Выступление в церкви и скачки на свиньях

Вечером следующего дня в Глене св. Марии читал проповедь преподобный доктор*[21] Купер, и пресвитерианская церковь была заполнена людьми, съехавшимися со всей округи. Преподобный доктор славился как чрезвычайно красноречивый проповедник и, памятуя о старинном изречении, согласно которому священник должен лучше всего выглядеть в городской церкви и лучше всего говорить в деревенской, произнес весьма ученую и волнующую речь. Но когда прихожане возвращались домой в тот вечер, говорили они не о проповеди доктора Купера. Они совершенно забыли о ней.

Доктор Купер завершил свое проникновенное воззвание к прихожанам, вытер пот с массивного чела и внушительно - он этим славился - сказал: «Помолимся», после чего должным образом произнес молитву. Последовала небольшая пауза. В церкви Глена св. Марии придерживались старого обычая собирать пожертвования после проповеди - главным образом потому, что методисты первыми последовали новой моде и стали делать это до выступления священника, а мисс Корнелия и староста Клоу слышать не желали о том, чтобы поддержать инициативу, если она исходила от методистов. Старосты Чарльз Бакстер и Томас Дуглас, в чьи обязанности входило обходить церковные скамьи с подносами для пожертвований, уже собирались встать на ноги. Органистка раскрыла ноты гимна, а хористы прочистили горло. Неожиданно со скамьи, где сидело семейство священника, вскочила Фейт Мередит. Она поднялась на возвышение возле церковной кафедры и обернулась к изумленной публике.

Мисс Корнелия приподнялась со своей скамьи, но затем снова села. Она сидела в задней части церкви, и было очевидно одно: независимо от того, что собирается сказать или сделать Фейт, это будет почти сказано или сделано, прежде чем удастся добраться до нее. Было ни к чему поднимать еще больше шума вокруг предстоящей сцены. Бросив один страдальческий взгляд на миссис Блайт и другой - на дьякона Уоррена из методистской церкви, мисс Корнелия смирилась с неизбежностью нового скандала.

«Если бы хоть девочка была прилично одета», - простонала она про себя.

Фейт, облившая накануне чернилами свое лучшее платье, преспокойно надела в церковь старое, из выцветшего розового ситца. Длинная прореха, протянувшаяся наискось вдоль всего переднего полотнища юбки, была заштукована толстой красной ниткой, а вдоль подола, где отпоролся подрубочный шов, виднелась ярко-розовая полоска неполинявшей ткани. Но Фейт в ту минуту не думала о своей одежде. Она вдруг ощутила робость. То, что казалось легким в воображении, оказалось довольно трудным в реальной жизни. Множество полных недоумения глаз смотрело прямо на Фейт, и храбрость почти покинула ее. Лампы были такими яркими, общее молчание - таким пугающим. Ей показалось, что она, как ей того ни хотелось, не сможет заговорить. Но она должна... все подозрения должны быть сняты с ее отца. Только... она не могла вымолвить ни слова.

Маленькое, перламутрового оттенка, личико Уны с умоляющим выражением было обращено к ней с их скамьи. Дети Блайтов растерялись от изумления. В заднем ряду, под галереей, Фейт видела добрую, приветливую улыбку на лице мисс Розмари Уэст и веселую - на лице мисс Эллен. Но все это не помогло ей. Положение спас Берти Шекспир Дрю, сидевший в первом ряду на галерее. Он состроил Фейт издевательскую гримасу. Она мгновенно состроила ему в ответ еще более противную и в своем гневе на нахального Берти забыла страх перед публикой. Снова обретя дар речи, она заговорила - звучно и смело.

- Я хочу кое-что объяснить, - сказала она, - и хочу сделать это сейчас, чтобы меня услышали те, кто слышал и другие разговоры. Говорят, что я и Уна остались дома в прошлое воскресенье и занимались уборкой дома, вместо того чтобы пойти в воскресную школу. Так оно и было - но мы сделали это не нарочно. Мы перепутали дни недели. Это все вина старосты Бакстера - (смятение на скамье Бакстеров), - потому что он взял и перенес молитвенное собрание на среду, а мы потом подумали, что четверг - это пятница, ну и так далее, пока не решили, что суббота - это воскресенье. Карл лежал в постели больной, и тетушка Марта тоже, так что они не могли нас поправить. И мы пошли в воскресную школу, несмотря на страшный дождь, который лил в субботу, а в школу никто не пришел. А потом мы решили, что сделаем большую уборку в понедельник, чтобы старые сплетницы перестали болтать, будто в доме священника грязно, - (общее смятение на всех скамьях), - и в понедельник взялись за работу. Я трясла половики на методистском кладбище потому, что это очень удобное место, а не потому, что хотела проявить неуважение к мертвым. Вовсе не мертвые поднимают из-за этого шум; шум поднимают живые. И несправедливо винить в случившемся моего отца, потому что его не было дома и он ни о чем не знал, да и вообще мы думали, что это понедельник. Он лучший из всех отцов, какие только жили на земле, и мы любим его всем сердцем.

Напускная храбрость покинула Фейт - послышался всхлип. Она сбежала по ступенькам и выскочила из церкви через боковую дверь. Там ее успокоила дружелюбная, тихая и звездная, летняя ночь; глаза больше не щипало, горло не стискивало волнение. Она чувствовала себя очень счастливой. Ужасное объяснение осталось позади, и теперь все знали, что ее отца не в чем винить и что она и Уна вовсе не такие испорченные, чтобы сознательно заниматься уборкой в воскресенье.

Тем временем люди в церкви растерянно переглядывались, однако Томас Дуглас решительно встал и с каменным лицом пошел по проходу между скамьями. Свой долг он видел ясно: пожертвования должны быть собраны, пусть хоть небо упадет на землю. И они были собраны, и хор исполнил гимн, с тягостным ощущением, что пение звучит ужасно невыразительно, а доктор Купер прочел заключительный псалом и произнес благословение - хотя со значительно меньшим пылом, чем обычно. Преподобный доктор был не лишен чувства юмора, и выступление Фейт его развеселило. К тому же Джон Мередит был хорошо известен в пресвитерианских кругах.

Мистер Мередит вернулся домой на следующий день, но прежде чем он приехал, Фейт умудрилась еще раз возмутить Глен св. Марии. В понедельник, после душевного напряжения воскресного вечера, она была особенно полна того, что мисс Корнелия назвала бы «бесовщинкой». Это привело к тому, что она вызвала Уолтера Блайта прокатиться по главной улице деревни на свинье - сама она оседлала другую.

Свиньи, о которых идет речь, были двумя высокими тощими животными, которые, предположительно принадлежали отцу Берти Шекспира Дрю. Уолту не хотелось ехать на свинье через Глен св. Марии, но что бы ни предложила еме Фейт Мередит, отказаться он не мог. Они промчались по дороге с холма и затем через деревню: Фейт - скорчившись от хохота на своем испуганном скакуне, Уолтер - красный от стыда. Они пронеслись мимо самого священника, возвращавшегося в тот момент со станции; он, немного менее мечтательный и рассеянный, чем обычно, - после разговора в поезде с мисс Корнелией, которая всегда на время пробуждала его от задумчивости, - заметил их и нашел, что ему в самом деле следует серьезно поговорить с Фейт и указать ей на неприличие подобного поведения. Но к тому времени, когда он добрался домой, это пустячное событие совершенно ускользнуло из его памяти. Фейт и Уолтер проскакали мимо миссис Дейвис, вдовы Алека Дейвиса, которая взвизгнула от ужаса, и мимо мисс Розмари Уэст, которая засмеялась и вздохнула. Наконец, как раз перед тем, как свиньи свернули на задний двор Берти Шекспира Дрю, чтобы уже никогда больше не появиться оттуда, - такой тяжелый удар был нанесен их нервной системе, - Фейт и Уолтер соскочили с них прямо на виду у проезжавших мимо доктора Блайта и его жены.

- Так-то ты воспитываешь наших мальчиков, - сказал Гилберт с притворной суровостью.

- Возможно, я немного избаловала их, - покаянно вздохнула Аня, - но, ах, Гилберт, когда я вспоминаю свое собственное детство, каким оно было до переезда в Зеленые Мезонины, у меня не хватает духу быть слишком строгой к детям. Как я изголодалась за те годы по любви и забавам... никем не любимая маленькая труженица, вечно занятая скучной, тяжелой работой и никогда не получавшая возможности поиграть! Наши дети так весело проводят время с детьми священника.

- А бедные свиньи? - спросил Гилберт.

Аня попыталась принять серьезный вид, но не смогла.

- Ты действительно думаешь, это им повредило? - сказала она. - Мне кажется, вряд ли что-либо может повредить этим животным. Они досаждают в это лето всем соседям, а Дрю не желают их запирать. Но я поговорю с Уолтером... если только мне удастся не расхохотаться, когда заговорю.

В тот же вечер в Инглсайд зашла мисс Корнелия, чтобы излить свои чувства после ужасных, на ее взгляд, событий воскресного вечера. К своему большому удивлению, она обнаружила, что Аня видит выходку Фейт совершенно в ином свете.

- Я нахожу что-то смелое и трогательное в том, как она встала в заполненной людьми церкви, чтобы перед всеми признаться в своей ошибке, - сказала она. - Было видно, что она до смерти напугана... и все же ею владела решимость снять обвинения с отца. Я еще больше полюбила ее за это.

- О, разумеется, бедная девочка хотела как лучше, - вздохнула мисс Корнелия, - но все-таки это был ужасный поступок, и он вызывает еще больше разговоров, чем уборка дома в воскресенье. Тот скандал начал затихать, а эта выходка снова привлекла к нему внимание. Розмари Уэст смотрит на это дело так же, как вы: она сказала вчера вечером, когда покидала церковь, что Фейт поступила мужественно, но вместе с тем девочку нельзя не пожалеть. Мисс Эллен нашла случившееся очень забавным и сказала, что уже много лет не проводила время в церкви так весело. Конечно, им все равно... они англиканки. Но нам, пресвитерианам, неприятно. В церкви вчера присутствовало много постояльцев из гостиницы и десятки методистов. Миссис Крофорд даже заплакала, так ей было тяжело. А вдова Алека Дейвиса сказала, что дерзкую девчонку следовало бы отшлепать.

- Миссис Крофорд всегда плачет в церкви, - заметила Сюзан презрительно. - Любая трогательная фраза священника вызывает у нее слезы. Но вы редко увидите ее имя в подписном листе, когда собирают деньги ему на жалованье, миссис докторша, дорогая. Слезы дешевы. Она пыталась завести со мной однажды разговор о том, какая грязнуля тетушка Марта, а мне захотелось сказать: «Все знают, миссис Крофорд, что вы замешиваете тесто в том же тазу, в котором моете посуду». Но я не сказала этого, миссис докторша, дорогая, поскольку самоуважение не позволяет мне снисходить до споров с ей подобными. Но я могла бы рассказать и кое-что похуже о миссис Крофорд, если бы была сплетницей. Что же до вдовы Алека Дейвиса, если бы она сказала это мне, миссис докторша, дорогая, знаете, что я ответила бы? Я ответила бы: «Не сомневаюсь, что вам хотелось бы отшлепать Фейт, миссис Дейвис, но у вас никогда не появится возможности отшлепать дочь священника, ни в этом мире, ни в грядущем».

- Если бы бедная Фейт хотя бы была прилично одета, - снова принялась сокрушаться мисс Корнелия, - это было бы не так ужасно. Но ее платье выглядело чудовищно, когда она стояла на возвышении.

- Но все же оно было чистое, миссис докторша, дорогая, - заметила Сюзан. - Они чистоплотные дети... Они, разумеется, очень неосмотрительные и беспечные, миссис докторша, дорогая, - этого я отрицать не стану, но мыть уши никогда не забывают.

- И надо же было Фейт перепутать воскресенье с понедельником! - продолжала возмущаться мисс Корнелия. - Она вырастет такой же беспечной и непрактичной, как ее отец, поверьте мне. Я думаю, Карл гораздо лучше сообразил бы, что к чему, если бы не был болен. Не знаю, что с ним стряслось, но думаю, вероятно, он наелся той черники, что растет на кладбище. Неудивительно, что он от нее захворал. Будь я методисткой, постаралась бы, по крайней мере, регулярно чистить мое кладбище.

- Я того мнения, что Карл ел лишь кислицу, которая растет на каменной ограде кладбища, - сказала Сюзан с надеждой. - Думаю, ни один сын ни одного священника не стал бы есть чернику, растущую на могилах. Понимаете, миссис докторша, дорогая, есть то, что растет на ограде кладбища, не так грешно.

- А хуже всего в этом вчерашнем спектакле была гримаса, которую Фейт состроила кому-то из присутствующих, перед тем как заговорить, - вздохнула мисс Корнелия. - Староста Клоу уверяет, что гримаса была сделана ему... А вы знаете, что сегодня видели, как она ехала верхом на свинье?

- Я сама видела ее. С ней был Уолтер. Я немного... совсем чуть-чуть... пожурила его за это. Он был немногословен, но у меня создалось впечатление, что идея принадлежала ему, а не Фейт.

- В это я не верю, миссис докторша, дорогая, - решительно запротестовала Сюзан. - Уолтер всегда так поступает - берет вину на себя. Но вы не хуже меня знаете, миссис докторша, дорогая, что это благословенное дитя, хоть и пишет стихи, никогда не додумалось бы до того, чтобы проехаться верхом на свинье.

- О, нет сомнения, что идея зародилась в уме Фейт Мередит, - сказала мисс Корнелия. - Я совершенно не жалею, что надоедливые свиньи Эймоса Дрю на этот раз получили по заслугам. Но дочь священника!

- И сын доктора! - сказала Аня, пародируя тон мисс Корнелии, и тут же рассмеялась. - Дорогая мисс Корнелия, они всего лишь дети. И вы хорошо знаете, что они никогда еще не сделали ничего по-настоящему дурного... они просто невнимательные и порывистые... такие, какой я сама была когда-то. И они вырастут уравновешенными и здравомыслящими... как это произошло со мной.

Мисс Корнелия тоже засмеялась.

- Бывают моменты, Аня, душенька, когда я по вашим глазам вижу, что ваше здравомыслие надето на вас, как платье, а на самом деле вам очень хочется снова совершить какое-нибудь безумство юности. Ну, вы меня ободрили. Почему-то беседа с вами всегда оказывает на меня такое действие. Когда же я захожу к Барбаре Самсон, у меня возникает противоположное ощущение. После разговора с ней мне кажется, что все плохо и всегда так будет. Но, конечно, если всю жизнь живешь с таким мужчиной, как Джо Самсон, трудно не унывать.

- Очень странно, что Барбара вышла за Джо Самсона, после того как ей столько раз представлялась возможность выйти за кого-нибудь другого, - заметила Сюзан. - Многие молодые люди делали ей предложение, когда она была девушкой. Она хвасталась мне, что у нее был двадцать один поклонник, не считая мистера Петика.

- Кто такой мистер Петик?

- Ну, он был вроде как постоянный спутник, миссис докторша, дорогая, но назвать его женихом в полном смысле слова было нельзя. У него не было никаких серьезных намерений. Двадцать один жених... а у меня за всю жизнь ни одного! Но Барбара шла лесом, а палку выбрала самую кривую*[22]. Однако говорят, что ее муж печет гораздо лучше, чем она; поэтому она всегда поручает ему печь печенье, когда ждет гостей к чаю.

- И это напоминает мне, что у меня завтра гости к чаю, а потому я должна пойти домой и поставить тесто, - подхватила мисс Корнелия. - Мэри сказала, что может поставить его сама, и я не сомневаюсь, что она может. Но пока я жива и на ногах, я сама ставлю свое тесто, поверьте мне.

- Как поживает Мэри? - поинтересовалась Аня.

- Жаловаться на нее я не могу, - сказала мисс Корнелия довольно мрачно. - Она уже немного поправилась, не такая худая... и опрятная она, и почтительная... но понять ее до конца я не могу. Ужасно скрытная девчонка. Хоть тысячу лет докапываться будете, все равно так и не узнаете, что у нее на уме, поверьте мне! Что же касается работы, за всю мою жизнь не видела никого, кто мог бы сравниться с Мэри. Она на работу просто накидывается. Миссис Уайли, возможно, обращалась с ней жестоко, но зря говорят, будто она заставляла Мэри работать. Мэри - прирожденная труженица. Иногда я задаю себе вопрос, что сносится раньше - ее руки или язык. Мне теперь не хватает дел - не к чему руки приложить. Я буду очень рада, когда начнется учебный год, - тогда у меня опять найдется чем заняться. Мэри не хочет ходить в школу, но я была неумолима и сказала, что она должна учиться. Я не допущу, чтобы методисты говорили, будто я не пускаю ее в школу, чтобы самой наслаждаться праздностью.

Поиск по сайту: