Глава двенадцатая

Мэддокс поднял Эшлин под руки и оторвал от пола. Он зубами разорвал ее лифчик посредине. Пострадавшая ткань медленно разошлась и спала, открывая самую сексуальную грудь, что он когда‑либо видел.

Она была немного полнее чашечки его ладони, с розовыми кончиками сосков, что умоляли вкусить их. Он не мог сдерживаться ни мгновения. Все внутри него трещало, нуждаясь в соприкосновении. Отчаянно.

Он втянул одну твердую вершинку губами, окружая ее горячей, влажной силой. Эшлин застонала. Она откинула назад голову и выгнулась ему навстречу, прося большего. Он позволил своему языку танцевать, толкаясь вперед‑назад, затем испробовал другой сосок, так же обхаживая его.

Его кровь бурлила, требуя большего, но он поставил ее обратно на ноги и подтолкнул ее к раковине. Скоро.

Без слов, он подал ей зубную щетку, приобретенную для нее ранее, и взял свою собственную. Он хотел быть безукоризненным ради нее.

Она выглядела изумленной, пошатывающейся, пока смотрела на него в замешательстве. Медленно ее щеки зарделись от стыда. Почему? Они почистили и сполоснули зубы в молчании. После, Эшлин стояла перед зеркалом, вцепившись в раковину умывальника, будто не знала, что делать дальше и боялась спросить.

«Снимай» сказал он, пощипывая верх ее трусиков. «Пожалуйста»

Она выглядела взволнованно, пока спускала их с бедер.

Боги. Он едва не свалился на пол благодарной, рыдающей грудой. Маленький треугольник медовоцветных волос, очаровательно округлые бедра. Раздувая ноздри от видения ее красоты, он снова поднял ее. Однако на этот раз поместил в кабинку и задвинул дверцу. Она задохнулась, когда вода ударила ее, а затем охнула и застонала в экстазе, пока жар нежно охватывал ее кожу. Он хотел бы быть причиной этого стона.

Скоро, снова пообещал он себе. Скоро.

Он приблизился. Она уже намокла, волосы прилипли к изящному изгибу ее спины. Ее попка была идеально очерчена и достаточно пышна, чтоб заполнить собой его руки. Ему нравилось это, нравилось, что она не была просто кожей на костях.

«Так мило» проговорил он, но вдруг его заполнили сомнения. Стоит ли ему развернуть ее, или удерживать так? Положить ее или позволить стоять? Это был его первый душ с женщиной и он не был точно уверен, как лучше себя вести.

Боги! Делай…все.

Инстинктивное чутье и тысячелетия фантазий взяли верх: он преодолел все намеки на расстояние меж ними и потерся своей возбужденной плотью о впадинку ее попки. Она издала судорожный вздох. Он протянул руку и взял пахнущее сосной мыло, что использовалось ним каждое утро для смывания остатков его полуночных злоключений.

Она попыталась обернуться лицом к нему, но он удержал ее на месте, опустив подбородок на ее макушку. Поначалу она замерла. Однако постепенно расслабилась. Он уже был на грани и не хотел подталкивать себя еще дальше. Пока. Он едва сдерживал своего демона, который, казалось, хотел выпрыгнуть из его тела и сам притронуться к ней.

«Тебя создали для секса, не так ли?» промурлыкал он ей на ухо. Он провел по нежной раковинке языком.

«Я полагаю, мы узнаем это вместе» с трепетом ответила она.

Она была создана для него, на самом деле. Нельзя было выбрать Наживку более совершенную. Если ее прислали отвлечь его, то в этом она преуспела. Если ее прислали разузнать про него и его товарищей, что ж и в этом она преуспела тоже. Он поведал ей больше, чем кому бы то ни было.

Если ее прислали, чтоб наказать его, что ж и это она сделала. Он еще никогда так не стыдился самого себя. Сейчас он должен быть где угодно, но не здесь, делать что угодно кроме этого. Напротив, он был здесь. Собирался заняться любовью с Эшлин. И ему было плевать на последствия.

По‑прежнему обвивая ее плечи, он намылил руки. Положил мыло на место и начал медленно – действительно медленно – омывать ее с головы до ног. Его мыльные пальцы извивались вокруг ее сосков, вдоль мягких изгибов бедер, по сладкой округлости ее животика.

Она издала еще один тяжелый вздох: звук был жаждущий и на этот раз только для него. Ее голова склонилась на его плечо в открытом приглашении, движение говорило «делай со мной все, что пожелаешь»

«Тебе нравится, когда кто‑то моет тебя?» спросил он.

«Да»

«Ты все еще грязная?»

«Да»

«Где?»

«Повсюду» хрипло ответила она.

Он почти улыбнулся. Почти. Его страсть была слишком темной для веселья. За исключением тьмы была смесь изумления и благоговения.

Его прикосновение было грубее, чем хотелось бы, пока он намыливал ее руки. Но она не возражала. Он видел, как она прикрыла глаза и покусывала нижнюю губку, легко вздыхая каждые пару секунд.

«Ты принимала душ с мужчиной раньше?» Сжимая мыло в руке, он упал на колени.

Она замерла. Прошептала.

«Нет»

Он был рад. Они впервые познают эти удовольствия вместе. Даже до того, как демон стал его частью, он не проявлял большой нежности к женщинам. Он брал их быстро даже тогда. Они были приятными удобствами и ничем более. Нечто, чего ему хотелось, но без особой нужды.

После проклятия, привязанность оказалась еще более невообразимой. Он всегда страшился того, что демон проявит себя, задержись он в женском обществе подольше. Лишь тогда он осознал, каким бесценным было время, как ему стоило радоваться жизни, пока была такая возможность.

Он никогда так не опасался духа, как сейчас, но он не позволит этому помешать ему медлить и смаковать на этот раз. Наслаждаться. Он бывал слишком жестким, слишком грубым, но поклялся не быть таким с Эшлин.

Я буду контролировать себя, чего бы это ни стоило. Я буду контролировать духа. Он поцеловал изгиб внизу спины Эшлин, затем провел языком вверх по нескольким позвонкам.

«Ммм», выдохнула он. «Мне…мне это нравится»

Ему это нравилось тоже.

Ему нравилось все в ней.

Намылив ее голени и бедра и прокусив внутреннюю поверхность своей щеки, чтоб не искусать ее, он смыл пену с рук. Не в состоянии сдерживать ни минутой больше, он ввел два пальца внутрь ее жаркого пламени.

«Ох. Ох!» Она отпрыгнула от его эротического касания, затем быстренько прислонилась к нему, шире разводя ноги, молча прося большего.

Мыльная пена была скользкой, и теперь такой же была она. Он гладил ее, нежно пощипывал ее набухшую сердцевинку. Дрожь прокатилась по ее телу.

«Все еще нравиться?» поинтересовался он. Напряжение клокотало в нем.

Возьми ее. Возьми ее немедля.

«Безумно. Мне безумно это нравиться» пропела она.

Он углубил проникновение, так глубоко как смог пробраться. Она выдохнула его имя.

«Тесно» выдавил он сквозь стиснутые зубы. Он почти подумал, что ощутил… Нет, точно нет. «Горячо»

«Хорошо. Так хорошо»

В любой момент он мог быть поглощен пламенем – пламенем более горячим, чем то с которым он сражался в аду. Он трясся сильней, чем прежде. Он был тверд, болезненно тверд. Он был во всеоружии и готов к нападению.

Если он так сильно отреагировал, заполнив ее только пальцами, что же будет с ним, когда он заполнит ее своим естеством?

Не останавливайся. Не можешь остановиться. Скрежеща зубами, он погрузил в нее еще один палец, растягивая…и сейчас он уже не смог отрицать наличие барьера, свидетельствовавшего о ее девственности. Он сердито искривил губы. Его голова склонилась на бок, и он понял что изумленно таращится ей между ног.

Девственница? Конечно, нет. Она была взрослой женщиной. Но барьер нельзя было сбросить со счетов.

Он отпрянул от нее и встал. Он не притронулся к ней снова, только осматривал ее сверху до низу. Она трепетала подобно ему.

Тысячи мыслей лихорадочно вертелись в его мозгу. Как такая прекрасная женщина может быть еще девственной? И зачем это Ловцам посылать неопытную девицу соблазнять его?

Она же не знает как.

Зачем богам присылать девственницу, чтоб наказать его? Разве так они не просто накажут девственницу?

Явно удивленная его внезапной отстраненностью, Эшлин повернула шею пока ее глаза не встретились с его. Наслаждение и боль воевали за превосходство на ее милом личике.

«Я сделала что‑то не так?»

Он помотал головой, еще не в состоянии говорить. Чувство собственника ударило в каждую его клеточку. Ни одни мужчина не проникал в нее. Ни один мужчина не вкушал ее сладости.

«Тогда почему же ты остановился?» Она полностью обернулась к нему, и он увидел, что ее соски были твердыми, розовыми и влажными. Они тянулись к нему, умоляя…умоляя…

Он собирался лишить ее девственности и понял, что еще ни разу даже не поцеловал ее. Любая женщина, даже Наживка, даже кара богов, не заслуживала такого. А прямо сейчас он верил, что она не была ни тем ни другим.

Но она была в лесу вчера ночью, а четверо Ловцов шли за нею следом. Две ситуации были связаны, он был в этом уверен, но теперь он подумывал – о чем? Могла ли быть Эшлин их мишенью?

Если да, то почему? Она не хранила демона в себе; он бы почувствовал это. Не так ли? Он уже и не знал. Он не знал ничего помимо того, что желал эту женщину всеми фибрами своей сущности. С первого мгновения как увидел ее. Нечто в ней глубоко поразило его. Даже повлияло на духа.

«Мэддокс?»

Он ужасно хотел взять е девственность, но не сделает этого. Не сегодня. Не тогда, когда она была больна всего пару часов назад. Не тогда, когда он не был уверен в своей реакции на погружение внутрь нее – и на то, что он будет ее первым мужчиной. Она будет первой для него тоже. Он никогда не овладевал девственницей ранее. Ему надо придумать наилучший способ для этого, наилучший способ удержать Насилие в узде. Духу понравиться причинить Эшлин даже мгновенную боль. Не так ли? Он возможно должен будет приковать себя.

А пока…

Он прислонил ее к прохладному кафелю. Ее глаза округлились – эти огромные прекрасные карие глаза. Хотя его губы полностью не восстановились, он поцеловал ее. Ее губы изумленно приоткрылись, затем жадно раздвинулись шире, приветствуя его язык. Он протолкнул его вовнутрь, поворачивая голову, чтоб погрузиться глубже, взять больше, чтоб напитать ее собой так сильно, как она в этом нуждалась. Ее мятный, женственный привкус терзал его.

Новая вспышка огня проскочила меж ними.

Она вздохнула, но он проглотил звук. Его грудь давила на ее, ее соски были так тверды, что резали его кожу. Он ощущал ее беспорядочное сердцебиение.

Он пригнул колени и опять поднялся, потираясь о нее своей вздыбленной плотью. Девушка задохнулась снова. Она трепетала. Ее руки запутались в его волосах, хватая, притягивая его ближе. Их зубы ударялись, поцелуй продолжался…без остановки…длился вечность…поцелуй из колдовства и мечтаний и пламени.

Да, пламени. Пламени было очень много. Раскаленного добела. Искрящегося. Преисподняя внутри него. Он укусил ее нижнюю губу, не в состоянии остановиться, чего уже и не хотел. Капля крови стекла на его язык. Он смаковал ее металлический привкус.

Хорошо, так хорошо.

Она простонала и укусила его в ответ, возвращая тьму его страсти с жаром, что удивил его. Нежно, спокойно. Он сжал ее щеки и склонил – нежно, спокойно – ее голову на бок. Облизывая и покусывая по пути ее подбородок, ее ключицу, что почти сводило его с ума. Ее кожа была подобно наркотику, и единожды слегка испробованная, она манила его взять больше, вкусить больше. Познать все.

Она выгнулась ему на встречу, тяжело дыша. Отстранилась, по‑прежнему тяжело дыша. Выгнулась опять. Его плоть проникала меж ее ног, отчаянно стремясь погрузиться.

Нет, пока нет. Невинна, ты помнишь? Она невинна.

Ее зубы впились в его ключицу, и едва не кончил. Почти пролил семя. Она дико, неистово жаждала облегчения. Ее пальцы двинулись по его спине, сжимали, мяли. Ее ногти оставляли метки на его коже.

Он не думала, что девушка осознавала свои действия. Ее голова моталась из стороны в сторону, а глаза плотно зажмурены.

«Я помогу тебе кончить», сказа он ей, борясь за контроль над самим собой.

«Да. Кончить» Она отпустила его, чтобы сжать свою собственную грудь, пощипывая пальцами соски.

Он не видал более эротичного зрелища.

«Просто прикоснись ко мне» резко приказала она. «Не прекращай меня трогать»

«Так и будет. Мне нужна…минута» Он сомкнул пальцы на своей напряженной плоти, понимая, что опрокинет и возьмет ее, если не сделать этого. Он повел рукой вверх‑вниз, раз, другой. Зашипел, выдыхая.

«Мэддокс. Поторопись!»

«Руками или ртом?» едва слышно спросил он. Вода била по ней, скользя и стекая, завлекая его последовать и пить.

«Чт‑что?» она раскрыла глаза, оглядывая его, оглядывая себо. Поняв, что творят ее руки, она раскинула их в стороны и покраснела.

«Мне касаться тебя руками или ртом?» он продолжал двигать рукой вдоль своей набухшей плоти, желая, чтоб это была ее рука. Или ее рот. Ее плоть.

«Руками?»

Он немного знал о людях, но распознал ее истинное желание. Она хотела его губ, чтоб помочь ей завершить это. Он хотел этого тоже. Подобная потребность наверно смущала ее; что ж он вскоре преодолеет это.

Во второй раз он упал на колени пред ней.

«Что ты делаешь?» возмущенно прошептала девушка. Но в оттенках ее голоса были нотки восхищения.

Вместо ответа он лизнул ее там, где она в нем так нуждалась. Это он давно хотел сделать с женщиной, но не осмеливался рискнуть, слишком опасаясь реакции Насилия. В этот же миг он был слишком порабощен страстью, чтоб бояться, и внезапно обрадовался, что подождал. Вкус Эшлин был чист, невинен, женственен. Как мед. Страсть и скользкий жар. Наркотический, привязывающий к себе. Его.

«Ртом» выдохнула он. «Ртом. Я передумала»

Он снова лизнул, и ее живот затрепетал. Для поддержки она прижала ладони к кафелю по сторонам от себя. Ее бедра выгнулись вперед в поисках его языка. Он дал ей его. Раскрывая ее одной рукой, а другой по‑прежнему двигая по члену, он втянул ее горячую сердцевину. Она стонала, она извивалась, она выворачивалась наизнанку.

«Еще?» поинтересовался он.

«Еще. Да. Пожалуйста»

Она была близко, так близко. Он мог ощущать приближение ее освобождения, мог вкушать изобилие ее сладости. Кусай. Желание испугало его. Он перестал двигаться. Она разочаровано вскрикнула, и он сжал челюсть от боли возбуждения.

Вода скапывала с ресниц ему на подбородок. Он хотел смахнуть воду, видеть девушку более четко, но не желал перемещать ни одну из своих рук. Воздух обжигал его глотку, легкие.

«Скажи, что хочешь меня» Пока я успокаиваюсь.

«Я хочу тебя» почти выкрикнула Эшлин. Она уставилась на него, словно не могла поверить, что они ведут подобную беседу здесь и сейчас.

«Скажи, что нуждаешься во мне»

«Ты нужен мне»

«Скажи, что никогда не предашь меня»

«Я никогда не предам тебя»

По крайней мере, она не колебалась. Нечто внутри него смягчилось, оттаяло.

«Где ты хочешь быть?» почти умоляя, спросил он. Нуждайся во мне так же сильно, как я нуждаюсь в тебе.

Может быть из‑за воды. Может быть из‑за пара. Ее глаза, казалось, затуманились, тень ранимости упала на ее лицо.

«С тобой» ответила она. «Только с тобой»

Оба – мужчина и дух – были поражены магией ее слов. Усмирены. Мэддокс опять зарылся лицом ей между ног, проникая языком глубже, чем прежде. Она вздохнула в экстазе, одна из ее ног обвилась вокруг его спины. Ее пятка уткнулась в его плечо, но его это не беспокоило. Даже понравилось.

Ее желание заструилось по его горлу, когда он укусил. Не мог сдержать себя. Был не властен над своими действиями. Ни он, ни дух не хотели причинять ей боль. Хоть раз пребывая в согласии, оба желали усладить ее.

Она достигла грани. Оргазм сотряс все ее тело. Ее внутренние мышцы сжались вокруг его языка, удерживая его пленником этих врат рая. А когда она выкрикнула его имя, он кончил. Горячее семя вырвалось из него. Его тело дернулось, мышцы сжали кости в стальных тисках. Никогда он не чувствовал ничего, настолько правильного. Настолько совершенного.

Секунды – минуты? часы? – прошли. В этой безвременной вечности он превратился в Наслаждение. Он не был управляемым Насилием существом. Он был просто жаждущим эту женщину мужчиной. Мужчиной, жившем в мире, где свет всегда разгонял тьму, и добро всегда побеждало зло.

Если б только…

Открыв глаза, он снова стал Мэддоксом. Снова был подвластен тьме, жил в мире, где всегда торжествовала полночь, а зло хохотало добру в лицо.

Он по‑прежнему стоял на коленях. Эшлин была перед ним. Он мог слышать ее тяжелые всхлипы и понял, что и сам тяжело дышит. Он встал, смущенно заметив, что до сих пор его ноги не прекратили трястись.

Равно как и ноги Эшлин. Ее веки были опущены, а на ресницах влажные капли. Вокруг нее витала блаженная аура удовлетворения, но он не мог отбросить внезапной мысли о том, что был слишком груб, что мог быть и понежнее. Постараться лучше.

«Пожалуйста, посмотри на меня» произнес он.

Точно бабочкины крылышки ее ресницы взметнулись вверх. Эти янтарные сферы глянули на него, она прикусила нижнюю губку с неопределенным выражением лица.

«Да?»

«Я причинил тебе боль?» или хуже, «ты сожалеешь?»

«Нет и нет» она улыбнулась своей лучистой улыбкой, солнечный свет посреди мрачных тайников ночи.

«Как это ты до сих пор девственна?» изумляясь, спросил он.

Ее улыбка медленно увяла. Стыд затуманил глаза, превращая карий во вспененную черную бурю.

«Я не хочу говорить об этом»

«Пожалуйста»

Она уставилась на свои ноги, пряча ураган эмоций.

«Мне не стоило говорить, чтоб ты просил, а не приказывал. Пред этим невозможно устоять!»

Ому стоит запомнить это.

«Может быть, я должна была рассказать тебе раньше, до того как мы…Но…»

Его живот свело. Стоит ли ему желать услышать ее признание, каким бы оно ни было? Да. Выслушает ли он? Нет. Не сейчас. Он выключил воду и потеснил ее к кафелю. Он не мог предсказать реакции духа на рассказ этого сочного прекрасного создания про заговор против него.

«Эшлин…»

«Нет», сказала она тряхнув головой. «Выслушай меня. Только пообещай не возненавидеть меня, ладно, и попытайся понять, что я ничего не могу поделать с этим». Пауза. Судорожный вдох. «Итак. Не ты один одержим чем‑то, что не можешь контролировать. Я слышу голоса. Когда я становлюсь на место, где происходил разговор, я могу услышать все произнесенные слова, неважно сколько времени прошло» Она смотрела куда угодно, только не на него, пока говорила.

Мэддокс слушал, потрясенный до глубины души. Она не призналась о Ловцах, или про богов, или в вендетте против него, но о голосах. Глубоко внутри он знал, что ее слова не были ложью. Они были слишком сложными и слишком легко опровержимыми; истинная Наживка избрала бы нечто не столь неопровержимое. Более того то, что она описывала, имело смысл, складывая несколько частичек вчерашней ночной головоломки вместе.

Это означало, что она пыталась защитить его ранее. Не из‑за скрытых мотивов, а потому что хотела этого. Изумление нахлынуло на него. Изумление и облегчение и радость.

Теперь он понял, почему она не слишком сокрушалась по поводу убийства ним тех людей. Похоже, она даже не знала их. Как он и подозревал, они вполне могли надеяться захватить ее и использовать эту ее способность себе на пользу.

Его пальцы зачесались в поисках кинжала; он хотел убить их снова. Успокойся. Они все же могли работать на ее Институт, а она просто не понимала этого. Нет, это не может быть верно. Они должны были бы познакомиться с ней, чтоб достаточно близко слышать и видеть ее.

«Почему ты опасаешься, что я возненавижу тебя?» поинтересовался он.

«Я слышу секреты» прошептала она. «Сложно завести друзей, понимаешь ли? Люди, знающие, что я могу делать, не хотят иметь со мной ничего общего, а люди, что не знают, не в состоянии понять, как со мной общаться»

Одиночество в ее голосе глубоко затронуло его. Он понимал. Но даже ему не понравилась мысль, что она узнала – услышала – о его грубых деяниях.

«Какие из моих секретов ты услышала?» Он пытался сохранять ровный тон, но ему это плохо удавалось.

«Ни одного. Я клянусь» Она подняла на него широко распахнутые глаза. «Когда я рядом с тобой, мир безмолвствует»

Она говорила об этом раньше. Он вспомнил выражение ее лица, когда он впервые приблизился к ней. Полнейшее блаженство. Она вкушала тишину, как и заявила. Знание смиряло и ставило его в тупик, пока под обеими эмоциями не возникла непоколебимая гордость. Он помог ей. Он, который был неспособен побороть собственные мучения, каким‑то образом освободил другое создание от его страданий.

«Ты сказала, что слышишь секреты. Что ты слышала про нас?»

«Я уже сказала тебе. Большинство горожан считают вас ангелами. Некоторые полагают, что вы демоны. Но всем им вы внушаете благоговейный страх»

«Никаких намерений нападать?»

«Я не слыхала»

«Хорошо» он обхватил руками ее талию, поднял и вынес их кабинки душа. Он склонился возле нее и взял из шкафчика полотенце. Обернув ее плечи, чтоб материя прикрыла и согрела ее, он вытащил одно и для себя.

«Хорошо? Это и все, что ты можешь мне сказать?» поинтересовалась он.

«Да»

Удивление заставило ее раскрыть рот.

«Ладно, теперь, когда я рассказала тебе, я хотела бы позвонить моему начальнику и дать ему знать, что со мной все в порядке»

Мэддокс покачал головой.

«Боюсь, это не вариант. Никому нельзя знать, что ты здесь. Для твоей безопасности, и для нашей»

«Но…»

«Это не обсуждается. Сейчас и всегда ответом будет «нет»

Ее рот опять раскрылся, словно она намеревалась возразить.

«Отлично» Только и сказала девушка.

По ее тону, он понял что это не так. Она вероятно планировала найти телефон едва он отвернется. Женщины. Впервые он понял что имел в виду Парис произнося это слово как ругательство. Он вздохнул.

«Клянусь тебе, Эшлин, это лучшее из того, что я могу тебе предложить»

Отворачиваясь от него, она отирала руки. Ее движения были немного замедленны, немного размеренны, словно ее ум был где‑то далеко.

«Что не так?»

«Много чего. Мне надо позвонить моему начальнику, и я намеренна таки найти телефон. Ты не остановишь меня»

«Это…»

Теперь она перебила его.

«И даже ты – бессмертный – должен счесть меня странной после того, что я поведала тебе, так что я не знаю почему ты отрицаешь это»

Он стер влагу со своих волос и обернул ткань вокруг шеи.

«Ты не странная. Я считаю, что ты прекрасная, умная, храбрая и что самое важное, вкусная»

Она обернула полотенце вокруг своего торса, пряча от него зрелище.

«Правда?»

Такая сильная неуверенность в себе, должно быть, вбивалась в ее головку годами. Он нахмурился, решительно стремясь убить того, кто обладал таким словесным могуществом.

«Правда» Взяв за плечи, он обернул ее. Столкнулись их взгляды. «Если б ты знала хоть половину происходившего здесь, ты…» Он стиснул губы. Проклятье, ему не стоило говорить такое.

«Имеешь в виду, что здесь нечто более, чем убийства и воскрешения?» сухо поинтересовалась она.

Намного больше.

«Так чем же мы сейчас займемся?» она вытянула широко руки.

Хотя он желал провести остаток дня с ней, он не мог себе этого позволить. У него по‑прежнему были обязанности, он был воином, чей дом требовал защиты, и сейчас как никогда. Проводив ее в спальню, он оделся, затем подобрал с пола рубашку, плавки и пару штанов, бросил это ей.

«Надень это»

Она не словила ничего и вынуждена была наклоняться, чтоб собрать их. С каждым движением белое полотенце поднималось по ее бедрам все выше. Его член затвердел. Снова. Он должен был утомлен, но нет. Не с Эшлин. Он волновала его несмотря ни на что.

«Есть пару вещей, которые я должен сделать» сказал он, скорее напоминая себе, чем в ответ на ее вопрос.

«И ты возьмешь меня с собой?» спросила она, крепче вцепляясь в ворох одежды.

«И да и нет»

«Что бы это означало?»

Он полагал, что лгать не имело смысла. Она вскоре догадается.

«Я запру тебя вместе с Даникой, пока буду заниматься…делами. Таким образом у тебя будет компания и будет кому присмотреть за тобой и позвать меня, если тебе опять станет плохо»

Поначалу панический вид овладел ее лицом. Затем сердитый. Ее брови изогнулись, а кончик языка пробежал по губам.

«Во‑первых, нет потребности запирать меня. Я же сказала, что остаюсь. А во‑вторых, ты говоришь, что Даника под замком? Она пленница?» последнее слово было произнесено как крик ярости.

«Да» он надеялся, что подтверждение рассердит ее еще больше – он желал узреть ее язычок снова.

«Но Мэддокс, ты же сказал мне, что была первой женщиной, которую ты…»

«Не я посадил ее под замок. И я не соврал тебе. А сейчас, ни слова больше. Пожалуйста» Попроси она его освободить Данику, он захочет сделать это. Он захочет пойти против остальных и удовлетворить ее требование. «Одевайся, или я вытащу тебя из комнаты голой»

Она молча изучала его. Молча, она умоляла его… о чем? Он не мог понять. Он ничего не сказал. Не мог. Время было его недругом.

«Так что же? В одежде или голышом?»

Она нахмурилась на него, впервые по‑настоящему проявив характер, и предоставила ему смотреть ей в спину. Двигаясь отрывисто и натянуто, она позволила полотенцу упасть на пол. Изящно покатая спинка…округлая попка… Его рот увлажнился.

«Я бы должна спорить с тобой, но не собираюсь. Знаешь почему?» Она не дала ему времени на ответ. «Не потому что ты так приказал, а потому что мне улыбается возможность проверить как там Даника»

Она быстренько оделась, и он должен был быть счастлив, что ее сочные формы были прикрыты. Никто другой не сможет разглядывать ее; ни у кого другого не будет шанса насладиться зрелищем. Но это также означало, что он не увидит, и он не насладится.

«Они слишком велики» оборачиваясь, пожаловалась она.

Она была права. Одежда висела на ней мешком, но Мэддокс полагал, что ее вид доставлял удовольствие. Он то знал, что находится под тканью. Он знал, что поджидает его прикосновения – и лишь его.

«Это все, что у меня есть. Пока сойдет и так»

Кое‑какая мысль появилась. У Торина хранились доставленные по почте вещи, которые все время выбирал Парис. Возможно, Мэддокс попросит его заказать платья похожие на те, что он видел по телевизору во время просмотров глупейших киношек с Парисом. С низкими вырезами. Возможно высокие каблуки и драгоценности. А может быть и сексуальное – как там Парис называл это? – белье, которого хотелось Эшлин.

«Побеседуем позже» сказала она, не вопросительно, отметил он, а требовательно.

«Да?» Он старался не улыбаться. «Мы побеседуем»

«Ты ответишь на все мои вопросы. Без уверток» Сузив глаза, она вперилась в него.

Возможно.

«Веди себя очень хорошо, пока меня не будет. Запомнила, что меня опасно выводить из равновесия?»

«Что, ты отшлепаешь меня если я буду плохой девочкой?»

Провокационное замечание удивило его. Боги, откуда эта маленькая огненная хлопушка взялась на мою голову? Он видел ее испуганной, шокированной, больной, возбужденной, но не такой игривой. На удивление дух не откликнулся на ее вызов. Не вынуждай его кидаться. Он подумал, что возможно тот…Не. Не может быть.

Демон Насилия не улыбается.

«Тебе лучше не знать, что я сделаю» сказал он, обретя дар речи, «так что не искушай меня».

Она привстала на кончики пальцев, ее теплое дыхание обвевало его ухо. Твердые вершинки ее сосков царапали его грудь. Он выжидал, не в состоянии дышать от предвкушения ее следующих действий. Он мог и не знать, откуда взялась хлопушка, но он точно знал, что она заводила его.

«Может быть, мне нравиться искушать тебя» прошептала она. Укусила мочку его уха. «Думай об этом, пока я буду под замком»

Он будет думать. О, да. Будет думать.

Поиск по сайту: