Часть 2. Hey baby, come over here and shut them tight Эй, детка, подойди сюда и заткни их

Hey baby, come over here and shut them tight
Эй, детка, подойди сюда и заткни их

Спросите любого в Голливуде, кто работал с ним, и вам охотно и радостно подтвердят, что Дженсен Эклз – хороший парень. Немного замкнутый, пожалуй, но определенно хороший.

Партнеры по съемкам, режиссеры, продюсеры, пресса – даже папарацци, когда им было дело, засвидетельствуют это. Спросите кого угодно еще: членов семьи, друзей, блин, даже бывших девушек, и они поддержат это заявление, и не один раз.

Но Джаред Падалеки заставлял его проявлять самые худшие черты характера. Дженсен знал это. Он чувствовал, как начинает свирепеть каждый раз, когда этот парень приближался к нему: Дженсен ощетинивался, уровень адреналина резко поднимался, а реакция «дерись или убегай» усиливалась. Это было нечто невероятное и раздражало его теперь еще больше, когда Падалеки оказался в курсе и стал пользоваться таким отношением в своих интересах.

Показательный пример – церемония награждения The Critic’s Choice Awards.

Дженсен заслуживал чертового Оскара за то, что с улыбкой сохранял спокойствие на красной ковровой дорожке. Проклятье, он заслуживал Нобелевскую премию мира. Этот идиотский идиот попытался поцеловать его. Поцеловать его! В губы! Прямо там, перед Богом и всеми собравшимися. Перед камерами, что потом попало в проклятые журналы светской хроники и видео на YouTube, сохраненное на целую вечность.

Сукинчертовсын.

И, конечно, у Дженсена не было возможности отомстить ему. Благодарение Богу за его быстрое мышление и превосходную реакцию на приколы любого рода (за это надо сказать большое спасибо Майклу Розенбауму, которого он считал одним из ближайших друзей), потому что он едва-едва уклонился от того, что могло стать контрольным выстрелом по его карьере. Дженсен разозлился не на шутку. Расплата не заставит себя ждать. Ему просто следовало подойти к этому с умом.

Чертов идиотский контракт.

Кипя от злости, Дженсен захлопнул дверь гостиничного номера за собой. Или попытался. Конечно же, на этой чертовой штуке была пружинная защелка, и дверь отказалась захлопываться со стуком, наоборот тихо прошуршала, закрываясь, словно издеваясь над Дженсеном и всей его жизнью.

Дженсен резко дернул галстук и сорвал его через голову, скинул пиджак и туфли. Ему просто хотелось поколотить что-нибудь, желательно что-нибудь похожее на лицо Падаурода, настолько сильно, что Дженсена трясло от сдерживаемой ярости.

«Спортзал», – неожиданно подумал он. Дженсену необходимо было выместить злость на чем-нибудь, достичь хоть какого-нибудь дзена, который ушел на более-менее постоянные каникулы с тех пор, как он встретил своего партнера по съемкам.

Уже через несколько минут он вышел из комнаты, нашел спортзал и начал колотить тяжелую боксерскую грушу, наслаждаясь тем, что напряжение постепенно покидало его. Час спустя, несмотря на пот, покрывший все тело и насквозь промочивший одежду для тренировок, Дженсен почувствовал себя спокойнее.

Пока Джаред Падалеки не забрел в гостиничный спортзал.

Парень удивленно раскрыл рот, когда увидел Дженсена и заметил, что тот держит в руках боксерские перчатки, медленно прошелся взглядом по мокрому от пота и раскрасневшемуся телу Дженсена. Тот не думал, что такое возможно, но почувствовал, что разгорячился еще сильнее от этого оценивающего взгляда; ноздри раздулись, дыхание стало тяжелым и неглубоким, ярость поднялась волной быстро и неизбежно. Падалеки, будучи малодушным трусом и жалким подобием уроженца Техаса, развернулся и бросился наутек. Дженсен зарычал и, еще не успев передумать, отшвырнул перчатки в сторону и ринулся в погоню за партнером по съемкам.

Преследование – весьма похожее на то, как хищник загоняет свою дичь, – закончилось тем, что он опрокинул Падалеки в открытый гостиничный бассейн. Получившийся гигантский всплеск привлек слишком много ненужного внимания (девушек с камерами в сотовых телефонах и чертовых, постоянно крутящихся рядом папарацци). Поэтому, вместо того, чтобы утопить несчастье всей его жизни, как хотелось Дженсену, он стал «игриво» резвиться в бассейне, смеясь с ним на пару (хотя он готов был побиться об заклад, что Падалеки на самом деле смеялся над ним), и чуть ли не распевал припев из музыкальной темы «Грязных танцев», поскольку выглядели они так, словно искренне наслаждались жизнью*.

Дженсен вылез к черту из бассейна, когда мысль о предумышленном убийстве неожиданно стала казаться оправданной.

«Улыбайся и терпи, Эклз, – сказал он себе, – закрой глаза на все вокруг и просто улыбайся и терпи». Он не собирался – не мог – позволить Падалеки достать его.

Процесс съемок проходил замечательно.

Шоу приняли замечательно.

Отношения со сценаристами, продюсерами, другими актерами и съемочной командой были замечательными.

С очевидным исключением, конечно. Вот это? Не очень замечательно.

Только вчера они чуть снова не затеяли драку… так что, да. Порой их легендарная вражда – которую приходилось вести под видом дружбы и хорошего настроения на людях, а также перед приглашенными звездами и режиссерами, Боже, – просто выматывала Дженсена. Но он не собирался отказываться от борьбы – вовсе нет. Ни один Эклз в истории Техаса никогда не отказывался от борьбы. Некоторые из них были чертовыми идиотами, которым следовало быть более осторожными, но никто никогда не сдавался. Слова «трус» в словаре Эклзов не имелось.

Но... это порой его изматывало. А Падалеки обладал энергией огромной чихуахуа на скорости. И Дженсену приходилось не отставать, брать верх над ним, справляться с ситуацией и становиться ее хозяином. А также пытаться не идти по стопам
Дэнни Гловера из «Смертельного оружия» и плакаться: «Я слишком стар для этого дерьма».

Он был измучен, выжат и с нетерпением ждал возможности забраться в свою кровать, хотя едва миновал полдень. Поэтому, конечно же, тогда-то Миньоны канала решили навестить площадку. Те же самые люди: Номера Один, Два и Три. Дженсену стало интересно, наябедничал ли Боб Сингер на него за почти что происшествие, случившееся днем раньше, и застонал, соскользнув ниже на складном парусиновом кресле и нечаянно толкнув коленом в бедро своего партнера по съемкам.

– Что? – прорычал Падалеки, и это прозвучало очень похоже на то, как обычно получалось у Дженсена. Тот постарался не слишком впечатляться.

– Приближаются Миньоны Сатаны, – вместо этого пробормотал он, и Падалеки нахмурился, а потом бросил взгляд туда, куда смотрел Дженсен.

– Вот дерьмо!

– Это Эрик?

– Да. Какого черта ты сделал на этот раз, Эклз?

– Что я сделал? Ни хрена я не сделал, придурок! Я вел себя лучше некуда.

– Ага, как вчера, когда ты…

– Заткнись! Ты же знаешь, что сам начал. Ой, черт, вот и они.

– Мистер Падалеки, мистер Эклз, – поприветствовал их Номер Один. – Мы пришли с вестями.

– Об Апокалипсисе? – бесстрастно поинтересовался Дженсен. Его партнер по съемкам фыркнул рядом, а Эрик выглядел так, словно вот-вот задохнется, поперхнувшись воздухом.

– Нет, не сейчас. Возможно, через сезон или два, если мы столько продержимся, – серьезно ответил Номер Один.

Эрик моргнул на Номер Один медленно и почти с благоговением, и Дженсен практически видел, как вращались помешанные колесики в голове его босса, но Эрик быстро встряхнулся и взволнованно повернулся к ним, словно не мог и секунды подождать, чтобы поделиться новостями:

– Нас продлили!

– Что? Ух ты!– воскликнул Падалеки, бросая взгляд на Дженсена, который старательно сохранял невозмутимое выражение лица. Было не так уж и сложно. Он чувствовал, как холодные пальцы ужаса скрутили его внутренности в тисках. Еще один чертов год вот этого? Правда? Порой Дженсену казалось, что он и недели больше не выдержит. Должно быть, он расслышал неправильно. Да?

– Нам дали зеленый свет для второго сезона, парни! – воскликнул Эрик, и Дженсен едва-едва сдержал стон. Он попал по полной.

– Это замечательно, Эрик! – закричал Падалеки, и они оба запрыгали на месте от волнения. «Идиоты», – подумал Дженсен, закатив глаза. И тогда же он понял, что отсутствие у него энтузиазма не прошло незамеченным Миньонами, все трое уставились на него с очевидным интересом. Они были такими чертовски странными. Дженсен, прищурившись, взглянул на них, не в состоянии скрыть подозрение. Они тут же прищурились в ответ. Синхронно.

Да. «Ничего жуткого в этом нет», – с сарказмом подумал он, невольно поежившись. И тогда Падалеки хлопнул его по спине, – или огрел изо всех сил, если быть точным – и он отвлекся, чуть не выпав из кресла на восторженного Эрика. Дженсен изобразил улыбку, обнимая Эрика, но поверх плеча продюсера он свирепо уставился на своего ухмыляющегося партнера по съемкам.

А потом он услышал, что они – все вместе – были записаны на посещение разных конвенций во время летнего хиатуса. Великолепно. Теперь его ожидало целое лето улыбок и киваний, и необходимости, черт ее подери, вести себя хорошо, и, о Боже… он на самом деле становился слишком стар для этого дерьма.

На конвенцию в Чикаго также пригласили Миньоны канала. Которые очевидно не верили, что они смогут вести себя спокойно, находясь в непосредственной близости и перед таким многолюдном форумом. Которые также подумали, что будет хорошей идеей, если собственные Малдер и Скалли «Сверхъестественного» погуляют по городу вместе и будут замечены в качестве самых-самых лучших друзей, какими они могут быть. Которые даже выбрали ресторан и устроили для своих любимых звезд чертов фото-оп и оставление автографов на стене. Которые затем неподалеку наблюдали за каждым их движением; да, даже в ресторане, не так уж и тайно. По крайней мере, Миньоны не попытались заказать за Дженсена его чертов обед, потому что в противном случае он не нес ответственности за свои действия, контракт там или не контракт.

Это был адский обед, конечно же, с их обычными неуклюжими, по большей части односложными «разговорами» (если это вообще можно так назвать, даже с кавычками и прочим), иногда перебиваемыми официантом, подходящим к их столику, чтобы поинтересоваться, как у них дела. Могло быть и хуже, ехидно предположил Дженсен, но, хоть убей, не мог представить, как.

Естественно, Падалеки просто обязан был упомянуть об их прогулке, когда болтал с фанатами на конвенции на следующее утро, только в духе девочки-подростка, рассказывающей о свидании-мечте, подумал Дженсен, про себя закатив глаза и нацепив дежурную улыбку.

– Мы ходили в Gino’s** поесть пиццы. Это был замечательный вечер, – говорил Падалеки, – мы даже написали наши имена на стене, – он игриво взглянул на Дженсена. – Я написал: «Я люблю Дженсена».

Фанаты ожидаемо захихикали при этом, некоторые прижимая руку к сердцу и с выражениями лиц, которые ясно говорили: «Разве могут они быть еще более милыми?»

– И я написал: «Я люблю Дженсена», – бесстрастно парировал Дженсен под взрыв смеха и гулкий смешок удивленного восторга, изданный его партнером по съемкам.

– Похоже на свидание, – крикнула Падалеки фанатка из первых рядов, – ты поцеловал его на ночь?

– О, я не целую Дженсена, – сказал ей Падалеки, застенчиво опуская голову, прежде чем усмехнуться, взглянув в лицо остолбеневшему Дженсену, – … на людях.

Панель вопросов и ответов на КомикКоне могла бы быть увлекательной для Дженсена, особенно поскольку к ним на сцене присоединились Крипке и Мэннерс, но он чувствовал себя некомфортно. Он не любил толпы и в самое благоприятное время, а тут, пожалуй, собралась самая большая толпа, для которой они когда-либо выступали. Все, присутствующие на панели, прекрасно знали правду о «шоу Дженсена и Джареда» и подыгрывали шутливой войне подколок между двумя звездами; это помогало успокоить нервы Дженсена. Но все же полутемная обстановка помещения выводила его из равновесия. Дженсену казалось, что его окружили, и он стал немного паниковать. Ему пришлось практически физически заставить себя собраться, когда модератор спросила, что Дженсен думает о том, что шоу постоянно сравнивают с «Секретными материалами».

– Мне приходилось встречаться с людьми, которые были заядлыми фанатами «Секретных материалов», а теперь стали поклонниками «Сверхъестественного». Мне кажется, им действительно нравится это, знаете, путешествие дуэта, которое было… эээ, – споткнулся на слове Дженсен, от приступа паники заболела грудь. Он еле прохрипел слова. – Э… как было у Дэвида и Джиллиан, – выдавил он наконец, очень надеясь, что больше никто не задаст ему вопросов.

– Только он гораздо симпатичнее Джиллиан, – пошутил Джаред, многозначительно посмотрев на Дженсена. Это было бы раздражающим, если бы не сопровождалось тревогой во взгляде. Дженсен удивленно моргнул в ответ, тут же забыв о своем дискомфорте.

– Парни, вы можете рассказать о совместной работе и том, как развивались эти отношения? – спросила модератор, и она смотрела прямо на Дженсена, так что ему пришлось заставить себя произнести слова.

– У нас двоих или…?

– Да, у вас двоих, – уточнила она.

– Им до нас дела нет, – шутливо надулся Боб Сингер, и Дженсен выдавил улыбку, направляя все внимание на партнера по съемкам, а не на толпу. И если это не было офигительно неправильно, то он не знал, что еще может таким быть.

– Он и я, – начал Дженсен, быстро моргая и пытаясь выровнять дыхание через тяжесть в груди. – Это было нечто, что просто случилось с самого начала, я думаю, когда мы встретились… – черт, становилось все труднее произносить правильные слова. Он в панике посмотрел в глаза Падалеки, который через долю секунды наклонился к микрофону.

– У нас, насколько мне известно, это прошло довольно легко, – подхватил Падалеки. «Благодарение Богу за небольшие милости», – подумал про себя Дженсен, делая выдох. – Не думаю, что продюсеры намеренно распределили роли. Мы очень похожи, мы оба довольно спокойные парни. Мы очень серьезно относимся к нашей работе. Нам нравится работать над нашими персонажами и хорошо проводить время, делать так, чтобы на площадке было весело. И мы просто… мы просто поладили, – ухмыльнулся он Дженсену, который на самом деле не мог сделать ничего кроме как бросить на него благодарный взгляд. Тревога в глазах Падалеки усилилась, но он продолжил говорить, и его тон стал более шутливым. – Я определенно работал со многими и уверен, Дженсен тоже, поэтому я подумал: «Вот это да, я опять буду работать. Мне просто надо держать язык за зубами и не говорить ничего, что может мне повредить», – продолжал он лукаво к всеобщему веселью сидящих за столом, включая и Дженсена. – Но у нас все отлично. У нас фантастическая съемочная группа в Ванкувере, все прошло очень органично.

Модератор выжидательно взглянула на Дженсена, и тот постарался не морщиться. Кроме того, он обязан был принять вызов, который ему бросил Падалеки. Дженсен не отрывал глаз от своего партнера по съемкам, пока отвечал, так проще было дышать.

– Думаю, дело еще в разделяемой нами любви к шоу. Мы правда заботимся друг о друге, когда работаем с приглашенными режиссерами или кем-то еще. И мне кажется, мы просто искренне хотим, чтобы это было замечательным представлением. Так что, когда мы работаем, и я вижу что-то, что делает он, или он видит что-то, что делаю я, у нас существуют, знаете, очень открытые отношения, – как, например, когда я очень открыто ору, чтобы он вытащил голову из задницы и попробовал ту штуку, которую называют актерской игрой. – Мы можем поговорить друг с другом и предложить «Эй, давай сделаем это. Давай разберемся с этим. Давай начнем. Я думаю, здесь у нас теряется ритм». Что-то типа того, – да, не говоря уже о моментах типа: «Да пошел ты, Падалеки, это ни черта не годится. Соберись, блин». – Это отлично, когда у вас с партнером по съемкам такие отношения, – такие отношения, где ты терпеть не можешь его вид и необходимо вписать «Условие: вести себя хорошо» в твой контракт, чтобы ты случайно-намеренно не убил его.

Падалеки лишь таращился на него, и в его глазах четко читалось одно слово: Козел.
– Совершенно точно.

Сучка.
– К тому же это очень редко встречается, – с искренностью в голосе произнес Дженсен, сарказм можно было заметить, если пристально вглядеться. А Падалеки практически глаз с него не сводил. Модератор приняла вопрос от фанатки.

Парни, вам снятся странные сны после съемок эпизода про монстра недели?

– Мне снится, что я поворачиваюсь в постели, и вместо моей жены вижу Эрика, – сострил Боб.

– Что ужасно. Просто ужасно, – быстро согласился Эрик.

Пока они соревновались, кто кого переглядит, на плече у Дженсена как будто появился проказливый бесенок, и слова вырвались у него, прежде чем он смог их остановить:
– Мне снится, что когда я поворачиваюсь, то вижу Джареда, – Дженсен похлопал своими совсем не редкими ресницами, глядя на парня, сидевшего рядом.

– Чувак, – протянул его партнер по съемкам, тон его голоса был таким глубоким, а взгляд таким многозначительным и неприличным, что Дженсен судорожно сглотнул. – Это был не сон.

А потом этот негодяй наклонился к нему, неприлично вытянув губы. Дженсен, забыв о своем страхе перед аудиторией под натиском Джареда Падалеки, просто показал в сторону смеющейся публики, словно напоминая, что они тут не одни.

– О да, – с ухмылкой произнес Падалеки, – сон. Точно сон.

– Возможно, это должно быть в следующем эпизоде, что мы снимем. Ребята, вы же включите телевизор, чтобы посмотреть это, да? – с невозмутимым видом спросил Эрик под бурные аплодисменты и свист.

Ему неприятно было это признавать, но панель «Сверхъестественного» на фестивале Paley оказалась очень веселой. На этот раз Дженсен чувствовал себя более расслабленным. Это произошло, возможно (а возможно и нет), потому, что он знал, что на партнера по съемкам, насколько бы странным это ни казалось, особенно учитывая их историю, можно положиться. Удивительно, но Падалеки тоже вел себя более расслабленно и непринужденно, чем обычно. Казалось, они подпитывали друг друга, даже на эмоциональном уровне.

Они хлопнули друг друга по ладони, занимая кресла на сцене бок о бок как обычно, и Дженсен постарался не замечать каждый раз, когда партнер по съемкам бросал на него ленивый взгляд из-под ресниц или в точности повторял каждое его движение, вплоть до того, как он сидел, или наклонялся к нему, словно они были противоположными полюсами двух притягивающихся магнитов. Также не помогало то, что Дженсен вообще-то с нетерпением ждал их словесную перебранку на сцене. Боже. Это было лучше, чем секс, это так его заводило!

И, погодите-ка минуточку, неужели он только что так подумал?

Дженсен моргнул и тут же вернулся в настоящее, когда модератор попросила подробнее рассказать о том, как он попал в шоу.

– Я пришел домой тем же вечером, когда делал пробы на роль Сэма, и мне позвонили и сказали, что есть парень – Джаред Пада – Пада-что-то там…

– Пада- что-то там? – спросил его партнер по съемкам, приподняв бровь. Дженсен усмехнулся в ответ, прекрасно зная, что Падалеки мог догадаться, чем могло быть это что-то там.

– Да, Пада-что-то там… и они очень хотели взять его на роль одного из братьев, и я типа – хорошо. Ну, конечно, я поискал его в сети, и он…

– Он подумал, что я очень привлекателен…

– Этот парень чертовски привлекателен! Я не могу играть его брата! – Дженсен широко улыбнулся аудитории, неподдельно веселясь, пока Падалеки смеялся рядом. Что? У него было чувство юмора – подайте на него теперь в суд! Он никогда еще так не развлекался на многолюдном форуме, это даже воодушевляло. Возможно, это было как-то связано с его партнером по съемкам и тем, как тот легко не отставал от Дженсена, когда дело касалась обмена остротами. Хотя, возможно, это благодаря паре бутылок пива, которые он выпил перед выходом на сцену. – Но да, – продолжил Дженсен, – мы вошли туда и тогда-то встретились в первый раз. А потом мы вместе сыграли сцену для целой комнаты исполнительных продюсеров, и, э, так все и началось, – он сделал паузу для большего эффекта, ухмыльнувшись Падалеки. – И с тех пор мы ненавидим друг друга.

Падалеки чуть вздрогнул при этом, и Дженсен улыбнулся, наклоняясь за своим стаканом воды.

– Чувак, я тебе в воду яда добавил.

Так что, да, Падалеки в долгу не оставался.

Они продолжили эту странную бессловесную борьбу взглядами и движениями тела, даже когда вопросы задавали другим участникам панели, да, это, возможно, было не очень вежливо, но даже продюсеры получали от этого удовольствие, постоянно с иронией упоминая об их химии.

Один из сценаристов и продюсеров шоу – Джон Шибан заварил все это:

– Химия - это то, что нельзя создать искусственно. У парней она есть, потому для них так здорово писать сценарии, – сказал он аудитории.

Дженсен тут же подыграл своим боссам, поворачиваясь, чтобы томно взглянуть на своего экранного младшего братишку. Падалеки повернулся к нему практически с таким же выражением лица и предсказуемо наклонился, вытянув губы для поцелуя. Дженсен лишь наблюдал за ним со скромной полуулыбкой и позволил приблизиться настолько, насколько Падалеки осмелился, а потом насмешливо напомнил ему об их – теперь потерявшей голову – публике.

– Но попытаться стоило, стоило, – добродушно проворчал Падалеки, но Дженсен заметил самую настоящую краску смущения на его щеках, когда Падалеки отодвинулся, фыркнув, и спрятал лицо за жакетом. И если так случилось, что Дженсен выглядел совершенно очарованным, не сводя глаз с него, что ж, припишите это хорошей актерской игре.

На конвенции в Ванкувере в первый раз Дженсен встретился с фанатами без обычной нервозности и стаи бабочек в животе. Все прошло на удивление хорошо, особенно после того, как он напомнил себе, что он – взрослый мужчина, а не застенчивая маленькая девочка, а если это не сработает, он всегда мог прибегнуть к тому, что делал, зарабатывая на жизнь, - ну, вы знаете, сыграть.

Его партнер по съемкам ввалился на сцену, когда закончилось время Дженсена, и, конечно, он не мог сделать это, не устроив представления, раз уж на то пошло дело. Дженсен лениво откинулся на спинку стула и взглянул на Падалеки с фальшивой улыбкой.

– Простите, сэр. Какой у вас вопрос?

Падалеки широко улыбнулся ему, и, будь он проклят, если Дженсен не почувствовал легкое волнение предвкушения от такого взгляда.

– Не мой, не мой, не мой… – настойчиво произнес он.

– Хорошо, – пошел у него на поводу Дженсен.

– Он был анонимным, – насмешливо заверил его Падалеки. – Что ты ответишь на то… что многие считают подлинными обвинениями…

– Угу?

– Что персонаж Джареда – это мой персонаж, – подчеркнул он, словно Дженсену надо было это напоминать. Он подавил смех, но фанаты не сдерживались, явно наслаждаясь их подшучиванием и подколками так же сильно, как сами парни. – Я имею в виду, что Сэм симпатичнее… – Падалеки положил руку Дженсену на плечо, зная, что это еще больше раздразнит того, –...выше, моложе – ладно, можем забыть то, что он моложе, – чем твой персонаж?

Дженсен сделал паузу для эффекта, удивляясь тому, что ему никогда не приходилось задумываться над тем, что он говорил этому парню, который, как ни посмотри, был его заклятым врагом.

– Тебе приходится ездить на пассажирском месте.

Падалеки хохотнул, уступая Дженсену с многозначительным взглядом, и несколько раз сжал его плечо.

И, невзирая на остающуюся враждебность, которая лежала под фасадом того, что возводилось для фанатов, было что-то в том, как Падалеки касался его, что очень быстро становилось знакомым, и Дженсен вдруг пришел к пугающему осознанию, что он, пожалуй, узнает это прикосновение где угодно.

*Из саундтрека к «Грязным танцам» - “I’ve had the time of my life”
**Gino's East – сеть ресторанов в Чикаго, знаменитых своей особой – «толстой» - пиццей и внутренними стенами, которые тысячи посетителей покрыли граффити и гравюрами.

Поиск по сайту: