Часть 4. Hold my hand, don’t let me fall Держи мою руку, не дай мне упасть

Hold my hand, don’t let me fall
Держи мою руку, не дай мне упасть

Жизнь Джареда Тристана Падалеки была Великолепной.

У него была замечательная семья, лучшие в мире собаки, популярное ТВ-шоу, личный закупщик конфет всецело в его распоряжении (хорошо, этим закупщиком являлась ассистентка, влюбленная в него, но он никогда бы не воспользовался этим; ни за что, она сама прилагала все усилия, чтобы достать ему сладости), удивительные, сумасшедшие друзья и очень привлекательная девушка. Не обязательно в этом порядке, конечно; Сэнди была миниатюрной, но определенно могла надрать ему задницу.

Так что Джареду докучало и досаждало, его раздражало и изводило то, что Дженсен Эклз не ценил по достоинству это великолепие. Не признавал великолепие. Не бросал на него даже беглый взгляд. Вместо этого он высмеивал великолепие. Презирал его. Прилагал все усилия, чтобы доказать ложность самого его существования. Он был самой ханжеской, самой стервозной сучкой, с которой когда-либо работал Джаред, а Джареду довелось работать с Чадом Майклом Мюрреем.

И они с Чадом стали лучшими друзьями.

А с Дженсеном они притворялись, что являются лучшими друзьями.

Дурацкие исполнительные продюсеры канала и их дурацкое «Условие: вести себя хорошо».

А самое смешное было в том, что, несмотря на все дерьмо, которое Дженсен выливал на него (да, хорошо, он и сам в долгу не оставался) практически каждый день, Джаред все же восхищался этим человеком. Он восторгался Дженсеном; восторгался его актерскими способностями и таким естественным талантом. Джаред смотрел "Сверхъестественное" – он не пропустил ни серии – и порой, когда видел, как Дженсен превращался в Дина, у него захватывало дыхание; переход казался таким гладким, таким легким. Конечно, Джаред тоже с легкостью входил в образ Сэма, но это всегда требовало немного больше усилий с его стороны, некоторое усилие воли. У Дженсена это происходило не так; казалось, как будто он был Дином. Ну, да, может, Джаред в разумных дозах преклонялся перед Дином Винчестером. Совсем как Сэм во многих отношениях.

И было что-то в том, как Дженсен называл его (ну, Сэма) Сэмми. У Джареда мурашки бежали по коже... в очень, очень хорошем смысле. Боже. Насколько же запутанным это казалось!

Порой Джаред словно отрывался от реальности, когда смотрел шоу, как будто это не он был на экране. Порой он дрожал всем телом, когда смотрел, как взаимодействовали Дин и Сэм, видел ту самую «химию», которой все восторгались, в действии. Потому что такой «химии» у Джареда еще никогда ни с кем не было, ни в реальной жизни, ни на экране: ни с Сэнди, ни с Чадом, ни даже с братом и сестрой и остальными друзьями, и все же, как бы безумно это ни звучало, он чувствовал, как между ним и Дженсеном, практически вот она, мерцает связь. Странным казалось то, что, когда они снимали серии, это как-то не замечалось – Джаредом, по крайней мере, – но когда он смотрел на них двоих на экране, это было словно откровение. По сей день он не мог выбросить из головы ту сцену из All Hell Breaks Loose. Дин, раздираемый горем из-за того, что Сэм умирал у него на руках; Дженсен, выглядевший так, словно не только разбилось его сердце, но и душу выдернули из тела. И, да, Джаред лучше других знал, что все это притворство, но порой ему было чертовски сложно разделить Дина и Дженсена. «Возможно, – размышлял он, – это потому, что он хотел то, что было у Сэма: Дженсен. Или Дин. Какая разница». Видите? Запутано!

Не удивительно, что фанаты писали Винцест. В нем Джаред видел гораздо больше смысла, чем он когда-либо собирался признать вслух, и Джаред боялся, что это играло шутки с его сознанием. Черт побери Чада за то, что вообще дал ему знать об этом долбанном фанфикшене.

Если бы он совсем тронулся, то сказал бы, что серьезно запал на Дина Винчестера. Но он еще не совсем тронулся. Дин был вымышленным персонажем, Дженсен был настоящим, и Дженсен ненавидел Джареда.

Ему только сильно хотелось, чтобы мысль, с которой он через день уезжал домой, была другой, а не: у Дженсена Эклза самая замечательная улыбка во всем чертовом мире.

И она никогда – ни разу – не была направлена на него, Джареда. На Сэма – да, на Джареда – нет. Если только они не «вели себя хорошо» на людях, но в таком случае это не считалось. Так что да, возможно, он немного завидовал своему экранному альтер-эго.

Жизнь Джареда никогда не была такой сложной, какой стала с тех пор, как Дженсен Эклз вошел в нее.

Забавно, что едва он подумал о Дженсене, как тот открыл входную дверь. Собаки сразу же кинулись здороваться. Джаред остался на кухне и попытался проигнорировать то, что у него внутри все скручивалось в узел; почему он так нервничал перед встречей со своим соседом по дому после стольких месяцев, было загадкой, которую он не хотел решать, подумал он, заканчивая есть пудинг. Но потом внезапно замер, когда все мыслительные процессы притормозили и остановились со скрипом, как только Джаред оказался лицом к лицу с партнером по съемкам и занозой в заднице, который вошел на кухню, выглядя расслабленным, освеженным (неужели его глаза каким-то образом стали еще зеленее?) и чертовски великолепным.

Чертов Дженсен Эклз! Слишком красив для собственного блага. Красивое лицо, красивые веснушки, красивые глаза, красивые ресницы, просто в целом красивый комплект, отчего Джаред чувствовал себя неуклюжим и нескладным тринадцатилетним подростком, у которого еще не перестал ломаться голос.

И хоть Джаред вроде бы вернул себе уверенность за лето, он чувствовал себя... не соответствующим. Он больше тренировался и качался; и если раньше он выглядел тощим и слишком высоким, то теперь он очень даже хорошо развил мышцы, если полагаться на зеркало в спортзале и взгляды, которыми его награждали женщины, оказавшиеся рядом. Дайте ему время, и Джаред станет супермускулистым. Если до этого он был привлекательным, то теперь стал по-настоящему сексуальным, думал Джаред, за исключением тех случаев, когда сравнивал себя с партнером по съемкам – чего он старался не делать... часто. Потому что тогда, как в этот самый момент, все его несоответствия подавляли его, и становилось труднее дышать.

И как будто это оказалось недостаточным ударом по духу Джареда, не упоминая уже о гордости, на Дженсене были очки – выписанные по рецепту, а не солнцезащитные.

И, вот же хрень, вдобавок к тому, что он выглядел удивительно сексуально, теперь ему удалось выглядеть еще и чертовски прелестно. Джареду пришлось резко задушить желание потискать Дженсена за щеки и громко, от души чмокнуть того в нос, настолько чертовски милым он выглядел – погодите-ка! – разве ему когда-нибудь, черт, хотелось так поступить с парнем?

Боже!

Джаред резко шлепнул себя ладонью по лбу, словно проверяя, нет ли температуры. Чертово техасское солнце. Или нет, чертова ванкуверская погода, уменьшившая его устойчивость к техасской жаре. Тепловой удар. Точно! Это просто была запоздалая реакция, вот и все.

А может, последствия дальнего перелета.

Или, возможно, в этот пудинг положили какие-то странные консерванты.

– Падалеки, – прорычал его партнер по съемкам, что должно было сойти за приветствие, лицо исказилось в гримасе, которая появлялась каждый раз, когда Джаред оказывался поблизости. Нет, серьезно, если бы Джаред лично не испытал на себе его остроумие, когда они выступали на конвенциях, он бы поклялся, что Дженсена Эклза обделили, когда Господь раздавал чувство юмора.

– Эклз, – автоматически ответил Джаред.

– Это мой пудинг? – Джаред опустил глаза на пустую чашечку в руке. Пудинг на самом деле был Дженсена, Джаред взял его с полки Эклза в холодильнике. Ассистент Дженсена купил продукты и поставил их в холодильник перед его приездом; Джаред же наперед об этом не подумал.

– А что, если так?

– Что я говорил тебе по поводу поедания моих продуктов?

– Я же куплю тебе новый.

– Мы установили и разграничили полки по определенной причине: ты - прожора и в противном случае просто разоришь меня.

– Это всего один пудинг.

– Все начинается с одного пудинга. Ты не ходил за покупками, да?

– Я собирался купить тебе другой, чувак. Остынь!

– Дело не в этом, Падалеки!

– Это чертова чашечка пудинга, Эклз!

Вот так и начался их третий год вместе.

Когда Дженсен понесся в свою комнату, а Харли следом за ним, потому что Харли – предатель – воспылал к Дженсену большой гейской собачьей любовью, Джаред тяжело опустился на удивительно неудобный кухонный стул. Сэди положила голову ему на колени и потыкалась носом. Прикосновение было коротким, но здорово помогло успокоиться. Джаред очень глубоко вздохнул. Ни от чьего поведения кровь не закипала так быстро, как от поведения его партнера по съемкам. И Джаред ненавидел это. Ненавидел тот факт, что он превращался из действительно спокойного парня в невообразимого козла в мгновение ока, когда дело касалось Дженсена Эклза. Что же такого, черт, было в этом парне, что Джареда буквально скручивало в узел?

Замешательство росло, когда летом он осторожно расспрашивал тут и там о Дженсене. У него вообще-то была замечательная репутация, некоторые даже пошли так далеко, что провозгласили его одним из самых приятных парней в Голливуде. Так что казалось абсолютно нелогичным то, что он возненавидел Джареда с первого взгляда. А это было очевидно с самого начала; практически незаметно, но все же различимо. Хотя в последнее время это совсем нельзя было назвать незаметным. А теперь казалось, что все это мучительно тыкают ему в нос. Джаред устал от этого, он все еще не мог выяснить, в чем причина. Но хотел разобраться. Хотел понять. А самое смешное заключалось в том, что он до сих пор хотел стать другом. Джареду на самом деле нравился этот парень, несмотря на их нелепые отношения до сих пор, и, что важнее, он хотел нравиться Дженсену.

На самом деле он тотчас же принял решение: добиться того, чтобы Дженсену Эклзу понравился Джаред Падалеки, станет его новой миссией в жизни.

Начиная с завтрашнего дня, конечно, поскольку Дженсен до сих пор дулся из-за пудинга.

Целых два месяца спустя Дженсен все еще дулся. Не из-за пудинга, но могло быть и так, поскольку они ссорились из-за самых дурацких мыслимых поводов, и Джаред не достиг никакого прогресса в своей личной «Миссии невыполнимой», поэтому он и решил развеяться и напиться с парнями из съемочной группы в местном баре; он также пригласил своего приятеля Джордана присоединиться к ним. Джаред уже выпил пару бутылок пива, когда заметил Дженсена, заходящего в бар с Тоддом Скоттом – его дублером. Он чуть не упал со стула от шока: Дженсен никогда не общался с ними. А выглядел он с Тоддом весьма дружелюбно. Какого черта? Конечно, они уже давно общались по работе, и этот парень принимал некоторые удары за Дженсена, но это не означало, что все должно было резко поменяться и они неожиданно должны были стать неразлучными друзьями.

Следует признать, что со стороны Джареда такое отношение было неоправданным.

Просто он хотел быть тем, кто добивался, чтобы Дженсен приходил на такие встречи. Он хотел быть тем парнем, кто покупал Дженсену выпить. Боже, почему Дженсен не мог просто вести себя с ним нормально? «Господи, Джаред, – подумал он про себя, услышав свой чертов внутренний диалог, – все настолько бедственно?» Тодд заметил его раньше, чем Дженсен, и подошел, ведя за собой того за рукав куртки.

Джареду даже пришлось постараться, чтобы сохранить на лице беззаботную улыбку.

– Падалеки.

– Эклз.

Да, они были замечательными собеседниками вне конвенций. Боже, просто то, что Дженсен находился тут – прямо здесь, на соседнем стуле – мешало его разговорам со всеми остальными. Эта неделя оказалась адской. Они едва сказали друг другу пару слов, Дженсен подчеркнуто игнорировал любые попытки Джареда начать разговор, и почти не смотрел на него, если только они не изображали Сэма и Дина соответственно. Это значительно тормозило план, по которому он должен добиться того, что станет нравиться Дженсену, это чертовски раздражало Джареда и вело к тому, они оба вспыхивали как спички.

А теперь, конечно же, вокруг оказалось столько симпатичных девушек, потому что ему неожиданно довелось увидеть, как Дженсен флиртовал, и это толкало Джареда сделать что-нибудь дико иррациональное, например, выстрелить себе в голову, чтобы больше не пришлось слушать или смотреть, как Дженсен заигрывает вовсю.

Голос у Дженсена теперь стал более низким, с интонациями как у Дина, плечи были отведены назад, полностью расслаблены, ноги широко расставлены, когда он лениво растянулся, опираясь на барную стойку, в общем, чуть ли не растягивая слова: «Подходи, дорогуша, дай мне отвести тебя домой», – обращаясь к любой проходящей мимо девушке. Это досаждало Джареду. Исключительно потому, что у него была девушка, которая находилась очень, очень далеко. Да, это и являлось причиной. Так много симпатичных девушек, а он только и мог, что смотреть, хотя Дженсену разрешалось прикасаться. И ощущать прикосновение в ответ. Джаред нахмурился и быстро допил оставшееся пиво.

– Вы что опять с миссис поссорились, Джаред? – поддразнил его Джордан, идиот такой. Джаред обычно добродушно относился к таким подколкам, но, блин, не сегодня. Он резко встал и пробормотал, что ему надо в туалет. Повернулся и тут же врезался в грузного парня, который пролил пиво, что держал над собой. Джаред извинился и предложил купить парню еще, но неожиданно, буквально в мгновение ока начались крики и глупые неясные обвинения в том, что они флиртовали с какой-то девушкой, и, прежде чем Джаред понял, что происходит, этот парень и его приятели налетели на них, размахивая кулаками.

Суматоха началась очень быстро.

Дженсен, как чертов ниндзя, увернулся от нападения, так что основной удар пришелся на Джареда и Джордана. Зато Джордан прикрывал его, и краем глаза Джаред заметил, что Дженсен и Тодд вместе отбивались от других парней, присоединившихся к потасовке.

А потом, как в гребаном кино, полетели барные табуреты, и раздался звук разбиваемого стекла. Джареду показалось, что Дженсен прокричал ему что-то, но он не разобрал из-за шума, с которым чье-то грузное тело с грохотом рухнуло на стол, ломая его пополам, так что щепки полетели. В драке Джаред потерял Джордана, но потом увидел его у двери, следующего по пятам за Дженсеном и Тоддом, которые выходили из бара, распихивая толпу.

Они бросили его, неожиданно осознал Джаред. Они просто бросили его здесь.

Эта мысль была такой гнетущей, прекрасное дополнение к его прежней угрюмости, что Джаред не понял, что его схватил кто-то больших размеров, чем он сам (а это уже кое о чем говорило), пока не почувствовал, как ему больно заламывают руку за спину. Он попытался освободиться, но неандерталец, державший его, из всех сил нажал на руку Джареда, и тот, кажется, услышал отвратительный хруст и покачнулся от острой пронзительной боли, когда кость где-то у кисти треснула.

Проклятье. Мать вашу. Дерьмо.

Джаред дернулся в сторону. Этому чуваку он задницу надерет. Как только придет в себя, потому что в данный момент самым простым и возможным было дать себе потерять сознание от боли.

А потом он услышал, как о барную стойку разбили бутылку.

Бо- же. Этот парень из ума выжил, что ли? Кто, черт, делает такое в жизни, а не в кино? А это был гребаный Ванкувер, Канада, а не Зажопинские Выселки, США! Вроде предполагалось, что канадцы приятны в общении, нет? Джаред потряс головой, чтобы в ней прояснилось, пока угрожающий ему идиот приближался, потрясая разбитой бутылкой, зубчатые края которой мерцали в свете барной стойки.

– Да вы смеетесь, что ли? – совсем рядом раздался знакомый голос. – Кто, черт, делает такое в жизни, а не в кино?

Джаред фыркнул от смеха, несмотря на боль, и широко улыбнулся Дженсену, который лишь закатил глаза.

– Тебя ни на минуту оставить нельзя, – пожаловался он. – Ты в порядке? – он бросил взгляд на руку Джареда, которую тот крепко прижимал к груди. Боль, забытая на мгновение, тут же вернулась.

– Чувак, он мне, кажется, руку сломал.

Выражение лица Дженсена изменилось почти незаметно, становясь абсолютно неподвижным, но на самом деле разница была только в том, как чуть поджались уголки рта. Джаред сомневался, что кто-нибудь еще заметил эту перемену, чтобы начать бояться. А когда Дженсен в упор уставился на огромного болвана с бутылкой холодным взглядом зеленых глаз, Джаред даже поежился.

Он бы не хотел встретить такого Дженсена в темном переулке.

Или хотел бы, – пришла безумная мысль следом за предыдущей, потому что вот такой Дженсен как сейчас? – был вообще-то сексуальным. Он осторожно отодвинул Джареда в сторону и почти сразу встал в боевую стойку, когда нападавший на Джареда переключил внимание на Дженсена. Мужчина поднял разбитую бутылку, но прежде чем движение завершилось, Дженсен – Дженсен Эклз, его партнер по съемкам – в прыжке нанес сильный яростный удар с разворота по голове этого увальня. Идиот свалился как подкошенный. Сразу же потеряв сознание.

Кажется, на несколько секунд все в баре – все – замерли в удивлении, не отводя глаз от Дженсена, который приземлился, оказываясь лицом к Джареду.

Джаред моргнул, когда Дженсен ему ухмыльнулся, чуть приподнимая бровь, словно спрашивая, впечатлило ли это Джареда, и черт, да, впечатлило. Было так странно чувствовать то, что Дженсен так явно на стороне Джареда, на этот раз они представляли собой единый фронт, наконец-то. Как и должно было случиться с самого начала. Братья. Друзья. Партнеры.

А не смертельные враги.

Но вдруг друзья этого чувака с бутылкой, отошедшие от шока, накинулись на Дженсена. Джареду еще хватило сил поставить подножку одному парню и пнуть его ногой, чтобы тот не встал, и здоровой рукой заехать в челюсть другому. Но все равно теперь Дженсен остался один на четверых – погодите, нет – пятерых, сам по себе. Хотя, почему это так волновало Джареда, он не мог понять. Оказалось, что преимущество на стороне Дженсена, потому что он действительно умел драться! Он двигался как ниндзя или раньше занимался какими-то единоборствами. Его удары были быстрыми, выверенными, точными и, наверное, очень-очень болезненными для тех, кто их получал. Дженсен уже одолел двоих к тому моменту, когда Джаред собрался и схватил ближайшего из нападавших за шиворот и швырнул придурка плечом на барную стойку. Дженсен быстро разобрался с оставшимися, спешно подошел к Джареду и схватил его за здоровую руку, практически проталкивая сквозь толпу на улицу.

Через несколько секунд он поймал такси и запихнул Джареда внутрь, прося водителя довезти их до ближайшей больницы. Дженсен был охренительным супергероем, и Джаред только таращился на него с восхищением.

– Что?

– Чувак, ты официально мой герой. Ты как... Джеки Чан!

– Заткнись!

– Ты там спас мою жизнь, – Джареду с трудом удавалось, чтобы голос звучал не так удивленно. Дженсен громко вздохнул.

– С тобой все нормально? Как твоя рука? Ты чувствуешь, перелом серьезный? – голос Дженсена звучал хрипловато. Он даже звучал как-то сексуально, и это полностью подходило для его имиджа ниндзя-супергероя.

– Чертовски больно. Я думал, что грохнусь в обморок, – Джаред поморщился, когда боль опять нахлынула, и у него закружилась голова. Он прислонился к теплому телу Дженсена и, если бы соображал чуть яснее, то поразился бы тому, что его не оттолкнули. – Куда делись Джордан и Тодд?

– Не знаю, я потерял их где-то, пока искал тебя. Думал, что ты идешь за нами, а потом увидел тебя через окно бара.

– Ты вернулся за мной, – еще больше удивления. Джаред не мог с собой справиться. Как не мог справиться с огромной улыбкой, растягивающей губы.

– Если уж кто и надерет твою костлявую задницу, это буду я.

– Ты тайно любишь меня, Дженнибин! Любишь! Я знал это.

– Заткнись к черту, Падалеки! Вот потому о нас и думают всякое. Падалеки? Джей? Черт! Чувак! Нажми на газ. Это срочно! – было последнее, что услышал Джаред, прежде чем отключиться.

Последнее, что он почувствовал, – как Дженсен крепко обнимает его за плечи, прижимая к успокаивающей теплоте своего тела.

А последней мыслью было: Джей?

Первое, что осознал Джаред, когда пришел в себя, это что его правая рука была в гипсе от ладони до локтя.

Второе, что он осознал – его сварливый партнер по съемкам ссутулившись сидел на стуле рядом с кроватью. Скрестив руки, опустив подбородок к груди, тихо посапывая, спал крепким сном.

Джаред взглянул на электронные часы на стене. Они показывали 4:07 утра. Вот это да! Дженсен Эклз остался рядом с ним. Дженсен Эклз провел ночь в больнице, сидя у кровати Джареда Падалеки. Ему, наверное, было неудобно до невозможности, но он остался.

Джаред, еще не до конца отошедший от обезболивающих, воспользовался редкой возможностью не спеша рассмотреть Дженсена. Он выглядел изможденным, и если не разомкнет руки, то, когда проснется, болеть будет все тело, но Джаред не собирался пока будить Дженсена. Вместо этого он скользил взглядом по дремлющему рядом парню; начиная с длинных кривоватых ног, вытянутых вперед, вверх по широкой груди, на которой лежали сильные руки (и у Дженсена были очень красивые предплечья, с пушком светлых волос, его кожа выглядела мягкой, пришла Джареду глупая мысль), прежде чем окончательно остановиться на лице.

Лицо Дженсена, виновато признался себе Джаред, было завораживающим.

И хорошеньким.

По-мужски, (конечно же) считал он.

От даже выглядящих мягкими пухлых губ (у парня был рот, который просто сулил грех), до классической челюсти (черт, даже его щетина была симпатичной), до нелепо густых и пышных ресниц, подрагивающих на щеках во сне. У Джареда вдруг возникло неожиданное глупое желание поцеловать эти ресницы, и от одной мысли и образа, возникшего в воображении в ее результате, у него начало вставать.

Вот же. Хрень!

Джаред бросил изумленный взгляд на гипс на руке. Что за фигня была в тех лекарствах, которые ему дали?

В конце концов они получили несколько выходных, так что Джаред смог немного расслабиться и отдохнуть после травмы. Это дало сценаристам какое-то время, чтобы включить гипс на руке в сюжет. Эрик сочувствовал, хотя был не очень доволен задержкой, но, к счастью, учитывая, что Сэм и Дин все-таки являлись современными охотниками за привидениями, такая деталь довольно быстро вписалась в сценарий. Это просто означало, что Джареду придется походить без гипса несколько съемочных дней, отчего будет чертовски больно, но Джаред решил, что сможет вытерпеть. Оказалось, это не серьезный перелом, а, скорее, большая трещина в кости.

Все равно рука болела, хотя Джаред обычно находился под действием лекарств, чтобы заметить. Что он точно заметил, так это насколько хорошо его партнер по съемкам обращался с ним, и в виде исключения данное хорошо не имело никакого отношения к Условию в их контрактах, а полностью происходило от искреннего сострадания Дженсена людям, попавшим в беду, будь то друг или враг. От осознания этого на душе у Джареда потеплело, и он проникся еще большим расположением к своему партнеру по съемкам.

На протяжении первых дней Дженсен заботился о нем, помогал во всем, где требовалась помощь, хотя все равно был не очень разговорчивым. Хотя, опять же, Джаред болтал достаточно для них обоих, так что если он порой слишком уж пользовался своим положением и притворялся чересчур беспомощным, ну, он оправдывал это прогрессом своей миссии.

Та суббота была ленивой и расслабляющей и заканчивалась тем, что они двое на самом деле проводили время вместе на диване в гостиной после ланча, который приготовил Дженсен. Для них обоих. Джареда настолько взволновало и порадовало такое развитие событий, что у него чуть голова не кружилась, и, кажется, ему плохо удавалось спрятать свою радость.

Он надеялся, что Дженсен посчитает это результатом воздействия обезболивающих. Но это было круто, они вместе проводили время.

– Что хочешь посмотреть? – спросил Джаред, балансируя пульт на ноге, пока канал TV Guide прокручивал программу передач на экране. Они уже установили расписание для просмотра ТВ, чтобы избежать споров, и через субботу пульт переходил под контроль Джареда.

– Что угодно. Эй! – Дженсен наклонился вперед и прищурился, глядя на экран. – «Рикки Бобби: Король дороги»!

– Тряси и пеки, детка! Но до него еще несколько часов, сейчас показывают какую-то «Звездную пыль».

– Ну, ничего лучше нет, а эта серия «Грязной работенки» – повтор.

– Тогда смотрим «Звездную пыль».

– Похоже на девчачий фильм.

– Насколько он может быть плохим? В нем Де Ниро играет.

Через два часа глупая улыбка так и не стерлась с лица Джареда. И отдельно от гея Де Ниро, носящего женскую одежду, это определенно был девчачий фильм, но довольно крутой вроде «Принцессы-невесты» для нового поколения.

– Хотелось бы мне получить такую роль, – не подумав, произнес Джаред.

– Да, тебе и так нравится розовый, я уверен, мы сможем найти пару платьев твоего размера, – фыркнул Дженсен, и Джаред беспечно шлепнул его по груди здоровой рукой. А потом застыл на секунду, спрашивая себя, обидится ли Дженсен, но, видимо, он даже не обратил внимания на прикосновение.

– Осел! Я имел в виду роль романтического необычного героя, понимаешь? Никто не смотрит на меня и думает о таком. Они думают «ужасы, кровь и кишки».

– Или они думают «сестры Олсен».

– Заткнись!

– Что? Это же не из-за недостатка возможностей. Тебе присылают сценарии ужастиков по той же причине, что и мне – «Сверхъестественное». Нам дают однотипные роли; заезженная пластинка. Но у тебя были удобные случаи в прошлом. Это твоя чертова вина, что ты упустил свой шанс, – в тоне Дженсена слышалось обвинение, и Джаред вопросительно взглянул на него.

– О чем ты говоришь?

– Чувак, тебе практически предложили ведущую роль в «Светлячке».

– Откуда ты знаешь?

– Я так хотел эту роль, а тебе она досталась на блюдечке с голубой каемочкой, и ты отказался от нее.

– Дженсен, просто подумай об этом, роль была не для меня. Натан Филлион сыграл прекрасно. Как бы неприятно мне ни было это признавать. Но ты бы хорошо смотрелся.

– Да, о чем я и говорю. Это был глупый шаг с твоей стороны.

– Я просто знал, что я недостаточно хорош для этого.

– Недостаточно хорош? – Дженсен удивленно взглянул на него, и Джаред отвел глаза, прежде чем Дженсен заметил в них неуверенность. – Что ты имеешь в виду под недостаточно хорош? Чувак, я всегда сомневался в твоих умственных способностях из-за нескольких показательно глупых принятых тобой решений, но не в твоем таланте. У тебя нет недостатков по этой части. Это одна из вещей, что я нена… хм… у тебя талант от природы. Не надо себя недооценивать.

– Не могу поверить, что ты сказал это. Кажется, от лекарств у меня разум мутится.

– Может, ты мне не нравишься как человек, но я не слепой. Я смотрю «Сверхъестественное». А еще, если ты не заметил, я с тобой работаю, и, да, неприятно признавать, но ты играешь хорошо. И стал играть еще лучше.

Джаред был сражен:
– Спасибо.

– Да ладно, – пробормотал Дженсен, краснея все больше с каждой секундой, – пришло время трясти и печь, Кэл Нотон-младший.

Джаред с трудом сдержал улыбку, которая грозила вырваться из-под контроля, пока они устраивались смотреть фильм Уилла Феррелла:
– Почему это я Кэл? Я выше. Это делает меня Рикки Бобби.

– Ни за что, – возразил Дженсен. – Это я! Если ты не первый, то ты – последний.. И я первым выбрал, – он ухмыльнулся Джареду. – Можешь быть Жаном Жираром, если хочешь.

– Жаном Жираром, да? – Джаред с многозначительной ухмылочкой взглянул на Дженсена. – А если я тебя поцелую в конце фильма, Дженсен, у тебя будет вкус Америки?

Да, за это его шлепнули подушкой, но оно стоило того, чтобы увидеть, как уголки рта у его партнера по съемкам приподнимаются в улыбке.

Каким-то образом, и Джаред понятия не имел, как это получилось, они заснули на диване, даже не ложась на него, его здоровая рука оказалась на бедре Дженсена, а тот положил голову Джареду на плечо. Проснулся Дженсен через несколько секунд после Джареда.

– Что…? – простонал Дженсен, и Джаред разделял его боль. Дурацкий диван с прямой спинкой. Потом, видимо, Дженсен заметил, в каком положении заснул, и тут же вскочил с дивана, словно тот был в огне. Хотя, гореть могло его лицо, вдруг пришло на ум Джареду, и он подумал, как же мило Дженсен выглядел, когда его щеки отчаянно заливал румянец. Дженсен смотрел куда угодно, но только не на него. Потом вперил разъяренный взгляд в виноватый во всем предмет мебели:

– Этот чертов дурацкий диван! Я его ненавижу!

Это заявление акцентировалось пинком по дивану, в процессе Дженсен ушиб палец и стал еще раздражительнее. Все это было до невозможности прелестно.

Джаред потряс головой, словно прогоняя сон, и согласился с ним:
– Я все это ненавижу: диван, кухонный стол и дурацкие крохотные стулья, белые стены. Я даже спальню свою ненавижу. Она похожа на обитую войлоком палату для душевнобольных, только без войлока.

– Как я тебя понимаю. Если бы дожди не были такими сильными, я бы спал на веранде. Почему мы это терпим? – Дженсен направил раздраженный вопрос в небо. – Я имею в виду, что у нас и выбора не было. Нет, нас поимели «Условием: вести себя хорошо». А с приложением о жилье в Ванкувере свобода воли вообще исчезла. С таким же успехом Миньоны могли прямо назвать это тем, чем оно является – «Условие: играть в маму-папу!» – он расстроено вздохнул. – Все, с меня хватит. Порой просто хочется отдохнуть на диване, понимаешь?

– Понимаю… – с энтузиазмом согласился Джаред, не понимая пока, куда клонит Дженсен, но желая поддержать его, просто чтобы Дженсен продолжал разговаривать с ним, как с нормальным человеческим существом. И все это время отчаянно пытаясь не думать о подтексте условия играть в маму-папу с Дженсеном.

– Я звоню своему юристу.

– А?

– Чтобы узнать, разрешено ли нам менять эту фиговую обстановку. И если разрешено, тогда мы все сделаем тут правильно. А если нет, мы объявляем войну. Ты со мной? – глаза Дженсена сверкали зеленым пламенем, и Джаред вспомнил, как тот дрался в баре. У Миньонов не было ни шанса, если они начнут сопротивляться. Сейчас Дженсен цитировал «Крестного отца». Борьба началась.

– Черт, да, я с тобой.

О Боже! Джаред был с ним. Кажется, наконец-то он был с Дженсеном Эклзом.

Как только им дали зеленый свет на любые изменения по их желанию, поскольку мебель все равно брали напрокат, он и Дженсен порасспрашивали съемочную группу о мебельных магазинах. По удачному стечению обстоятельств оказалось, что кузина Шэннон, их гримера, учится на факультете дизайна в Университете Британской Колумбии и как раз ищет проект по дизайну интерьера, чтобы добавить его в свое портфолио. Они оба сразу же согласились поговорить с ней, поскольку то, что им самим бы не пришлось заново оформлять дом, очень облегчило бы им жизнь. Потому что, серьезно, Джаред считал, что его рука еще не готова была к нагрузкам, и работали они практически до изнеможения почти каждый день. Они решили встретиться с дизайнером тем же вечером.

– Ух ты, – произнесла Алисса, как только вошла в дом.

– Да, видишь, мы нуждаемся в любой помощи, – улыбнулся ей Дженсен, включая шарм на неполную мощность. У Алиссы был вид, словно ее ослепили, и Джаред начал раздражаться. У него существовало смутное подозрение, что женщины толпами падали бы в обморок, если бы Дженсен использовал свой шарм на полную мощь, и Джаред искренне порадовался своей железобетонной генетической конституции.

Ну, он надеялся, что она железобетонная, ее просто никогда не испытывали. Пока что. Он над этим работал.

Они показали Алиссе весь дом, а потом вернулись в гостиную.
– Я поняла, что вы имели в виду: интерьер здесь – само определение клинического минимализма в дизайне. Абсолютно не мое.

Она достала большую папку из своей сумки, образцы цветов и эскизы чуть не разлетелись повсюду, когда Алисса открыла ее.

– Так, парни, расскажите мне немного о себе, откуда вы родом, что вас привлекает и что раздражает, ваши любимые цвета. Мне проще будет понять, какой дом вам понравится, основываясь на ваших характерах. Потом я отправлю вам эскизы и предлагаемую цену, а вы затем сможете со мной связаться. Шэннон упоминала, что у вас будет перерыв почти месяц на праздники. Я смогу приехать сюда со своей командой в это время. Они все студенты, но мы хорошо сработались, и я гарантирую, что вы вернетесь в уютный дом, а не просто в здание.

– По-моему, звучит заманчиво. Дженсен?

– Да. Я согласен, – он улыбнулся Алиссе и показал на эркер. – Видишь, вот вечернее небо? – Алисса посмотрела и кивнула. – Это мой любимый цвет. Хотя мне нравятся все оттенки синего, но особенно неравнодушен я к именно к этому – небо в сумерки.

Алисса улыбнулась ему и вытащила несколько образцов цветов, чтобы показать:
– Эта гамма синих цветов? Индиго, поняла. Что насчет тебя, Джаред?

И она взглянула на него. И Дженсен взглянул на него. А все, о чем мог думать Джаред, это что он любил цвет глаз Дженсена. Возможно, это стало его новым любимым цветом.

Потом Дженсен усмехнулся:
– Если судить по его гардеробу, я бы сказал, что любимый цвет – розовый.

– Заткнись, дурак. Это… это зеленый. Мне нравится зеленый.

– Какой-то определенный оттенок зеленого?

И Джаред ничего не мог поделать, его взор был прикован к Дженсену, который смотрел на него с озадаченным выражением лица. Алиссе потребовалось несколько секунд, чтобы понять, в чем дело, но она поняла, и, пытаясь спрятать улыбку, вытащила еще образцы цветов, на этот раз с оттенками зеленого, которые либо гармонировали, либо дополняли зеленый цвет глаз Дженсена.

Если кто-нибудь заметил, как стремительно поднялась температура в комнате, кажется, прямо пропорционально смущению Джареда, никто об этом и словом не обмолвился.

Поиск по сайту: