Клуб «Хорошее поведение»

Дождик шел весь день - легкий, ласковый, красивый весенний дождик, который, казалось, шептал о появившихся перелесках и пробуждающихся фиалках. Весь день гавань, залив и прибрежные луга смутно виднелись сквозь жемчужно-серую дымку. Но к вечеру дождик прекратился, а дымку ветром унесло в море. Облака усеяли небо над гаванью, словно маленькие огненные розочки. Вдали, за гаванью, на фоне буйного великолепия бледно-желтых нарциссов и красного клевера темнели холмы. Огромная серебристая вечерняя звезда стояла над гаванью, словно страж. Свежий, веселый, недавно поднявшийся ветерок приносил из Долины Радуг смолистый запах хвои и мокрого мха. Ветерок тихонько напевал в старых елях вокруг кладбища и трепал великолепные кудри Фейт, которая сидела на надгробии Хезекаи Поллока, обняв одной рукой Мэри Ванс, а другой - Уну. Напротив них на другом могильном камне сидели Карл и Джерри, и все они были полны озорства после долгого дня, проведенного взаперти из-за дождя.

- Воздух прямо-таки сияет, правда? Так хорошо его промыло дождем, - сказала Фейт радостно.

Мэри Ванс взглянула на нее мрачно. То, что Мэри знала или воображала, будто знает, давало ей все основания считать, что Фейт слишком уж весела и беззаботна. Мэри собиралась высказаться... и высказаться прежде, чем отправиться домой. Миссис Эллиот послала ее со свежими яйцами в дом священника и разрешила задержаться там не дольше получаса. Эти полчаса почти истекли, так что Мэри, решительно вытянув поджатые под себя и затекшие ноги, неожиданно сказала:

- Что там воздух... Послушайте-ка, что я вам скажу. Вам надо срочно исправляться - непременно надо. Вы ужасно ведете себя этой весной. Я пришла сюда сегодня специально, чтобы вам это сказать. Что о вас рассказывают - просто ужас!

- Да что мы такое на этот раз сделали? - воскликнула Фейт в изумлении, снимая руку с плеча Мэри. Губы Уны задрожали, а ее чувствительная душа замерла. Мэри всегда высказывалась с такой жестокой прямотой. Джерри вызывающе засвистел. Он хотел показать Мэри, что не желает слушать ее поучения. Уж ее-то их поведение никак не касается. Какое она право имеет выговаривать им за их манеры?

- Что вы такое сделали? Да вы все время что-нибудь такое делаете, - продолжила Мэри. - Как только разговоры о вашей очередной выходке затихают, вы тут же выкидываете какой-нибудь новый номер, и все опять говорят только о вас. Мне кажется, вы понятия не имеете, как должны вести себя дети священника!

- Может быть, ты нам об этом расскажешь, - предложил Джерри с убийственным сарказмом.

Сарказм не произвел на Мэри впечатления.

- Я вполне могу рассказать вам, что произойдет, если вы не научитесь себя вести. Приходское собрание попросит вашего отца подать в отставку. Вот так-то, мистер Джерри-всезнайка. Вдова Алека Дейвиса прямо сказала это миссис Эллиот. Я сама слышала. Я всегда навостряю уши, когда миссис Дейвис приходит к чаю. Она сказала, что вы все становитесь все хуже и что, хотя ничего иного и нельзя ожидать от детей, которых некому воспитывать, вряд ли прихожане захотят долго с этим мириться и надо что-то делать. Методисты не перестают хохотать над вашими выходками, а это задевает чувства пресвитериан. Она говорит, что вам нужна хорошая порция березовой розги. Боже мой, если бы от порки люди делались лучше, я уже давно была бы святой. Я это вам говорю не потому, что хочу вас обидеть. Мне вас жаль, - Мэри сумела вложить в эти слова безмерное снисхождение. - Я-то понимаю, что у вас мало шансов исправиться при сложившемся положении. Но другие, в отличие от меня, не так охотно принимают это в расчет. Мисс Дрю говорит, что в прошлый раз Карл пришел на занятия в воскресную школу с лягушкой в кармане и что она прыгнула, когда мисс Дрю слушала ответы. Мисс Дрю говорит, что не хочет больше преподавать в вашем классе. Почему ты не держишь своих носикомых дома?

- Да я сразу же затолкал ее обратно в карман, - сказал Карл. - Она никому не причинила вреда - бедная маленькая лягушечка! И очень хорошо, если эта противная Джейн Дрю откажется от нашего класса. Терпеть ее не могу. У ее собственного племянника лежал в кармане кусок грязного табака, и он предлагал всем дать пожевать, пока староста Клоу читал молитву. Я думаю, это похуже, чем лягушка.

- Нет, лягушки хуже, потому что никак не ждешь увидеть их в школе. Они вызывают больше суматохи. И к тому же ее племянника не уличили в том, что он жевал табак... А вдобавок это соревнование в молитвах, которое вы устроили на прошлой неделе, - оно вызвало ужасный скандал. Все только об этом и говорят.

- Блайты участвовали в соревновании наравне с нами, - воскликнула Фейт негодующе. - И вообще это соревнование Нэн Блайт придумала. А Уолтер получил приз.

- Ну, все равно идею приписали вам. Все было бы, пожалуй, не так плохо, если бы только вы не устроили это соревнование на кладбище.

- Мне кажется, что кладбище - самое подходящее место для того, чтобы помолиться, - возразил Джерри.

- Дьякон Хазард проезжал мимо, когда вы молились, - сказала Мэри, - и он видел и слышал тебя, когда ты стоял, сложив руки на животе, и громко стонал после каждой фразы. Он решил, что ты именно его передразниваешь.

- Так оно и было, - заявил ничуть не обескураженный Джерри. - Только я, разумеется, не знал, что он проезжал мимо. Такое уж неудачное совпадение. Я не молился по-настоящему... знал, что мне ни за что приз не получить. Так что я просто решил воспользоваться случаем и развлечься. Вот Уолтер Блайт умеет здорово молиться. Он молится не хуже нашего папы.

- Из нас четверых только Уна действительно любит молиться, - заметила Фейт задумчиво.

- Что ж, если молитвы так возмущают людей, мы не должны молиться, - вздохнула Уна.

- Ерунда! Молитесь, сколько хотите, только не на кладбище... и не превращайте это в забаву. Вся беда в том, что вы сделали из молитвы игру... ну и в том, что пьете чай на могильных плитах.

- Мы не пили чай.

- Ну тогда, наверное, пускали мыльные пузыри. Что-то вы точно делали. На той стороне гавани люди уверяют, будто вы пили чай, но я готова поверить вам на слово, что это не так. Но вы использовали надгробие как стол.

- Ну, Марта не позволила бы нам пускать мыльные пузыри в доме. Она была ужасно сердита в тот день, - объяснил Джерри. - А из этой каменной плиты вышел такой отличный стол.

- А до чего пузыри получались красивые! - воскликнула Фейт, и ее глаза засияли при этом воспоминании. - В них отражались деревья, и холмы, и гавань, и казалось, что это маленькие сказочные миры, а когда мы стряхивали их с трубочек, они улетали с нашего холма в Долину Радуг.

- Все полетели туда, кроме одного, который поднялся вверх и лопнул на шпиле методистской церкви, - добавил Карл.

- Я рада, что мы хоть один раз получили такое удовольствие, прежде чем узнали, что пускать мыльные пузыри нехорошо, - сказала Фейт.

- Да не было бы в этом ничего плохого, если бы вы пускали их на лужайке, - нетерпеливо сказала Мэри. - Я, похоже, не в силах вколотить в ваши головы хоть каплю здравого смысла. Вам тыщу раз говорили, что вы не должны играть на кладбище. Методисты очень чувствительны на этот счет.

- Мы забываем, - печально вздохнула Фейт. - А лужайка перед домом такая маленькая... и там столько гусениц... и кустов полно, и всего остального. А бегать все время в Долину Радуг мы не можем... так куда же нам деваться?

- Людей возмущает то, что вы делаете на кладбище. Было бы ничего, если бы вы просто сидели тут и тихо разговаривали - вот как мы сейчас. Ну, не знаю, что из этого всего выйдет, но знаю, что староста Уоррен собирается поговорить об этом с вашим папашей. Дьякон Хазард - его родственник.

- Я не хотела бы, чтобы они из-за нас беспокоили папу, - сказала Уна.

- Ну, люди считают, что ему следовало бы самому немного больше беспокоиться о вас. Я-то так не считаю... я его понимаю. Он сам в некоторых отношениях ребенок... вот он кто, и ему так же отчаянно, как вам, нужен кто-нибудь, кто приглядел бы за ним. Что ж, может быть, скоро у него и появится кое-кто, если то, что болтают, не вранье.

- Что ты хочешь сказать? - спросила Фейт.

- А вы сами не знаете... честно? - прямо взглянула на нее Мэри.

- Нет, не знаем. Да о чем ты говоришь?

- Ну, вы прямо невинные младенцы, честное слово. Да все об этом только и говорят. Ваш папаша постоянно ходит с визитами к Розмари Уэст. Она-то и станет вашей мачехой.

- Я в это не верю, - воскликнула Уна, вспыхнув ярким румянцем.

- Ну, сама я точно этого не знаю. Я сужу по тому, что люди говорят. Я не утверждаю, что это факт. Но это было бы хорошо. Розмари Уэст заставила бы вас по струнке ходить, если бы поселилась в вашем доме, - я готова об заклад побиться, - даром что она с виду такая милая и улыбчивая. Они всегда такие, пока их не раскусишь. Но вам нужен кто-то, кто стал бы вас воспитывать. Вы позорите вашего папашу, и я ему сочувствую. Я всегда была высокого мнения о нем с того вечера, когда он так хорошо со мной поговорил. Я с тех пор ни разу не выругалась и не соврала. И я очень хотела бы видеть, что он счастлив и ему удобно, и все пуговицы у него пришиты, и завтрак приличный, и обед, и вас, молодняк, кто-то пообтесал, и эту старую ведьму Марту поставил на место. Как она смотрела на яйца, которые я ей сегодня принесла. «Надеюсь, - говорит, - они свежие». Мне ужасно захотелось, чтобы они оказались тухлыми. Но вы посмотрите, что она даст вам, включая вашего папашу, на завтрак. Бузите, если яиц не даст! Вам их прислали, чтобы вы их съели... но я старой Марте не доверяю. Она вполне может стравить их своему коту.

Мэри, утомившись после долгой речи, умолкла, и на кладбище ненадолго воцарилось молчание. Мередитам не хотелось говорить. Они обдумывали новые и не особенно приятные новости, которые принесла им Мэри. Джерри и Карл были несколько ошеломлены. Но, в конце концов, какое это имело значение? К тому же, вполне вероятно, во всех этих сплетнях не было ни слова правды. Фейт, пожалуй, даже обрадовалась. И только Уна была глубоко расстроена. Ей хотелось уйти куда-нибудь и поплакать.

«Будут ли звезды в моем венце?» - запел методистский хор, начиная очередную репетицию в методистской церкви.

- Я хотела бы три звезды в моем венце, - сказала Мэри, чьи познания в теологии значительно расширились, с тех пор как она поселилась у миссис Эллиот. - Именно три... как в диадеме... большая посередине и по маленькой с каждой стороны от нее.

- А души тоже разного размера? - спросил Карл.

- Конечно. У младенцев они наверняка меньше, чем у взрослых... Ну, ребята, темнеет, мне надо сматываться домой. Миссис Эллиот бывает недовольна, если я остаюсь на улице, после того как стемнело. Когда я жила у миссис Уайли, что темнота, что свет - все было едино. Разницы между ними для меня было не больше, чем для серой кошки. Теперь кажется, что все это было сто лет назад... Ну, так подумайте о том, что я сказала, и постарайтесь вести себя как следует - ради вашего папаши. Уж я-то всегда вас поддержу и встану на вашу защиту - в этом можете быть твердо уверены. Миссис Эллиот говорит, что еще не видела человека, который так стоял бы за друзей, как я. Я ужасно надерзила вдове Алека Дейвиса, когда она на вас жаловалась, и миссис Эллиот потом мне за это дала здоровый нагоняй. У прекрасной Корнелии язык что бритва, будьте уверены. Но все же в глубине души она была довольна, потому что терпеть не может старую Китти Дейвис и очень любит вас. Уж я-то людей насквозь вижу.

Мэри, чрезвычайно довольная собой, важно удалилась, оставив на кладбище довольно унылую маленькую компанию.

- Мэри Ванс всегда говорит что-нибудь неприятное, когда приходит, - с возмущением сказала Уна.

- Уж лучше бы мы оставили тогда ее умирать с голоду в сарае, - мстительно пробормотал Джерри.

- Нехорошо так говорить, Джерри, - упрекнула его Уна.

- Слава дурна, так хоть жизнь весела! - отозвался не желающий раскаяться Джерри. - Если люди говорят, что мы такие плохие, давайте будем плохими.

- Не надо! Это повредит папе! - взмолилась Фейт.

Джерри смущенно поежился. Он обожал отца. Окно кабинета не было занавешено, и дети могли видеть мистера Мередита, сидевшего за письменным столом. Он явно не читал и не писал, а просто сидел, подперев голову руками, и было во всей его позе что-то, говорившее об усталости и унынии. Дети внезапно почувствовали это.

- Боюсь, кто-нибудь жаловался ему на нас сегодня, - сказала Фейт. - Хорошо бы нам все-таки удалось вести себя так, чтобы люди про нас ничего не болтали. Ой... Джем! Как ты меня напугал!

Джем Блайт, незаметно подошедший к могильной плите, сел рядом с девочками. Он обыскал всю Долину Радуг, и ему повезло - он нашел первую маленькую гроздь белых звездочек земляничника для матери. С его приходом дети священника погрузились в молчание. Джем слишком повзрослел в эту весну. Он готовился к вступительным экзаменам в учительскую семинарию и оставался в школе после занятий на дополнительные уроки вместе с другими старшими учениками. И все вечера у него тоже отнимала учеба, так что он теперь редко присоединялся к остальным в Долине Радуг. Он, казалось, постепенно уходил от них в страну взрослых.

- Что с вами всеми сегодня? - спросил он. - Какие-то вы невеселые.

- Невеселые, - печально согласилась Фейт. - Тебе бы тоже было не очень весело, если бы ты узнал, что позоришь собственного отца и что все говорят о твоем ужасном поведении.

- А теперь-то кто говорит о вашем поведении?

- Все... так Мэри Ванс сказала. - И Фейт принялась изливать свои горести сочувствующему Джему. - Понимаешь, - заключила она печально, - нас некому воспитывать. И потому мы попадаем во всякие истории, а люди думают, что мы испорченные.

- Почему бы вам самим себя не воспитывать? - предложил Джем. - Я скажу вам, что нужно сделать. Создайте клуб «Хорошее поведение» и наказывайте себя каждый раз, когда сделаете что-нибудь плохое.

- Отличная идея! - воскликнула Фейт, пораженная простотой решения вопроса. - Но, - добавила она печально, - наши поступки, в которых мы не видим совершенно ничего дурного, другим людям кажутся просто ужасными. Как мы узнаем, что хорошо и что плохо? Мы не можем постоянно беспокоить папу такими вопросами... да к тому же его часто нет дома.

- В большинстве случаев вы могли бы сами во всем разобраться, если бы только, прежде чем что-то сделать, подумали и спросили себя, что скажут об этом прихожане, - сказал Джем. - Беда в том, что вы всегда действуете слишком поспешно и совсем не думаете о последствиях. Мама говорит, что вы слишком горячие и порывистые, точно такие, какой была в детстве она сама. Клуб «Хорошее поведение» помог бы вам научиться заранее обдумывать свои поступки, если бы вы честно и справедливо наказывали себя всякий раз, когда нарушите правила. Только наказывать себя вам пришлось бы сурово, а иначе - никакой пользы.

- Пороть друг друга?

- Я не это имел в виду. Вам пришлось бы придумывать разные способы наказания - соответственно тому или иному проступку. Вам не надо было бы наказывать друг друга... каждый наказывал бы себя сам. Я читал о таком клубе в книжке. Вы могли бы попробовать и посмотреть, как это работает.

- Давайте попробуем! - сказала Фейт, и, когда Джем ушел, все, подумав, согласились, что попробовать стоит. - Если что-то идет не так, как надо, мы просто должны взяться за дело и все исправить, - сказала Фейт решительно.

- Главное - во всем быть честными и справедливыми, как Джем говорит, - заявил Джерри. - В нашем клубе мы будем сами себя воспитывать - раз уж некому за это взяться. Нет смысла заводить кучу правил. Заведем одно, но каждый, кто его нарушит, должен будет понести серьезное наказание.

- Но какое?

- Потом придумаем, когда клуб уже начнет действовать. Каждый вечер мы будем проводить здесь, на кладбище, заседание клуба и обсуждать события прошедшего дня, и, если решим, что сделали что-то нехорошее или чем-то опозорили отца, тот, кто это сделал или отвечает за это, будет наказан. Это единственное правило. Мы все вместе выберем наказание... оно должно соответствовать тяжести преступления, как говорит мистер Флэгг. И тот, кто виноват, обязан подчиниться приговору, не пытаясь увильнуть от наказания. До чего интересно будет! - заключил Джерри, предвкушая отличную забаву.

- Это ты предложил пускать пузыри на кладбище, - напомнила ему Фейт.

- Но это было до того, как мы создали клуб, - сказал Джерри поспешно. - Начинаем с этого вечера.

- А если мы не сможем договориться, что правильно или каким должно быть наказание? Вдруг двое из нас будут думать так, а двое по-другому. В таком клубе должно быть пять членов.

- Мы попросим Джема Блайта стать третейским судьей. Он самый справедливый мальчишка в Глене. Но я думаю, что в большинстве случаев мы сами разберемся в своих делах. Лучше держать существование нашего клуба по возможности в секрете. Ни словечка Мэри Ванс! А то она захочет вступить, чтобы нас воспитывать. - Я думаю, - сказала Фейт, - нет смысла портить каждый день наказаниями. Давайте заведем для них один день недели.

- Тогда лучше выбрать для этого субботу, когда не надо идти ни в школу, ни в церковь, - предложила Уна.

- Испортить единственный выходной в неделю! - воскликнула Фейт. - Ну уж нет! Давайте пятницу! Все равно это постный день, когда у нас к обеду рыба, а мы все ее терпеть не можем. Пусть уж все неприятности сваливаются на нас в один день. Тогда мы сможем весело проводить все остальные дни.

- Глупости! - авторитетно заявил Джерри. - Такая система вообще работать не будет. Лучше мы будем наказывать друг друга каждый день, чтобы начинать новый без грехов. Ну, мы все понимаем, на что идем, правда? Создаем клуб «Хорошее поведение» с целью воспитать самих себя. Мы согласны наказывать себя за плохое поведение и всегда останавливаться, прежде чем сделаем что-нибудь - неважно что, - и спрашивать себя, не повредит ли это как-то отцу, а любой, кто увильнет от наказания, будет исключен из клуба и никогда больше не получит права играть с остальными в Долине Радуг. В случае споров Джем. Блайт будет третейским судьей. Так что больше не таскать живность в воскресную школу, Карл, и не жевать смолу на публике, мисс Фейт, - уж пожалуйста!

- И не передразнивать молящихся старост и дьяконов, и не ходить на молитвенные собрания методистов, - отозвалась Фейт.

- Ну-ну, нет ничего плохого в том, чтобы сходить на молитвенное собрание методистов, - запротестовал удивленный Джерри.

- Миссис Эллиот говорит, что есть. Она говорит, что дети пресвитерианского священника не имеют права посещать никакие собрания, кроме пресвитерианских.

- К черту! Как ходил на собрания методистов, так и буду ходить! - воскликнул Джерри. - У них гораздо веселее, чем у нас.

- Ты выругался! - воскликнула Фейт. - Теперь ты должен сам себя наказать!

- Нет-нет! Пока не все решено окончательно. Мы только обсуждаем наш будущий клуб. Он еще по-настоящему не создан, пока мы не изложим все на бумаге и не подпишемся. Должна быть конституция. И вы сами отлично знаете, что нет ничего плохого в том, чтобы сходить на молитвенное собрание.

- Но ведь мы должны наказывать себя не только за плохие поступки, но и за все, что может повредить папе.

- То, что я хожу туда, никому не вредит. Ты же знаешь, миссис Эллиот просто помешана на всем, что связано с методистами. Никто другой не поднимает шума из-за того, что я к ним иногда захожу. Я всегда себя хорошо веду. Спроси Джема или миссис Блайт, и услышишь, что они скажут. Я буду руководствоваться их мнением. Сейчас схожу за бумагой и захвачу фонарь, и мы все подпишемся.

Пятнадцать минут спустя документ был торжественно подписан на той же могильной плите, в центре которой стоял дымный фонарь, а дети расположились вокруг на коленках. В это время мимо проезжала жена старосты Клоу, и на следующий день весь Глен узнал, что дети священника снова устроили соревнование в молитвах на кладбище и завершили его тем, что гонялись друг за другом по всем могилам с фонарем. Причиной появления последней пикантной подробности стало, вероятно, то обстоятельство, что, когда договор был подписан и скреплен печатью, Карл взял фонарь и осторожно пробрался в маленькую лощинку, чтобы обследовать свой муравейник. Остальные тихо отправились домой и легли спать.

- Ты думаешь, это правда, что папа собирается жениться на мисс Уэст? - с дрожью в голосе спросила Уна у Фейт, когда они прочитали молитвы.

- Не знаю, но мне очень хотелось бы, чтобы это была правда, - сказала Фейт.

- Мне - нет, - ответила Уна. - Сейчас она милая. Но Мэри Ванс говорит, что все мачехи ужасно сварливые, противные, злобные и настраивают отца против его детей. Она говорит, что с ними так непременно происходит и никогда не слышала, чтобы было иначе.

- Я не верю, что мисс Уэст стала бы пытаться настроить папу против нас, - воскликнула Фейт.

- Мэри говорит, что все мачехи так поступают. Она знает все о мачехах, Фейт... она говорит, что видела сотни мачех... а ты никогда не видела ни одной. О, Мэри мне о них такое рассказала, что кровь стынет в жилах. Она говорит, что знала одну, которая секла маленьких дочек ее мужа розгами по голым плечам до крови, а потом запирала в холодном и темном подвале на всю ночь. Она говорит, что мачехам ужасно хочется проделывать что-нибудь такое.

- Я не верю, что мисс Уэст этого захочется. Ты, Уна, не знаешь ее так хорошо, как я. Только вспомни, какую милую канарейку она мне прислала. Я люблю ее даже больше, чем любила Адама.

- Они меняются просто оттого, что становятся мачехами. Мэри говорит, они ничего не могут с этим поделать. Мне не так страшно, что нас будут сечь, как то, что папу заставят нас ненавидеть.

Ты же знаешь, ничто не может заставить папу ненавидеть нас. Не будь глупышкой, Уна. Я уверена, беспокоиться тут не о чем. Вполне возможно, если мы сумеем как следует организовать работу нашего клуба и будем правильно себя воспитывать, папе и в голову не придет на ком-то жениться. А если и придет, то я знаю, что мисс Уэст будет к нам замечательно относиться.

Но Уна не была в этом уверена и горько плакала, пока не уснула.

Поиск по сайту: