Забыть всё

- Все эти девять дней вы получили начальное пред­ставление о Знании и Силе и о том, как добиваются его те, кто идет путем Волка. Путей этих множество; но они, в общем, складываются из сочетания различ­ных практик. Сочетание зависит от природных на­клонностей человека, как биологических, так и пси­хических. Один из признаков обнаружения этих на­клонностей — способ, которым человек получает Силу. Я рассказал вам все. Все, что нужно для того, чтобы вы определились со своим выбором. А выбор у вас таков: либо идти по пути Знания (что означает ис­пользовать Знание в своей жизни), либо забыть обо всем. На этот выбор не могу повлиять ни я, ни кто-либо другой. Если даже, под влиянием личности ма­га, вы и увлечетесь этим путем, не имея, однако, ис­тинной воли для прохождения пути, все равно скоро вы оставите эти попытки. Так что я действительно не могу на вас повлиять. Мне, собственно, больше нечего добавить к тому, что я уже рассказал и показал вам в эти дни. Но, по­лагаю, что у многих из вас есть ко мне вопросы; на них я готов ответить сегодня. Это — ваши вопросы, именно поэтому я разрешил вам взять сегодня с со­бой на занятие блокноты и ручки. Можете записы­вать все, что хотите.

Я записал несколько ответов Кастанеды на те во­просы, которые меня действительно интересовали. И, разумеется, ответ на свой вопрос — тот, что меня волновал еще до семинара, ради которого, собствен­но, я и пришел сюда. Я постарался сделать так, что­бы задать его последним, хотя это, конечно же, было не так важно. Первыми Кастанеду спрашивали де­вушки.

Вопрос:

— Карлос, говоря о магах, вы постоянно меняете тер­мины. Вы говорите «брухо», или «шаман», или «маг», или «человек знания». Но все это имеет разные значе­ния, во всяком случае, воспринимается как слова с раз­ными значениями. Ведь и фокусника называют магом, а человеком знания можно назвать любого професси­онала.

Кастанеда (смеясь):

— А знаете, о моем нагуале доне Хуане можно то­же сказать, что он фокусник. И уж, конечно, он — про­фессионал во многих вопросах. Но если серьезно, тоя и сам не знаю, как определить того человека, кото­рый владеет магическим знанием. Для него нет терми­на, поэтому я употребляю такие разные, действитель­но разные по значению, а не только по восприятию,слова. Но их все можно применить по отношению к...таким людям. Вот видите: действительно не нахожу слов! Сам дон Хуан называл себя человеком знания. Это довольно размытый термин, и, признаться, мне он не слишком нравится, потому что знание может быть лю­бым. Но, конечно, дон Хуан имел в виду знание древ­них магов Мексики; я это понимаю, вы это понимаете, а человек, впервые взявший в руки любую из моих книг, не сразу разберется, о чем идет речь. Если вам удас­тся придумать термин, который бы вмещал все эти зна­чения: маг, фокусник, шаман, профессионал, целитель, травник, путешественник по мирам и так далее, я бу­ду вам очень признателен. Я сразу же исправлю все мои книги и уверяю вас: можете рассчитывать на про­цент (смех в зале).

Вопрос:

— Я тоже спрошу вас о терминологии. Вы постоянно говорили нам о магии, раскрывали секреты магов, но эта ваша «магия» абсолютно не соответствует тому по­нятию, которое люди привыкли в него вкладывать.

Кастанеда:

— Видите ли, люди вкладывают в понятие «магия» тоже самое, что и в понятие «технический прогресс». Ма­гия, по их мнению, это то, что позволит им изменять под себя окружающий мир. Технический прогресс слу­жит этой же самой цели. Человек живет во времени ипространстве, и ему постоянно не хватает ни того, ни другого. Вот техника и позволяет нам увеличивать вре­мя (за счет того, что делает за нас всю нашу работу) и расширять пространство (за счет полетов на само­лете, поездок на поездах, авто и так далее). Техниче­ский прогресс дает нам иллюзию того, что все делает­ся как по волшебству. Понятие магии, которое использует дон Хуан и другие подобные ему маги, прямо противоположно этим общепринятым «стандартам». Ви­дите ли, магия — это метод изменения человека. Чело­века, а не мира, чувствуете, какая разница? Меняя се­бя, маг изменяет и мир. Миры! Меняя свое отношение, свое восприятие — мы меняем мир, постоянно меняем мир, так что он каждый раз получается новым. Я ответил на ваш вопрос?

Вопрос:

— Значит, магия сродни религии? Ведь религия тоже меняет отношение и восприятие.

Кастанеда:

— Я бы не стал сравнивать магию и религию. Рели­гия — это путь изменения для всех. Магия — путь изме­нения одиночки. Это очень одинокий путь. Можно даже сказать, эгоистичный. Религия предполагает сострада­ние; маг же никогда не сострадает. Ему вообще дела нет до окружающих, если они не входят в его магичес­кую группу. Это не значит, конечно, что он может идти по головам. Маги вообще очень деликатны. Они никог­да не вмешиваются в чужую жизнь, никому не мешают и никого не обижают. Обидеть человека в магии озна­чает стать его должником. А маги не одалживаются. Ес­ли это произошло, маг обязательно вернет долг и загла­дит обиду. Маг должен жить со всеми в ладу, потому что только так можно сохранить знание. Агрессивность древ­них магов и погубила эту традицию. Почти погубила. Ес­ли бы они меньше думали о себе и старались ладить со всем миром, традиция была бы жива до сих пор.
Вопрос:

— Расскажите о последней битве мага — о битве со смертью. Как это происходит?

Кастанеда:

— Вообще-то, так же как и у любого другого челове­ка. Приходит смерть и забирает его. Разница в нюан­сах. Люди обычно не знают, что умрут; вернее, знают, но не осознают. Маг же — знает. От того и называется человеком знания. Любая его битва — это битва со смер­тью. Дон Хуан рассказывал, что последняя битва мага выглядит как танец. Маги смотрят в лицо своей смерти и танцуют. Затем они бросают ей вызов, и она забира­ет их. Я спросил его, почему именно танец: ведь,в сущности, это совершенно не важно, то, в каком поло­жении застанет нас смерть: в танце, в крике, в ходьбе или на бегу, или вообще во сне. Я еще сказал тогда, что многие мечтают умереть во сне и я бы не отказался оттакой приятной смерти. «Ты дурак, — ответил мне донХуан. — Для мага нет более позорной смерти, чем смерть во сне. Смерть во сне — это смерть дерева, которое сру­били зимой. Дерево зимой — не настоящее дерево, это просто древесина. В момент смерти ты должен знать,что ты — человек, а во сне ты этого не знаешь. Перед лицом смерти важно только одно: что ты — человек». Дон Хуан рассказывал, что маги учатся танцевать для последней битвы. Он пытался и меня научить, но в пос­ледний момент у меня не хватило духу повернуться ли­цом к смерти и бросить ей вызов. Мне повезло, что это не была моя настоящая смерть, иначе она забрала бы меня как труса.

Вопрос:

— Почему дон Хуан выбрал именно вас для переда­чи своих магических знаний?

Кастанеда:

— Я не знаю. Я честно не знаю. Быть может, ему был какой-то знак (он видел знаки и знамения повсюду), но мне он об этом ничего не говорил. Единственный раз, ког­да он намекнул мне на мою «исключительность», был тог­да, когда я впервые попробовал пейоты. Я увидел тогда собаку и стал играть с ней. Дон Хуан уверял меня, что этобыла не настоящая собака, а дух пейота, который ин­дейцы называют Мескалито. Дон Хуан сказал, что никог­да не видел, как Мескалито играет с кем-либо. Он по­считал это важным знаком в отношении меня. Но это бы­ло уже тогда, когда он начал учить меня. Лишь одно я знаю наверняка: ему нужно было продлить свою линию магов. Но, кроме меня, у него еще были ученики. Честно говоря, я не ощущаю себя избранным, потому что не умею и половины того, что умел дон Хуан.

Вопрос:

— Многие называют себя вашими учениками. Как выотноситесь К таким людям?

Кастанеда:

— Нормально отношусь. То есть никак. У меня нет уче­ников, потому что я не учитель. Я даже не проводник. С дру­гой стороны, надо узнать, кого вы называете учениками. Есть люди, которые читали мои книги и чему-то научились из них. Можно ли их назвать моими учениками? В каком-то смысле — да. Вы и многие другие, кто посещал мои лек­ции и семинары, тоже чему-то у меня учились. Вы — мои ученики? Почему нет? Пусть называют себя, как хотят, и вы тоже можете себя называть, как хотите. Только не за­бывайте о том, что любое название — это ярлык, это об­раз, подпитывающий вашу личную историю. Если вы ду­маете, что она обогатится новыми красками, если вы бу­дете называть себя моими учениками, то вы очень ошибаетесь. Личная история слишком статична. Это прос­то впишется в уже существующий образ, только и всего. С другой стороны, я никогда не опровергаю такого «уче­ничества». Видите ли, все эти рассказы мне крайне выгод­ны. Стирание личной истории включает в себя и тот туман, который создается слухами и рассказами. Пусть мои «уче­ники» рассказывают обо мне самые невероятные истории: мне это только на руку. Неважно, правда это или нет. Важ­но лишь то, что никто не сможет понять, кто я такой. Чем больше таких историй, тем сложнее меня определить и вставить в определенные рамки. Тем не менее я не советую вам становиться распространителями историй обо не. Вам это может навредить в том смысле, что вы еще льше закоснеете в своей личной истории. Ученик Карлоса Кастанеды — только представьте себе, сколько сил потребуется для того, чтобы поддерживать этот образ!

* * *

Я записывал не все вопросы и не все ответы. Боль­шинство из них были очень типичны (все-таки боль­шая часть группы — девушки; они весьма активно интересовались личной жизнью Кастанеды). Когда е вопросы иссякли, я поднял руку.

- У меня только один вопрос, Карлос, — произ­нес я. — Этот вопрос: зачем?

- Я понял, — кивнул Кастанеда. — Остальные не поняли, поэтому давай договоримся, кто пояснит: я или ты?

- Я поясню, — сказал я, обращаясь к остальным. — Жизнь мага или человека знания увлекательна и ин­тересна. Это уже само по себе хорошо. Но, насколько я понял, маг, хотя и верит в духов и божеств, однако не думает, что после смерти его ждет какое-то личное существование. То есть смерть для мага означает ко­нец всего. В точности то же самое, что она означает для любого другого человека. Тогда зачем становить­ся магом? Зачем это все? Смерть придет и возьмет, танцуй ты перед ней или не танцуй. Ей-то все равно. Да если бы и было не все равно, какое нам до этого де­ло? За ней ведь ничего нет. Так что: зачем?

- Ни зачем, — сухо ответил Кастанеда. — У ма­гии нет цели. Цель магии — сохранение самой себя в поколениях людей. За это она дает магу некоторые привилегии. Магия — это просто выбор того стиля жизни, который может расширить границы вашего мира. Он не лучше и не хуже любого другого выбора. Смерть действительно уничтожает все. Это значит, что вы можете с чистой совестью забыть все, что я вам говорил и чему я вас научил (если, конечно, научил). Вы можете выбрать магию или что-либо другое, что лучше вписывается в ваш образ существования. Мно­гие выбирают магию за возможность продлить жизнь на несколько веков. Такая возможность существует; но не для всех. Впрочем, смерть все равно придет. Нет людей бессмертных, есть люди, живущие долго. Так что, в конечном счете, низачем.

Эпилог

Вопрос, который я хотел задать Кастанеде и кото­рый задал на последнем занятии, собственно, и опре­делил мое отношение к учению индейских магов. Вскоре после того семинара я женился на Делии, а после окончания университета пошел работать на бир­жу, как и собирался. Все же я не упускал случая по­сетить лекцию Кастанеды или его семинар. Хотя я и не собирался стать магом (это был не мой выбор), все же мне было интересно наблюдать за ним. Меня при­влекала личность Кастанеды. И кое-чему я действи­тельно у него научился. Например, тому, что личная история —это понятие сугубо абстрактное. В мире финансов, где все базируется на репутации, это весь­ма забавное и полезное знание.

Напоследок хочу лишь еще раз повторить: я — не ученик Кастанеды и не его последователь. Разумней будет считать, что в моей личной истории его не бы­ло вовсе.

-

Поиск по сайту: