Часть 10. Though I’m barely touching you, I’ve shivers down my spine Хоть я едва касаюсь тебя, я весь дрожу

Though I’m barely touching you, I’ve shivers down my spine
Хоть я едва касаюсь тебя, я весь дрожу

Последний месяц или около того съемок четвертого сезона был суматошным и изматывающим и пролетел так быстро, что Джаред оглянуться не успел. Их с Дженсеном заставляли выкладываться полностью и даже больше, но было хорошо. Оно того стоило. Джаред наслаждался каждым моментом.

Хотя, возможно, это происходило потому, что каждый момент он проводил с Дженсеном.

С Дженсеном, который, хотя и отказывался рассказать Джареду, что его беспокоило, но казался счастливым и довольным и от души наслаждался всем, что они делали вместе во время работы и отдыха. С Дженсеном, который опять выглядел исцеленным, а не сломленным. Джаред решил не будить лихо; до хиатуса, который разведет их по разным местам, у них оставалось немного времени, и ему хотелось, нет, ему было необходимо использовать каждую минуту этого времени на полную катушку. И по поводу хиатуса – Джаред понимал, почему не горел энтузиазмом найти роль в каком-нибудь фильме на лето: это отняло бы у него дни, которые он мог провести вместе с Дженсеном, да и вообще разделило бы их – но он не понимал, почему Джен тоже решил остаться без работы на лето.

Хотя Джаред немного надеялся, что по той же самой причине.

Ведь если Дженсен раньше был замечательным, милым и его лучшим другом, а также единственной истинной любовью (да, Джаред отдавал себе отчет, что девочка-подросток, прятавшаяся в нем, на самом деле воскресла, спасибочкибольшое), то Дженсен теперь был всем тем же, но только… только больше.

Джаред чувствовал себя очарованным и ослепленным, абсолютно околдованным, затянутым во все сферы жизни Дженсена, поскольку тот теперь позволял это. Если раньше он сдерживался, то теперь включил Джареда в свой круг, полностью раскрылся, показывая всё, делясь с Джаредом всеми своими сильными и слабыми сторонами, рассказами о прошлом, надеждами на будущее – всем. И если раньше Джаред чувствовал возможность получить эти разрозненные факты словно привилегию, то теперь он ощущал себя удивительно счастливым.

Поэтому он тоже делился своими чувствами. Связь между ними стала невероятной. Джаред никогда не испытывал подобного ни к кому раньше, и это лишало его спокойствия в той же мере, в какой приводило в трепет. А еще их отношения медленно превращались из дружбы в нечто большее, где обычные прикосновения означали что-то... не совсем обычное.

И в этом заключалось самое лучшее – Дженсен теперь гораздо чаще проявлял свои эмоции и касался его.

Конечно, Джаред признавал, что Дженсен всегда был более контактным физически с ним, чем с кем бы то ни было еще в круге его друзей, даже в самом начале, когда прикосновения означали надирание задницы Джареда с помощью умений ниндзя. Теперь же Дженсен чувствовал себя настолько расслабленно и непринужденно, особенно дома, что все прикосновения стали смущать Джареда... сексуально.

От одной только мысли Джаред краснел как дурак. Он не был подростком с первой влюбленностью, он был взрослым мужчиной, Дженсен Эклз не должен был превращать его в идиота. Но именно так все и происходило. Дженсен проходил мимо, чуть задевая его, и у Джареда зашкаливал пульс. Дженсен засыпал, положив голову ему на плечо, когда они смотрели телевизор, и Джаред весь таял. Дженсен ерошил ему волосы, пожимал плечо, хлопал по колену, гладил по спине – такие незначительные прикосновения, но каждый раз от них у Джареда мурашки бежали по спине. И ему это нравилось. Джаред жаждал этих прикосновений.

Эти чувства усилились и оказались на виду у всех, полностью открыты, если смотреть, куда надо. И их фанаты смотрели. Черт, да их фанаты смотрели с самого первого дня, и Джаред должен был признать, что они увидели и обратили на это внимание. Их пресловутая химия в очередной раз проявилась на конвенции в Лос-Анджелесе, на которой они присутствовали за неделю до окончания съемок. И если раньше Джаред думал, что их словесные перепалки казались жутко смешными – и, черт, он заслуживал награду за то, что не набросился на Дженсена (очень сексуального, расслабленного, забавного и просто невозможно увлеченного процессом Дженсена) прямо на сцене – то теперь они были эпическими.

И Джаред наслаждался каждой секундой.

Они приехали обратно с конвенции в Лос-Анджелесе уставшие, но счастливые, и тут же вернулись к изнурительным съемкам в течение последней недели перед хиатусом. Эрик определенно знал, как ими командовать даже на расстоянии из Лос-Анджелеса. Но все равно дела на съемочной площадке шли хорошо. Непринужденно.

А потом они вернулись домой.

И вся непринужденность и расслабленность Джареда испарились.

Он разрывался между своими мечтами – о них вместе, влюбленных друг в друга – и реальностью ситуации, поэтому порой путался.

Показательный пример: одним вечером Джаред вернулся из супермаркета «Loblaws» после съемок, которые закончились для него позже, чем для Дженсена. Держа в руках пакет с покупками и приобретенные под влиянием момента два складных гамака, он позвонил в дверь вместо того, чтобы пытаться найти ключи, стараясь балансировать коробками с гамаками.

– Привет, Джей. Ух ты, что это? – со смехом спросил Дженсен.

– Привет, детка, погоди и увидишь, тебе понравится!

Что случилось дальше, произошло так естественно, что они оба даже не задумались: Джаред просто наклонился и быстро прижался губами к губам Дженсена, перехватывая коробки поудобнее, когда Дженсен забрал пакет с покупками, стараясь не выпустить собак на улицу.

Они прошли полпути до кухни и только тогда замерли на месте, повернувшись друг к другу с почти одинаковыми шокированными выражениями, узкий коридор вдруг показался слишком маленьким, только коробки, которые Джаред все еще отважно прижимал к груди, разделяли их.

– Ты только что…?

– О Боже!

Дженсен густо покраснел, судорожно сглотнул, его губы двигались, но слова не произносились. Джаред почувствовал ледяной укол страха. Боже всемогущий, неужели Дженсен сейчас изобьет его за это?

– Прости, Джен, – начал Джаред, в его голосе четко слышалась паника. – Я не собирался… это просто случилось... о Боже! Пожалуйста, не надо меня ненавидеть, – простонал он, зажмурившись в отчаянии. Но тут же распахнул глаза, когда теплая ладонь Дженсена легла ему на щеку.

– Все нормально, – немного застенчиво улыбнулся Дженсен, его лицо сейчас заливал слабый румянец. – Пошли на кухню, пока ты это не уронил, – мягко произнес он, убирая ладонь, чтобы пожать плечо Джареда, а потом провел пальцами вниз по руке, отчего по ней побежали мурашки. Джаред смиренно последовал за ним на кухню, возможно, впервые в жизни не найдя, что сказать.

Дженсен положил пакет с продуктами на шкаф и вздохнул, когда увидел, что Джаред все еще держит коробки в руках. Он подошел к Джареду, забрал у него коробки и поставил их на пол, поворачивая, чтобы увидеть, что на них нарисовано.

– Складные гамаки? – спросил он. Джаред кивнул. – По одному для каждого? – еще один кивок. – Это замечательно, Джей. Кажется, они удобные, – очевидно, кивание являлось единственным, на что в этот момент был способен Джаред.

Дженсен вздохнул опять, подошел к нему и положил руки по обе стороны от шеи Джареда, наклоняя того к себе.

– Джей, ничего страшного не произошло. Успокойся. Это же просто ты и я, – тихо успокоил его Дженсен. – Что такое один-два поцелуя между нами?

– Два? – глупо спросил Джаред, наконец опять обретя голос. Возможно, он онемел на какое-то время, но с памятью у него ничего не случилось. Поцелуй был только один.

– Два.

И с этими словами Дженсен поднял голову и нежно поцеловал его.

По мере того как приближался первый день хиатуса, день, когда они отправлялись домой (одним рейсом до Международного аэропорта Лос-Анджелеса, где потом пересядут на разные самолеты), Джаред чувствовал, что становится все более и более беспокойным.

Особенно после этих двух поцелуев, о которых они оба не говорили.

А Джареду так хотелось, чтобы то, что было между ними, выразилось в словах, было ими принято. Он больше не боялся слов или ярлыков, он не боялся потерять Дженсена, если признается и… признается. Потерять Дженсена – этот вариант даже не рассматривался. Джаред не был уверен, означают ли его чувства к Дженсену, что он – гей, потому что он точно не испытывал подобного к другим мужчинам, но Джаред был уверен, эти чувства означали, что он влюблен. Это все, что имело для него значение.

Джаред ждал благоприятного момента, когда закончатся съемки. Ему не хотелось на что-то отвлекаться, но было желание дать Дженсену и себе провести время с их семьями. Только эти слова следовало сказать, необходимо было сказать. А поскольку они запланировали встретиться через три недели после начала летних каникул, Джаред чувствовал, что тогда как раз будет подходящее время сказать их. Однако эти три недели растянутся на вечность. Ведь он же не настолько нуждался во внимании, да? В конце концов, он увидится с семьей, чего не происходило уже очень давно; Джаред любил проводить время с ними и ждал этого. Но без Дженсена рядом, делящего с ним радость, Джаред чувствовал, этого не будет… хватать, ощущения будут неполными.

В нем будет чего-то не хватать.

Джаред прекратил цитировать Джерри Магуайера про себя как раз тогда, когда Дженсен вручил ему стаканчик с карамельным маккиато из Starbucks – его любимым, со взбитыми сливками, а не пенкой, о чем Дженсен никогда не забывал – который он с благодарностью принял, мужественно сопротивляясь желанию усадить Дженсена себе на колени и прижаться к нему покрепче. Их рейсы из Международного аэропорта Лос-Анджелеса скоро отправлялись, и они вместе убивали время до вылета посреди терминала, прежде чем направиться к разным выходам на посадку.

Голое предплечье Дженсена – его очень сексуальное голое предплечье (да, Джаред был настолько влюблен) – постоянно касалось Джареда, когда Дженсен делал глоток своего горячего американо. А потом Дженсен легко провел костяшками пальцев по ладони Джареда – это было намеренно, нежно и так чертовски мило, что Джареду пришлось изо всех сил держать себя в руках, чтобы не притянуть к себе Дженсена и не зацеловать его до беспамятства.

Потому что желание целовать Дженсена, действительно целовать его – в губы, сталкиваясь зубами, языками, обмениваясь слюной – было единственное, о чем Джаред мог думать. Ну, он мог думать и о большем, чем поцелуи или поцелуи, касающиеся не только изумительных губ Дженсена, но ради собственного душевного равновесия Джаред держал эти мысли в узде.

– Значит, три недели, да? – спросил его Дженсен, к счастью, давая повод думать о чем-нибудь еще.

– Да, – ответил Джаред, его голос был чуть более хрипловатым, чем обычно. Он прочистил горло и сделал глоток кофе. – Двадцать один День моей жизни, –ухмыльнулся Джаред, вдруг вспомнив их шутливую перебранку на конвенции в Лос-Анджелесе.

Дженсен лукаво ему улыбнулся, притворяясь, что встает:

– Ой, смотри, мой рейс отправляется через Мгновение Нью-Йорка.

Джаред рассмеялся и схватил его за запястье:

– Даже не думай уходить, у нас еще полчаса, прежде чем тебе надо будет садиться на самолет.

– Вы же приедете в гости, да? – спросил Дженсен, не сводя глаз с руки Джареда, державшей его.

Джаред отважился нежно провести большим пальцем по внутренней стороне запястья, чувствуя пульс, и наклонился ближе, касаясь плечом плеча.

– Да. А вчера вечером мама сказала мне, что, наверное, они с папой тоже к нам присоединятся. Надо не забыть забронировать им место в отеле.

– Джей, не смеши меня, – сказал Дженсен, нахмурившись. – Вы все остановитесь у нас дома, места там достаточно.

– Джен…

– Не хочу ничего слышать. Вы все – члены семьи.

Да, Джаред влюбился в него еще сильнее, услышав эти слова. Он тепло улыбнулся Дженсену, и тот улыбнулся в ответ. Джаред сдержал желание счастливо вздохнуть при виде этого. Он был таким придурком, если бы Дженсен узнал, то никогда бы не дал ему это забыть.

Именно тогда на электронном табло перед ними появилось сообщение, что на их рейсы, отправляющиеся с разницей в пятнадцать минут, объявлена посадка. У них еще оставалось немного времени, так что Дженсен и Джаред медленно смаковали свой кофе и эти последние несколько минут вместе, рассеянно наблюдая за движением людей вокруг. Но в конце концов им пришлось встать, взглянуть друг другу в лицо и сказать до свидания на некоторое время.

Они обнялись, крепко прижимаясь друг к другу, возможно, дольше, чем было уместно для друзей, но они сейчас стали настолько б о льшим, что это не имело значения.

– Ты знаешь, что делать, Джен. Позвони, как только приземлишься, – прошептал Джаред, и его губы коснулись уха Дженсена.

– Да, ты тоже, – голос Дженсена звучал немного хрипло, и пальцы на мгновение сжались сильнее в волосах на затылке Джареда.

Джаред почувствовал, как в ответ у него сжалось горло. Глупые девчоночьи эмоции всегда брали над ним верх.

– Черт, Джаред, я по тебе уже скучаю.

Джаред сдержал слезы и желание порвать билет и взять другой, до Далласа.

– Три недели. Я увижу тебя через три недели, – с этими словами он тайком поцеловал Дженсена в висок и ушел, не оборачиваясь.

Все лето они будут обмениваться сообщениями и звонками. На неделю или две Джаред съездит в Ричардсон. Через пару недель после этого Дженсен планировал приехать в Сан-Антонио на одну-две недели. Все будет не так плохо, как прошлым летом. Он сможет выдержать, не то чтобы это был конец света.

Только… попробуйте объяснить это своему сердцу.

Дженсен стоял на пороге дома Джареда и чувствовал себя немного идиотом. Хорошо, не немного, а очень даже идиотом. Но так повелось с самой первой встречи с Джаредом, Дженсену следовало бы уже привыкнуть к этому ощущению.

Можно начинать прямо сейчас, так?

Прошло всего три дня, как они уехали из Ванкувера; что заставило его думать, что он может продержаться дольше, не видя Джареда, оставалось загадкой. С Дженсеном такого раньше не случалось; подобная непрестанная тоска по другому человеку была настолько чуждой, настолько несвойственной, но он нуждался в Джареде, пожалуй, даже больше, чем в пище и сне.

Поэтому бессонница и потеря аппетита с тех пор, как он покинул Ванкувер, несмотря на мамину стряпню и папины десерты, а также очень-очень удобную постель, совсем не удивили.

– Эм… мы тут будем стоять весь день или ты все-таки наконец позвонишь в дверь? – спросил стоявший позади Джош. Дженсен заметил недоуменные взгляды родных, отказался комментировать свое поведение и позвонил в дверь.

Через минуту дверь распахнула мама Джареда, Дженсен узнал ее по фотографиям.

– Здравствуйте, миссис Падалеки, – поздоровался он, с трудом сглотнув, и глупый-глупый румянец залил его щеки.

– Боже Всемогущий, Дженсен Эклз! – она притянула его в объятия, чуть не задавив. Теперь Дженсен, по крайней мере, знал, от кого у Джареда гены, отвечающие за объятия. – Зови меня Шерри, детка. Это вся семья Эклзов? Джаред не говорил, что вы приедете! – она пригласила всех в дом, и вскоре в просторной прихожей к ним присоединились отец Джареда, а также брат с сестрой.

– Он не знал, – застенчиво объяснил Дженсен. – Мы решили устроить небольшое путешествие по Техасу, и я подумал, нам следует ненадолго заехать к вам, потому что следующие несколько дней мы проведем в Сан-Антонио.

– Тогда добро пожаловать, сынок. Я – Джерри, – отец Джареда тоже крепко обнял Дженсена. Значит, это была семейная черта, подумал Дженсен с усмешкой.

Он всех представил, и Падалеки оказались марафонцами по объятиям, но Дженсен отвечал нерешительно. Где же Джаред?

– Он в душе, – сказала Меган, словно прочтя его мысли. – Играл с собаками и…

– Вспотел. Больше ничего не говори.

– Он так сильно потеет.

– Я знаю. Поверь мне, я знаю, – Дженсен широко улыбнулся в ответ на ее улыбку. Меган моргнула, выглядя до странного потрясенной.

– Божечки, ты намного красивее в жизни! Господи! – воскликнула Меган, прижимая руку к груди. К счастью, от ответа Дженсена спасли Сэди и Харли, которые вбежали в комнату, радостно гавкая. Они тут же ринулись к нему, Харли положил лапы Дженсену на грудь, а Сэди попыталась нежно пролезть у него между ног. Дженсен рассмеялся громко и непринужденно, опускаясь на корточки, чтобы и эти члены племени Падалеки смогли его обнять.

Со второго этажа донесся шум, напоминающий гром, и вдруг на верху лестницы появился Джаред и посмотрел прямо на Дженсена. Они замерли на долю секунды, а потом Дженсен выпрямился, и Джаред оказался прямо перед ним. Наконец-то достаточно близко, чтобы прикоснуться.

Чтобы поцеловать.

Дженсен задержал дыхание при виде Джареда; ямочки на щеках, растрепанные волосы, с которых вода капала на майку, сверкающие ореховые глаза с крапинками зеленого и голубого и улыбка – широкая как Техас.

– Я заказал билет до Далласа на завтра, – сказал ему Джаред с такой же застенчивой улыбкой, как и у Дженсена.

– Тебе могут вернуть деньги? – спросил Дженсен с небольшой, очень счастливой улыбкой.

– Нет, но я могу обменять его.

– Пойдет.

Они еще секунду смотрели друг на друга, не отрываясь, с одинаковыми широкими улыбками, прежде чем Джаред рассмеялся, схватил Дженсена за рубашку и притянул к себе, обнимая, оборачиваясь всем телом вокруг него.

И Дженсен – через целых три дня после приезда в Техас – наконец почувствовал себя… дома.

– Боже, я скучал по тебе, – прошептал ему на ухо Джаред, положив широкую ладонь Дженсену на затылок.

– Я тоже по тебе скучал, – прошептал в ответ Дженсен, легонько целуя Джареда в шею. Тот вздрогнул и сжал Дженсена в объятиях сильнее – больно. – Ай!

– Что? – лицо Джареда представляло воплощение заботы, когда он тут же отпустил Дженсена.

– Моя спина, помнишь?

– Боже, до сих пор? Джен! Ты лекарства принимал? Покажи мне!

– Все в порядке, да, я принимал лекарства. Джаред! – Дженсен шлепнул его по тянувшимся к нему рукам, прежде чем Джаред смог задрать ему рубашку и самостоятельно провести осмотр.

– Я не так уж сильно тебя обнял! Это значит, тебе действительно больно.

– Больно? – вмешалась мама Дженсена, было хорошо, что она заговорила, потому что он как-то забыл об их семьях, находившихся рядом. Наблюдавших за ними. Господи.

– Мама Эклз, – нахмурившись, поздоровался с ней Джаред. – Он не сказал вам, что ушибся и ему больно?

– Нет, – она сурово взглянула на Дженсена. – Он не упоминал об этом.

– Да, это я все виноват. Мы снимали сцену драки, столько дублей, и мне каждый раз приходилось бросать его на железные ворота. Он потом весь был в синяках, и врач сказал, что у Дженсена несколько ушибленных ребер, – донес Джаред матери Дженсена, которая выглядела все более и более встревоженной. – Извините, – закончил он сокрушенно и обнял Донну. А потом для ровного счета обнял остальных Эклзов, дополнительно чмокнув Мак в макушку.

Вполне возможно, что она впала в экстаз.

Дженсен при этом закатил глаза, всячески игнорируя тот факт, что Джаред оказывал такое же воздействие на него.

– Сэм подрался с Дином, а не ты со мной. Я в порядке. Или буду через день-два.

– Тогда не должно быть никаких проблем, покажи мне, – возразил Джаред, пока их всех проводили в огромную кухню в задней части дома. Большой кувшин с ледяным сладким чаем пустили по кругу, наполняя бокалы, которые звенели, чокаясь, Харли и Сэди потерлись под ногами, а потом ускакали на задний двор. Джаред скрестил руки на груди и пристально уставился на Дженсена. Поза была очень сексуальной, от вида этого у Дженсена резко подскочил пульс.

– Нечего там видеть, Джей, – сказал Дженсен, пытаясь изо всех сил сдержать разливающийся по щекам румянец. Конечно, все оказалось пустой тратой времени.

– Хорошо, – слишком охотно согласился Джаред. Дженсену следовало это предвидеть, когда широкие ладони вдруг легли ему на поясницу, и Джаред большими пальцами безошибочно нашел точно место ушиба ребер. Дженсен издал непроизвольный – и весьма не мужественный – вскрик. – Я так и знал! Стой спокойно, Дженнибин, я не хочу делать тебе больно, я просто хочу посмотреть, – и прежде чем Дженсен открыл рот, чтобы возразить, Джаред поднял его рубашку нежно, так нежно, что от движения мягкой ткани по коже и дыхания Джареда на шее Дженсен вздрогнул. Когда Джаред резко, потрясенно вдохнул, Дженсен поморщился.

– Дженсен Росс! – воскликнула его мама. – Боже, это выглядит ужасно!

– Джефф, позови Гарри Паттерсона. Силы небесные, Дженсен, – пожурила его Шерри. Очевидно, познакомиться с Шерри Падалеки означало получить вторую маму. Дженсен широко улыбнулся при этой мысли.

– Ты только что позволил ему назвать себя Дженнибин? – откуда-то недоверчиво произнес Джош, и выражение его лица полностью соответствовало тону. Дженсен проигнорировал его.

– Все не так плохо, как кажется, – попытался возразить Дженсен, когда Джефф ушел, а остальные столпились вокруг, сочувственно бормоча.

Он позволил Джареду гладить себя по спине и с благодарностью принял стакан сладкого чая от Джерри, кивнув с усталой улыбкой. В действительности боль в спине была убийственной, и в данный момент руки Джареда – единственное утешение, в котором он нуждался, подумал Дженсен, когда Джаред притянул его к своей широкой груди и крепко обнял, теперь гладя широкой ладонью грудь Дженсена.

Дженсен счастливо вздохнул и закрыл глаза. Он был с Джаредом. Жизнь казалась хорошей.

– Кажется, у меня тут потенциальный пациент, – раздался чей-то голос с порога кухни. – Гарри Паттерсон, ближайший сосед, доктор семьи Падалеки и вообще хороший парень, – представился он с широкой улыбкой. Дженсен улыбнулся в ответ, пока Джаред всех знакомил и вводил доктора в курс дела относительно ушиба Дженсена.

– Как сильно болит, сынок?

– Довольно сильно.

– Не думаю, что пятичасовая поездка из Ричардсона помогла, – высказала Мак свое мнение.

– Не представляю, чтобы она помогла с лечением. Мне нужно, чтобы ты снял рубашку, Дженсен.

– Да! – Меган расплылась в улыбке и победно вскинула кулак в воздух. Дженсен покраснел – потому что в какой-то момент их с Джаредом отношений превратился в чертову девчонку – но потом, рассмеявшись, подвигал бровями.

– Помощь нужна? – нахально поинтересовалась она.

– Нет, спасибо, все под контролем, мелочь.

– Фууу, – Мак состроила рожицу Меган.

– Что? – с ухмылкой спросила ее Меган. – Думаю, ты бы не жаловалась, если бы это был Джаред.

– Это точно, – и они стукнулись кулаком о кулак.

– Здорово. Силы зла объединяются, – с каменным выражением лица провозгласил Дженсен, и все рассмеялись. Дженсен расстегнул рубашку, но когда начал снимать ее, прежние болезненные ощущения превратились в острую боль. – Бо-же!

В мгновение ока Джаред оказался рядом, сразу позади него, осторожно опуская руки Дженсена.

– Подожди, дай я, – тихо сказал Джаред, и Дженсен осознал, насколько сильно тот волновался. Джаред аккуратно снял с него рубашку, и Гарри подошел ближе. Дженсен повернулся лицом к Джареду, чтобы доктор взглянул на его спину.

– Ого, вот это красота, – тихо присвистнул Гарри, и его почти заглушили шокированные ахи остальных. – Наклонись чуть к Джей Ти, обопрись на него, чтобы я лучше увидел. У тебя вся спина в синяках, сынок. Скажи, если будет больно, – попросил он, начиная ощупывать спину Дженсена. – Джей Ти упомянул, что ты сделал рентген, так?

– Он настоял на этом перед тем, как мы уехали из Ванкувера, – прошипел Дженсен от боли, когда доктор надавил на особенно болезненное место. – Чертов дурак спрятал мой загранпаспорт.

– Он всегда был находчивым ребенком, – подтвердила Шерри, обменявшись с сыном снисходительной усмешкой. Дженсен печально улыбнулся Джареду.

– Какие лекарства ты принимаешь? – спросил Гарри.

– Тайленол с повышенной силой действия.

– С кодеином или без?

– Без. Я не хотел отключиться.

– Ну, после вашей небольшой поездки сюда, думаю, хорошей идеей будет сегодня принять хотя бы одну таблетку с кодеином. Тебе их дали или мне выписать рецепт? Ты только спасибо мне скажешь утром.

– Врач в Ванкувере выписал мне, так что я приму пару таблеток сегодня.

– Вообще-то не помешает и легкий массаж. У меня дома есть немного тигровой мази, я вам ее дам.

– Погодите – тигровая мазь? Что это?

Джаред фыркнул, услышав встревоженный голос Дженсена.

– Это китайская лечебная мазь. Панацея от всего, по мнению Гарри. Но она действительно хорошо помогает при мышечной боли. У меня еще осталась мазь, док, не беспокойтесь.

– Китайское лекарство? – Дженсен наклонился поближе к Джареду и прошептал, чтобы доктор не услышал: – Оно же на самом деле не из тигров, да? Боже. Или из тигровых пенисов и тому подобного? Как в том документальном фильме, что мы смотрели по Дискавери про медведей.

– Тигровые пенисы? Ты серьезно? – прошептал в ответ Джаред, едва сдерживая смех, сейчас в его глазах было больше голубого, чем зеленого.

– Не знаю!

– Нет. Никаких тигровых пенисов, обещаю, – сказал Джаред, нежно улыбаясь, и ласково подтолкнул Дженсена носом в щеку.

– Или каких-либо других пенисов.

– Ну, не знаю, смогу ли тебе это обещать.

Слава Богу, только Джаред увидел, как он залился жгучей краской при этих словах, Джош и Мак никогда бы ему этого не дали забыть.

Родители Падалеки настояли на том, чтобы Эклзы остались у них, сперва на ужин, а потом на все время пребывания в Сан-Антонио. Строились планы провести время вместе, пока Джефф и Джош, Мак и Мег и даже мамы и папы сближались, они все так легко начали подшучивать друг над другом и обмениваться историями, как будто были знакомы всю жизнь. Джаред наблюдал за тем, как они общались, широко улыбаясь все время как дурак, и изредка обменивался выразительными взглядами с Дженсеном.

Они думали об одном и том же, Джаред был уверен. Их семьи встретились и сошлись, подружились так же легко, как Джаред и Дженсен… ну, после того, как первоначальное недопонимание разрешилось. Это была судьба или предназначение, или еще какая глубокомысленная хрень. Какая разница. Джаред считал, что это… правильно.

Так же правильно было сидеть рядом с Дженсеном за обеденным столом, прижавшись бедром к бедру, порой сталкиваясь локтями, пока они уплетали теплый, кремовый томатный суп Шерри. Джен ел с такой жадностью, что его мама прокомментировала этот факт.

– Вижу, кое к кому вернулся аппетит, – ухмыльнулась она сыну, который улыбнулся в ответ. Потом Дженсен встретился взглядом с отцом, и Джаред с интересом наблюдал, как смотрели друг на друга сын и отец, улыбки отражались в глазах одинакового цвета. Было так мило видеть Дженсена таким. Джаред мог бы просто умереть от умиления, честное слово.

– Расчистите дорогу основному блюду, семья, – возвестила Меган, и они с Мак убрали пустые бульонные чашки и начали ставить полные тарелки с едой перед всеми.

Джаред счастливо вздохнул, беря нож и вилку, которые тут же уронил со звоном, когда Дженсен схватил его за бедро.

И член Джареда тут же заметил эту руку, поскольку она оказалась в непосредственной близости от него.

Только Дженсен смотрел на Джареда совсем не так, чтобы это могло быть истолковано хоть немного сексуально, наоборот он наклонился к Джареду и кивал на стол с видом, который подразумевался как ненавязчивый.

– Что? – прошептал Джаред. Дженсен лишь дернул головой, опять указывая на стол, словно тот внушал ему некое отвращение. Джаред практически почувствовал себя оскорбленным за свою маму. Он все еще не понимал, в чем проблема. Потом рука Дженсена отпустила его бедро и указала на тарелку. Ах, тарелка. На которой лежали грибы.

Джаред выдержал всего две секунды, а потом фыркнул. Дженсен уставился на него в испуге, поскольку разговоры за столом остановились и все теперь смотрели на них.

– Что такое? – спросила Шерри, обращаясь к Джареду. Дженсен закрыл лицо рукой, очевидно смущенный тем, что не удалось все скрыть.

– Ничего, мама, – Джаред трясся от смеха, потом взглянул на свою сестру, которая сидела ближе всех к кухне. – Мег, возьми чистую тарелку из кухни, пожалуйста. Джен смертельно боится шампиньонов.

– Что? – хором вскрикнуло несколько человек за столом. Дженсен застонал.

Мак фыркнула в свое шоколадное молоко:

– А вы знаете о его неприятии соленых огурцов?

– Заткнись, Мак, – пробурчал Дженсен.

– Мак, дорогая, все фанаты Сверхъестественного знают о Дженсене и его огурцах! – громко рассмеялся Джаред, сгребая раздражающие Дженсена грибы на собственную тарелку и перекладывая остальную еду, не касавшуюся их, на чистую тарелку, которую потом поставил перед Дженсеном.

– Благодаря Джареду, – пожаловался Дженсен.

– О чем вы, мальчики, вообще разговариваете на этих конвенциях? – усмехнувшись, спросила Донна.

– Фанаты Дженсена ему верны. Их любовь к нему истинна и глубока. Им необходимо знать эти факты.

– И ты своей целью ставишь рассказать им все.

– Это моя почетная обязанность как президента фан-клуба Дженсена Эклза, – Джаред фыркнул, когда Дженсен опять застонал. – Не переживай, детка, я защищу тебя от полчищ визжащих фанаток. Посмотри, как лихо я победил твои грибы, чувак!

– Фу, гадость. Я вообще-то пытаюсь поесть, ты, придурок.

Джаред широко улыбнулся, не сводя глаз с Дженсена:

– Думаю, это забавно, что ты боишься шампиньонов, ты же сам милый как грибочек.

Да, Джареду действительно стоило думать, прежде чем говорить. Все рассмеялись, включая и Дженсена, и Джаред едва сдержался, чтобы не побиться головой о стол. Несколько раз.

– Просто назови меня идиотом, и забудем об этом.

– Идиот, – вот что произнес Дженсен, только звучало это как нечто совсем другое. Джаред взглянул на мужчину, сидевшего рядом: ослепительная улыбка, яркие глаза, выразительное лицо. Да, «идиот» – вот что произнес Дженсен, но каким-то образом за этим словом таилось столько нежности и обожания, что Джаред услышал: Я люблю тебя, ты, идиот.

– Что? – тихим голосом, слегка охрипшим от смеха, спросил Дженсен, когда Джаред продолжил молча смотреть на него.

У Джареда вдруг перед глазами мелькнула картина: фото со съемок, в котором они оба сидели бок о бок на своих складных креслах. Джаред разговаривал, очевидно, рассказывал что-то привычно чудное, потому что Дженсен просто сидел, глядя на него, поставив локоть на колено, опершись подбородком на ладонь и пряча снисходительную улыбку за костяшками пальцев. Он выглядел… красивым. Действительно, не существовало другого прилагательного, вернее описывающего Дженсена, и Джаред тут же влюбился. Примерно в миллионный раз. Он был так рад, что кто-то поймал этот момент в кадр, Джаред смотрел на это фото каждый день.

То же выражение, та же улыбка сейчас украшали лицо Дженсена, и пару секунд Джаред не мог дышать. Всё и вся кроме Дженсена отошло на второй план.

Дженсен чуть нахмурился, оттого что Джаред продолжал молчать, и тот выпалил следующие слова, даже не успев их обдумать.

– Боже, Джен, – у него сбилось дыхание, и Джаред сделал неглубокий вдох, наклоняясь ближе к Дженсену, и положил ладони тому на щеки, с благоговением проводя большими пальцами по коже. – Ты такой красивый. И внешне, и душой. Каждый раз, когда я тебя вижу, у меня перехватывает дыхание, и я так сильно тебя люблю, а когда ты не со мной… Боже, я даже не хочу, чтобы ты был не со мной… – от переполнявших его эмоций Джаред запнулся, на глаза навернулись глупые слезы.

Потом Дженсен положил теплую ладонь правой руки – как столько раз в прошлом, когда это не значило так много – Джареду на грудь, на стремительно бьющееся сердце.

И вдруг Джаред опять мог дышать.

Потом Дженсен поднял левую руку, чтобы нежно погладить Джареда по лицу, смахнуть слезы.

– Я тоже тебя люблю, Джей, – голос Дженсена звучал тихо и нежно, но тон был уверенным, убежденным. И как в тех смешных романтических фильмах, все остановилось. У Джареда остановилось сердце. Время остановилось. Земля остановилась. Был только Дженсен. Он наклонялся ближе… и Джареда притягивало к нему. Ладонь соскользнула с его щеки в волосы на затылке, и губы Дженсена мягко коснулись его губ.

Боже всемогущий, казалось, он всю жизнь ждал этого момента, и Джаред был невозможно благодарен за то, что сидел, потому что один поцелуй Дженсена зажег искры во всем теле. Джаред чувствовал себя так, словно летел и падал одновременно – невозможно и невероятно.

Дженсен любил его. И этот застенчивый нежный поцелуй – их первый настоящий поцелуй – был не только поцелуем… он был обещанием. Обетом. Сердца, умы, тела, души: они шли ва-банк. Слова не были нужны. Нужен был только этот идеальный-идеальный поцелуй.

За обеденным столом.

На глазах у обеих их семей.

Которые даже не знали, что они – геи.

Черт, им самим еще только предстояло обсудить это.

По-видимому, Дженсен осознал то же самое почти одновременно с Джаредом и шокировано отстранился, рассеянно облизывая губы. Джаред со жгучим интересом проследил за движением языка. Но потом Дженсен прочистил горло, и Джаред вернулся в настоящее.

– Я так думаю, напрасно надеяться на то, что никто этого не видел, да? – сострил Дженсен. Джаред широко улыбнулся, и Дженсен улыбнулся в ответ.

Алан, который, по общему мнению, был очень сдержанным человеком, заговорил первым:

– Мы видим то, что ты хочешь, чтобы мы видели.

Дженсен прямо взглянул отцу в глаза – бесстрашно – прежде чем обратиться ко всем остальным:

– Я хочу, чтобы вы все видели, что я люблю Джареда, – Дженсен взглянул на Джареда и улыбнулся той изумительной улыбкой опять, голос его звучал необыкновенно счастливо, когда он продолжил, – и Джаред любит меня, и мы еще не говорили об этом и ничего не обсуждали пока, но мы собираемся. И мы будем вместе, несмотря ни на что, независимо от того, что на кону, невзирая на то, кто или что стоит на нашем пути, – он громко выдохнул, после того как выпалил эти слова. Джаред обхватил Дженсена рукой за плечи и ободряюще обнял.

Джаред был поражен и с трудом мог оторвать взгляд от Дженсена, чтобы посмотреть на их семьи.

– Да. В яблочко, – красноречиво подтвердил он.

На десять секунд воцарилась мертвая тишина, а потом Мак сказала:

– Вы же понимаете, что мы не особо удивлены, да?

Дженсен и Джаред оба уставились на нее с отвисшими челюстями. Дженсен оправился первым:

– Что? Как? Погоди, это для нас самих стало сюрпризом! Черт, да я до сих пор в шоке!

– Это потому, что мальчики очень невнимательны, – встряла Меган.

Донна фыркнула:

– Это еще мягко сказано. Не глупи, Дженсен. Не то чтобы мы не видели, что так и будет.

Джерри кивнул, соглашаясь:

– Даже слепой мог увидеть, что так и будет.

Конечно, тщетно было надеяться, что остальные не поделятся своими мнениями. Джош начал словами:

– Слепой, глухой, немой и тупой человек мог понять, что так и будет.

Джаред счастливо вздохнул, кладя руку на спинку стула Дженсена, и наклонился поцеловать его в щеку.

– Очевидно, мы не способны на скрытность.

– То, как сильно вы явно любите друг друга? Вы оба так же скрытны и изящны как танк «Шерман», – снисходительно улыбнулся им Алан, прежде чем широко улыбнуться Джерри, который сидел рядом с ним.

Джерри фыркнул:

– То, как вы двигаетесь вместе с того момента, как Дженсен приехал сюда, и даже на шоу, как будто существует какая-то магнитная центробежная сила, притягивающая вас – это весьма сложно не заметить, мальчики.

Мег и Мак тут же переглянулись, широко улыбнулись и затянули Faith Hill: It’s the way you love me, it’s a feeling like this, it’s centrifugal motion, it’s perpetual bliss… *

Шерри положила ладонь на руку Джареда и чуть сжала ее.

– К тому же, ты всегда говоришь «а вот Дженсен», уверена, что вы слышите о том, что «а вот Джаред». Просто Джей Ти был дома всего три дня, и они постоянно на телефоне, переписываются, разговаривают. Вам стоит подумать о тарифе для супружеских пар.

Джаред упорно смотрел на стол.

– Э… мы так и сделали.

– Это не смешно! – воскликнул Дженсен, перекрывая пронзительный смех. – Нам пришлось подключить этот тариф! Джаред звонит мне на первый этаж из своей комнаты на втором этаже.

Мег и Мак захихикали и продолжили петь: It’s that pivotal moment, it’s ahh... subliminal, this kiss, this kiss, it’s criminal... this kiss, this kiss. **

Джефф закрыл уши руками, бросив свирепый взгляд на сестру и ее новую сообщницу:

– Хорошо, это необходимо сказать. Хоть я не против факта, что «мой брат вдруг стал геем», не уверен, что так же отношусь к поцелуям за обеденным столом. Или песням о поцелуях за обеденным столом.

Мак шаловливо ухмыльнулась Джеффу, но удержалась от дальнейшего пения. Но блеск в ее глазах, когда она пристально посмотрела на Дженсена, был озорным.

– К тому же, мы видели, что есть в интернете.

Джефф вздрогнул:

– О Боже! Интернет. Мой мозг до сих пор не оправился от этого. И мои глаза. Мои глаза!

– Ты тоже? Я тебя понимаю, старик, – посочувствовал ему Джош, похлопав по спине. – Мак заставила меня смотреть ролики на YouTube.

Джефф сочувственно вздрогнул:

– Мег заставила меня читать фанфикшн, – проинформировал он Джоша, его тон не оставлял сомнений в том, что он считал более страшным.

Мег неприятно улыбнулась им обоим:

– Эй! Это было мило и весьма сексуально. Мне подружка рассказала об этом после того, как мы посмотрели серию «Монстр в конце книги», где Дин и Сэм разговаривали об этом.

Джаред весь заалел.

– Это мерзко! Я – твой брат!

– Сэм и Дин – братья, – пожала плечами Мак, изображая безразличие, что не удалось из-за проказливого блеска глаз. – А что насчет винцеста?

Шерри тихо кашлянула:

– Никакого винцеста за обеденным столом. Пожалуйста!

Мег бросила последнюю фразу Джареду:

– Мы, может, и техасцы, но люди широких взглядов. Мы выдержим.

– Да, только не за обеденным столом. Понятно, миссис П, – хихикнула Мак.

– Говори за себя, – пробурчал Джефф. – Я не выдержу. Мы прочитали только чуть-чуть, но я травмирован морально на всю жизнь.

Джаред повернулся ко всем спиной и посмотрел на Дженсена.

– У нас странная, странная семья.

Дженсен широко улыбнулся ему и произнес громким шепотом:

– Боже, и ответственность за их знакомство лежит на нас.

– И как нам так повезло? – спросил его Джаред – его голос и улыбка были нежными, любящими.

Наклонившись ближе, Дженсен улыбнулся улыбкой, о которой Джаред всегда думал как о той самой:

– Думаю, Вселенная была мне должна.

*Это то, как ты меня любишь,
Эти чувство, подобное этому,
Это движение с центробежной силой,
Это бесконечное блаженство.

**Это главный момент,
Это невозможно,
Этот поцелуй, этот поцелуй… преступление…
Этот поцелуй, этот поцелуй.

Поиск по сайту: