Глава десятая. Несмотря на стычку с огневиками и то, что за ней последовало, на ужин я всё-таки пошла

Несмотря на стычку с огневиками и то, что за ней последовало, на ужин я всё-таки пошла. Во-первых, реально проголодалась, во-вторых, по-прежнему надеялась отловить Каста. Вот только новоявленный братик, равно как и Лерра, в столовую не явился. Этот факт стал поводом для кривых улыбочек, направленных, разумеется, на меня.

Нет, личных соглядатаев у сокурсников и прочих студиозусов не имелось, но ситуация была ясна всем. Народ, причём не только с нашего факультета, дружно злорадствовал, даже не подозревая, что лично мне выбор Каста очень приятен.

Однако здесь и сейчас меня явно воспринимали в качестве униженной, получившей по заслугам злодейки.

Впрочем, были в столовой и те, кто общего веселья не разделял. Селена и её подружки держались подчёркнуто равнодушно, и в мою сторону даже не смотрели. А я на их столик наоборот косилась, и гораздо чаще, чем хотелось бы. Просто не могла забыть разговор воздушницы с лордом Дербишем и, едва заметив Селену, принялась гадать — что же гад с серебряными волосами ей насоветовал? Чего мне опасаться?

Сама я утоляла голод в одиночестве — Луир и Тауза на ужин так же не пришли, по всей вероятности свалив в город. Ну и Дорса, само собой, не было.

Зато следующим утром мне повезло! Ещё до того, как переступила порог столовой, в груди вспыхнуло уже знакомое тёплое чувство, которое подсказало — Каст рядом. Ну а едва я вошла в наполненный гомоном и ароматами съестного зал, поймала озорной взгляд тёмных глаз.

Рыжий-бесстыжий больше не прятался. Он сидел на привычном месте, в обнимку с Леррой, и спокойно завтракал. Завидев меня, подмигнул и сделал приглашающий жест. И пусть я уже помиловала этого гада, кое-какие из прошлых чувств всё-таки пробудились — по крайней мере, желание наградить брата затрещиной у меня возникло.

Но устраивать публичных скандалов я, конечно, не стала. Просто взяла поднос, набрала еды, и, как ни в чём не бывало, направилась к обозначенному столику. Каст сидел с краю, а сообразив, что я всё-таки приняла приглашение, бодро подвинулся. Подвинув заодно и Лерру.

Та, кстати, не возражала, и обрадовалась мне как родной. Зато у остальных, кроме Кэсси, явно разрыв шаблона случился. Товарищи по академии смотрели на нас большими круглыми глазами и явно не понимали, что думать.

В свете последних наездов, подобная реакция искренне забавляла, что, впрочем, не помешало мысленно показать поларцам один из земных «базовых жестов» и беззвучно послать весь собравшийся гадюшник лесом.

— Привет, — сказал Каст, едва я опустилась на лавку. — Как поживаешь?

— Неплохо, но… знаешь, могло быть и получше.

Я повернулась к пижону и увидела, как улыбка тает, а губы сжимаются в тугую линию. Он не сказал, но я поняла — рыжему доложили про вчерашний инцидент, и именно о нём он сейчас подумал.

Вот только мне на поведение Кастовских подданных было уже плевать, и смысла в мести я не видела. Поэтому поспешила вернуть разговор в правильное русло — наклонилась к брату и шепнула:

— Я уже остыла, так что кидаться с кулаками не буду, но всё-таки объясни, зачем ты приплёл к этой истории Глуна?

— А… — Новоявленный родственник немного расслабился. — Ты про это.

— Каст! — Я не злилась, но в голосе прозвучали требовательные нотки. — Объясни!

Парень передёрнул плечами, состроил невинную физиономию и сказал:

— Ты единственная девчонка, которая меня бросила, и народ пробрало любопытство. Все требовали подробностей, а я устал отбиваться и сказал первое, что пришло на ум.

Он говорил так искренне, что сразу стало ясно — врёт! И меня такой вариант не устроил.

— А если подумать? — прошипела я беззлобно.

— М… Ну может быть и не первое, — признался провокатор. — А что, собственно, такого? Чего ты всполошилась?

В этот миг стало искренне жаль, что рыжий уже помилован, а я пообещала не драться. Ну ничего! Когда-нибудь я ему непременно отомщу!

Не знаю, что такого особенного отразилось на моём лице, но через миг Каст прыснул, выдав свои истинные чувства. Я же, недолго думая, привычно заехала ему локтем по рёбрам и переключилась на завтрак.

Правда, стоило пихнуть в рот первый кусок запеканки и сделать глоток чая, в голове ещё один важный, не терпящий отлагательств вопрос вспыхнул.

— Ты почему про уровень контроля не сказал? — вновь наклонившись к брату, прошептала я.

Лерра, которая сидела достаточно близко, чтобы услышать эту реплику, подалась вперёд, повернула голову и в ужасе уставилась на меня. И столь красноречиво хлопнула себя по лбу, что стало совершенно ясно — она реально про этот момент забыла.

— А я не сказал? — пробормотал тем временем рыжий. — Что, действительно не предупредил?

На лице Кастовской телохранительницы отразилось страдание, и хоть режьте, но она не притворялась. Впрочем, смятение новоявленного братца было не менее настоящим, и он даже порывался что-то сказать, но был перебит:

— Проехали. Давно известно, что люди от любви глупеют, так что я на вас не в обиде.

Сладкая парочка огневиков дружно состроила возмущённые мордашки, а я подло захихикала. Но почти сразу замолчала, осознав внезапно — я и сама немногим лучше. Одна моя «объяснительная» чего стоила! А вывод про стационарный портал? А… а тот факт, что я уже упаковала вещи для переезда, но даже не пыталась расспросить Эмиля о том, что ждёт меня в империи?

Бли-ин… Да на моём фоне Каст с Леррой вообще гении!

— Даша? — позвал король факультета настороженно.

Но я, разумеется, отмахнулась. Сама же сделала мысленную пометку — впредь не тупить! Движимая этим стремлением, я отхлебнула чаю и вновь обратилась к Касту:

— Хочу обсудить с тобой одну вещь. Но не здесь, и… — Я бросила виноватый взгляд на Лерру, но всё-таки договорила: — …наедине.

— Как скажешь, крошка. Я полностью к твоим услугам.

Этот разговор состоялся сразу после завтрака. Правда, наш тет-а-тет был относительным. Поразмыслив над ситуацией, я пришла к выводу, что визит Каста на чердак совершенно неуместен — ведь народ не знает, что мы породнились, следовательно, имеем шанс нарваться на новую волну слухов и непонимания.

Поговорить в комнате короля тоже нереально, потому что придётся выставить за дверь Лерру. А это совсем уж некрасиво, и ещё более скандально.

Так что в качестве места для разговора был выбран большой зал, примыкающий к столовой. Мы отошли в самый дальний угол, чтобы никто не подслушал, но по факту остались на виду.

А как только остановились и огляделись, убеждаясь в отсутствии поблизости лишних ушей, я вздохнула и спросила:

— Ты можешь объяснить, почему стихийники не любят богов?

И едва не застонала, услышав:

— Стихийники? То есть их много?

Бли-ин! Да что ж я за человек такой! Ну почему у меня прокол на проколе? Причём порой, вот как сейчас, на самом что ни на есть ровном месте?! Нет, брать меня в разведку, определённо, нельзя.

— Да-аш? — не выдержав, подтолкнул рыжий.

Я уверенно помотала головой. Отлично понимала, что уж кому, а Касту доверять можно, но засада была стандартной и от того особенно неприятной — тайна не моя. Поэтому вслух сказала одно-единственное:

— Пожалуйста, не цепляйся к словам.

— Хорошо, — согласился брат. А через пару секунд я услышала удивительное: — Есть версия, что стихийники были истреблены по требованию богов.

— Что-о?

— Ты не ослышалась. Тонкостей я не знаю, но общий смысл именно таков.

— А причины?

— Сила, — пожав плечами, отозвался брат. — Ведь дело не только в том, что заклинания, наложенные стихийниками, невероятно трудно убрать. Видишь ли… стихии, собранные вместе, как бы поддерживают друг друга. Это так называемый эффект усиления. То есть стихийники в принципе сильней любого мага с разделённым даром.

Я зажмурилась, пытаясь осознать эти слова, но Каст передышки не дал.

— Не уверен, но виденное в подземной библиотеке, даёт основания полагать, что стихийники равны полубогам. И не удивлюсь, если выяснится, что в действительности, они ещё круче.

— Чёрт. А я думала, дело в Эмиле. В смысле, его уровень силы сам по себе настолько мощный.

— Уровень силы, безусловно, влияет, — сказал пижон. — И лорд Глун, определённо из числа сильнейших.

Та-ак! И как понимать эту оговорку? Ладно я — я, в сущности, процитировала слова самого Эмиля. А Каст? Почему говорит о стихийниках во множественном числе?

— Глун из сильнейших? То есть, их много? — вернула «шпильку» я.

Реакция оказалась несколько неожиданной — король факультета отодвинулся и рассмеялся. Правда, смеялся он безрадостно, а когда успокоился, бросил красноречивый взгляд на подаренное Дорсом кольцо.

— Ладно, Дашунь, скажу. Но ты всё равно ничего не слышала.

Я уверенно кивнула, закрыла рот на воображаемый замок и навострила ушки.

— Ты ведь помнишь, что моя мать состоит в Совете магов? — Вопрос был риторическим, но я всё равно кивнула. А Каст продолжил: — Так вот… В виду её положения, иногда в нашем доме звучит информация не предназначенная для посторонних. Не помню, как давно это было — возможно семь, а может и десять лет назад, но факт в том, что на границе с империей произошла какая-то заварушка, а показания свидетелей подвели Совет к мысли о том, что среди норрийцев могут быть стихийники. Позже эту идею отмели, но когда вскрылась истинная суть Глуна, я, как понимаешь, не мог не вспомнить о том эпизоде.

Касту я по-прежнему доверяла — очень сложно испытывать недоверие к парню, который отдал тебе свою кровь. Но сердце всё равно ухнуло в желудок, а я попыталась возразить.

— Но лорд Глун местный. В смысле, из конфедерации.

Точно знаю — Станиславский в данный момент кричал бодрое «верю!». И Каст, судя по всему, в моей искренности не усомнился. Но у рыжего имелось собственное мнение на данный счёт.

— История появления лорда Глуна довольно мутная. Посуди сама — ребёнок, которого старательно прятали от общества, при этом учили и этикету, и магии, и прочим важным наукам. Берегли, но едва исполнилось двадцать, отпустили на все четыре стороны.

— Но… — начала, было, я. Однако попытка поддержать легенду Эмиля провалилась мгновенно.

И вовсе не потому, что я какую-то глупость сморозила, просто Каст не пожелал слушать.

— Дашунь, я не берусь утверждать наверняка, но если выяснится, что Глун прибыл к нам из Норрийской империи, не удивлюсь.

Повисла пауза. Почему молчал король факультета — не знаю, а касаемо меня самой… я слишком хорошо понимала, что сейчас отрицать принадлежность Эмиля к империи нельзя. Попытка убедить в том, что декан из конфедерации, будет выглядеть слишком подозрительно.

К счастью, вскоре всё закончилось, а воцарившуюся тишину сам Каст оборвал.

— У меня есть возможность прояснить некоторые моменты, — сказал пижон. — Но, прости, я даже пытаться не буду.

Прости? Он что же, думает, будто я хочу сунуть нос в биографию Глуна? Вывести нашего декана на чистую воду?

— Я обязан этому магу жизнью, — продолжал Каст. — И мою женщину именно он спас.

Вот тут я слегка выпала в осадок. Моя женщина? Вау! Нет, не так: вау-вау-вау!

— И вы с Дорсом только благодаря вмешательству лорда Глуна выжили. Молчание — меньшая благодарность за то, что он для нас сделал. Так что я копаться в его делах не стану, и тебе настоятельно не советую.

Всё. Я окончательно прифигела и сделала «страшные глаза», намекая — уж о чём, а о расследовании даже не помышляла. А когда Каст удовлетворённо кивнул, новый вопрос задала:

— Но ведь стихийников истребили. Откуда в таком случае…

— Кто может гарантировать, что уничтожили всех? — перебил парень. — Ну и потом, есть наследственность. Способность к магии, она же как цвет волос: несколько поколений в семье рождаются блондины, а потом раз, и кто-то, например, рыжий.

— А Норрийская империя тут причём?

Каст пожал плечами и слегка нахмурился.

— Сведений у меня нет, но разумно предположить, что в империю, которая изначально выступала против Совета магов, бежали потомки стихийников. Там для них точно безопаснее, чем здесь.

— Ну а боги?

— В каком смысле? — отозвался Каст.

— Ты сказал: есть версия, что стихийники были истреблены по требованию богов. Но ведь истребляли стихийников люди, верно? — пояснила мысль я. И тут же продолжила: — Если эти маги были так опасны, то почему боги не уничтожили их сами? И… что мешает им уничтожить того же Глуна прямо сейчас?

Последние слова дались тяжело, и сердце будто заледенело. Ведь действительно — если боги против стихийников, то Глун, возможно, в невероятной опасности. И плевать, что он водит дружбу с Куулой. Кроме богини Воды есть ещё трое. Да и сама Куула — кто знает, что у неё на уме?

— М… а как ты себе это представляешь? — вырвал из раздумий голос Каста. — Боги лично носятся по всему миру в поисках каких-то магов? Разумеется, проще поручить всё людям.

Это был ответ на первый вопрос, и я кивнула, принимая, а рыжий продолжил:

— В том, что касается остального… Дашунь, мы ведь не знаем, что творилось на Поларе во времена, когда велась охота на стихийников. Что будет завтра — тоже знать не можем. Ясно только одно: без причины ничего не происходит.

— О чём ты пытаешься сказать? — Нет, я действительно не поняла.

— О том, что всё зависит от нас. Боги вряд ли станут трогать стихийников, если те не будут переходить грань дозволенного. Впрочем, это не только таких, как Глун, касается, а всех людей.

И снова нас окутала тишина. Я переваривала слова, сказанные братом, а тот терпеливо ждал. Увы, я не могла не признать — в рассуждениях Каста есть здравое зерно. Всё зависит от нас самих.

— Ну а если лорд Глун всё-таки норриец? — возвращая разговор в прежнее, далёкое от высоких материй и богов русло, спросила я. — Что тогда?

— Лично мне плевать, — ответил Каст без запинки. — Глун спас мне жизнь, и точка.

Я кивнула, сама же пришла к выводу, что Эмиль был совершенно прав, решив свернуть шпионскую миссию как можно скорее. Нет, Каст, конечно, не выдаст, но сам факт того, что он подошел так близко к разгадке тайны, пугает.

Вообще, намечается довольно неприятная тенденция. Сначала я, теперь Каст, а кто следующий? Такое чувство, будто от Эмиля удача отвернулась.

Или наоборот? Глун провёл десять лет в королевствах, отдал служению империи большую часть своей молодости, так может пора остановиться? Вернуться и заняться собственной жизнью? Пока от этой самой молодости хоть что-то ещё осталось.

Мне тоже задерживаться в конфедерации не стоит. Вот только…

Я бросила взгляд на новоявленного брата, и сердце кольнула боль. С Дорсом мы в любом случае не потеряемся. Даже если водник откажется от мыслей о переезде в империю, Глун знаком с Куулой, так что связь будет. А что с Кастом?

Чёрт, я не хочу терять этого парня. Он слишком много для меня значит!

Я не собиралась расстраиваться и тем более плакать, но нервы мои, видать, совсем в этом гадком Поларе истрепались. Впрочем, навернувшиеся на глаза слёзы, стали сюрпризом не только для меня.

— Дашунь, ты чего? — позвал пижон обеспокоенно и, сделав шаг вперёд, обнял за плечи.

Пришлось срочно брать себя в руки и активно мотать головой, показывая, что ничего не случилось.

— Точно? — не поверил рыжий.

Ещё полминуты и я смогла улыбнуться. Потом и вовсе… показала брату язык, развернулась и гордо направилась в общагу. У меня там базовые жесты недоученные, и ещё кое-что из практики. И с учётом того, что сегодня я спокойней слона, пару новых заклинаний попробовать можно. Авось справлюсь, и пожара в башне не устрою!

Я действительно планировала посвятить этот выходной самообразованию, и даже успела освоить хитрый осветительный пульсар с холодным пламенем, а так же едва не сломать пальцы об условно-базовый жест «Тонот». Но в обед мои планы были нарушены, причём самым позитивным образом — едва вышла из столовой, дорогу перегородил Дорс.

— О, вернулся! — Улыбнулась я.

— Ага, — отозвался парень и, окинув взглядом мой наряд, спросил: — Ну что? Готова помедитировать?

Предложение было желанным, но неожиданным, и я слегка зависла. Потом тоже на свой наряд взглянула — широкие джинсы, кеды, свитер. Чёрт, а ведь для медитации самое то.

В общем, вариант ответа был один:

— Да. Готова.

— Ну, тогда пойдём.

Блондин подмигнул и подставил локоть, а я взяла его под руку и позволила увлечь себя к учебному крылу. Народ, наблюдавший это дефиле, особенно из числа огневиков, искренне прифигел, что стало поводом для более широкой улыбки и тихого ржача.

— Что такое? — тут же заинтересовался водник.

Сам он, кстати, тоже в «гражданском» был — в тусклой рубашке, плотных штанах и сапогах, украшенных ни то ракушками, ни то жемчугом. И выглядел в этой одежде несколько мощней, нежели обычно.

— Да ничего, — ответила я. — Просто чувствую себя самой ветреной девицей на Поларе. Я же Каста ради Глуна бросила, а сама с тобой гуляю.

— Ты ужасна, — выслушав пояснения, весело констатировал Дорс. Но сразу же нашел «смягчающее обстоятельство»: — Зато ты больше не практикуешь тройнички!

Я не выдержала, расхохоталась по-настоящему, что стало поводом для новой порции прифигевших, но укоризненных взглядов. Когда же мы с другом добрались до нужного коридора, а градус веселья чуть снизился, я спросила:

— Ты домой ходил?

— Ага, — подтвердил «синий».

— Ну и как там Уриса?

Дорс довольно ухмыльнулся, а в голосе прозвучала затаённая радость:

— Да так. Всё ещё ревнует.

— Ко мне?

— И к тебе тоже, — выдала зараза зеленоглазая, чем слегка ввела в ступор. Но через миг мне пояснили: — До Урисы вдруг дошло, что я живу среди людей, и тут много симпатичных незамужних девушек. И что для девушек этих я вовсе не ущербный, а очень даже наоборот.

Я тихонько присвистнула. Вау! Ну надо же.

— Так что, всё неплохо, и в наших отношениях наметился серьёзный прогресс.

— Насколько серьёзный? — полюбопытствовала я.

— Настолько, что мы ни разу за эти полтора дня не поссорились, и Уриса упорно намекала на свадьбу.

Всё. Вот тут друг растерял остатки сдержанности и засиял аки новенькая монетка. Я искренне порадовалась такому повороту, но не плеснуть ложку дёгтя не могла:

— А о своих планах на будущее ты ей сказал? Объяснил, что хочешь остаться среди людей?

— Разумеется, — отозвался «синий».

— А она?

Парень ответил не сразу, словно смаковал момент.

— Уриса согласна.

Блин! Круто! Вот только…

— Чего ты нахмурилась, Дашка? Что тебе не нравится?

Портить Дорсу настроение не хотелось совершенно, но я всё-таки сказала:

— Я с Урисой незнакома, но по твоим рассказам складывается впечатление, что она довольно капризная. Боюсь, что покладистость твоей элементальши вызвана исключительно ревностью. А потом Уриса успокоится, вильнёт хвостом, и оставит тебя с разбитым сердцем. Да и вообще, жить с тем, кто так зависим от общественного мнения… это сложно, Дорс.

К счастью, откровением мои слова не стали, а улыбка Дорса была отнюдь не легкомысленной, а несколько… хищной.

— Не волнуйся, Дашунь, — сказал водник. — Разберусь.

И я поверила.

Действительно поверила! Потому что в голосе Дорса прозвучала какая-то особенная, скрытая сила. А ещё… мне вдруг стало чуточку жаль сотканную из воды девицу — просто возникло такое чувство, что теперь-то она за попорченные нервы ой как ответит. Не без удовольствия для самой себя, но всё-таки.

На этом разговор иссяк главным образом потому, что мы дошли до нужной двери и Дорс вытащил из кармана ключ. Пока он отпирал замок, я размышляла о том, стоит ли поделиться выведанной у Эмиля информацией.

Вывод, разумеется, был однозначным — нет. История знакомства Глуна и Куулы, равно как и сведения об отце Дорса, слишком тесно переплетена с правдой, которую сейчас открывать нельзя.

Чёрт! Но как же меня замучили все эти секреты и необходимость молчать! Как же я соскучилась по нормальной жизни, в которой можно говорить всё!

— Прошу, — вырвал из раздумий Дорс. Он галантно отстранился, пропуская в тренировочный зал.

Пришлось собраться, выдохнуть и вспомнить о том, ради чего мы сюда явились.

В этот раз никаких игр, никаких развлечений. Дорс сидел на скамейке, с открытой флягой наготове, а я в центре зала, на мате, напротив зеркал. Сперва просто дышала, пытаясь войти в правильное состояние, после закрыла глаза и обратилась к своему внутреннему огню.

И чуть не взвизгнула! И с великим трудом сдержала желание вскочить на ноги и отпрянуть подальше. Будто дело не во мне самой. Будто всему виной моё местоположение или нечто другое, какой-то внешний фактор.

Связь с внутренним огнём тут же прервалась, я же распахнула глаза и принялась жадно глотать воздух. Но довольно скоро нашла в себе силы успокоиться и повторить попытку.

Это было жутко и вместе с тем восхитительно. Внутренний огонь, который при прежних медитациях ощущался как нечто тёплое и ласковое, изменился. Он был столь же ласков, но от силы пламени буквально захватывало дух. Это была стихия! Мощная, грозная, и непокорённая.

Я мысленно качнулась вперёд, навстречу этому пламени, но сразу же «отодвинулась», чётко осознав — рано! Пока лучше поступать так, как поступала в самом начале — просто сидеть и «смотреть», позволяя себе привыкнуть к силе, пропитаться ею.

Ну и самой стихии тоже время требовалось… Да, она была частью меня, но новой, незнакомой. И тем удивительней был тот факт, что вчера мне удалось эту силищу сдержать. Вообще, после того, как осознала, чем теперь обладаю, возникло ощущение, что тогда, у двери в комнату Каста, я удерживала голыми руками стартовавшую ядерную боеголовку. Я не понимала, как мне удалось не сорваться, и в какой-то момент принялась благодарить огонь за то, что всё обошлось.

Постепенно я перестала осознавать, что сижу в тренировочном зале. Мир как будто исчез, а вместе с ним исчезло прошлое, настоящее и будущее. Я погрузилась в странное безвременье, очутилась в бесконечном и вместе с тем очень ограниченном пространстве, где не было ничего кроме бушующего пламени.

И чем дольше я вглядывалась в этот огонь, тем яснее понимала — мне его не покорить, потому что он намного сильней. Хуже того: он скорее уничтожит носителя, нежели подчинится чужой воле.

…Всё закончилось внезапно. Просто р-раз, и я снова в тренировочном зале, в совершенно адекватном состоянии. Вижу собственное отражение в зеркале, чувствую скользящий по полу холодок, отлично осознаю реальность… и не понимаю, что именно меня настораживает.

А спустя полминуты до меня доходит — дело в звуке! В тишине просторного зала звучит тяжелое дыхание, словно кто-то запыхался.

Кто именно?

Поворачиваю голову и вижу, разумеется, Дорса.

Водник сидит на скамейке, но в совершенно иной позе, нежели прежде — словно он только что, буквально минуту назад присел. И выглядит так, будто вагоны разгружал.

Я, в принципе, сообразила, в чём дело, но не спросить не могла:

— Что такое?

— Умотала ты меня, — выдержав паузу, признался друг. И, утерев пот со лба, пояснил: — Столько пульсаров, и все такие шустрые.

Я невольно перевела взгляд на собственные руки и пальцы, сложенные в одном из базовых жестов, и улыбнулась. Всё-таки хорошо, что не стала медитировать одна и на чердаке. Но очень жаль, что пропустила представление под названием «сын богини Воды против огненной магии». Впрочем, мы же не в последний раз, да?

— Так, всё, — вырвал из раздумий Дорс. Голос прозвучал по-настоящему устало. — Завязывай со своей медитацией, а то на ужин опоздаем.

Вот теперь меня накрыл лёгкий шок — уже время ужина? Нормальненько я из реальности выпала! А самое гадкое, что ничего толком и не сделала. В смысле, никакой пользы от этого сеанса медитации не ощутила. Единственное, поняла — если так пойдёт и дальше, то я контроль над своей новой силой дай бог к пенсии обрету.

— Да-аш! — вновь позвал водник.

Пришлось расплести ноги и попытаться встать. Минут через пять, когда затекшие в процессе медитации конечности пришли в норму, это даже удалось.

Настроение? Нет, оно не убилось. Тот факт, что моя новая магия гораздо сильнее меня самой был воспринят как нечто обыденное. Да и вообще, на фоне проблем, с которыми я прежде сталкивалась на Поларе, эта ситуация выглядела маленькой пакостью.

Прорвёмся. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра. Но прорвёмся обязательно!

Вечер прошел в зубрёжке одного-единственного символа вызова и… ожидании Эмиля. Шпион норрийский сказал, что покинет академию на выходные и я, конечно, надеялась, что вернётся он в воскресенье. Но, увы. Лорд декан не появился.

Это стало поводом для грусти, за которую я себя чуточку корила. А так же поводом для нервов — что если с ним что-то случилось?

Но чуть позже, когда настало время ложиться спать, страхи отступили, а отсутствие Эмиля было признано благом. Дело в том, что боль в животе, которая началась сразу после ужина, оказалась вызвана вовсе не едой, а другими, исключительно женскими причинами.

И лишь теперь, после того, как заглянула в ящик тумбочки, в котором хранились гигиенические принадлежности, стало искренне жаль, что стипендии в этом месяце не будет. Просто запас необходимого заканчивался, его требовалось пополнить…

Нет, первая стипендия, которую мне-таки выдали, никуда не делась — смешные серебряные монетки, спрятанные мною в земной кошелёк, были в целости и сохранности, то есть проблем с покупкой не намечалось. Но маленький вредный зверь по имени «жаба» всё равно заворочался.

Одно хорошо: расстроиться как следует я не успела — сон оказался сильнее этих переживаний.

Утро нового дня тоже ничего особенного не принесло. Всё было как обычно: проснулась, умылась, пихнула в сумку необходимые учебники и тетради, и отправилась на завтрак. И только там, в наполненном гомоном и ароматами еды зале, начала всерьёз беспокоиться об Эмиле.

Дело в том, что спросить у Зябы, который, безусловно, в курсе, я не успела, и теперь реально сомневалась, что лорд «фон Штирлиц» вернулся. И нервничала! Что если он прокололся? Что если его разоблачили? Что если…

В итоге, в лекционную аудиторию я вошла одной из последних — нарочно шла медленно, надеясь увидеть в коридоре учебного крыла Эмиля. Каково же было моё удивление, когда шпион норрийский обнаружился не где-нибудь, а в нашей аудитории, за преподавательским столом. И это при том, что в данный момент за этим столом должна была сидеть профессор Милин.

Эмиль увлечённо копался в бумагах, но едва я переступила порог, поднял голову и подарил лукавый взгляд. Улыбка, озарившая моё лицо, была, мягко говоря, глупой.

Губы Эмиля тоже дрогнули, и жизнь сразу стала бесконечно прекрасной. Что, впрочем, не помешало добраться до своего места и, услышав от Кэсси лаконичное — «профессор Милин заболела, у нас замена», сесть и приготовиться к внеплановой лекции по теории магии Огня.

А едва занятие закончилось, я, как и все, убрала тетрадь и письменные принадлежности в сумку и отправилась на выход. И невольно вздрогнула, когда от преподавательского стола донеслось:

— Дарья Андреевна, будьте добры задержаться.

Голос фон Глуна прозвучал холодно и предельно строго. Настолько, что я поймала несколько сочувственных, а так же несколько злорадных взглядов. Только меня саму этот тон не испугал, хуже того — сердце забилось чаще и пришлось больно закусить губу, дабы не выдать свою радость.

Лишь после того, как аудитория опустела, а Ресток, выходивший последним, плотно прикрыл дверь, душу охватила тревога. Что если Эмиль не притворяется? Вдруг он в самом деле на меня зол?

Ещё миг, и стало ясно — нет, декан не злится. Улыбка, тронувшая губы Эмиля, была радостной и чуточку коварной, а когда Глун поднялся из-за стола и устремился ко мне, остатки сомнений рассыпались в пыль.

— Привет, — выдохнул норриец, приблизившись.

Его рука тут же скользнула на мою талию, а в следующую секунду я оказалась во власти требовательного глубокого поцелуя. Притихшее было сердце, вновь сбесилось, я же со всей ясностью поняла, что скучала по этому мужчине безумно.

Земля уходила из-под ног, реальность рассыпалась на атомы, а я была совершенно не склонна к анализу, но в какой-то миг почудилось — от Эмиля веет усталостью. А ещё я ощутила странный, незнакомый запах. Он лорда шпиона пахло… каким-то болотом.

А потом случилось непредвиденное — раздался неясный звук и писклявое:

— Лорд Глун, извините, я тут тетрадь забы…

Поцелуй прервался, а мы дружно обернулись к приоткрытой двери. Эмиль по-прежнему держал меня в объятиях, и я инстинктивно попыталась отпрянуть. Вот только Глун не пустил. Более того, он притянул ближе, да с такой силой, что я чуть не взвизгнула.

А на пороге лекционной аудитории стояла глубоко шокированная Велора. Договорить огневичка так и не смогла, подобрать потерянную челюсть — тоже.

Несколько секунд безмолвия, и по моей спине побежали мурашки страха. И то, что случилось дальше, дошло до моего разума далеко не сразу.

— Что вы себе позволяете? — процедил Эмиль. Голос декана напоминал арктический ветер. — Кто разрешил вам войти?

— Я… — начала, было, Велора, но была перебита.

— Вы! — рыкнул декан, и добавил прежним, не терпящим возражений тоном: — Покиньте аудиторию. И дверь за собой закройте.

Девушка подчинилась тотчас! Через секунду меня снова целовали, причём гораздо нежнее, чем в первый раз. Тем не менее, желание отстраниться всё равно возникло. А как иначе? Ведь нас только что застукали.

Но первая же попытка прервать поцелуй закончилась лёгким укусом, вместе с которым пришло понимание — позняк метаться. Теперь хоть прекращай, хоть уцелуйся, а всё равно ничего не изменится.

Однако полностью расслабиться и получить то удовольствие, которое пытались подарить мужские губы, всё-таки не смогла. И когда лорд декан выпустил из плена, я спросила:

— Эмиль, ну зачем?..

В моём голосе прозвучал укор, но шпиона имперского такая реакция не впечатлила.

— А не надо быть такой соблазнительной, — огорошил он. И тут же отступил, превращаясь в знакомый памятник строгости и аристократизма.

Я, глядя на такую перемену, искренне прифигела и с ответом не нашлась. А фон Глун подарил сдержанную улыбку и, кивнув на дверь, сказал:

— Хорошего дня, Дарья.

В тот же миг проревел звонок, возвещающий конец текущего занятия и начало перемены, за время которой нужно дойти до следующей аудитории. Кажется, именно поэтому я развернулась и поспешила к выходу.

Но в паре шагов от двери меня окликнули:

— Дарья!

Я обернулась, чтобы поймать ещё одну улыбку и услышать:

— До вечера.

Кивнув, я выскользнула в коридор и замерла в полной уверенности, что сейчас придётся отбиваться от вопросов и наездов Велоры, но… никого из сокурсников поблизости не обнаружилось. Велоры, разумеется, тоже.

Это стало поводом насторожиться и приготовиться к более серьёзной битве — ведь подруга Кэсси ужасная болтушка и спокойно могла растрепать об увиденном всем! Однако когда я вошла в аудиторию, где должна была проходить следующая лекция, ничего необычного не заметила. Сокурсники реагировали на меня так же, как всегда, а сама Велора послала обиженный взгляд и ничего, ни слова не сказала.

Поиск по сайту: