Глава 42. Взгляд девятнадцатый

Взгляд девятнадцатый

Вампиры выпали из черного туннеля прямо на темно-серый пепел земли. Каруман медленно поднялся. Место, куда он втащил своего нуклеара, было ему хорошо знакомо.
Натан тоже вскочил на ноги, и, отойдя от Тремерса на несколько шагов, стал нервно озираться по сторонам.
Кроме серой, действительно пепельной земли, кругом царила лишь чернота, прорезаемая едким зеленым огнем, которым пульсировали нефритовые плиты, то там, то здесь прорастающие из земли.
Натан заставил себя успокоиться и посмотрел на нуклеара с нескрываемой злобой. Его рука еще кровоточила, а в этом сумрачном месте вообще перестала регенерировать.
— А я знал, — наконец, проговорил Натан, — Догадывался, что ты и есть первый вампир, принесший свой вирус в мир людей. Ты заразил человечество жаждой крови и породил вторую расу. А это, стало быть, — хмыкнул вампир, — Колыбель, дом всех вампиров. Место, куда стремится каждый из нас.
— Ты верно полагаешь. Ты должен был познать эту истину еще во время обряда обретения, но тебе не хватило совсем чуть-чуть силы, чтобы добраться до связей с моим родным измерением, — голос Карумана звучал безжизненно.
— Здесь полно нефрита. Какая гадость!
— Никогда не задумывался, почему вампиры, прошедшие через болезненное превращение так боятся зеленого камня?
— Нет, — фыркнул Натан.
— У вас связь с Колыбелью особенно сильна. Нефрит здесь основа всего, колодец энергии этого мира, мира существ, которые названы вампирами. Но ты и тебе подобные в вашем мире не вампиры. Не истинные существа. Для этого мира ты, как твои низшие собратья для мира людских вампиров, второй сорт.
— Тогда почему я связан с Колыбелью?
— Вампиры, познавшие боль превращения, чересчур чувствительны к колебаниям измерений. Они ощущают связь с Колыбелью каждой частицей их существа. Вот именно поэтому нефрит вытягивает из тебя всю энергию, вместо того, чтобы даровать ее. В моем измерении твоя сила не работает, вон, даже лапа перестала заживать... Ты здесь как человек, беспомощен.
— Я заметил, — буркнул Натан, — Ну, разве у тебя мог быть иной мир, Каруман?! Или правильнее будет называть тебя Каин?
— Как будет угодно. Ты должен собой гордиться, ты смог добраться до моего имени. У тебя много силы, Тимур.
— Ей, ей! — Джулиани с наигранной веселостью замахал здоровой рукой, — Так ко мне не обращались уже семьсот лет. Как непривычно! Называй меня лучше Натаном, имя, данное Джулианом намного лучше имени моего отца.
— Как будет угодно,... Натан.
Каруман печально оглядел своего нуклеара.
— И зачем ты меня сюда притащил? Уж не чтобы показать отчий дом.
— Прости, но сегодня ты умрешь, — отчеканил Каруман и его слова повисли в воздухе тонким металлическим эхом.
— Как страшно, я должен испугаться твоих угроз? — Натан оскалился.
— Как тебе будет угодно.
— Вот заладил то! — огрызнулся Джулиани, он посмотрел по сторонам и как-то нервно пригладил волосы, — Мерзкое место, не хочу здесь оставаться. Давай, верни все на свои места!
— Нет.
— Каруман, не беси меня!
— Я ведь не шутил....
Со словами Карумана из земли позади Натана выросла длинная прямоугольная плита из зеленого пульсирующего нефрита, поднимая в воздух пепельные ошметки и отражая в своей зеркальной глади двух вампиров, застывших в горькой нерешительности.
Натан ошарашено посмотрел на плиту, а потом перевел удивленный взгляд на Карумана. Впервые в его глазах не было ярости или злобы, эти чувства уступили место тревожному недоверию.
— Каруман, ты опять хочешь меня наказать из-за людей? — спросил Натан, — Сволочь ты Каруман. Притащил меня сюда, устроил спектакль.... Думаешь напугать? Как же....
Вампир не мог остановить своего едкого монолога, но словами он лишь скрывал свое волнение и полное замешательство.
— Мне придется нарушить еще одно свое обещание, — проговорил Каруман, слова прозвучали блекло.
— Не удивлен!
— Это хорошо.... Ведь мне придется причинить тебе боль.
Каруман расправил крылья и бросился к Натану. В следующее мгновение он с силой впечатал своего нуклеара в нефритовую стену. Джулиани оказался сидящим на земле и буквально приросшим спиной к камню. Он не мог высвободиться, нефрит лишал его всякой возможности двигаться.
Тремерс опустился на колени перед возлюбленным и, взяв его руки, прислонил к нефритовой стене ладонями вверх.
— Вот так, — прошептал он, поправляя длинные волосы Натана, спавшие вампиру на лоб.
— Типа сдаюсь? — прокомментировал свое положение Джулиани, вновь ставший язвительным и ироничным.
— Прости меня, я самый плохой нуклеар, ты заслуживал другого, — Каруман прикоснулся к щеке нуклеара и с печалью остановил свой взгляд на лице вампира.
— Не прощу, — зло кинул Натана, ерзая ногами и пытаясь высвободиться из нефритового плена.
— Так надо, возможно, в глубине души ты поймешь меня, — грустно произнес Тремерс.
Джулиани собрался с силами и пнул нуклеара свободной ногой. Каруман печально усмехнулся. В следующий момент он провел руками по бедрам плененного вампира, смотря, как Натан морщится.
— Я серьезно, Натан, так надо, — повторил Каруман. Вампир почти вплотную пододвинулся к своему возлюбленному. Он резко склонился и отрывистым поцелуем коснулся губ Натана.
— Не лезь ко мне! Придурок! — взвыл Натан.
— Больше никогда.... Все действительно кончено, — произнес Каруман, гладя вампира по волосам. В его глазах застыла жалость.
Джулиани мгновенно прочел настрой нуклеара, и его наигранная ирония спала.
— Так ты не усыплять меня собрался? — почти беззвучно пробормотал Натан.
— Нет. Нет смысла продолжать агонию, мне придется тебя убить..... — Каруман на секунду зажмурился.
— Ты серьезно.... Каруман?....
С неба упал белый клочок, напоминающий снег, но на этот раз вниз парило белое перо. Вскоре за первым последовали следующие, застилая мрак небесной бездны хлопьями белоснежных пушинок.
— Слезы неба, плачь вампира.... — протянул Натан с заметной обидой, — Плачешь. Получается, ты все решил. Что ж, сволочь, это достойный финал.... Естественно, Каруман, для меня ты оставил только смерть.
— Для меня это решение стало самым тяжелым за всю мою вечную жизнь. Но сейчас я понимаю, что другого пути нет, — Каруман с горечью покачал головой, — Во всем, что случилось, виноват я один. Я ошибся в своей теории.... И я расплачиваюсь потерей тебя!
— Надеюсь, тебе очень больно, — отозвался Натан.
— Да, очень, — прошетал его нуклеар, подставляя ладонь под перья, — Но все равно, у меня хватит духу, и я смогу забрать твою жизнь, остановить столь неистовое и объятое вечной ненавистью сердце. Натан, я заберу твою боль, жаль, что только убив тебя я смогу это сделать.... Ведь я хотел бы убаюкать тебя в своих руках, подарив всю любовь, на которую был только способен. Однако... мои чаяния пошли прахом, я словно ослеп и не видел твоих желаний, твоих тревог, твоей боли. Я виноват.... Но все равно мир людей должен освободиться от зверя....
— А, да, конечно, наш драгоценный мир людей.... Будь они прокляты! Ты убиваешь меня ради их жизни? Да?
— Да.... Прости, выбирая между вами, я отдал предпочтение людям, — Каруман прижался лбом ко лбу нуклеара и проговорил с чувством, — Если бы не мои давние бесчинства, не мое ослепление злобой, не было бы столько боли. Я создавал себе подобных из людей, я даровал им знания и силу, я благословлял кланы на кровавые пиры. И вот, смотри, как все обернулось.... Глядя на тебя, я понимаю, насколько я был глуп и жесток. Мое равнодушие и опьянение всевластием, привели моего самого любимого мальчика к безумию....
— Заткнись, придурок! — яростно проговорил Натан, — Не смей называть меня своим.... Ты предатель! Однажды я доверился тебя, и все, что я у тебя просил тогда — не предавать меня, а ты.... ты....
Натан замолчал и, насколько позволял нефрит за спиной, отвернул от вампира голову.
— Я предал тебя, — кивнул Каруман, — Я виноват. Я же сказал, кроме меня никто не должен отвечать. Но и свои ошибки я исправлю....
— Я ошибка, да? Мои чувства ошибка? Мои мысли? Мое дыхание и сердцебиение? Я не нужен, так? — Натан печально улыбнулся, — Теперь ты это признаешь. Почему Каруман?
— Что почему? — вампир повернул к себе лицо Джулиани.
— Мой вопрос тебе.... Почему? — прошептал тот, — Почему, когда я говорил, ты не оставил меня в покое и не отпустил.... Тогда в гетто, я бы ушел и....
— Все равно, рано или поздно охотники бы загнали тебя.
— Рано или поздно.... — повторил Натан, — Я бы мог долго от них скрываться с моими-то силами. Да, я бы жил в вечной гонке, но мне не привыкать.... Я бегал бы от охотников, но я бы жил. Понимаешь? А с тобой.... Что я видел? Мрак дремоты в глухом гробу и одиночестве, зная, что ввергнут в этот тихий ад руками единственного близкого существа, клянущегося в любви ко мне? Каруман, почему? Я не понимаю. Почему ты был так эгоистичен, что не увидел этого..... Почему? Раз любил.... Почему?
— Я не смог отказаться от тебя, — тихо прошептал Каруман, — Я так тебя люблю, Натан.... Увидев тебя впервые, я понял, насколько ты особенный! Даже, если бы я встретил тебя человеком, то не прошел бы мимо.... Натан, в тебе заложена такая сила, такая прекрасная душа, я.... Я оказался безоружен перед ее очарованием.
— Поэтому всегда предпочитал мне людей?
— Прости....
— Отпусти меня, Каруман.... Если любишь, то дай мне пожить?!
— Не могу, извини, — заставил себя выговорить Тремерс.
Лицо Натана исказила злоба.
— Почему Каруман?!? — закричал он, — Почему люди? Почему я обречен делить тебя с ними? Почему я всегда должен им уступать? И тебя, и свою жизнь, и все, что у меня было! Что в них такого? Ты.... Хочешь убить.... Меня.... Из-за этих тупоголовых овец, меня гнобивших! Почему? Я спрашиваю! Почему???
Каруман приложил палец к губам Натана, и он замолчал.
— Я расскажу, — проговорил Тремерс, — Я жил здесь с начала времени, которого нет. Мой мир наполняли одиночество и пустота, а потом боль от обжигающих лепестков тоски. Однажды я узрел мир прекрасный в своих красках. И я ступил в него.... Люди, они поразили меня своими эмоциями и парадоксами. Люди они прекрасны.... С их слабостью, обидами, беспомощностью, из-за которой их снедает зависть. Они смертны, поэтому так отчаянно тратят свои эмоции, пытаясь хоть как-то зацепиться за жизнь и остаться в памяти. Они не злые.... Они несчастные и потрясающие. Среди людей я жил, среди них я встретил тебя, Марию.... Понимаешь, люди — единственные существа всех измерений способные вдохнуть жизнь в другого и зажечь в чужой душе огонь надежды. Я не могу допустить их исчезновения. Я не должен потворствовать истреблению самого прекрасного и самого глупого творения.... Поэтому, мой любимый, я выбираю людей. Они должны жить, пусть даже ценой наших с тобой мучений.....
Натан засмеялся.
— А ты жестокий, Каруман, — произнес он, усмехаясь, — Ты даже не знаешь насколько! Ты с кровью впитал мою жажду быть понятым. Ты создал иллюзию моей мечты, а потом потребовал за это отказаться от жизни. А меня ты спросил? — вампир сорвался на крик, — У меня ты узнал, хочу ли я чем-либо жертвовать ради людей? А? Ты же решил за меня! Ты знал, какой я, но ты не смог отвалить от меня, похотливый козел! Почему ты не выбрал кого-то другого в нуклеары, того, кто готов был жертвовать людям свою жизнь??? Для меня.... Ты.... Нет слов!
Натан снова засмеялся.
— Не бойся, я буду рядом с тобой, — Каруман стер с лица нуклеара холодную испарину, — Я тебя не брошу....
— Лучше бы бросил, эдак лет шестьдесят назад. Мне твоя любовь не нужна, Каруман, мне нужна свобода, жизнь и месть.... А не твоя нежная тирания!
— Я не могу позволить тебе.... убивать, но ради нашей любви я высвобожу твою израненную душу.
— Только не говори, что делаешь это ради меня, а то я помру раньше времени от смеха.
— Прости меня, — проговорил Каруман и со всей силы ударил кулаком по плите.
Нефрит треснул, и на землю упали два острых осколка. Один здоровый, похожий на шип, а второй более узкий и плоский, как наконечник копья.
Тремерс взял в руки осколок, что был больше. Натан вздрогнул, смотря, как блестит опасный камень в руках его нуклеара.
— Прости.... — повторил Каруман и с размаху всадил острие в сердце нуклеара.
Натан вскрикнул, его глаза расширились от боли. Землю оросила яркая, как само пламя, кровь.
— Придурок,... — прошептал Джулиани, его дикие глаза пульсировали, — Ты промахнулся....
Каруман вздрогнул, видя, как из раны на груди Натана сочится кровь. Стекая на землю и едва касаясь ее, она поднималась роем капель на небо, сталкиваясь с белыми перьями.
— Натан! — закричал Каруман, хватая своего возлюбленного в объятия.
— А вот и мои слезы.... — прошептал Натан, дрожащим голосом.
— Нет.... Натан... — Тремерс помотал головой, прижимая к себе своего нуклеара. Он высвободил его руки от плена нефритовой стены, но они бессильно упали на землю.
— Придурок, — отозвался Джулиани, — Не кричи так.... И не тряси меня.... Рана.... Вообще-то больно....
— Что? Больно?! — глаза Карумана сделались безумными от испытываемого им страдания, — Натан, прости.... Как я мог! Натан, не умирай!
— Вот она твоя любовь, ты даже убить меня не можешь нормально.
— Не уходи....
— Ты даже не дал себя ранить.... Больно, — Натан хрипло засмеялся.
— Ранить?! Смотри! — Каруман схватил лапу Натана и несколько раз ударил себя по лицу, оставляя на коже кровоточащие порезы.
— Глупость.... Я же просил не тревожить меня, — выговорил Натан.
— Хочешь, отомсти мне! — Каруман достал из кармана свои очки и вложил в руку нуклеара, — Давай, разбей их, как всегда поступал.... Только не уходи....
— Как-то не настроен шутить.... — бросил Натан.
Каруман кинулся целовать вампира.
— Хватит, — холодно отозвался тот, — Разве ты не видишь, что должен делать дальше?
— Нет.... Я не могу!
— Придурок! Я смертельно ранен, затягивая мою агонию, ты лишь приносишь мне большее мучение. Будь милосердным, прикончи меня.... Я не могу больше терпеть.... Честно.... Мне больно! Ты доволен, что я говорю это? Мне действительно очень больно. Достаточно?
— Натан..... — Каруман отстранил от себя своего возлюбленного и посмотрел на нефритовый осколок, торчащий у него из груди. Сомнений не осталось, от такой раны Натан не сможет оправиться.
Каруман поднял тонкий острый осколок и обреченно глянул в глаза Натану.
— Давай, — шепнул тот.
Шип прорезал грудь вампира, насквозь выходя за спиной вместе с потоком крови. Красные капли усилили свой взлет в черную высь, окрашивая перья в багрянец и унося их в танце рубиновых брызг.
— Я ненавижу тебя, — проговорил Натан, закрывая глаза, — Ненавижу.... И не прощаю... Живи Каруман, живи радуйся жизни со своими людьми.... Но помни, как преданный тобой Натан,....умер....полюбив тебя.
Джулиани застонал и его тело начало слабеть в руках Карумана. Через секунду Тремерс понял, его возлюбленный мертв.
— Натан, — позвал вампир, — Абель.... Тимур.... Тимка....
Но тот не ответил ни на одно из своих имен.
Каруман еще сильнее прижал к себе Натана, обнимая его израненную спину, и прижимаясь лицом к голове.
— Глупенький, — проговорил Каруман, содрогаясь от нервной дрожи, — Неужели ты думал, что я останусь здесь, забрав твою жизнь? Неужели смогу ходить по земле, где тебя больше нет?
Вампир заключил в ладони лицо мертвого Натана и нежно поцеловал его в холодные губы. Неожиданно взгляд Карумана упал на звериную руку Джулиани посеревшую и расползающуюся на куски пепла.
— Нет! — закричал Каруман, — Почему Натан? Почему ты превращаешься в пепел?! Я не позволю, — он поднял мертвого вампира на руки. Стремительный ветер подхватил серый тлен, и лапа зверя рассеялась в воздухе.
— Я не позволю тебе так исчезнуть! — Тремерс замотал головой, неся своего возлюбленного к нефритовым плитам, лежащим на земле, — Я сохраню тебя, твою красоту.... Ты будешь со мной всегда...
Каруман аккуратно уложил тело Натана на плиту, поправил его волосы, распрямляя на ядовитой зелени нефрита. Он лег рядом, обнимая и привлекая своего возлюбленного к своему сердцу.
— Я потороплюсь сохранить нас в вечности, я уйду с тобой. На этот раз я не оставлю тебя одного.
Каруман поцеловал губы Натана.
— Я люблю тебя, Тимка.... Всегда любил.... Больше жизни. Прости меня за все!
Тремерс откинулся на камень и прикрыл глаза.
Шквальный ветер, поднявшийся в то же мгновение, засыпал плиту алыми перьями, соединенными слезами двух вампиров. Но по их сонным фигурам уже ползла белая пелена.
— Мы останемся в мраморе, — шепнул Каруман, не открывая глаз, — Я сохраню тебя, моя печаль, моя боль, мой единственный возлюбленный на веки вечные....
Мрамор поглощал фигуры вампиров, делая из их тел посмертные статуи. Каруман выбрал свой путь, он предпочел заснуть вечным сном, сковав себя и Натана белым мрамором.
Его глаза сомкнулись навсегда.
Колыбель треснула напополам, и осколки черных зеркал сорвались в бездну, увлекая за собой нефритовые плиты. Сквозь изломы измерения истинного вампира проступал белый свет заснеженного леса.
Мир людей вступил в свои законные владения.

Иногда я чувствую, что мне придется убежать, что мне нужно скрыться от боли, которую ты оставляешь в моём сердце. (с) MarilynManson "Tainted love".
"Любовь между нами/Кажется, никуда не ведет" (с) Marilyn Manson, Tainted Love.
Не трогай меня, прошу. Я не могу выносить, когда ты меня дразнишь (с) Marilyn Manson, "Tainted love"
Когда-то я бежал к тебе\ А теперь я рвусь от тебя\И от твоей порочной любви. Я отдал тебе всё, что только может отдать перень\ Возьми мои слёзы... И это еще не все! (с) Marilyn Manson "Tainted love".

Поиск по сайту: