то сзади. – Этих… вампирского отродья.

– Мы очень редкие, – выпалила я слишком громко, почти прокричала. Но, по крайней мере, я осмелилась сказать хоть слово в свою защиту. – Нас рождается где-то пятеро в столетие, так мне всегда говорили.

В комнате повисла нерешительность, буквально осязаемая. Я чувствовала, что они хотят задать мне кучу вопросов и узнать больше, но при этом не желают со мной разговаривать – обращаться со мной как с личностью.

После этого им будет труднее меня убить.

Холодный мучительный ужас сковывал тело, ноги подкашивались. Только присутствие Лукаса помогало мне устоять. Я думала о маме и папе, которые никогда не узнают, что со мной случилось. Я отчаянно хотела, чтобы они пришли и спасли меня. Хотела, чтобы они обняли меня в последний раз.

– Пожалуй, пора выяснить о них все, что можно, – сказал Милош. – Выяснить, насколько и в чем они уязвимы.

Увидев, что он держит в руках, я содрогнулась: ядовито-зеленый водяной пистолет, наверняка заряженный святой водой. Они собрались жечь мою кожу! «Будь мужественной», – сказала я себе. Навредит ли мне святая вода? Освященная земля и кресты всегда действовали на меня, значит, и святая вода прожжет мою плоть, как и плоть любого вампира.

Но я не буду уклоняться, я даже головы не поверну. Они хотят увидеть, как я испугаюсь? По крайней мере этого удовольствия я им не доставлю.

– Не делайте этого! – Лукас вскинул руки, тщетно пытаясь урезонить их. – Ребята, если бы вы только выслушали… черт возьми!

Милош брызнул святой водой, и Лукас шагнул вперед, закрывая меня. Я была ему так благодарна, но через секунду поняла, что он совершил самую большую ошибку в своей жизни.

Святая вода попала на Лукаса и зашипела, прожигая его плоть, как прожигала бы плоть вампира. Он закричал.

– Что за чертовщина? – заорал Милош, а остальные испуганно сыпали проклятиями.

Меня это шокировало так же, как и охотников, но всего на мгновение. С самого первого раза, как я его укусила, Лукас постепенно приобретал и свойства вампиров. И теперь святая вода стала такой же опасной для него, как и для меня. Он морщился от боли, но очень быстро на его лице появилось выражение ужаса. Наши взгляды встретились, и я увидела: он понял. Теперь и он будет для них монстром.

Вперед шагнула Элиза. Не хватит слов, чтобы описать глубочайшее омерзение в ее голосе.

– Лукас кормит эту тварь.

Наступила мертвая тишина. Я пыталась придумать, что им сказать, но в голову ничего не приходило. И тогда я взяла Лукаса за руку, стараясь сосредоточиться на этом. Только его пальцы в моей руке. Пусть он будет единственным, что существует на этом свете.

– Ребята, – начал Лукас, – выслушайте меня. Милош поднял водяной пистолет, приказывая ему заткнуться. Лукас замолчал. Элиза сказала:

– Нужно отвезти этих двоих к одному из наших профессоров. Пусть их исследуют и выяснят, насколько они изменились и почему. Мы должны вытянуть из них как можно больше информации.

Подразумевалось «прежде, чем они умрут».

– Наручники на них, и погрузите в фургон. – Глядя на нас ледяными глазами, она подытожила: – Увезите отсюда этот мусор.

Нам надели наручники и отвели к одному из фургонов. К моему ужасу, на водительском месте сидела Дана, даже не глянувшая ни на меня, ни на Лукаса. Что это, чувство вины? Отвращение? Или ей просто на все наплевать?

Милош сел рядом с ней, держа под рукой святую воду и колья. Один из охотников прикрепил наши наручники к металлическому поручню, тянувшемуся вдоль стенки фургона. Меня всегда интересовало, зачем нужны эти поручни. Что ж, теперь я это знала. Дана подошла, чтобы проверить, надежно ли мы прикованы. Я уставилась на нее, вложив в свой взгляд всю ненависть, – оказывается, в моем сердце ее было больше, чем я могла себе представить. Кажется, Дана даже не заметила моей ядовитой злобы, повернувшись к Лукасу, чтобы проверить и его наручники.

Потом она вернулась на водительское место, и мы тронулись. Следом ехали еще несколько машин, их фары светили сквозь заднее стекло нашего фургона.

– Спорю на всю свою наличку, что ту тварь они не сожгли, – сказал Милош Дане. – Нужно будет поискать того красавчика.

Класс. Теперь и Балтазар в опасности.

В отчаянии я посмотрела на Лукаса. Почему-то он вовсе не выглядел таким же подавленным, как я, совсем наоборот, он казался… возбужденным.

Лукас медленно разжал кулак, и я увидела в его ладони ключи от наручников.

Как он это сделал? Впрочем, я знала только одно: теперь мы сумеем снять наручники и, может быть, у нас появится шанс…

Дана включила радио, и заиграла музыка. Лукас тут же приступил к делу. Повозившись несколько секунд, он расстегнул наручники и покрутил руками. Мы одновременно взглянули вперед, но ни Дана, ни Милош на нас не смотрели. Лукас наклонился, сделал молниеносное движение и бросил ключи в мою ладонь.

Мои руки стали липкими, и я боялась, что уроню ключ, когда попыталась вставить его в замок. Это оказалось сложнее, чем я думала, и у меня свело пальцы. Но что же мы будем делать, когда освободимся? Выпрыгнем из фургона и дадим деру? Сзади едут другие машины, так что надежды почти нет, но все же это лучше, чем ничего.

– Эй, – сказал Милош, – остановись, уже загорелся желтый.

– Поздно. – Дана беззаботно рванула вперед.

– Проклятие! – Милош наклонился, глядя в зеркало заднего вида. – Остальные застряли на светофоре, а там стоит коп, так что они не могут проскочить на красный.

– Да ладно, – ответила Дана. – Они же знают, куда мы едем.

Лукас метнулся вперед, схватил Дану за шею и рявкнул на Милоша:

– Прыгай из фургона, или я перережу ей глотку! Дана завизжала. Меня охватила паника, и я вообще перестала что-либо понимать.

Где Лукас взял нож? Дрожащими пальцами я крутила ключ в замке. Наручники с металлическим щелчком открылись. Милош кивнул Дане, она резко остановила фургон.

Милош выпрыгнул, на прощание бросив:

– Далеко не уедете.

– Посмотрим, – отрезал Лукас, перегнулся через сиденье и захлопнул дверцу. Дана тут же нажала на газ, шины завизжали по асфальту. Лукас спросил: – Как думаешь, он купился?

Я собиралась спросить, кто что купил, но не успела.

– Может быть. А может, и нет, – ответила Дана. – Нужно быстрее уезжать отсюда.

– Да что происходит? – воскликнула я. Фургон подпрыгнул на ухабе, и мы чуть не попадали друг на друга. Лукас торопливо обнял меня.

– Дана сунула мне в руку ключи, и я понял, что нужно делать. Правда, не знаю, есть ли у нее какой-нибудь дальнейший план.

– Не-а, – сказала Дана. – Это, в общем, все. Прости, но у меня почти не было времени.

– Но почему ты это делаешь? – не понимала я. – Зачем сначала нас выдавать, а потом спасать? Что, совесть проснулась?

Последовало короткое молчание, только музыка играла, а потом Дана произнесла:

– Бьянка, я вас не выдавала. Ракель!

Предательство жгло как огнем. Мне следовало бы разозлиться, но я не могла. Я почему-то вспомнила пикник в «Вечной ночи», который устроила Ракель, чтобы развеселить меня. Мы все вместе сидели на траве, ели сандвичи и любовались только что распустившимися одуванчиками. Была весна. Тогда Ракель сделала это ради меня, а теперь обрекла на смерть.

– Не сердись на нее, – попросила Дана. – Она во всем этом еще новичок. Она растерялась. Я знаю, что она еще будет жалеть об этом.

Лукас грубовато бросил:

– Это все потом. Что мы делаем сейчас?

– Я высажу вас где-нибудь у Центрального вокзала, – отозвалась Дана. – Там садитесь на любой поезд.

– Не можем, у нас нет ни гроша. – Я не узнавала свой голос, он звучал очень резко. – Ты случайно денег не захватила?

Дана поморщилась:

– Нет. Времени не было. Этот эпизод вряд ли попадет в список самых знаменитых освобождений.

– Ты все делаешь классно, – сказал ей Лукас. – Просто высади нас, а уж дальше мы как-нибудь сами.

Дана остановилась в каком-то переулке. Вокруг высились небоскребы, сияя ослепительными огнями даже в такой час. Солнце еще не взошло, но небо уже начало светлеть. На дороге почти никого не было, за исключением нескольких такси. К моему удивлению, Дана тоже выпрыгнула из фургона и подошла к нам. Они с Лукасом пристально посмотрели друг на друга.

– Ты все еще не знаешь, что думать, – сказал Лукас. – Верно?

Она покачала головой:

– Не знаю. Но, Лукас, ты был мне почти братом. Лучше я поступлю неправильно, отпустив тебя, чем поступлю правильно, позволив тебя убить.

Лукас издал странный гортанный звук, и вдруг, совершенно неожиданно, они с Даной крепко обнялись. Я увидела, как по щеке девушки ползет одинокая слеза.

Они разжали объятия, и я хотела сказать Дане спасибо, но все еще сильно злилась на нее. То, что злиться нужно было на Ракель, а не на Дану, почему-то казалось мне несущественным.

– А что ты скажешь остальным? – спросила я.

– Что Лукас взял меня в заложницы.

– Разве они поверят? – У Милоша уже возникли подозрения насчет «смерти» Балтазара.

– Лукас сделает так, чтобы это выглядело убедительно, – ответила Дана, расправляя плечи.

Я не поняла, о чем речь, но Лукас определенно понял и поморщился:

– Честно, я не хочу этого.

– Не забудь: я спасаю твою задницу, а ты – мою. Действуй!

Лукас с такой силой ударил Дану в лицо, что она отлетела назад и врезалась в фургон. Я ахнула. Дана пошатнулась, но устояла на ногах. Лукас спросил:

– Ты как?

– Нормально, – невнятно буркнула она. Из ее разбитого рта на тротуар капала кровь. – Вот почему все, что ты делаешь, ты непременно делаешь хорошо?!

– Дана, – начала я, – ты уверена…

– Почему вы еще здесь? – возмутилась она.

Лукас схватил меня за руку, и мы помчались. Я задыхалась, но заставляла себя бежать все быстрее и быстрее и слышала сзади голос Даны, кричавшей:

– Выбирайтесь из города поскорее!

Поиск по сайту: