Глава 22

Бронежилет оказался уж очень маловат, и у Женевьевы родилась неожиданная горестная мысль, что будь здесь Питер и доводись ему подбирать ей сей предмет, то размер был бы точь–в–точь. Конечно. Он ведь угадал ее размер еще до того, как раздел. Теперь же знал его в совершенстве.

Женевьева как–то ухитрилась застегнуть бронежилет, натянула поверх футболку и фуфайку. Груди сплющило, дышалось с трудом, однако все это было неважно. Она сидела на заднем сиденье неприметной машины, такой же неудобной, как и та, в которой ехал последний раз Питер, и покорно позволяла везти себя по извилистой и петляющей дороге в горы.

А не вырвет ли ее снова на бронежилет, вертелось в голове у Женевьевы. Неплохо было бы вывернуть содержимое желудка прямо на дизайнерские туфли мадам Ламберт, но ведь кое–что могло попасть и на свою футболку, а это было бы не очень приятно. Не то чтобы Женевьева ожидала, что жилет сослужит хорошую службу. Если маньяк Гарри планирует послать снайпера, чтобы ее пристрелить, то прикажет стрелять в голову. В адвокатские мозги, вспомнила она, чуть передернувшись.

– Вам холодно? – спросила мадам Ламберт. – Здесь немного прохладно и промозгло, вечером обещают туман. Я могу достать вам одеяло.

– Я в порядке, – заверила Женевьева напряженным голосом.

– Как насчет успокоительных таблеток? Питер говорил, вы увлекаетесь транквилизаторами.

– Пошел он к такой–то матери, – гаркнула Женевьева.

Собственно говоря, о своих благословенных желтеньких пилюлях она уже долгое время не вспоминала. «Видимо, когда дела по–настоящему идут паршиво, они мне не нужны, – подумалось ей. – Лишь лекарство от мелких неприятностей, а не когда стоит вопрос жизни и смерти».

– Думаю, он уже там, – пробормотала мадам. – Я могу обеспечить вам все, что хотите, достаточно одного звонка – и нам доставят что угодно.

Женевьева чуть было не попросила «Таб». Ей следует быть осторожной со своей последней трапезой: недавний опыт в «КарлсДжуниор» (сеть ресторанов быстрого питания – Прим.пер.) научил не пихать в рот все подряд. Но ей пришлось довольствоваться диет–кокой. Конечно же, бутылочку «Таба» перед путешествием в долину смерти Женевьева заслужила.

– Я в порядке, – повторила она.

Они поднимались все выше и выше в горы. Наползала легкая дымка. Несколько лет назад здесь произошло что–то вроде лесного пожара. Холмы покрывали искореженные остовы обугленных деревьев, производя впечатление причудливого вида кладбища. Женевьева упорно не смотрела на дорогу: для серпантина шофер вел автомобиль чересчур быстро, а у нее и так нервы на пределе. Готова ли она умереть в этом странном выжженном месте? А есть ли у нее хоть какой–то выход?

По мере того, как они поднимались в горы, туман становился гуще. Мадам занималась похожим на «блэкберри» устройством, копией того, каким пользовался Питер. Современные технологии в шпионском мире, подумала Женевьева. Только ведь они не шпионы, верно? Она понятия не имела, черт возьми, кто они такие, да и какая разница.

– Предположим, вы умудрились убить Гарри, – сказала она. – Что дальше?

– Тогда все будет шито–крыто. У нас полное сотрудничество с определенными кругами правительства, и никто не узнает, что он умер не в результате автокатастрофы на этих крутых виражах. Здесь все время происходят камнепады, иногда на дорогу падают валуны размером с «фольксвагена жука». Один мог бы расплющить Ван Дорна, и даже его лучший друг–президент не узнает, что же на самом деле случилось.

– Раздавить жука «жуком». Хорошо звучит, – заметила Женевьева. – А что насчет меня со всей моей невезучей осведомленностью? Вы не собираетесь и меня раздавить в придачу?

– Вы начитались триллеров, Женевьева, – ответила мадам Ламберт. – Вы никому не скажете ни слова. Ну, во–первых, вам никто не поверит. А во–вторых, вы захотите забыть последние несколько недель, похоронить в прошлом. И еще одно.

– Что именно?

– Не захотите подвергнуть Питера опасности. Вы не раскроете его прикрытие, и неважно, как сильно вас ранили.

– Вы говорите о возможных физических ранениях? Потому что, уверяю вас, эмоциональных шрамов у меня совсем не осталось.

– Конечно, не осталось, – холодным тоном согласилась мадам Ламберт. – И физических ранений не будет. Вас хорошо охраняют.

Ни один бронежилет в мире не защитит ее от того вреда, что уже нанес Питер Мэдсен.

– Давайте, начинайте, – устало произнесла Женевьева. – Я готова.

– Хорошо, – одобрила спутница. – Потому что мы на месте.

Туман Питер ругал почем зря. Он облюбовал маленький пятачок, откуда наблюдал за широкой кольцевой подъездной дорогой у непомерного замка Гарри. С Питером был Манньон, член основной команды по освобождению заложников, который знакомился с текстовым сообщением, пока Мэдсен пытался что–нибудь разглядеть через сгущавшийся туман.

– Ты полагаешь, что Ван Дорн управляет даже погодой? – помолчав, спросил Манньон. – С него станется.

– Денег у него куры не клюют, – мрачно ответил ему напарник.

Лавина тумана наплывала и клубилась, как живое существо, мишень то дразнящее мелькала, то снова скрывалась. Питер опустил винтовку и прислонился спиной к дереву, на секунду закрыв глаза.

– Внизу никакого шевеления, – сообщил Манньон. – Разве они не должны уже быть здесь? Может, надеются, что туман рассеется?

– Похоже, обстановка все ухудшается, и мадам это знает, – заметил Питер. – Они скоро будут.

Манньон пощелкал кнопками и улыбнулся. На его грубом помятом лице улыбки смотрелись странно, однако они никогда не появлялись без достаточных поводов.

– Что там?

– Нашли Такаши. Целым. Он прилично побит, и наши не уверены, что он выкарабкается, но ты же знаешь нашего парнишку. Куда уж маменькину сынку, будь он хоть трижды миллиардер, тягаться с закоренелым якудза.

– Уже что–то, – одобрил Питер, возвращаясь на пост.

Внизу стоял черный седан, и Питер готов был поклясться, что мотор работал. Были ли в машине дети? Или Ван Дорн обманул и уже убил их?

В Комитете решили: велика вероятность, что в конце сделки Гарри нарушит слово. Лживый до мозга костей миллиардер опасен, особенно в одном из своих вспыльчивых настроений, ему до смерти хотелось бы их всех надуть. Ван Дорн верил в свою неприкосновенность, верил, что мог улизнуть от ответа за что угодно, неважно насколько отвратительны его деяния. Он оторвался от реальности и от того был еще более опасен.

Туман сместился, и Питер увидел машину очень ясно. Никакого признака детей и вообще чего–либо. А потом услышал, как подъехала другая машина, и ему не понадобилось сообщение от Манньона, что появилась Дженни.

Питер не хотел, чтобы она шла на это. Ему стоило ей об этом сказать, но что–то его удержало, а теперь Дженни может умереть, потому что он свалял дурака и промолчал. Машина подъехала к тяжелым кованым воротам и остановилась в ожидании. Все замерли. У Питера пересохло во рту.

У Манньона хватило здравого смысла продолжать молчать. Питер, как приклеенный, сосредоточил внимание на сцене внизу, не глядя на устройство для убийства в руке.

Вокруг засели снайперы, но ни у кого не было такой четкой и выгодной позиции для наблюдения, как у Питера. И он знал, что в конце концов все ляжет на него. Он никогда не промахивался, неважно, как трудна была цель. Он мог видеть в тумане в безлунную ночь, он мог увидеть через что угодно, лишь бы защитить Женевьеву. И не мог терять время, ища оправданий или обманывая себя – сейчас все стало на свои места. Главное, чтобы она выжила. Потому что свершилось нечто немыслимое. Во второй раз в жизни агент Мэдсен полюбил, хотя даже не верил в то, что это возможно.

Какой к черту секс. И дело не том, что сумасшедшее желание защитить ее владело Питером: куча людей ведь могли бы точно также по долгу службы хорошо выполнить эту работу.

И вовсе не хотел он провести с ней остаток жизни. Может, и влюбился в Дженни, только искренне надеялся, что никогда ее снова не увидит после сегодняшнего дня. Он хотел вернуть свою старую, холодную, спокойную жизнь. Ему не по нутру был огонь, топивший ледяной панцирь вокруг сердца.

Медленно распахнулись железные ворота, и одновременно открылась задняя дверь машины. Сначала Питер увидел белокурые волосы и задержал дыхание. Насколько он мог судить, Гарри не расставил таких же снайперов, но Питер не мог рисковать ее жизнью, доверившись этому факту.

Дженни стояла очень спокойно, и Мэдсен смотрел сверху на нее, на подъездную дорогу, где белым покрывалом Женевьеву окутывал туман. Она стояла высокая, гордо выпрямившаяся, наверно, из–за доспехов, которыми они ее обеспечили, не оглядывалась вокруг, не смотрела назад. Гарри точно знал, что Дженни не одна. Она сделала шаг вперед, потом другой. Открылась дверь лимузина, и вылез Ван Дорн. Питер видел его как на ладони, идеальная мишень, и тут вдруг миллиардер снова пропал в наплывших клубах густого тумана.

– Питер! – настойчиво позвал Манньон.

– Заткнись, – прошипел тот. – Я ни черта не вижу.

– Стреляй, мужик. Детей у него нет. Их обнаружили. Бродили в лесу в стороне от триста тридцатого. Ей нет нужды идти.

Питер вскочил, но все исчезло. Не белое покрывало тумана, а толстый ядовитый саван, сквозь который ничего нельзя разглядеть: ни машину внизу, ни стойкую фигурку Дженни, шагавшую навстречу смерти.

Питер не колебался.

– Беги, Дженни! К черту убегай оттуда! Беги! – заорал он.

И понесся вниз по склону, стараясь попасть на подъездную дорогу в непроницаемом тумане, который крошечными частицами льда прилипал к коже. И впервые внутри взорвался страх.

Питер скользил, катился с горы и наконец приземлился на широкой дороге в ту секунду, когда на него стремительно стали надвигаться передние фары машины. Он откатился в сторону, в кусты, и автомобиль пронесся мимо, подрезав двинувшуюся с места ожидавшую машину. И все погрузилось в молчание ватной темноты.

Питер с трудом встал на ноги. Винтовка все еще была с ним, когда из тумана возникла мадам Ламберт.

– Он забрал ее, – сообщила она, и Питеру чуть ли не послышались эмоции в ее холодном, полностью подчиненном своей хозяйке, голосе. – Сунул ее в лимузин и исчез. Мне жаль, Питер. По крайней мере, он не сможет увезти ее с гор – мы заблокировали все выезды. Если бы не чертов туман…

Питер никогда не слышал, чтобы она ругалась. Впрочем, неважно.

– Я беру машину, – заявил он.

– Тебе стоит подождать подкрепление…

– Я беру машину.

И секундой позже исчез в тумане. Темнота сомкнулась за ним.

Насколько Ван Дорн мог вспомнить, в таком отличном настроении он давненько не был. После нескольких недель, когда порушили его тщательно разработанные планы, когда его предали самые доверенные слуги, дела наконец–то стали налаживаться. На заднем сиденье рядом с ним сидела Женевьева Спенсер, бледная и испуганная. А он только что получил дар небес. Ему следовало помнить, что его позицию избранного никто не поколеблет.

– Значит, как оказалось, Питер жив, – потянувшись к мини–бару и наливая себе выпить, произнес Ван Дорн. – Могу я что–нибудь предложить вам, милочка? Увы, у меня нет этой вашей любимой выпендрежной содовой, от которой пучит живот, но все остальное имеется. Может, вам станет чуточку легче.

– Нет, спасибо, – отказалась Женевьева. – Я в порядке.

– Сомневаюсь, – загоготал Гарри. – Итак, почему вы не подумали рассказать мне, что в конце концов Питер выжил?

– С чего вы решили, что он жив?

– Не пытайтесь мне скормить это дерьмо. Я слышал его голос, он кричал, чтобы вы сматывали удочки. Немного поздновато, но, с другой стороны, вы ведь навечно стали его самым худшим кошмаром, правда? Если бы не вы, я бы уже был хладным трупом.

– Тогда, я думаю, вы должны быть чуточку благодарны, – сказала она.

Он съездил тыльной стороной ладони ей по лицу, как бы случайно, но голова ее дернулась назад.

– Мне не нравятся болтливые женщины, разве я вам не говорил? Вашим боссам следовало бы прежде подумать, когда посылали мне болтливую бабу.

– Адвокаты все болтуны.

Ван Дорн снова ударил Женевьеву и на сей раз разбил губу. Ему понравилось, но он не хотел, чтобы в салоне осталась какая–нибудь грязь: уже придется избавиться от этой машины из–за детей, которых рвало на обивку. Он высадил их посреди сгоревшего леса, они никогда не найдут дороги обратно среди голых остовов деревьев и замерзнут до смерти в холодную апрельскую ночь в горах. Как же вовремя подвернулся этот туман.

Гарри еще не придумал историю для прикрытия, все еще глаз не мог оторвать от олицетворения мести в восхитительной упаковке, сидевшей рядом с ним. Если детей найдут, то никто им не поверит, только не когда обаятельный миллиардер придумает благовидное объяснение. Он еще не знал, что скажет, но его осенит за долю секунды. Ему дан в этом благословенный талант. Все любят Гарри Ван Дорна – он не может совершить ничего плохого.

– Следите за собой, мисси. Я собираюсь вами заняться и не желаю, чтобы вы раздражали меня. Итак, Питер жив. Это меняет все. Значит, он придет за вами.

– Не глупите. Будь он жив и хоть чуточку ему было бы до меня дело, то не позволил бы отправиться в это путешествие.

– Резонно, – согласился Гарри. – Но я не перестану надеяться. Давайте так, я сохраняю вас в целости, пока не удостоверюсь, что Питер Йенсен не собирается прискакать на помощь.

– Его зовут Мэдсен.

Он подумывал еще раз ей врезать, однако решил, что не стоит.

– Видите ли, будет вдвойне забавней, если заставить его смотреть. Двойное наслаждение, двойная боль.

– Наверняка он видел гибель множества людей, Гарри, – заметила она чересчур уж спокойно, чтобы ему это понравилось. – И Мэдсену, черт возьми, наплевать, убьете вы меня или нет – он лишен сентиментальности. Вы можете всегда убить его первым и заставить смотреть меня, но, боюсь, я просто получу удовольствие, а вам не с чего будет тешиться…

– Вы когда–нибудь заткнетесь? – резко бросил он.

– Увы, не могу ничего с собой поделать, – ответила она.

О, с каким удовольствием он будет ее убивать, может, даже с большим, чем кого–либо. Адвокатша быстро приводит его в такую ярость, что не снилось самому Питеру Йенсену… то бишь Мэдсену.

– Знаете что? – весело сказал Гарри, заклеивая ей рот скотчем. – Вот теперь вы точно ничего не можете с собой поделать.

Питер с трудом различал дорогу, но несся во весь опор, стараясь догнать хвостовые огни, которые должны быть где–то впереди. Где, черт возьми, искать ее в этом непроницаемом тумане? Как и Питер, Ван Дорн мог легко съехать с дороги: им придется ехать осторожно.

Они в лимузине. Предположительно, с шофёром, поскольку Гарри никогда ничего не делал сам, когда мог поручить другому, да и трудно было бы уследить за Женевьевой, если бы он вел этот кусок дерьма.

А это значит, что она была в полном распоряжении маньяка на заднем сидении. Питер сильнее нажал на газ, по одному наитию определяя, куда ведет извилистая дорога. Они направлялись в сторону Биг Бир, пошлейшему озерному курорту, и если Ван Дорн доберется туда, то найти его будет еще труднее.

Питер не сдавался. Его винтовка была при нем в позаимствованной машине, которая имела все дополнительные прилады, хотя он не ожидал, что они сильно ему помогут, когда на метр вокруг едва что–то видно. Нужно подобраться поближе к Ван Дорну и прикончить его, вот что Питеру было нужно. Если он сможет найти Гарри.

Питер как раз миновал Раннинг–Спрингс, когда увидел хвостовые огни, едва различимые в густом тумане. Они двигались вверх с постоянной скоростью. Он нажал на акселератор, и машина завиляла хвостом на скользкой дороге. Секунду Питер потратил, чтобы обуздать ее, а к тому времени машина впереди исчезла из виду. Проклиная все на свете, он с досады ударил по рулевому колесу.

Дорога немного выпрямилась, и Питер прибавил скорость. Он не знал, который час: в тумане не различишь, дневной свет или луна светит. Передние фары его машины ослепляли его самого, и он попытался приглушить огни, стараясь разглядеть получше, когда из темноты вынырнул автомобиль, задел его машину, столкнув на обочину в грязь.

Питер выбрался наружу, готовый кого–нибудь прикончить, но клубящуюся облачную тьму разорвал голос, который, как думал Питер, он уже никогда не услышит.

– Он съехал на лимузине в кювет и потащил ее в лес, Питер, – раздался из темноты спокойный голос Бастьена. – Ты едешь не в том направлении.

Питера пробрала дрожь. Он не стал терять время и задавать глупые вопросы типа, почему здесь Бастьен и как он вообще узнал. Важнее то, что у Бастьена имеются нужные сведения.

– Куда он ее забрал?

– Вверх по дороге старая закрытая школа – когда–то это был дом в горах какой–то кинозвезды, а потом там сделали школу. Теперь она закрыта уже несколько лет, но Ван Дорн умудрился купить ее под видом фиктивной корпорации. Туда он и повел мисс Спенсер. Гарри хочет, чтобы ты пришел ее выручать, теперь он в курсе, что ты жив.

– Именно это я и планирую. Что, черт возьми, ты делаешь здесь? Разве тебе не следует быть в Северной Каролине и ждать рождения малыша?

– Моя жена вот–вот родит. За ней присматривают. Мадам Ламберт попросила помочь, а она не попросит по пустякам. Я твой должник, а долги я плачу. Вперед. Покажу тебе дорогу к школе. Лучше идти лесом. Я на все сто уверен, что Гарри сейчас один на один с твоей подругой, но осторожность не повредит.

– Она не моя…

– Побереги дыхание, Питер. Как только мы выручим ее оттуда и покончим с Гарри, можешь отнекиваться, сколько влезет. Мне без разницы. А между тем нам лучше добраться до нее, пока Ван Дорн не устал от игры. Он знает, что у тебя не займет много времени его найти даже без моей помощи, и будет ждать. Но он никогда не отличался терпением. У Гарри ведь игрушка в руках, пока он ждет твоего появления.

Питер прекратил спорить. Бастьену не было нужды идти с ним, подвергать свою жизнь опасности, после того как отошел от всего этого, но он пришел на помощь, и ничего из сказанного Питером его не остановит. Бастьен прикроет спину, как поступал когда–то Питер, и вдвоем они лучше защитят Женевьеву.

Если вовремя успеют.

Поиск по сайту: