Нельсон

Как только протянувший ко мне руку охранник получил пулю в голову, я тут же рухнул на землю. Наверное, одновременно с долетевшим до меня звуком выстрела.

Упал и сразу прикрыл голову руками, сжавшись в комок. Над головой что‑то замолотило в грузовик, будто кто‑то со всей дури колотил по жестянке палкой. В уши вонзился истошный крик, мат, прервавшийся бульканьем, и истошный ор во всю глотку.

Выстрелы, выстрелы, выстрелы. Громкие, ошеломляющие. Треск деревянных бортов, шмяканье в людские тела, звонкие удары по железу. Визг пролетающих в опасной близости от меня пуль. Шлепанье попаданий в землю. Свист пробитых шин, обвисающих на скатах, дзонканье рикошетов от колес.

Приподняв голову, я секунду созерцал колесо грузовика, находящегося передо мной метрах в пяти, а затем прямо с земли юркнул под днище автомобиля. Сразу не мог себе объяснить, почему я действовал именно так и почему посчитал данное место надежным укрытием. Лишь устроившись за диском, старательно спрятав за него голову и улегшись так, чтобы быть полностью прикрытым им от огня, я понял, что к чему.

Даже не будучи специалистом, я могу вам сказать, что плотность огня была вполне достаточной, чтобы разнести что угодно к чертям собачьим. И это нападавшие демонстрировали с большой охотой, превращая все автомобили в груду металла, начиненную человеческими телами. Грузовик же, под которым я нашел свое спасение, даже не потерял колеса. Они были целыми, с шинами, не тронутыми ни одной пулей. Все попадания прошлись по кабине и бортам. Глупо было бы не понять подобный намек.

Снова залаял крупный калибр нападавших, и жестяные звуки пробитий заколотились в уши. Гулко, громко, на пределе выносливости моих барабанных перепонок. На фоне работы главного калибра подрывы гранат за моей спиной показались детской шалостью, наивными хлопушками.

Сколько длилось все это, я сказать не могу. Субъективное восприятие реальности утверждало, что очень‑очень долго. Однако трезвая и незамутненная логика подсказывала, что вряд ли больше трех‑четырех минут. Именно через это время, старательно перекрывая звуки винтовочных выстрелов и отрывистые пулеметные очереди, раздался первый крик:

– Не стреляйте, сдаюсь!

– Сдаюсь, сдаюсь, хватит! – вторил ему другой.

И третий. И еще один. Всего – четверо. Из всей колонны, насчитывающей, на мой взгляд, не менее пятидесяти человек.

– Выходите все сдавшиеся! – услышал я уверенный голос человека, привыкшего отдавать приказания. Я аккуратно выглянул из‑за колеса, кидая взгляд на кусты напротив. Понятное дело, что если в меня не стреляли, значит, имели какие‑то виды. Ведь оба охранника, что были при лейтенанте, получили в тыкву почти одновременно. Я был, думается, мишенью не тяжелее их. Однако меня оставили в живых. И даже любезно указали место, чтобы спрятаться от обстрела.

Я это к тому, что не выходить у меня резона не было. Выбравшись из‑под днища грузовика и осмотревшись, я только утвердился в своей мысли.

Автоколонна представляла из себя жалкое зрелище. Оба «Хорьха» были усеяны оспинами попаданий. Как в кино показывают – дырка в палец диаметром, с паутиной лопнувшей краски. Мертвые тела в салоне, щедро разлитая кровь на мундирах, битое, осыпавшееся прямо на лица, стекло. Перевернутые мотоциклы дозора, изрешеченный грузовик, с рваным в клочья, лениво тлеющим тентом. Дым из‑под изувеченного капота, сбитые до скатов шины.

Броневик с сорванной башней, задранными бортовыми листами и отлетевшими колесами с одной стороны ткнулся кормой в землю. Там не то что подготовиться к атаке – даже понять, что происходит, не успели.

На фоне всего этого ужаса и безобразия мое укрытие смотрелось просто здорово. Судя по всему, несколько очередей и снарядов из пушки – вот и все, что досталось грузовику. Неудивительно, что первый сдавшийся опасливо выглянул именно из‑за него. Если и можно было уцелеть в этом аду, то только используя эту неожиданную щедрость нападавших.

Держа руки на виду, я сделал несколько шагов вперед и остановился. В паре метров от меня встал один из тех, кто ехал со мной в грузовике. Справа от него расположились еще трое, судя по всему, все выжившие после нападения.

Испуганные, с шалыми от страха глазами, измазанные в земле, эти четверо представляли собой жалкое зрелище. Вполне вероятно, еще двадцать минут назад кто‑то из них весело смеялся, когда пинал меня в зад, выкидывая из машины. Верно, тогда им казалось это забавным – ощущать себя сильнее связанного и избитого парня. Теперь же, не сделав ни одного выстрела в тех, кто убивал их товарищей, они поспешили сдаться на милость победителя.

Покосившись в их сторону, я мысленно плюнул и сделал несколько шагов вперед. Будь что будет, но стоять в одном ряду с этими тварями я не собирался.

– На колени, руки за голову, – и эту команду я тоже проигнорировал. Скосил глаза в сторону рухнувших на землю пленных, а сам так и остался на ногах, демонстрируя открытые ладони.

Четверо, вынырнувшие из кустов, были облачены в знакомые мне по фильмам разведывательные комбинезоны. Так сказать, предтеча нынешнего камуфляжа. Быстро пересекли открытое пространство, и двое из них остановились рядом со мной, взяв под прицел четверку пленных. Другие двое, держась парой, прикрывая и страхуя друг друга, принялись за обход колонны, начиная с последнего грузовика. Один держал наготове пистолет‑пулемет, а второй был вооружен пистолетом. Заглянув в кузов «Опеля», боец в комбезе ловко запрыгнул в него. Секунду спустя я услышал выстрел и отвел глаза, встретившись взглядом с тем, кто стоял рядом со мной.

– Ну и? Кто ты такой? – пытливо спросил меня обладатель того самого уверенного голоса.

Я посмотрел на него. В серые, какие‑то очень взрослые глаза, не слишком перекликающиеся с достаточно молодым лицом. Заостренный нос, твердая линия подбородка и скул, слегка удлиненное лицо. Серьезное такое, я бы даже сказал, жесткое. И глаза.

Такие, знаете, будто насквозь тебя видят, как рентген. Впрочем, врать я не собирался в любом случае.

Вздохнув, я привычно произнес:

– Боюсь, вы не поверите. Но я из будущего… – и тут же спохватился. Хотя нет, стоп – какое же будущее? Я ведь из мира, где Вермахт потерпел поражение и русские не стали рабами. Где мы спутники всякие запускали, первыми в космос вышли, БАМ построили, заводов кучу. А здесь, здесь же все по‑другому. С ног на голову. Как в кривом зеркале. Так что какое здесь будущее может быть? Ну, оскотинятся до конца все русские, еще поколение рабов родится, а затем еще – послушных и мирных животных. Здесь ничего нет в перспективе для моего народа. Да и самого народа‑то…

Не знаю, кому и что я доказываю. Ей‑богу, не знаю и даже задумываться не хочу. Но, тем не менее, твердо взглянув в лицо бойцу, я ответил:

– Я из будущего. В котором мы победили.

Бон

Я не знал, от чего отказываюсь. Но четко представлял, к чему меня приведет мой отказ. Действительность не обманула ожиданий.

Длинные бараки, огражденные двумя рядами колючей проволоки, с проложенным меж ними так называемым «коридором безопасности». Для чего он? Да для охраны, патрулирующей периметр и следящей, чтобы никто вдруг не попортил «колючку» и не рванул в побег.

Насколько абсурдным будет предприятие по обретению свободы, становилось ясно уже с первого взгляда на всю систему охраны. С трех сторон, окружающих лагерь, тянулась ровная как стол степь. Таблички на колышках с немецкой аккуратностью поясняли, что данная местность заминирована. Свободной от мин оставалась лишь широкая дорога, ведущая к воротам лагеря. Длинная и прямая, свободно простреливаемая как с собственной территории, так и с отстоящих вдоль домов самого города.

Бараков было ровным счетом восемь. Территория, выделенная для содержания рабочих, эффективно делилась на несколько изолированных участков, окруженных колючей проволокой, что чрезвычайно облегчало охране ликвидацию возможного бунта. Опыт планировки лагерей смерти[80]был учтен немцами и повторен со скрупулезной точностью.

Форму мне пришлось сменить. Еще в больнице выдали арестантскую робу – полосатую, черно‑серую, с яркими желтыми пятнами на груди и на спине. Видимо, чтобы я заранее свыкся со своим новым социальным статусом.

Не форма определяет человека. Банально, но факт. Человека определяет его содержание, внутренняя сила, дух и характер. Мне не страшно встать в один ряд с десятками людей, обряженных в робы. Это ни в коем случае не будет равнять меня с ними.

– В пятый, – сопровождавший меня конвоир довел до ворот лагеря и с рук на руки сдал местной администрации.

Ворота открылись, впуская меня в изготовленный из сварной арматуры своеобразный «шлюз», уже на территории лагеря. Пройдя метров сорок, я остановился у загораживающей вход тяжелой стальной двери. Смерив меня взглядом, охранник в примелькавшейся оливковой форме открыл ее и равнодушно махнул рукой, показывая направление:

– Прямо и налево.

Без лишних слов я отправился указанным маршрутом. Смотрел по сторонам, в очередной раз подтверждая свой вывод об исключительной продуманности планировки лагеря. Проход между квадратами был достаточно узким – не больше десяти метров. Разверни пулемет с угловой вышки, и у беглецов, пусть даже они будут рваться всем бараком, просто нет шансов.

Увидев цифру пять, выполненную по трафарету на бревенчатой стене, я толкнул маленькую калитку, ведущую на территорию барака, отмечая, что ворота заперты на замок. Тоже верно. Еще один комплимент в адрес толково организованной службы.

Я ступил за ограду и с любопытством прислушался к своим ощущениям. Усмехнулся. Твердой убежденности в том, что барак станет моим домом на долгое время, у меня не было. Перевалочным пунктом, временным пристанищем – пожалуй. Я не собирался ишачить на немцев и таскать из шахты руду.

Этот мир принес мне разочарование. План, который я считал фальшивкой, красной выдумкой, был реализован в нынешней действительности.[81]Хватило лишь одного поколения, чтобы русские забыли себя, свою историю, гордость и превратились в нацию рабов и слуг. Кто ответственен за это?

Безусловно, сами. Тем, что не стали защищать свое достоинство, тем, что позволили сделать себя низшей расой, а не равноправными партнерами.

Вермахт. Войска, которые пришли завоевывать, а не принести мир землям, страдающим под еврейским игом. Завоевание, а не освобождение от тирании большевиков.

Грустно. То, к чему я стремился, то, что старался приблизить в своем времени, оказалось химерой. Никакого единства белой расы не предусмотрено. Белые здесь немцы и англосаксы, да даже финны здесь белые! А русские – рабы.

Мой идеал рассыпался на части. Следовало окончательно признать это.

Основные постулаты – единство европейских белых наций, честь и гордость собственного народа – оказались развеяны по ветру. Здесь они ничего не стоили. Здесь их просто не было.

В горниле событий, случившихся со мной в нынешней действительности, сгорели все мои иллюзии. Все убеждения, которыми я гордился и которые считал единственно верными. Мое мировоззрение вдруг отразилось в кривом зеркале – искаженно и неправильно. И осталось суровой действительностью, неизменной и жестокой.

Парадоксально, но из всех моих убеждений жизнеспособным осталось лишь одно. Причем мало связанное с фашизмом и расовой теорией.

Нельсон стал тем, кто спас меня. Тем, кто не отступился от меня, поддержал тогда, когда было необходимо, не бросил. Не бросил, когда именно это и следовало бы сделать.

Он стал мне другом.

Которого я тоже, в свою очередь, не собирался бросать.

Я бросил взгляд на гостеприимно распахнутые ворота барака. До них оставалось шагов тридцать, не больше. Но идти не хотелось. В данный момент мне было интереснее другое.

Плац, утрамбованный сотнями ног, представлял собой земляную площадку, аккуратно расчерченную песчаными линиями. На краю его, почти у ограды, отделяющей пространство от территории другого квадрата, возвышалась сбитая из бревен конструкция, напомнившая мне шведскую стенку – снаряд для гимнастических упражнений. Вот только использовалось это сооружение в высшей степени оригинально.

Сменив направление своего движения, я подошел к ограде.

Место было выбрано так, чтобы тень от бараков не накрывала его. С учетом времени года получалось, что весь световой день люди были вынуждены страдать на солнце. Да, люди. Двое, полностью обнаженных мужчин были привязаны к горизонтальным перекладинам. Однако не это было их главной бедой.

Оба были жутко избиты. Застывшая, высохшая под воздействием солнца и времени, кровь струпьями покрывала их тела. Рваные длинные раны бугрились кровавыми рубцами на груди и животе. Лица обоих трудно было разглядеть. Распухшие от побоев, покрытые ссадинами – в них осталось мало человеческого.

Я бросил взгляд на кисти, туго перевязанные веревками, что держали людей на перекладинах. Красные, полные застоявшейся крови, с набухшими синими венами.

– И за что вас так? – подойдя ближе, я раздраженно взмахнул ладонью перед лицом одного из распятых, сгоняя с его верхней губы, разодранной, с сочащейся поверх запекшейся раны сукровицей, большую зеленую муху.

Человек, шевельнув головой, взглянул на меня через тонкие щелки век. Мне не удалось поймать его взгляд, но я чуть не отшатнулся от той ненависти, что была скрыта в нем. Будто обжег меня, оттолкнув.

– За дело, – ответил мне кто‑то другой. Кто‑то, вставший сбоку от меня. Тот, на кого мне не хотелось смотреть. Все мое внимание привлекали наказанные, и ей‑богу, никто другой сейчас не был столь же важен для меня.

– За какое? – не отрывая взгляда от висящего человека, я снова взмахнул рукой, сгоняя назойливую муху.

– Отказ от работы, попытка побега. Наказание еще слишком мягкое для таких! – вновь просветил меня нежданный подсказчик. Я не видел его, хотя мне нужно было лишь повернуть голову. Но делать этого не хотелось. Я заранее ненавидел его, кем бы он ни был. За пренебрежение в словах, за уверенность в собственной правоте. За то, что он оправдывал наказание тех, кто не хотел быть рабом.

– И кто наказал?

– Я.

– А кто ты такой? – в другое время я бы, пожалуй, просто вытряс бы из него ответ. Но что‑то мешало мне сейчас отвлечься от созерцания распятых мужчин. И я понимал – что. Я ужасался их ранам, чувствовал их страдания, но в большей степени – восхищался их мужеством. И оно было важнее должности, звания, даже самой сущности тех, кто подвесил этих людей.

– Я староста барака. Наказываю и поощряю в соответствии с заслугами.

Ну‑ну. С этим мы разберемся позже.

Понимая, что распятый человек меня слышит, я наклонился корпусом к нему:

– Откуда ты?

Мне страстно хотелось слышать ответ. Я понимал, что он должен быть знаковым для меня. Сродни камню, брошенному в кривое зеркало. Чтобы разбить его и выяснить наконец‑то, что там за ним, внутри – пустота или другая действительность.

– Южный фронт, – хрипло отозвался человек. От легкого усилия губа, едва зажившая, лопнула, и на ней показалась капелька крови.

– Комфронта кто? Зовут тебя как? – Я не мог остановиться. Видел, что человек говорит со мной, расходуя невеликие свои силы, и жалел его. Но не узнать – не мог.

– Толбухин, – выдохнул тот. И после долгого молчания, когда я уж думал, что ответа не дождусь, добавил: – Сержант Волков.

Меня словно окатили ведром ледяной воды. Южный фронт генерала Толбухина знатно щелкнул по носу осенью сорок третьего без скидок и шуток гениальному Манштейну. В моей реальности.

– Сними наказание. И их тоже сними, – справившись с собой, потребовал я у старосты. В приказном тоне, ничуть не сомневаясь в своем праве.

– С чего бы это? Они искупить должны еще, – донесся до меня озадаченный голос.

– Они искупили, – совершенно уверенно возразил я.

– Как? – не отставал от меня староста.

Я повернулся к нему. Смерил взглядом невысокого, крепкого, коренастого мужика средних лет, подозрительно смотревшего на меня. И подумал, что, если он не исполнит то, что я сказал, я просто сверну ему голову. Видимо, поняв это или прочитав мое желание в глазах, староста попытался отступить на шаг. Я не дал ему этого сделать, схватив за ворот рубахи.

Не думал, что когда‑то скажу эти слова. Мало того, буду считать их правильными:

– Победой над фашистской Германией.

[1]Пистолет‑пулемет Судаева, образца 43‑го года. Считается лучшим пистолетом‑пулеметом Второй мировой войны. Технологичен, дешев в производстве, обладает хорошими стрелковыми характеристиками. Отличается малыми размерами, компактностью, простотой в обращении и обслуживании. Данные качества сделали пистолет‑пулемет весьма востребованным для боев в городских условиях, на малых дистанциях, а также для использования оружия десантниками, разведчиками, членами танковых экипажей и орудийных расчетов.

[2]В данном случае под автоматами понимаются все имеющиеся на вооружении противоборствующих стран пистолеты‑пулеметы. Технически правильно называть пистолет‑пулемет, однако в массе своей военнослужащие периода ВОВ отдавали предпочтение термину «автомат».

[3]Ф. Шиллер.

[4]Имеются в виду солдатские книжки погибших или пленных военнослужащих противника.

[5]Орден Красного Знамени – за особо значительные подвиги, совершенные в боевой обстановке, с явной опасностью для жизни.

[6]Русская освободительная армия. Наиболее организованная и массовая структура коллаборационистов, состоящих на службе вермахта.

[7]Марка немецких сигарет.

[8]РОА как военная сила была выставлена немцами на фронт в период июня‑июля 43‑го года. Таким образом, на долю «власовцев» в основном выпали кровопролитные бои, характеризующиеся решительным и упорным наступлением РККА.

[9]Как правило, командир роты и его первый заместитель в РОА были немцами. Самостоятельно командовать русским разрешалось лишь на уровне взвода.

[10]В переводе на общеармейские звания – примерно лейтенант.

[11]Главное управление имперской безопасности.

[12]Азиатские орды фигурируют не только в речах Геббельса. Судя по воспоминаниям многих рядовых и начальствующего состава Вермахта, с немцами воевали миллионы танков, а в атаку на них бросались сотни тысяч невооруженных азиатов. Рекомендую ознакомиться с воспоминаниями Ги Сайера и художественными произведениями Свена Хасселя. Оба – реальные участники сражений на Восточном фронте, а их книги считаются бестселлерами.

[13]«Страдания юного Вертера» И. Гете. Сентиментальный роман о чувствах и любви, закончившийся самоубийством главного героя. Произведение, принесшее при жизни Гете славу и признание.

[14]Считалось, что пехотинец участвует в среднем в трех атаках. В третьей он будет ранен либо убит, т. е. гарантированно выведен из строя.

[15]Наблюдательный пункт.

[16]Дерево‑земляная огневая точка. Как следует из названия – блиндированный окоп с амбразурой.

[17]Наступательная осколочная граната M‑24 (Stielhandgranaten‑24). С легкостью превращается в оборонительную посредством надевания металлической «рубашки». Дает разлет убойного действия осколков 15 метров (оборонительный вариант – 30 метров). Наступательные гранаты, как правило, несут меньший заряд взрывчатого вещества и, соответственно, имеют меньшую убойную силу. Оборонительные гранаты, в свою очередь, имеют убойную силу больше. M‑24 – исключение из правил.

[18]Элементарно – чтобы таскать пленных.

[19]Обороняющиеся, а затем наступавшие в ходе Курской битвы.

[20]В РОА была введена система званий, отличная от РККА. В частности, звания подпоручика и поручика, соответствовавшие лейтенанту и старшему лейтенанту. Однако введенные по настоянию белоэмигрантов, первоначально принимавших деятельное участие в формировании РОА, звания эти не прижились.

[21]Распоряжением с самого верха для РОА на момент 43‑го года запрещалось формирование частей крупнее батальона. Как видно из примера, обходилось это условие достаточно легко.

[22]Из открытого письма Власова «Почему я встал на путь борьбы с большевизмом?»: «В трудных условиях моя армия справилась с обороной Киева и два месяца успешно защищала столицу Украины. Однако неизлечимые болезни Красной Армии сделали свое дело. Фронт был прорван на участке соседних армий. Киев был окружен. По приказу верховного командования я был должен оставить укрепленный район». «Я сделал все от меня зависящее для обороны столицы страны. 20‑я армия остановила наступление на Москву и затем сама перешла в наступление. Она прорвала фронт Германской армии, взяла Солнечногорск, Волоколамск, Шаховскую, Середу и др., обеспечила переход в наступление по всему Московскому участку фронта, подошла к Гжатску. Во время решающих боев за Москву я видел, что тыл помогал фронту, но, как и боец на фронте, каждый рабочий, каждый житель в тылу, делал это лишь потому, что считал, что он защищает Родину. Ради Родины он терпел неисчислимые страдания, жертвовал всем. И не раз я отгонял от себя вопрос: да полно, Родину ли я защищаю, за Родину ли посылаю на смерть людей? Не за большевизм ли, маскирующийся святым именем Родины, проливает кровь Русский народ?». «Многомиллионный русский народ всегда на протяжении всей истории находил в себе силы для борьбы за свое будущее, за свою национальную независимость. Так и сейчас не погибнет русский народ, так и сейчас он найдет в себе силы, чтобы в годину тяжелых бедствий объединиться и свергнуть ненавистное иго, объединиться и построить новое государство, в котором он найдет свое счастье!». Учитывайте при прочтении пресловутый план «Ост», отношение к «недочеловекам» и воззрения Гитлера на «самостоятельность» России.

[23]Бисмарк говорил о Передней Померании: «Если мне предстоит пережить конец света, я предпочту уехать в Мекленбург, потому что здесь все происходит на сто лет позже».

[24]Оборонительная система, включающая в себя укрепленные населенные пункты и подготовленные позиции, проходящие по реке Нарве, городам Пскову, Витебску, Орже, рекам Сожу, Днепру, Молочной. Как известно из истории, осенью 43‑го года южная часть линии, именуемая оборонительным рубежом «Вотан», была советскими войсками преодолена.

[25]Сформированная после поражения армии Паулюса и получившая тот же порядковый номер.

[26]«ЛаГГ‑3» (различных модификаций) – конструкторы Лавочкин, Горбунов, Гудков. Вооружение отличалось, но, как правило, состояло из 20‑мм пушки, 12,7‑мм пулемета и подвешенных 6 PC – ракетных снарядов. Самолет был тяжел, не слишком легок в управлении, сложен в обслуживании. Не был в числе лучших истребителей русского производства. «ЛаГГ» расшифровывали как «лакированный гарантированный гроб». При всех своих минусах самолет обладал и уникальными плюсами. Его вооружение позволяло в полной мере проводить штурмовку наземных целей. Тяжесть самолета была обусловлена используемыми материалами, а те, в свою очередь, обеспечивали «ЛаГГу» беспримерную для советских истребителей живучесть. Существует достаточное количество примеров, когда пилот «ЛаГГа» выходил победителем из схваток с Bf‑109. Несколько пилотов‑асов эскадрильи «Зеленые Сердца» были сбиты советскими летчиками именно на «ЛаГГах». В массе своей использовался в 1942–1943 годах.

[27]Немецкие танковые части. Не стоит думать, что танковая армия – это исключительно лишь сами боевые машины, танкисты и обслуживающие их техники. Практически все боевые соединения Вермахта являлись унифицированными, и в панзергренадерских частях было вдоволь именно пехотных соединений. С осени 43‑го года, после битвы под Курском, а главное, после масштабного наступления Красной Армии, танковые части Вермахта оказались в плачевном положении. Танков становилось все меньше, и зачастую панзергренадерские части превращались в пехотные. Однако своего заслуженно гордого наименования не теряли.

[28]Командиры танковых дивизий СС «Дас Райх» и «Тотенкомпф», ударных формирований Вермахта в Курской битве.

[29]37‑мм противотанковое орудие Pak 35/36. Прозвищем обязано собственным артиллеристам, которые за не совсем удачное противодействие советским танкам T‑34 и KB называли орудие «дверной молоток» или «колотушка».

[30]Подобные случаи действительно имели место во время завоевания Голландии Вермахтом.

[31]Немецкий единый пулемет периода ВОВ, калибра 7,92. Обладает высоким темпом стрельбы и является в своем классе одним из лучших пулеметов того времени. MG‑42 стал его дальнейшей модификацией 42‑го года, на основе которой разработан нынешний единый пулемет Бундесвера. И это, пожалуй, лучший показатель удачности конструкции.

[32]Спецподразделения Вермахта, созданные для охоты на партизан и контрдиверсионной борьбы.

[33]В общем смысле слова повседневная одежда. В данном случае, учитывая озвученные марки, одежда, типичная для футбольных фанатов (хулиганов).

[34]Ботинки Ben Sharman – культовая марка для фанатов.

[35]Немецкий бренд одежды, популярный в среде футбольных болельщиков, отличающихся радикально‑правыми взглядами.

[36]Нападать.

[37]Судя по всему, герой имеет в виду уничижительные прозвища хулиганов ФК «Крылья Советов» и ФК «Амкар».

[38]Заранее оговоренная встреча в согласованных составах с целью выяснить, кто же все‑таки сильнее.

[39]Помимо самой по себе «честной игры» в футболе, определенные правила при драках футбольных хулиганов. В частности: не использовать «аргументы» (арматуру, ремни, биты, дубинки, и иные подручные средства), «стекло» (бутылки), не добивать упавших.

[40]Постоянно участвующий в различных акциях футбольных хулиганов.

[41]При левосторонней стойке – правая нога, при правосторонней, соответственно левая, т. е. дальняя для противника. Термин для боевых искусств.

[42]То же самое, что «аргументы».

[43]Электричка, основой транспорт футбольных фанатов в выездах. В более общем смысле любой поезд, следующий в нужном направлении и посредством которого можно добрать на футбол.

[44]Герой имеет в виду штампованную пряжку с орлом и надписью на немецком «Бог с нами», принятую на ремнях военнослужащих Вермахта.

[45]На территории Третьего рейха руководители гражданской администрации захваченных областей.

[46]Слабоумный (нем.).

[47]Помещичье хозяйство.

[48]Помещик, хозяин, владелец.

[49]Hilfswillige – добровольные помощники. В период ВОВ люди на административной и гражданской службе у немцев, в обеспечении тыловых подразделений Вермахта. Различные полицейские, охранные подразделения, а также боевые части набирались и из «хиви», однако имели свою нумерацию и отдельные названия.

[50]Судя по всему, герой имеет в виду пулемет крупного калибра.

[51]Сельская управа.

[52]Объединение футбольных хулиганов.

[53]От англ. «gloryhunter» – охотник за славой. Болельщик, выбирающий богатый и перспективный в плане добычи спортивных трофеев клуб.

[54]Организованная поддержка хулиганами определенной команды.

[55]Как раз таки все то, чем живут футбольные хулиганы – драки, выезды, концерты правой музыки.

[56]Выродок (нем.).

[57]Бронированная разведывательно‑дозорная машина – БРДМ.

[58]Пистолет‑пулемет Шпагина. Тот самый, знаменитый, с дисковым магазином.

[59]Каждому – свое (нем.).

[60]Пункт постоянной дислокации – армейский термин, обозначающий постоянную базу какой‑либо части, либо соединения.

[61]Кто здесь? Кто здесь разговаривает? (нем.).

[62]Избили ногами.

[63]MP‑38, или MP‑40 – немецкий пистолет‑пулемет.

[64]Warthegau, Posen – территория Польши, город Познань.

[65]Герой, видимо, имеет в виду командование ряда казачьих частей, состоявшее из немцев, офицеров Вермахта. Самый яркий пример – Гельмут фон Паннвиц со своей боевой группой.

[66]Андрей Григорьевич Шкуро, кубанский казачий генерал. Участник Первой мировой, а затем и Гражданской войны, в которой он и получил столь высокое звание. Один из многих белогвардейцев, поддержавших Гитлера в его походе на СССР. Деятельно участвовал в формировании казачьих частей, сражавшихся на стороне Вермахта. Казнен в Москве в 1947 году.

[67]Команда, фактически означающая нечто вроде – «внимание, граната, сейчас будет взрыв». Результатом команды должно стать предупреждение дружественных подразделений об опасности.

[68]Герой имеет в виду, что он был обязан сделать контрольный выстрел в голову или область сердца каждому из раненых или предположительно убитых противников. Не самое простое для неподготовленного человека занятие. Даже в действующих боевых подразделениях данную неблагодарную миссию взваливают на себя исключительно добровольцы.

[69]Объединение хулиганов.

[70]Один из принципов в забивоне хулиганов. Значит – не бежать и стоять до последнего, стараясь выручать товарища, не давать добивать упавшего.

[71]Лебединое село (нем.).

[72]Бас – автобус.

[73]Захолустье. Для столичных фанов – практически любое место, кроме Москвы и Питера.

[74]Заминировано.

[75]Невеликий секрет – Адольф Гитлер на сленге неонацистов.

[76]Герой имеет в виду план премьер‑министра Великобритании У. Черчилля, который предусматривал, что 01.07.1945 г. большая часть английских и американских дивизий, канадские войска, польский добровольческий корпус, а также не менее 20 дивизий Вермахта ударят по советским войскам. По старой традиции, без объявления войны.

[77]Судя по всему, немецкая двадцатимиллиметровая автоматическая танковая пушка, использовавшаяся преимущественно на танке Pz‑II, а также ставившаяся на некоторые модели истребителей.

[78]Вероятно, имеется в виду либо переходная модель MG‑34, либо какой‑то из опытных прототипов MG‑42, действительно отличавшийся большей простотой конструкции и очень высоким темпом стрельбы.

[79]Самозарядная винтовка Симонова – планировалась как основное оружие советской пехоты перед началом ВОВ.

[80]Лагерь смерти – учреждение, специально созданное для уничтожения людей. Концентрационный лагерь предполагает собой фильтрацию пленных и гражданского населения, направление их на работы. Знаменитые Собибор и Треблинка – именно лагеря смерти. В живых из узников оставались лишь те, кто входил в команды по уничтожению трупов. Впрочем, команды эти очень быстро менялись по известным причинам.

[81]Герой имеет в виду план «Ост».

Поиск по сайту: