Гостиная в большой квартире

Входит в сопровождении двух служанок госпожа Кёртнер; она гораздо моложе (по крайней мере, лет на восемнадцать), но еще более строга. Оглядывает гостиную, словно офицер, принимающий парад.

Госпожа Кёртнер. Дайте мне мои белые перчатки.

Служанка подает ей пару белых перчаток. Надев их, она подходит к софе, наклоняется и проводит по ней рукой.

Выпрямившись, смотрит на перчатку и замечает на ней пятна от пыли.

Госпожа Кёртнер (обращаясь к служанкам). Кто вы­тирал пыль?

Одна из служанок. Я, мадам.

Госпожа Кёртнер сует ей под нос руку в пыльной перчатке.

Госпожа Кёртнер (властно, но без гнева). Вытрите еще раз.

Сесили (ей двенадцать лет) вбегает в гостиную. Она в шляпке, с ранцем. Хочет поцеловать мать.

Позади матери мы видим очень красивую, строго одетую женщину. Это гувернантка Сесили.

Госпожа Кёртнер (строгим голосом). Сесили!

Госпожа Кёртнер показывает ей на домашние туфли, стоящие на пороге салона; этот жест позволяет нам заметить, что в этой роскошной просторной комнате голый, великолепно, до блеска натер­тый паркет без ковров.

Сесили надевает домашние туфли и, волоча ноги, идет целовать мать: она утратила то искреннее чувство, которое бросило ее к матери. Она обиженно подставляет лобик, делая заученный реверанс.

Госпожа Кёртнер. Ступай делать уроки, дитя мое!

Повернувшись спиной к матери, Сесили подходит к гувернантке, которая нежно улыбается ей.

Голос Фрейда за кадром. Устраивала ли ваша мать в доме такие же роскошные, блестящие приемы?

Сесили (голос за кадром). Никогда. Однажды вечером отец устроил званый ужин. Это было в отсутствие мамы.

За большим столом ужинают гости. Мы видим отца, сидящего напротив дочери.

Сесили (голос за кадром). Отец говорил мне: будешь хо­зяйкой дома.

Сесили (ей десять лет), серьезная и торжественная, занимает место хозяйки: она как бы играет роль своей матери.

Слуга разносит блюдо. Какой-то господин, слева от Сесили, накла­дывает себе. Это молодой и робкий человек.

Маленькая Сесили (обращаясь к господину). Но как мало вы себе положили! Дайте вашу тарелку! Я сама вам положу!

Слуга подходит к гостю с правой стороны и подносит блюдо к Сесили, которая ловко подхватывает прекрасный кусок жаркого и кладет на тарелку гостя.

Гость (смущенно и рассеянно). Благодарю, мадам.

Все гости смеются.

Господин Кёртнер (живо). Еще не мадам, дорогой мсье.

Женщина лет сорока. Нет, мадам. Она — мадам. Он прав: эта малышка — законченная хозяйка. Она всем нам еще покажет.

Другая женщина. Предлагаю называть ее мадам Honoris causa1.

Господин Кёртнер, весьма польщенный, из вежливости возражает.

Господин Кёртнер. О! Не балуйте ее.

Сесили, — щеки у нее раскраснелись, вид несколько лукавый — принимает эти комплименты с невозмутимым спокойствием.

Голос Фрейда за кадром. Где же была ваша мать?

Голос Сесили за кадром. В горах, у нее обнаружили хрипы в легких. (Кадр исчезает.) Это был плохой год. Я боялась, что она умрет. Все время боялась. Ночью мне снились кошмары. Я видела ее в гробу.

(Эти слова прерываются громким криком маленькой Сесили за кад­ром.)

Комната. Ночь. Зажженный ночник на столике возле Сесили.

Сесили в рубашке сидит на постели. В другом конце комнаты другая кровать, побольше. Гувернантка Магда проснулась. Но вид у нее еще заспанный.

Маленькая Сесили. Магда! Магда! Я так испугалась.

Магда приподнимается, опершись на локоть, она благожелательна, но несколько раздражена. Магда в рубахе с большим декольте.

Магда. Что с вами?

Маленькая Сесили. Магда, мне приснился страшный кошмар: мама умерла.

Магда. Какая же вы глупая!

Она поворачивается на постели, твердо решив снова заснуть. Но Сесили вновь начинает звать.

Маленькая Сесили. Магда! Магда!

Магда. Не кричите так громко, вы весь дом разбудите. (Сесили встает.) Что вы хотите?

Маленькая Сесили. Возьмите меня к себе. Да, да, Магда, мне очень страшно, пустите меня к себе в постель.

Магда (пытаясь быть строгой). Сесили, вы уже большая девочка.

Сесили уже пробежала по комнате, стоит перед постелью Магды и плачет. (Плач Сесили.)

Магда. Хорошо! Хорошо! Идите!

Она откидывает одеяло, Сесили ложится. Оказавшись в постели, она с силой обнимает Магду.

Магда (смеясь). Осторожно, вы меня задушите.

Сесили. Мне так хорошо. (Она нежно гладит обнажен­ные плечи Магды. Перестает плакать.) От вас хорошо пахнет, Магда. Вы мягкая. Когда я вырасту... Вы верите, что я буду такая же красивая, как вы?

Магда уступает ласкам, улыбается.

Магда. Вы будете гораздо красивее, Сесили.

Сесили гладит ее по голове, по плечам; Магда, которую щекочут легкие пальцы ребенка, смеется и вздрагивает.

Магда. Мне щекотно.

Сесили. И у меня будет кожа, как у вас? (Магда улыбает­ся, не отвечая.) И тогда папа будет смотреть на меня так, как он, смотрит на вас?

Магда замерла от изумления.

Голос Сесили за кадром. Тьфу!

Кадр исчезает.

Сесили. Я не люблю этих воспоминаний.

Фрейд. Почему?

Сесили. Он приходил в нашу спальню, ночью. Один раз я видела, как он уходил от нее.

Фрейд. Кто?

Сесили. Как кто? Мой отец, разумеется!

Фрейд. Вы peвновали?

Сесили. Нет. К ней, нет. Сперва это меня забавляло. Я не сводила с нее глаз, я была зачарована, я повторяла: вот это лицо он любит. У меня создавалось впечатление, что мы разыгрываем с кем-то какую-то шутку. Но я быстро поняла, что он ее не любил. Она интересовала его, только когда у него никого не было под рукой. Это она его любила. Такой тонкий, такой чувственный мужчина! Но ему по-настоящему нравились только проститутки. Фрейд. Он не любил вашу мать?

Сесили при этом вопросе буквально вскакивает.

Сесили (крича). Как это не любил? Он ее обожал! (Фрейд, привстав со стула, силой заставляет ее лечь снова) Стои­ло ей лишь пальцем его поманить... Но она все время его отталкивала. (Сесили беспокойно ворочается на постели.) Она была зла с ним. (С ненавистью.) Зла и холодна. Никогда не улыбалась. Это она его заставила обманывать себя. Вы знаете, у них были разные спальни? Он ей всегда уступал, бедняга. Смотрел на нее взглядом, который меня унижал.

При этих словах кадр: госпожа Кёртнер, господин Кёртнер сидят в садовой беседке. У их ног Сесили играет с куклой.

Воспоминание явно деформировано страстями Сесили: госпожа Кёртнер очень красива, но более сурова, чем когда-либо. Господин Кёртнер, чувствующий себя неловко, бросает на нее взгляды побитой собаки.

Кадр строится снизу вверх: мы видим эту сцену с уровня маленькой Сесили.

Госпожа Кёртнер (сухо). Йозеф, я рассчитала Магду Шнейдер. Она укладывает багаж и через час уедет. (Со злос­тью.) Ты согласен?

Господин Кёртнер (после едва уловимого колебания, покорным тоном). Полностью согласен.

В кадре маленькая Сесили: она сидит в беседке на детском стульчике и, подняв личико на мать, смотрит на нее с выражением глубокой ненависти.

Голос Сесили за кадром. После она сама выбирала мне гувернанток, больных, старых, уродливых. (Кадр исчеза­ет. Лежа на постели, Сесили резко говорит Фрейду.) Я нена­вижу их! (Кричит.) Это она разорила моего отца.

В гостиной госпожа Кёртнер штопает за столом, садя напротив старой служанки.

Служанка тоже что-то чинит, прилаживает, шьет.

Но из-за двери доносится голос Сесили, усиленный гневом. Госпожа Кёртнер слушает, хотя ее лицо не выражает никаких чувств.

Голос Сесили за кадром. Когда-то мы жили в Граце. На виллу в Вене мы приезжали только на лето. Она заставила моего отца поселиться здесь, он, как всегда, подчинился, доверил другим людям свои дела, и они пришли в упадок.

Госпожа Кёртнер не спеша откладывает шитье и подходит к двери.

Поиск по сайту: