Часть 9

I’m not denying, I’m frightened as much you
Я не отрицаю, я напуган, как и ты

За несколько недель до финального рывка перед окончанием съемок текущего сезона Дженсен и Джаред организовали выходные с друзьями. Майк, Крис, Стив и – Дженсен едва сдерживал дрожь – Чад прилетели из Лос-Анджелеса, а Том с радостью оставил жену и присоединился к ним.

– Принеси нам еще закуски, сучка, – пробормотал Майк Дженсену, жуя чипсы «Доритос», а потом громко и противно рыгнул.

– И еще пива, – присоединился Том. Крис и Стив быстро опустошили бутылки и со стуком поставили их на кофейный столик.

Дженсен рассмеялся:
– Хорошо, хорошо. Я понял намек, – он собрал пустые бутылки и сложил их в мусорную корзину, которую Джаред держал у входа, а потом двинулся на кухню, где Джаред болтал с Чадом. Он уже собирался позвать Джареда, когда услышал, что говорит Чад.

– Значит, я говорил с Сэнди, – произнес он. Дженсен замер.

– Да? Как она? – спросил Джаред, и его голос звучал только немного натянуто. Чертов Чад, напомнивший о Сэнди, когда Дженсен начал уверяться, что Джаред наконец перестал из-за нее переживать. И теперь опять все взбаламутится, вспомнится, а если Джаред опять начнет хандрить и расстраиваться, Дженсен убьет Чада к чертям собачьим.

– У нее все в порядке. Сэнди сказала мне, что вы двое расстались, потому что ты безумно влюблен в Женевьев Кортез! Это правда? Почему я услышал это от нее, а не от тебя? Старик, мог бы для приличия сказать, что мутишь с ней! Она – горячая штучка.

У Дженсена кровь зашумела в ушах, и сердце остановилось. По крайней мере, сложилось такое впечатление. Он был весьма уверен, что и время остановилось тоже.

Джаред и Женевьев Кортез? Влюблен? Джаред расстался с Сэнди, потому что был влюблен в Женевьев Кортез? Как... как он ничего не узнал об этом? Почему Джаред не сказал ему? Боже, он думал... думал, что они рассказывали друг другу все! Как мог Джаред скрывать это от него? Как он сам мог не заметить? Потому что это было значимо. Это было очень важно. Это было знаменательно.

Это разбивало ему сердце.

Дженсен плюхнулся на кресло примерно через полчаса.

– Эй, старик, что с тобой произошло? – язвительно спросил его Крис, приподняв бровь.

– Телефонный звонок, – соврал Дженсен, не сводя глаз с телевизора, по которому показывали игру. Он только взял под контроль свои изменчивые эмоции, но один взгляд на Джареда, вошедшего в комнату, заставил их опять всплыть, Дженсен чувствовал все это: злость, предательство, чертов страх и печаль, бурлившие под кожей. Не то чтобы он мог в чем-то винить Джареда, во всем виноват был сам Дженсен. Его глупость, нелепая одержимость Джаредом, его чувства. Чувства, которым он никогда раньше не давал названия, чувства, которые он едва признавал, чувства, которые он пытался игнорировать, потому что так казалось проще. Установившийся у них статус-кво был лучше, чем глупо рисковать и ставить на кон их дружбу, только чтобы поговорить о его проклятых чувствах.

Дженсен устало потер лицо ладонью, решив не думать о Джареде с... кем-либо. Ему просто надо вспомнить о своем актерском мастерстве и пережить этот вечер. Для парней это был последний вечер в Ванкувере, после просмотра игры они собирались поужинать где-нибудь, а потом сходить в бар. Несмотря на то, что все нервные окончания, казалось, обжигало болью, а кожа словно тонко-тонко натянулась, Дженсен готов был пройти все это. Он мимолетно подумал, не прикинуться ли, что заболел, чтобы остаться дома, но парни такого не заслужили, они проделали путь из Лос-Анджелеса, чтобы провести время с Дженсеном и Джаредом. Хотя он не знал, сможет ли нормально поддержать компанию сегодня. Дженсену нужно было просто пережить один вечер.

Он начнет решать, что делать с завтрашним днем и днями после, попозже.

Парни заорали все одновременно, вырвав Дженсена из размышлений. Здорово. Ему надо быть внимательнее, разговор сейчас проходил без и мимо него. Хотя, учитывая, какая компания собралась, его участие не являлось необходимым. Майк мог поддерживать разговор совершенно один со всеми голосами в своей голове.

Дженсен так разнервничался и напрягся, что, когда в кармане завибрировал телефон, он подпрыгнул и выругался, чем заслужил удивленные взгляды друзей, в том числе и Джареда. Не то чтобы он специально смотрел на Джареда, просто Джаред всегда был рядом. На периферии. Смотреть на него было инстинктивной, бессознательной, неизбежной реакцией. И Дженсену стоило бы положить этому конец. Он ответил на звонок, когда увидел имя на дисплее.

– Привет, мама, – тихо произнес он, чтобы не беспокоить остальных.

– Привет, сынок. Ты как? – раздался в трубке голос Донны Эклз, спокойный, счастливый и напоминающий об их теплой солнечной кухне и высоких прохладных стаканах со сладким чаем.

– Я в порядке, мама. У вас все хорошо?

– У нас все отлично. Как Джаред? – Дженсен едва сдержал вздох. От Джареда было не убежать, никогда. И мама всегда задавала этот вопрос вторым, несмотря на то, ссорились ли они с Джаредом или поддерживали дружеские отношения.

– У него все хорошо, – Дженсен не смог не взглянуть на своего лучшего друга и вздрогнул от неожиданности, заметив, что тот смотрел на него, не отрывая глаз, спокойно, оценивающе, как будто знал, что с Дженсеном что-то не так.

Дженсен отвел глаза.

– Хорошо, – его мама ничего не говорила несколько секунд, и Дженсен едва не застонал. Материнский инстинкт у нее граничил с экстрасенсорными способностями.– Ты уверен, что у тебя все хорошо, Джей Эр? Вы с Джаредом поссорились? – на этот раз Дженсен все-таки застонал. Но все же не зря у него был опыт, как ускользнуть от ее расспросов.

– Нет, мама. Я просто устал, вот и все, – Дженсен практически почувствовал, когда она решила не допытываться. В этот раз, по крайней мере, лучше впредь быть настороже.

– Хорошо. У Мак есть новости для тебя, она тут рядом, практически на стену лезет, так что я дам ей трубочку, подожди.

– Дженсен!

– Привет, малышка!

– Угадай, что? О Боже! Никогда не угадаешь, поэтому я просто тебе скажу, о мой самый любимый брат.

– Джоша там нет, так? Значит, я – любимый по умолчанию, – нежно поддразнил он ее, стараясь подавить боль и душевные муки и почувствовать себя прежним, чтобы хотя бы разделить с Мак то, что так ее обрадовало.

– Ну, это ты взял и переехал в Канаду, бросил меня.

– Угу. Ты будешь ходить вокруг да около или все же скажешь, что случилось?

– Я стала лучшей ученицей в группе, Дженсен!

– Милая, это замечательно! – на душе стало немного легче от успехов сестры. – Я так горжусь тобой, малыш, ты даже не представляешь, – мгновенным побуждением было разделить новости с Джаредом, и Дженсен даже не задумался об этом. – Погоди, я включу громкую связь, – он слабо улыбнулся Джареду и произнес: – Мак стала лучшей ученицей в группе.

Джаред широко улыбнулся.

– Так держать, Маккензи Эклз! Мы так гордимся тобой, дорогая!

– Спасибо, Джаред Падалеки! О Боже, я разговариваю с Джаредом Падалеки! – громко завизжала Мак. Это была постоянная шутка у них с Джаредом, совсем как когда сестра Джареда – Меган – разговаривала с Дженсеном, несмотря на то, что они еще ни разу не виделись лично.

– Заткнись, ты разговариваешь с Дженсеном Эклзом. Это гораздо лучше.

– Это не так круто, когда он является моим старшим братом.

– Да, малышка знает, что к чему, Джен, – с нежной улыбкой поддразнил его Джаред. Дженсен постарался сглотнуть комок в горле. Что с ним было не так? Он превращался в чертового эмо-страдальца.

– Ты тоже заткнись. Ты меня изумляешь, Мак, как настоящая Эклз, ты решила проблемы с модулем по иммунологии.

– Это был модуль по микробиологии, – возразил Джаред.

– Нет, она говорила, иммунология.

– Чувак, это была микро…

– Не спорьте! Вы оба правы. Эти темы входят в один и тот же модуль, и у меня были с ними проблемы, но я послушалась твоего совета и нашла репетитора, Дженсен. Он – аспирант, специализирующийся в иммунологии, клянусь, он все так хорошо объяснил. Он просто классный!

– Даже так, – в унисон произнесли Дженсен и Джаред. Потом взглянули друг на друга и ухмыльнулись. Дженсен кивнул Джареду, молча подначивая его.

– И насколько же он классный, Мак? – лукаво спросил Джаред. Мак, тем не менее, была студентом-медиком не просто так. Правда, она хихикнула.

– Очень, очень классный. И очень умный. И немного ботаник, но очень симпатичный. И он пригласил меня на свидание. И, о Боже, – ее голос звучал все взволнованнее. – Только ему надо написать большой доклад о достигнутых результатах исследования и сдать его через несколько недель, поэтому мы никуда не пойдем, пока он его не сделает.

– Ну, это очень ответственно.

– Но все равно, Джен, аспирант? Насколько он вообще старше тебя, Мак?

– Господи, не знаю, Джаред. Я у него свидетельство о рождении не просила посмотреть.

– Может, следовало бы.

– Дженсен!

– Лучше бы ему не оказаться бабником, вот что я имею в виду.

– Мы сперва должны с ним встретиться. Мы – парни и поймем, если он – сомнительный тип.

– Согласен. Я приеду домой через месяц, Мак, пригласи его тогда на обед.

– Подожди! Я приеду в гости только через три недели, после того как ты вернешься домой, Джен.

– Не могу поверить! – раздраженно фыркнула Мак.

– Мы просто должны убедиться…

–... что он достаточно хорош для тебя, детка.

– Ррр! Клянусь, вы двое еще хуже, чем мама и папа. Кстати, папа хочет поговорить с тобой, Дженсен. Пока, Джаред!

– Еще раз поздравляю, Мак. Люблю тебя, милая.

– Да, малышка, я тоже тебя люблю. Мы чертовски гордимся тобой. Всегда знал, что ты станешь замечательным врачом.

– Спасибо, парни. И я бы не смогла сделать этого без тебя, Дженсен.

– Не смеши меня. Даже если бы у нас ничего не было, ты бы нашла способ выучиться. Как настоящая Эклз, – Дженсен усмехнулся, когда Мак подхватила его слова.

– Это точно, братик. Люблю и скучаю по вам обоим, очень жду встречи. Джаред, ты же привезешь ко мне Мег познакомиться, да?

– Да, и Мег, и Джефф приедут со мной.

– Классно, – и Мак тихо пробормотала еще что-то. – Дженсен, мама практически молнии мечет, она говорит, что голос у тебя звучал как-то не так. У тебя все в порядке?

– Скажи ей, все хорошо. Хорошо, – он избегал встречаться взглядом с Джаредом и, извиняющеся взглянув на остальных парней, выключил громкую связь.

– Точно?

– Да, Мак.

– Хорошо. Даю трубку папе.

– Привет, сынок, – поприветствовал его Алан Эклз, знакомый голос сразу же оказал успокаивающее действие на Дженсена, когда тот вошел в прихожую и остановился у окна, выходящего на палисадник перед домом. Его мама вечно беспокоилась обо всех и пыталась их защитить, но именно отцу с его спокойным характером всегда безошибочно удавалось выяснить, что тревожило Дженсена.

Он постарался вложить в голос побольше жизнерадостности, не ожидая приятного от этого разговора.

– Привет, пап. Как дела?

– Ты не поверишь, но я достал его, Дженсен. Я достал этого сукина сына.

– Не может быть! Барракуду Билла?

– Да. Через десять лет я наконец поймал этого паразита. Я отправил фотографии тебе на электронную почту.

– Это здорово. Только грустно как-то. Хороший получился пикник с жареной рыбой?

– Нет, я отпустил его. Пусть живет и дальше мучает меня.

– А вот это вообще здорово. Думаю, тебе сложно было решиться так поступить.

– Да, но я обязан был это сделать, сынок. Он дразнил меня больше десяти лет, но если бы я убил его, тогда не знаю, что бы стал делать. Знаешь, что говорят, надо держать врагов ближе к себе, чем друзей? В этом есть логика. Ты узнаешь кого-то очень хорошо, так хорошо, что видишь все их сильные и слабые стороны. Знаешь, куда ударить, что будет больнее всего, как любить, когда это значит больше всего. Что-то остановило мою руку, Джей Эр. И теперь мы оба живем, чтобы сразиться еще раз, потому что мы живем именно для борьбы, понимаешь? Она заряжает энергией. Она дает цель и перспективу. Великая битва сил воли.

Дженсен улыбнулся:

– Не могу поверить, что ты поешь дифирамбы сому, которого мы зовем барракудой, пап.

– Эй, ты же сам его так назвал, ребенок.

– Да, – Дженсена вдруг пронзило тоской по дому, страстным желанием оказаться на рыбалке с семьей на озере, которое они называли Дыра, хотя оно имело настоящее название, правда, всеми забытое. Он вздохнул.

– Хотелось бы мне, чтобы ты видел это, – тихо произнес отец Дженсена.

– Мне тоже, папа.

– Мы опять попытаемся поймать его, когда ты приедешь домой на хиатус.

– Думаешь, тебе повезет во второй раз?

– Хм, говоря по правде, мне кажется, старина Билл дал себя поймать, только чтобы взглянуть на мою рожу вблизи. Полагаю, его можно будет убедить встретиться и с моими мальчиками. Думаю, Билл уже стал прадедушкой, в Дыре еще много мелкой рыбешки.

– Да Моби Дик – мелкая рыбешка по сравнению с Биллом, – фыркнули они оба.

– Он точно нечто особенное. У меня чуть сердце не разорвалось, когда я увидел, как он барахтается. Сделал фотографию для потомков и отпустил его. А он уплыл, весело махнув своим рыбьим хвостом, – Дженсен не мог не улыбнуться в ответ, это было так типично для его отца. Он быстро заморгал, когда глаза начало пощипывать.

– Я скучаю по тебе, папа, – слова сами вырвались, и Дженсен практически слышал, как отец их тихо анализирует. Дженсен сделал глубокий вдох, вздрогнув, когда со всхлипом перехватило дыхание. Можно было не надеяться, что отец не услышал этого.

– Знаю, ты скоро собираешься домой, но почему бы тебе не взять пару дней и не приехать домой на следующих выходных, сынок? – спросил Алан, его голос успокаивающе окутывал Дженсена. – Пусть мама накормит тебя своей стряпней, мы ненадолго съездим на рыбалку. Мы по тебе тоже скучаем, все время, – Дженсен услышал слова, задыхаясь, потому что знал, что на самом деле говорил его отец: «Приезжай домой, чтобы мы своей любовью заставили все, что тебя расстраивает, исчезнуть».

Дженсен крепко зажмурил глаза, заставляя себя не сломаться. Но потом услышал следующие слова отца, и плотину прорвало.

– Поговори со мной, сынок. Расскажи, что случилось?

– Я не могу, папа, не об этом, – у Дженсена вырвалось тихое рыдание, глаза наполнились глупыми напрасными слезами, которые он так старался сдержать. Потому что как Дженсен мог сказать отцу, что полчаса назад он внезапно осознал, что, кажется, влюбился в своего лучшего друга, который являлся мужчиной, а также был влюблен в кого-то другого? Как он мог сказать отцу, что прожил почти тридцать лет, увлекаясь женщинами, а теперь стал геем из-за лучшего друга? Как он мог сказать отцу, что вдруг жизнь такой, какой он ее знал раньше, никогда не будет прежней, и это разбивало сердце так, что Дженсен думал, опять собрать его воедино невозможно? Да поможет ему Бог, он думать об этом не мог, не то что говорить.

Черт, он едва мог дышать.

– Ты можешь поговорить со мной обо всем, сын. У нас же всегда так шло, да?

– Не в этот раз. Я... я запутался. Сильно. Вырыл себе такую яму, что не выбраться. Это давит на меня, папа. Я не могу дышать.

– Дженсен, послушай меня. Ты – хороший сильный человек, – голос его отца звучал твердо, властно. У Дженсена перед глазами все затуманилось, потом рассеялось, когда слезы скользнули по щекам. Он моргнул, но не сделал ничего, чтобы остановить их поток. – Мы так тебя воспитали. Нет ничего непреодолимого. Не держи это в себе, ничего хорошего из этого не выйдет. Поговори со мной, сын. Хочешь, я приеду к тебе?

– Нет! Нет, пап. Просто... просто дай мне время самому со всем немного разобраться. Я... я не могу сделать это прямо сейчас, это слишком рано и больно, – он провел ладонью по лицу, стирая слезы, а когда поднял глаза, замер, увидев, что Джаред стоял у двери неподвижно как статуя, просто смотрел на него с тревогой в глазах, с болью на лице, но все равно четко давая понять, что он рядом для Дженсена, готов сделать так, чтобы все, причиняющее ему боль, ушло. Дженсен отвернулся от Джареда, его опять душили слезы. – Мне надо идти, папа. Пожалуйста… не волнуйся. Я позвоню позже, – он закрыл телефон, бросил его на столик и сделал два шага вправо, чтобы выйти из парадной двери.

Далеко уйти ему не удалось.

– Дженсен?

– Не сейчас, Джей.

– Взгляни на меня, – хрипло произнес Джаред сломленным голосом. Дженсен решительно не смотрел на него. Джаред подошел сзади, но прикасаться к нему не стал. Умный ход с его стороны, Дженсен был уверен, если бы Джаред коснулся его, он бы разбился вдребезги. – Что-то произошло? Поговори со мной, Джен, ты заставляешь меня паниковать! – голос у него был испуганным, Дженсен никогда не слышал такого Джареда. он сделал глубокий вдох, потом глубокий выдох, успокаивая себя. В этом не было вины Джареда. Дженсену следовало помнить об этом.

– Не надо, Джей. Мне… просто нужно пройтись. Подышать воздухом, – он начал отодвигаться.

– Подожди! Возьми с собой Сэди. Я не хочу, чтобы ты был один. Пожалуйста! – у него был такой встревоженный голос, что Дженсен не мог отвергнуть эту просьбу. Он кивнул, соглашаясь. Меньше чем через минуту он держал в руке поводок Сэди и ушел, зная, даже не оборачиваясь, что Джаред смотрел, как он удаляется.

Джаред не думал, что когда-либо раньше испытывал шок, но понимал достаточно, чтобы узнать первые признаки, и заставил себя дышать медленнее, справиться с эмоциями. Что бы ни случилось с Дженсеном, они разберутся с этим вместе, когда Джен вернется. Ему нужно было побыть одному, Джаред понимал это, хотя все, чего ему хотелось сейчас – побежать за мужчиной, которого он любил, крепко обнять его, не отпускать и больше не дать ничему причинить Дженсену боль.

Потому что Джену было очень больно. Джаред вспомнил ту часть разговора Дженсена с отцом, которая до сих пор звучала у него в ушах.

Я... я запутался. Сильно. Вырыл себе такую яму, что не выбраться. Это давит на меня, папа. Я не могу дышать.

Это чуть не разбило Джареду сердце и напугало до чертиков.

Он крепко держал ошейник Харли, пока тот скулил, глядя на входную дверь, явно не понимая, почему Сэди пошла на прогулку без него. Успокаивая Харли, Джаред заметил, что Дженсен оставил свой мобильник на столике у двери. Поколебавшись всего секунду, он взял телефон, открыл его и нажал кнопку вызова последнего входившего номера.

– Дженсен? – тут же раздался голос Алана.

– Папа Эклз, это Джаред. Извините, Джен только что ушел. Он был так расстроен. Оставил телефон. Я… я не хочу совать нос не в свое дело, но я его никогда таким не видел. У вас там всё нормально? Все в порядке?

– У нас все хорошо, сынок. Я просто рассказывал ему о рыбалке и… не знаю. У вас ничего не произошло?

– Нет! Он был в порядке этим утром. Улыбался, смеялся, потому что его друзья приехали из Лос-Анджелеса несколько дней назад. Не представляю, что могло случиться с тех пор.

– Ты знаешь, куда он пошел?

– Нет, но я отправил с ним Сэди. Если он не вернется через полчаса, я возьму Харли и пойду его искать.

– Молодец, что быстро сообразил. Порой, когда Дженсен расстроен, он исчезает и теряет представление о времени, заставляя нас сильно переживать. Спасибо, Джаред. Если уж мы не можем быть с ним, то у него есть ты. По тому, как он говорит о тебе, я думаю, Дженсен считает тебя членом семьи. От этого мне становится легче. Что он не одинок.

– Он... говорит обо мне? – Джаред чувствовал себя нуждающимся в подобных уверениях ублюдком, но факт оставался фактом – ему нравилось, что семья Дженсена знала, как близки они были. Его собственная семья постоянно слушает, что он рассказывает о Дженсене, это вполне справедливо, что и Эклзы слушают рассказы о нем. Просто это не обычно, Джен не их тех, кто свободно делится своими чувствами. Джаред почувствовал себя особенным.

– Он постоянно говорит о тебе, сынок. Кажется, мы уже хорошо тебя знаем, хотя ни разу еще не встречались, – Алан сделал паузу, словно обдумывая свои слова. – Ты же знаешь, что с Дженсеном так: то, что он не говорит, значит столько же или даже больше, чем то, что он все же говорит, да?

– Да. Я хорошо понимаю, что вы имеете в виду.

– Я так и понял. Я знаю своего сына. Он не использует слова, чтобы сказать что-то важное. Он просто показывает тебе это. Все в его поступках. Просто нужно обращать внимание. Ты же обращаешь внимание на это, Джаред, не так ли?

Джаред не был совсем уверен, о чем они говорят, но каким-то образом понял, что пытался ему сказать Алан.

– Может, не столько, сколько должен бы, – и это было правдой, вдруг осознал Джаред. Он постоянно так сосредотачивался на том, чтобы контролировать свои мысли и действия в присутствии Дженсена, что, наверное, пропустил и не увидел, что же происходит с тем. Сегодняшний день только подтвердил эту идею. Джаред действительно не понимал, что произошло, чтобы так расстроить Дженсена. Расстроить так, чтобы довести до слез, подумал Джаред, и сердце у него в груди болезненно сжалось. Неожиданно возникшее неистовое желание защитить Дженсена вряд ли стало для него сюрпризом и заставило увидеть, что ему необходимо переоценить свои приоритеты, возможно, ему следовало показать Дженсену, что в жизни Джареда он всегда будет Приоритетом Номер Один.

Джаред вернулся к разговору, когда Алан произнес:
– Держу пари, когда Дженсен вернется, то захочет сходить куда-нибудь и напиться. Присмотри за ним. А когда он будет готов говорить, то просто будь рядом, сынок.

– Всегда. Я всегда буду рядом для него.

Но Дженсен так и не сказал, что произошло в тот день, а Джаред решил не давить. В конце концов, Дженсен имел право на тайну; то, что они жили и почти все время проводили вместе, не означало, что они должны были делиться всем. Несмотря на то, как сильно Джареду этого хотелось.

Это действительно нервировало, подобное желание знать каждую деталь о ком-то так, как Джаред хотел все знать о Дженсене.

Сперва он чуть не довел себя до помешательства, пытаясь понять, что произошло и так расстроило Дженсена, доходя даже до того, что задался вопросом, не попал ли Дженсен в неприятности или кто-то ему угрожал. Но проходили дни, и Джаред понял, что дело не в этом. Дженсен стал гораздо спокойнее, практически как прежде, только… только теперь чего-то не хватало. Как будто он что-то скрывал. Он все еще разговаривал с Джаредом, на работе все было в порядке – Дин был в порядке – но что-то шло не так. Как, например, Джаред слышал нежность в голосе Дженсена, когда тот говорил с ним, но он словно сдерживал ее. Дженсен вел себя сдержанно, как будто защищал себя.

Но от чего? Или от кого?

Полторы недели спустя Джаред стал думать, что, возможно, от него. Ведь, хотя Дженсен сдерживался, он не отгораживался от Джареда (чего, по правде говоря, Джаред ожидал). Вместо этого Дженсен становился все тише, погружался в себя, но, даже отдаляясь (и физически, и эмоционально) от него, он наблюдал за Джаредом.

Джаред ждал благоприятного момента, все его инстинкты говорили ему поступить так, на время оставить Дженсена в покое. Он только ничего не мог поделать и наблюдал, как Дженсен наблюдает за ним. Он не мог избавиться от ощущения того, что во время съемок четко осознавал, что они рядом, что позвоночник словно кололо, если Дженсен оказывался где-то позади, что между ними медленно закипал жар, когда они расслаблялись дома. Честно говоря, это сводило его с ума, но Джаред крепился, на первом месте в его сознании стояло благополучие Дженсена.

А потом в один день, когда Джаред стоял и трепался с Джимом Бивером и Женевьев рядом со своим трейлером, он почувствовал знакомое покалывание – взгляд Дженсена нашел его. Джаред безошибочно знал, в каком направлении искать своего партнера по съемкам, и тут же его увидел, почти через все широкое пространство площадки. Когда их взгляды встретились, у Джареда дыхание замерло в груди.

Дженсен улыбался ему.

Действительно улыбался, хотя улыбка оказалась и не такой широкой, но она была как прежде... того, что произошло. Это была та застенчивая милая улыбка, которую Дженсен дарил Джареду порой, когда тот его забавлял. Эта улыбка, вероятно, являлась самой любимой для Джареда из всего репертуара улыбок Дженсена (а выбирать можно было из дюжин), и почему же он все еще стоял тут, задался вопросом Джаред, и ноги понесли его к Дженсену, прежде чем эта мысль полностью сформировалась.

Если Дженсен наконец был готов поговорить, Джаред, который обычно исполнял роль рассказчика, собирался слушать.

Придя на съемочную площадку на следующий день, Дженсен вдруг осознал, что там будет и Женевьев. От одной мысли его замутило. Как он сможет выдержать, когда увидит Джареда с ней? Он не сможет. Смысла даже не было пытаться. Кроме того, существовала еще и работа, Дженсен не мог позволить своим чувствам препятствовать ей; вместо этого вся энергия оказалась направлена на то, чтобы держать Дина в образе.

Сперва он пытался игнорировать Джареда, но как можно игнорировать того, с кем проводишь каждую минуту? Кроме того, Дженсен видел, как переживал Джаред, было несправедливо так относиться к нему. Поэтому он попытался вести себя как можно нормальнее, хотя каждый раз, когда видел Джареда, разговаривающего с Женевьев, ощущал укол в сердце.

Он не мог на это смотреть.

Только... только что-то не давало ему покоя. Как будто что-то находилось у него прямо перед глазами, но он не видел. Это было странное чувство. Заставляло его думать, что он не замечает чего-то важного, возможно, часть его сознания, что заметила это, нуждалась в визуальном подтверждении, прежде чем все полностью осознать. Какой-то инстинкт побуждал его наблюдать за Джаредом, несмотря на то, как было больно, и теперь вдруг у Дженсена возникла необходимость наблюдать за Джаредом, так же как у него возникала необходимость дышать.

Примерно через неделю его наконец озарило, словно сбило товарным поездом: медленно, но достаточно жестко, чтобы лишить дыхания. Джаред с Женевьев был совсем не таким, как Джаред с Дженсеном.

Джаред с Женевьев был сдержанным. Не случалось дружеских прикосновений, он не оборачивался полностью вокруг нее, разговоры оказывались приятельскими, но ничего личного, а когда Джаред смотрел на нее, в его глазах отражались только товарищеские чувства. Во взгляде даже не появлялось той искры, которой характеризовалось общение с их близкими друзьями: Чадом, Майком или Томом, а с Дженсеном все было совсем по-другому.

Когда Джаред смотрел на него, казалось, Дженсен был для него единственным человеком в мире.

Поэтому Дженсен наблюдал за ним и дальше, просто чтобы удостовериться, что глаза его не обманывают и он не сошел с ума. Дженсен знал, что Джаред чувствовал его взгляд, он ценил, что Джаред держался на расстоянии, хотя невозможность помочь должна была причинять боль и мучения. Но Дженсену это было необходимо, чтобы разобраться в себе, и чем больше он наблюдал за Джаредом, тем больше находил причин… надеяться.

Потом в один день, сразу после ланча Дженсен обогнул палатку-столовую и тут же нашел глазами Джареда, разговаривающего с Женевьев и Джимом рядом со своим трейлером. Дженсен опять удивился: Джаред вел себя как обычно дружелюбно и весело, но сдерживался с ними. Это было так непохоже на то, каким он был с Дженсеном, что тот не сдержал улыбки. Как он мог думать, как мог хоть на секунду поверить, что Джаред влюблен в Женевьев? Несмотря на то, что считали Сэнди или Чад, предположительно так хорошо знавшие Джареда. Как он мог думать, что Джаред скроет от него нечто настолько важное? Потому что Джаред определенно не смотрел на Женевьев как влюбленный мужчина… не то чтобы Дженсен действительно знал, как выглядит Джаред, когда по-настоящему любит кого-то, но он просто был уверен без тени сомнений, что, если бы Джаред на самом деле полюбил кого-то, весь мир бы узнал об этом.

Дженсен улыбнулся еще шире, когда понял, что Джаред смотрел на него, а потом направился к нему, оставив коллег по съемкам, с которыми только что разговаривал. Он чувствовал, что улыбка ширится по мере приближения Джареда, первые шаги того были нерешительными, потом все увереннее и шире, под конец почти переходившие в бег.

Слова были не нужны, Джаред просто обнял его; большие сильные руки обхватили Дженсена, притягивая его ближе, и Дженсен прижался лицом к шее Джареда. Он не мог сдержаться и рассмеялся, а потом обнял Джареда в ответ, как будто от этого зависела его жизнь.

И у Дженсена возникло странное чувство, что так и было.

Поиск по сайту: