Непредсказуемость

Войдя в аудиторию, мы заметили, что в центре по­ла расстелен кусок синего полотна. Он занимал до­вольно большое пространство, так что нам пришлось в буквальном смысле «ходить по стеночке». Мы сгру­дились у самой кафедры; там Кастанеда и расспра­шивал нас о наших домашних практиках. После это­го он вышел в центр, сдернул полотно с пола — и мы увидели, что пол в этом месте был замысловато рас­черчен квадратами. Точнее, это была целая дорожка из квадратов, напоминающая вытянутый лабиринт. В центре «лабиринта» белел нарисованный круг, в котором было написано fire — «огонь». У меня воз­никло ощущение, что нечто подобное я уже видел.

— Это классики, — небрежно бросил Кастанеда. — Дети всего мира играют в эту игру, если, конечно, это нормальные дети.

И он засмеялся. Его смех был настолько заразите­лен, что все мы вдруг почувствовали себя так непри­нужденно, будто здесь — не семинар, а вечеринка. Не знаю, что на нас нашло, но мы словно перестали за­мечать доктора Кастанеду. Девушки стали вспоми­нать, как именно нужно играть в эту игру. Оказалось, что все знают разные варианты. Только я не мог ни­чего вспомнить, потому что в моем детстве этой игры почему-то не было. Тем не менее общее воодушевле­ние передалось и мне. Я включился в разговор.

— Как, ты никогда не играл в классики? — спро­сила меня девушка по имени Люсия.

Меня стали учить. Насколько я понял, смысл за­ключался в том, чтобы в определенном порядке прой­ти все квадраты, дойти до центра и выйти обратно. Тот, кто, спутавшись, прыгал в центральный круг не в должном порядке, «сгорал» в «огне» и выходил из игры. Порядок прыжков был указан в квадратах циф­рами. Они располагались так, что, действительно, бы­ло довольно сложно соблюсти правильный порядок. Мы увлеченно следили за очередным прыгающим, гадая, удастся ли ему допрыгать до «огня» и выйти из него целым и невредимым.

Про Кастанеду мы забыли. Да что там! Мы забыли и про самих себя, мы словно превратились в детей!

— Признаться, я удивлен таким пренебрежени­ем, — раздался холодный, резкий голос доктора Кас-танеды. — Я проводил семинары в Америке и Европе,но нигде мне не встречались такие невежественные слушатели. Вы перешли все границы! И это — студен­ты одного из лучших университетов! Дикари!

Его слова подействовали на нас, как ушат холод­ной воды. Кастанеда отчитывал нас, как провинившихся школьников. Мы и чувствовали себя таковыми. Ли­цо мое горело, от стыда я хотел провалиться сквозь землю. Такого позора я не переживал с тех самых пор, когда отец застал меня подглядывающим за переоде­ванием девочек в балетной школе (мне было тогда 9 лет). Думаю, нечто подобное испытывал в тот миг каждый из нас.

Вдруг Кастанеда изменился в лице и громко захо­хотал.

— Попались, поверить не могу, попались! — гро­мыхнул он сквозь смех. — Как я вас!.. Ха-ха... Ну на­до же!

Мы растерялись. Мы не понимали ровным счетом ничего. Думаю, не одному мне на какой-то миг пока­залось, что доктор Кастанеда сошел с ума. Внезапно он прекратил смеяться и предложил нам взять стулья и рассесться вокруг мелового лабиринта.

— Игра в классики имеет своей целью пройти че­рез лабиринт и суметь из него вернуться, — спокой­но сказал он. — В центре круг с надписью «огонь».Бывают и другие надписи, например «котел» или «яма». Все это символизирует смерть, могилу, адский тонь. Прыгая через классы к центру, вы символически спускались в Ад, прыгая обратно —возвращались на землю.

* * *.

— Это инициационная игра, — продолжил Каста-еда, — я думаю, в нее играли еще тогда, когда не были изобретены ни буквы, ни цифры. В процессе учения маг тоже должен пройти такое символическое умирание и воскрешение. В горах Мексики дон Хуан оказывал мне место, где хоронят воинов, охотников силой. Их погребают под кучей веток, и они прово­дят там довольно долгое время. В них умирает обычный человек, а воскресает маг. Смерть одного статуса рождение другого — в этом заключается смысл любого посвящения. Во время своего «умирания» маг не просто приобретает «статус» мага. Он учится. Он учится у Силы, которая его «забирает» на то время, пока он остается «мертвым». Эта Сила, разумеется, смерть. У смерти можно научиться многим замеча­тельным качествам. Высшие маги учатся у смерти до самой смерти, простите за тавтологию. Мы же сегод­ня остановимся только на одном из этих качеств. А именно — на непредсказуемости.

Смерть всегда непредсказуема. Никто не знает, когда она придет. Она непредсказуема, а пото­му неуязвима.

Маг, человек знания, тоже должен быть непредска­зуем. Он не может позволить себе быть предсказуе­мым, потому что вовлечен в вечную битву Силы. Если он будет предсказуем, Сила сметет его. Вы пришли се­годня на обычное семинарское занятие. Вряд ли вы ожидали, что вам придется играть в классики. Менее всего вы ожидали, что вы сможете поддаться легко­мысленному настроению и забыть обо всем на свете. И уж чего вы не ожидали вовсе — что я начну вас рас­пекать. Я не должен был вам разжевывать это все так подробно, но у нас просто нет времени на то, чтобы каждый из вас доходил до таких вещей своим умом.

Сегодня вы на собственном опыте убедились, что простая смена настроения может привести в замеша­тельство, а значит — сделать человека уязвимым. Простая манипуляция настроением — самое малое, на что способен маг. Те из вас, кому доведется хотя бы немного продвинуться по пути знания, еще не раз столкнутся с этим качеством магов. Хорошо, если вам посчастливится учиться на примере ваших союзников. Но если вас будут учить соперники, вам не вый-и без серьезных ран из этой битвы.

В свое время дон Хуан сильно ругал меня за то, что я был слишком предсказуем. Я завтракал, обедал и ужинал в одно и то же время. Если этот режим по ка­ким-либо причинам нарушался, я чувствовал себя сквер­но. Дон Хуан объяснял мне, что предсказуемость — свойство жертвы, но никак не охотника за Силой. Маг не может позволить себе быть предсказуемым, иначе он станет жертвой.

Человек становится предсказуемым, потому что его успокаивает иллюзия стабильности. Действительно: каждое утро восходит солнце, каждый вечер оно аходит и наступает ночь. Но все не так просто. Каждый вечер мир погружается во тьму, он перестает существовать, он умирает! А с каждым рассветом — возрождается вновь, и это уже другой мир. Только глупец может сохранять иллюзию того, что каждый день видит один и тот же мир. В свое время, когда дон Хуан объяснял мне все эти вещи, я пытался возражать му: мол, мир остается прежним, в этом можно убедиться, если ночью зажечь электричество. Но я был не прав.

Электрический свет может сохранить только очертания мира, но сам он сильно меняется под влиянием тьмы. В темноте живет множество различных сущностей. Мне лично довелось убедиться в том, насколько меняется мир, когда землю окутывает тьма. Дело е в том, что во тьме мы можем не замечать чего-то, что прекрасно видели при свете дня. Дело в том, что мир действительно становится иным. В нем появля­ются вещи, которые никогда не существовали ранее. Он перестает быть предсказуемым, и потому мир но­чью опасен. В нем может выжить только тот, кто уме­ет быть непредсказуемым. Тогда его не поймать.

Поиск по сайту: