ДОМ 1000 ДВЕРЕЙ

Содержание

Часть I Художественная

Ари Ясан "Дом 1000 дверей"

1. Слоны в упряжь!

2. Там утешение и обновление

3. Галифе бабы Адуни

4. Парадный Татачи

5. Фифуфон и ТриВики

6. Угорь на вертеле по-лангальски и бордовое вино

7. Калейдоскопический калорифер законопатился

8. Кими возвращается на сцену

9. Психоаналитическое предсказание

10. Оживший мертвец

11. Мы птицы без крыльев

12. То, что в основе всего сущего

13. Вибрус забыли

14. В. увяз

15. У взрослых есть семья

16. Я могу играть в Большой Бум!

17. Безъед

18. Недоразумение

19. Девятьсот девяносто девять частей

20. Ты – ярость и ты – безумство

21. Потревожу я соседа – хорошо, если к обеду

22. Ничто не имеет границ

23. Двадцать три исчадия ада

24. Нежность

25. Похороны

Часть II Теория и практика

Евгений Курнаков "Освобождение (символ Знания)"

Манифест Общества Процветания

Предисловие

1. Размышления

2. Материалистическое мировоззрение

3. Мировоззрение Процветания

4. Метод воплощения желаний

5. Роль религии в истории человечества. Почётное место религии в обществе Процветания

6. Сознание бедняка или, что нам мешает жить полноценной жизнью

7. Размышления о Святой Руси

8. Выбор за тобой

9. Кризис современной мировой финансово-экономической политической системы

10. Новое человеческое общество на базе мировоззрения Процветания

11. Общество Процветания в переходный период

12. Литература

Послесловие

Часть III Разъяснительная

Евгений Курнаков "Катехизис Общества Процветания"

Приложение 1

Приложение 2

Приложение 3

Приложение 4

Часть I Художественная

АРИ ЯСАН

ДОМ 1000 ДВЕРЕЙ

Глава первая. Слоны в упряжь!

В. лежал на куче старых коробок и кутался в желтые замусоленные газеты. Становилось все холоднее, в этом году осень нагрянула внезапно, обрушив на город весь свой арсенал: проливные дожди, ночные заморозки и пронизывающий ветер. Весьма некстати. От капризов погоды зависело не только настроение В., но все его дальнейшее существование. Уже год он живет в этом грязном углу, который любой благопристойный горожанин обходит за три версты. Вот чем закончился его крестовый поход против цивилизации, его погоня за синей птицей счастья – его разжевали и выплюнули, как фруктовый бабл-гам. Да, да, свобода выбора, независимость личности. Вот тебе комната без дверей на тринадцатом этаже. Можешь выйти, если хочешь, в окно - ха-ха! - на то твоя воля, но все же мы настоятельно рекомендуем тебе остаться.

В. замычал, именно замычал, так как стонать он себе запретил уже давно. Сомнения, сомнения… будь они неладны! Вот источник настоящих страданий - сомнения, раздирающие разум и сердце надвое, или даже на целую кучу безобразных, не способных ни на что обрывков. Спокойствие - дар тому, кто избавился от сомнений, но В. бывал спокоен только тогда, когда мысли замирали, и он погружался в состояние блаженной тупости. Придется им и сейчас оставить его в покое, потому как пришло время бороться за свою никчемную жизнь и добывать кусок хлеба. Хотя на сей раз ходить далеко не надо – мусорный бак прямо за углом.

С трудом разгибая закоченевшие конечности, В. сбросил с себя листы газет и поднялся. Кое-как размяв руки и ноги, нестройными шагами он направился зА угол. Если повезет, можно будет добыть что-нибудь почти свежее и даже не заеденное. В. еще помнил времена, когда он горделиво обходил вонючий ящик стороной, тогда у него была пара монет в карманах. Но сейчас не время для гордости, перед лицом голода склонялись и не такие враги.

В. добрел до мусорного бака, и, взобравшись на валявшуюся рядом коробку, принялсЯ выискивать зорким взглядом что-нибудь, что можно было бы съесть без риска сыграть в ящик. Отбросив ловким движением руки луковую шелуху и гниющий салат, он извлек из бака божественно розовый кусок ветчины, несущий на себе следы чьих-то зубов. Улыбка мимолетного счастья тронула губы В. Бережно уложив ветчину в нагрудный карман своей рваной рубахи, В. не прекратил поиски, но с удвоенным рвением стал разгребать мусор, бормоча под нос: «Еще бы на десерт чего-нибудь…»

Погрузившись полностью в исследование содержимого мусорного бака, В. не заметил подошедшего к нему сзади немолодого элегантного господина, которого, казалось, живо заинтересовал В. Этот господин представлял собой занимательное зрелище: на нем был фиолетовый цилиндр и такого же цвета старомодный, напоминающий фрак, костюм с атласными отворотами. Посмеиваясь в густые и пышные, пшеничного цвета усы, господин разглядывал В., почесывая изысканной с золотым набалдашником тросточкой в затылке.

Некоторое время он вел себя вполне прилично, но затем выкинул нечто странное. Согнувшись и растопырив руки, он принялсЯ изображать бедного В., повторяя за ним все его движения: и то, как В. трясет кистью, чтобы стряхнуть прилипшее перо зеленого лука, и то, как, скрючившись над баком, ворочает там руками, наподобие краба, гребущего песок клешнями, и то, как спотыкается, наткнувшись на валявшуюся на земле коробку – ни одна из этих подробностей не ускользнула от незнакомца. Он не уставал разыгрывать свой уморительный спектакль, который, надо сказать, удавался ему блестяще. Причем все это он проделывал бесшумно, порхая на мокром асфальте легко, как бабочка.

Тем временем В. нашел то, что искал – стаканчик с остатками йогурта. Полностью удовлетворенный, он отвалился от бака, извлек из кармана ветчину, и, развернувшись, увидел дикую пляску странного господина, который, передразнивая В., тОтчас замер с выражением полнейшего недоумения на лице, в одной руке сжимая воображаемый стаканчик с йогуртом, а в другой – несуществующий кусок ветчины. Но впрочем, в тот же момент господин принял прежний невозмутимый вид, и, захлопав что есть мочи в ладоши, заорал на весь квартал: «Браво, господин В.! брависсимо! бесподобно!» В. совершенно растерялся, не зная, что предпринять, чтобы угомонить разбушевавшегося безумца, который продолжал выкрикивать оскорбительные реплики: «Повторите же для нас ваш номер, милейший В.!... Превосходные па, господин В., превосходные!»

До В. наконец дошло, что, видимо, это какой-то его старый знакомец из времен прежней золотой жизни, и тогда В. все понял. Когда-то В., должно быть, сильно досадил этому человеку, и тот, конечно, не мог упустить столь замечательной возможности поглумиться над В., докатившимся до роли нищего попрошайки. Однако В., как ни старался, не мог вспомнить старика. Он тряс закрома своей памяти, но никакого намека на этого странного субъекта оттуда так и не выудил. Тогда В. решил, что в сложившихся обстоятельствах разумнее всего, фигурально выражаясь, плюнуть на надоедливого незнакомца, не вечно же он будет здесь орать. Пусть насытит свою злость и идет с миром.

Подумав так, В. демонстративно повернулся спиной к странному господину и поплелся в свой угол. Господин, видимо, оскорбленный таким отношением, наконец заткнулся. Однако он не собирался оставлять В. в покое – В. отчетливо слышал звук неспешных шагов за своей спиной. Господин шел за В., постукивая тросточкой, попадая начищенными фиолетовыми башмаками во всякую грязь и гниль, но ничуть об этом не заботясь, словно вышагивал по чудесной аллее в солнечное весеннее утро.

В. добрался до своего грязного пристанища и плюхнулся на кучу старых газет. Господин, между тем, решил присесть прямо напротив В., на другую кучу мусора, вроде той, на которой сидел В. Нимало не заботясь о своем хоть и странном, но, вероятно, дорогом костюме, он устроился на этой куче, словно в домашнем кресле, даже крякнув от удовольствия, будто бы только и мечтал посидеть в грязи.

- Мой дорогой В., очевидно, я должен представиться, - молвил господин. - Хотя вот тут, можно сказать, с самого начала нашего пути, у нас и возникают затруднения. Видите ли, если в этом бренном мире что-то и вызывает мою неприязнь, так это необходимость как-то именовать себя, как, например, сейчас в моем разговоре с вами. Боже мой, что за скука сидеть на привязи у своего имени 365 дней в году! Взять хотя бы вас, мой бесценный В. Ведь вы точно знаете, что вы именно В. и никто другой. Хотя в то же время вы не можете не замечать, что сейчас, сию минуту, вы несколько другой В., чем, допустим, год назад или вчера вечером.

Возможно, в связи с этим вы бы хотели иногда именоваться «В. -утро-такого-то-дня-такого-то-месяца-и-года» или, может быть, «В. -в-расцвете» или «В. -в-упадке» или что-нибудь еще в том же духе? А между тем, не случалось ли вам, мой дорогой В., чувствовать, что вы и не В. вовсе, а, скажем, Б. или М.? Не правда ли, в этом что-то есть, словно вы нашли потайную дверь в стене, которая наверняка ведет в комнату, полную сокровищ. Но нет, тут же находится кто-то, кто скажет: «здравствуйте, В.!» или «до свидания, В.!» и – бум! – вы снова В., дверь захлопнулась, сокровищ вам не видать как своих ушей.

Задумайтесь, мой милый В., кажется ли вам справедливым, что кто-то когда-то, пусть даже то были ваши родители, предписал вам быть В., и теперь, без всякого на то с вашей стороны согласия, вы только В. и никто другой? Нет, нет, не уговаривайте меня, - тут господин затряс головой и замахал руками, словно его со всех сторон обступили воображаемые просители. - Нет, решительно нет, я не хочу быть В., а также и М., К., Р. или еще кем похуже! И все ради чего? Ради того, чтобы в один прекрасный день, вы сказали бы мне: «эй, К.!» и я вынужден был бы быть волей-неволей именно К., и никем другим! - странный старик, казалось, не на шутку разошелся, а В. с открытым ртом слушал этот поток бреда.

- А кроме прочего, касательно моего имени, - здесь старикан доверительно склонился к В. и прошептал: - Признаюсь вам, любезный В., я порядком его подзабыл, и даже если бы захотел, не смог бы его назвать. Нет, не смог бы, - и он досадливо причмокнул губами и замолчал, призадумавшись и склонив голову на грудь так низко, что В. не видел его лица. Прошло некоторое время, в течение которого В. думал, а не заснул ли странный старикашка, но тот вдруг встрепенулся и продолжил, как ни в чем не бывало:

- Как бы то ни было, но мы с вами опять приходим к тому, что вам все же необходимо хоть как-то именовать меня, - здесь В. хотел было уже заявить, что ему ровным счетом все равно, как того зовут, но старикан остановил его властным жестом и возвестил: - Так и быть! Только из моего к вам уважения, могу позволить вам называть меня, скажем… Господин, - тут он опять задумался и поводил глазами, словно выискивая себе имя в воздухе, - или нет, пусть лучше будет Мистер, это мне больше нравится, похоже на мастера или что-то в этом роде. Хотя, впрочем, все это одно и то же, - тут «Мистер» замолчал и уставился на В., видимо, наслаждаясь произведенным эффектом. В., однако же, весь этот вздор нимало не забавлял. Он с удовольствием послал бы этого «Мистера» куда подальше, но предчувствовал, что это представление ему придется досмотреть до конца.

- Итак, милейший мой В., со мной разобрались, теперь поговорим о вас, - продолжал Мистер. В. заерзал и грозно насупил брови, ясно давая понять, что не намерен терпеть никаких выпадов в свой адрес. - Но, как я вижу, вы не настроены на беседу, и потому, дабы не утруждать вас, позвольте мне напомнить вам, ммм, некоторые подробности вашей биографии, которые вам без сомнения известны, но которые, полагаю, вам будет небезынтересно освежить в своей памяти, мда…

Некоторое время назад, дражайший В., вы занимали высокий, высо-о-окий пост, - и старикашка задрал голову, словно намериваясь разглядеть высоту некогда занимаемой В. должности. – При этом вы проявили себя как человек с железной волей, ясным умом, но не очень отзывчивым сердцем. Не то чтобы вы кого-то замучили или обидели, но недовольные тем не менее были. Хотя, что с того, ведь недовольные найдутся всегда, а? - Мистер подмигнул В. - Затем, в один прекрасный день, вы не пришли на вашу высокооплачиваемую и почетную во всех отношениях работу.

Ваши коллеги, конечно, решили, что вы заболели, но прошел день, другой, месяц, а вас все не было. Стали вас разыскивать и оказалось, что квартиру в престижном районе вы пожертвовали сиротскому приюту, а сами исчезли в неизвестном направлении. Очень странно, а? Про кого-то другого можно было бы подумать, что он ограбил своего работодателя и смылся с его денежками, но не про вас, любезный мой В. Вы были безупречны во всем. Кинулись проверять – счета, приказы, распоряжения – все чисто. Стали думать-гадать: может, он убил кого или еще чего похуже? Но нет, компетентные органы все отрицают, по их словам вы чисты, как снег.

А потом вроде бы то тут, то там вас замечают в лохмотьях, в образе, так сказать, помойного пьяницы. Что опять же странно, коли на то пошло, если хочется бродяжничать, почему бы не уехать куда-нибудь подальше, где вас никто не знает? Репортеры прочесали весь город. И опять ничего! Вроде бы В., а может и не В., кто его знает! Так что вы теперь, мой дражайший В., что-то наподобие городского призрака, хотя спешу вас успокоить: преимущественно о вас уже забыли, и почти никто более не интересуется вашей судьбой. Никто, кроме меня, конечно. Я о вас, мой бесподобный В., никогда не забывал, о нет, никогда! - В. вздрогнул - что-то зловещее почудилось ему в этих словах.

- Может быть, мне вы раскроете тайну, дорогой В., а? - язвительно спросил Мистер. - У вас есть план? Хотите заработать себе славу мученика? Или что-то доказать обществу? Ну же, мне вы можете доверять, - здесь Мистер вопросительно замолчал, ожидая ответа. В. прожигал старикашку злобным взглядом.

Мистер безмолвствовал минуту-другую, а потом губы его расплылись в улыбке: - Я немного слукавил, любезнейший В. Можете не отвечать, я и так все знаю, - и Мистер досадливо взмахнул рукой, - нудные будни, тоскливые ночи, и так без конца. День за днем проходит, и вы за миллион не нашли бы между ними различий, до того они похожи друг на друга. Вы словно в клетке, и самое ужасное - не то чтобы ключ от нее потерян или спрятан, нет! - Мистер вперил горящие глаза в В. и проговорил, перейдя на свистящий шепот: - Ключа никогда и не было!

В. ошалело глядел на Мистера, силясь преодолеть путаницу в своих мыслях. Психиатр, следователь, безумец – кто такой этот треклятый Мистер?

- Нет, нет, можете ничего не объяснять, - безразличным тоном продолжал Мистер. – Я все это знаю, и уверяю вас, драгоценный мой В., что вы не первый и не последний. Ваше тогдашнее состояние очень хорошо знакомо многим в нашем мире, но только не всех оно толкает на такие в высшей степени странные поступки. Нет, нет, можете не рассказывать! - Мистер помахал рукой, словно отгонял назойливое насекомое.

- Обратимся к другому, более тонкому и, ммм, щекотливому предмету, - продолжал он. - Без преувеличения могу сказать, мой неотразимый В., что вы привлекали женщин, и многие из них были к вам более чем неравнодушны. Вы тоже были не лишены чувств, особенно к некой П. Вы с вашей избранницей были прекрасной парой, и многие от души, от всего сердца вам завидовали. И на сей раз тоже не было никакой очевидной причины для столь легкомысленного и безответственного поведения с вашей стороны, любезный В. Однажды, в один прекрасный день, вы попросту послали, выражаясь современным языком, вашу любимую женщину, ничем не мотивировав столь резкой перемены в вашем настроении. При этом нужно отдать должное вашей возлюбленной: она не раз устраивала показательные выходы с вашими лучшими друзьями в надежде разжечь костер ревности, но, увы! Все напрасно – ничто, казалось, вас не трогало.

При этом, спешу заметить, что вы не были столь безучастны, как могло показаться стороннему наблюдателю. Все происходящее вас расстраивало безмерно, и, пожалуй, сейчас трудно определить, кто из вас двоих пострадал в этой истории больше. По здравому разумению, я бы поставил на вас, милый В. Некогда ваша П. в конце концов поняла, что вы беспросветный тупица и всей мудрости мира не хватит, чтобы заставить вас не противиться своему счастью. Тогда она оставила попытки вернуть вас, вышла замуж за не менее, а скорее даже и за более достойного, чем вы, человека, и в общем и целом стала счастливой.

Тогда как вы… Не хотелось бы, конечно, бить лежачего, но вы и без того знаете, что ваша судьба достойна сожаления, вернее, достойна сожаления ваша неблагодарность судьбе. Фортуна осЫпала вас дарами, но вам этого было мало, и вот, руководствуясь глупейшим принципом «все или ничего», вы предпочли ничто и теперь, видимо, горды собой безмерно, - здесь Мистер бросил на В. в высшей степени укоризненный взгляд.

- И ведь это не самые странные ваши поступки, бесценный мой В., - добавил, помолчав, Мистер. - Вот что гораздо интереснее: чем досадил вам тот несчастный телевизор, который вы выбросили из окна?

В. покраснел до ушей. А об этом-то откуда знает этот надоедливый старикан?

- Да, да, милый мой В., - говорил Мистер. - Заметьте, не прОдали, не сдали в ремонт, не подарили, а именно выбросили из окна. Вот уж настоящее безумие! Правда, дело было глубокой ночью и никто так и не узнал, что именно вы учинили это безобразие, но грохот слышал весь квартал. Зачем же вы так хулиганите, любезный В.? Чем вас обидело чудо техники? Что за страсть к разрушению? Ей богу, непонятно!

Мистер умолк, изобразив на своем лице высшую степень обескураженности. Через некоторое время он продолжил голосом, полным непередаваемого ехидства:

- Так к чему все эти странности, дорогой В.? Чего вы добивались? А?

В. косил из-под бровей недобрым взглядом, но упорно молчал.

- Или вы считаете меня недостойным Вашей откровенности, дорогой В.? А?

«Еще одно «а?», - подумал В., закипая, - и я ему…»

- Насколько я знаю людей, бесценный В., - продолжал Мистер, - ни один из них не даст и крошки хлеба, не рассчитывая получить что-то взамен – неважно что: деньги, чувство морального удовлетворения, восхищение окружающих. Да мало ли что! Можно сколько угодно прикрываться божественными заповедями или земными законами от истины, которая несомненна, да что там говорить, которая огненными буквами начертана в небе: «Корысть суть любых деяний человека!» - при этих словах Мистер устремил взгляд в небо, словно в огромную книгу.

- То есть обыкновенная личная выгода движет всеми нами, разлюбезный В. Ожидания, конечно, различны – один ждет получки, другой Царства Небесного, но тем не менее ожидание остается ожиданием. Мы все - молча, крича, плача, воинственно негодуя, как угодно - требуем чего-то от мира, который очень часто остается глух к нашим мольбам, увы!» - Здесь Мистер скорбно склонил свою седую голову на грудь и вздохнул.

Какое-то время он, должно быть, вспоминал свои собственные невзгоды, но потом внезапно вскинул голову и изменившимся голосом проревел: - «Все подлинное - бескорыстно, иное только фальшь, участь которой - разоблачение!» - при этом глаза его то ли как-то странно вспыхнули, то ли отразили случайно упавший луч света, но на какой-то миг В. показалось, что в них – черная бескрайняя бездна. В. невольно отшатнулся и почувствовал, как паника волной прокатывается по телу. Ноги В. похолодели, руки затряслись мелкой дрожью. Причем В. ясно осознавал, что разумных оснований для страха нет – что может здоровому, хотя и несколько ослабленному от недоедания, молодому мужчине сделать этот хлипкий старик, ха! Да это просто смешно! Но В. почему-то совсем не хотелось смеяться.

Мистер между тем пришел в себя и опять мило улыбался В. со своей мусорной кучи.

- Так чего же ожидали вы, достопочтенный В.? А? - акнул опять Мистер, вконец раздражая В. - На что хотели променять свои денежки, положение и любовь, а? А?

- Да идите вы к чертям собачьим! - вскричал В., потеряв контроль над собой. - Психоаналитик недоделанный! - и В. присовокупил еще парочку крепких словечек, а потом еще и еще. Он не знал, что именно его так задело в словах Мистера, ведь все, что тот говорил, было чистейшей правдой, но разъярился В. не на шутку. Он не понимал толком, что кричит в лицо странному господину, ему всего лишь хотелось сбить спесь с придурковатого старика. Но он не мог не заметить, что Мистер пребывает в нерушимом спокойствии и даже, кажется, наслаждается зрелищем, открывшимся перед ним. Но В. это не останавливало, наоборот – он удвоил старания и так размахивал руками при этом, что, кажется, окончательно стал похож на нечто вроде грязной ветряной мельницы в бурю.

А Мистера наконец-то разобрАло: он нахохлился, словно сдерживая могучий внутренний порыв и… разразился самым заливистым и заразительным смехом, какой В. когда-либо слышал. Неожиданный поворот дела взбесил В. еще больше. По правде говоря, В. ожидал, что старик начнет потрясать своими маленькими кулачками и кричать, брызжа слюной, но тот хохотал беззлобным звонким смехом, как ребенок.

«Ах вот ты как!» - взревел В., и ринулся на Мистера с кулаками. Но зловредный старикашка вспорхнул с места и легко уклонился от атаки В. Без малейшего затруднения великовозрастный насмешник кружил вокруг В., не позволяя тому даже дотронуться до себя, несмотря на то, что В. размахивал руками и так и норовил дать господину пинка. В. даже показалось в пылу битвы, что юркий старикан разыгрывает воображаемую корриду, где В., как это ни печально, выступает в роли быка. В., кажется, послышалось что-то вроде: «Оп, оп… алле оп!» - при этом господин размахивал своей тросточкой то ли как тореадор красной тряпкой, то ли как укротитель тигров хлыстом. Совершенно озверев, В. пытался схватить мерзкого старикашку, но тот, как неуловимая голограмма, висел в воздухе то тут, то там, недостижимый.

Наконец В. обессилел и упал на кучу хлама у стены. Вспышка ярости прошла и теперь В. и сам не понимал, чего это он так обозлился - набросился с кулаками на совершенно незнакомого человека. А Мистер стоял над В., невозмутимо улыбаясь. Изящным движением он достал из кармана кружевной платочек, утер со лба воображаемый пот (видимо, схватка с В. его слегка утомила) и после этого вдруг переменился – стал серьезным, как престарелый школьный учитель. Тыча тростью в землю под ногами В., словно указкой в школьную доску, он заговорил:

- Довольно болтовни, к делу! Буду краток. Несмотря на все ваши недостатки и явную склонность к агрессии, - многозначительно поднял брови Мистер, - вы мне подходите, уважаемый В. Я возьмусь за вас, пожалуй, - и Мистер замолчал, выжидательно уставившись на В.

В. потерял дар речи. Из-за этого странного старика в его и без того неясной голове окончательно все перемешалось. Похоже, у незнакомца просто талант выводить людей из себя.

- Ну что, по рукам? - спросил Мистер, не отрывая глаз от В.

- Чего? - выдавил из себя В.

- Ах да! - словно что-то вспомнил Мистер. - Я предлагаю вам нечто, - здесь Мистер сделал многозначительную паузу. - Но к великому моему сожалению я не смогу объяснить, что же такое есть это нечто, мда… Жаль, но язык в данном случае бессилен. Однако, я полагаю, это именно то, чего вы искали. Ведь вы сами толком не знали, чего хотите, когда совершали все эти безумные с точки зрения нормального человека поступки? А у меня есть то, что вам только смутно грезится во сне, то, чего вы так томительно и отчаянно жаждете. Ну, еще не дошло? - грубо спросил Мистер. В. тупо молчал.

- Если вы так непроходимо глупЫ, что не можете ясно осознать свою единственную жизненно важную потребность, так и быть, я скажу за вас: СВОБОДА! От всех и вся, упоительная, головокружительная, бескрайняя свобода – вот к чему вы стремитесь, ради чего поставили на карту все, что имели, досточтимый В.! Оставить все, быть никем, воспарить над обыденностью! - грохотал Мистер. Он устремил свой взгляд вдаль, простер руку над головой В., глаза его налились черной пустотой и он… В. не верил своим глазам – старикашка действительно «воспарил над обыденностью» и теперь висел неподвижно в метре от земли, вытянувшись к небу, как струна, простерев руку с зажатой в ней тростью в бесконечность. Через какое-то время Мистер мягко опустился на землю, невозмутимо опЁрся на свою тросточку и, наклонившись к В., подмигнул ему и громким шепотом произнес:

- Так как, сыграем?

В. совершенно ошалел и все так же безмолвствовал.

- Жизнь на помойке против чего-то неизвестного, но крайне привлекательного! Тебе ведь понравилось, а? - подмигнул Мистер. В. молча кивнул.

- Значит так. Даю тебе время на раздумья – до завтрашнего утра, - Мистер сделал вид, что вытаскивает из нагрудного кармана часы на цепочке и внимательно на них смотрит. - 24 часа! Если ты не согласен, то больше меня не увидишь, если согласен – я буду утром. Чао! - и не дав В. опомниться, Мистер удалился быстрыми шагами.

*******

В. провел крайне беспокойный день и не менее беспокойную ночь. Мысли то сбивались в неразборчивую кучу, то разбегались прочь, как стадо перепуганных овец. Кто такой этот Мистер? Откуда он так осведомлен о жизни В., причем не только о фактах его биографии, но и о самых потаенных мыслях и желаниях? Чего он хочет? Что задумал? Зачем ему В.? Множество вопросов роилось в голове В., но отвечая на них и так, и эдак, прикидывая то одну, то другую версию, В. тем не менее не мог разгадать мотивы поведения таинственного Мистера. Что бы ни предполагал В., все было только пустыми домыслами.

В. не смог проглотить ни кусочка из тех объедков, что раздобыл. Он только пил воду не переставая - во рту стояла страшная сушь. В. не мог припомнить другого случая, который бы так выбил его из колеи. Раньше, в своей прежней жизни, В. сталкивался и со странными людьми, у которых явно не все были дома, и с людьми жестокими, которые могли при случае растоптать В., но В. не мог припомнить никого, кто произвел бы на него подобное впечатление. «Наверное, я совсем свихнулся на этой помойке», - думал В. и такое объяснение казалось ему наиболее близким к истине.

Не такой безумной в связи с наступающим сумасшествием казалась и возможность согласиться с предложением Мистера. «А что я теряю?» - думал В., и не мог не признать, что терять ему нечего. Сейчас почему-то бесцельное существование на помойке казалось В. немыслимым, невыносимым. Но представить, что будет, если он согласится последовать за Мистером, В. не мог. Предположения одно безумнее другого вертелись в голове В. Он не удивился бы даже, если бы Мистер оказался главой сатанинской секты, которая выискивает для принесения человеческой жертвы бесприютного бродягу, о котором все позабыли. И все же, все же…

В. вспомнил рокочущий голос Мистера, выкрикивающий: «Свобода!... Вот к чему вы стремитесь, из-за чего поставили на карту все, что имели!» Если отбросить в сторону различные измышления и быть честным с самим собой, то В. не мог не признать, что в данном случае голосом Мистера говорил его собственный внутренний голос, на который В. обычно мало обращал внимание. Однако теперь этот голос словно обрел плоть и кровь в лице Мистера, и В. не мог игнорировать его, и уж совершенно точно В. не мог сделать вид, что Мистер только сумасшедший старикан, выкрикивающий бессмысленные псевдооткровения.

А этот его полет! При воспоминании о преодолевшем законы гравитации Мистере, В. затряс головой, словно стряхивая невесть откуда взявшуюся паутину. Хотя, если судить здраво, это не более чем дешевый фокус. Такие трюки в наши времена может проделывать любой иллюзионист средней руки. Тоже мне! Летающий старикашка! Смешно! В. хотелось смеяться, но почему-то воспоминания о сверкающих глазах Мистера вызывали у него не улыбку, а неприятный холодок на загривке.

Что же это за свобода, о которой кричал Мистер? «Оставить все!» Ха! Можно подумать, у В. есть что-нибудь, что можно оставить. Вот этот мусорный бак – бац! – В. раздраженно пнул бак ногой; или вот эти старые газеты – В. разворошил окружавший его мусор.

Он слонялся весь день и весь вечер в своем углу, погруженный в раздумья. Но все его догадки только еще больше разжигали любопытство, пока наконец В. не понял, что единственный способ разрешить сомнения – согласиться на предложение Мистера, или по крайней мере сделать вид, что согласен, а потом уже по ходу дела разобраться, что происходит. На этой успокоительной ноте, уже под утро, В. повалился на кучу газет в углу и задремал.

*******

«Доброе утро!» - В. открыл глаза. Мистер сидел перед В. на облюбованной им еще вчера мусорной куче и приветливо улыбался. «Итак, я здесь, и стало быть решено!» - бодро проговорил Мистер, который сегодня был одет в изумрудно-зеленый с искрой костюм, вполне современный, но все же неуловимо странный. На голове его красовалась темно-зеленая шляпа с широкими загнутыми полями. В., впрочем, уже не удивлялся ни наряду Мистера, ни его бредовым заявлениям. Однако, дабы сохранить чувство собственного достоинства и дать понять старику, что В. не намерен подчиняться каким бы то ни было его распоряжениям, В. хотел промычать что-то вроде: «ничего не решено», или «не вздумайте давить на меня», или, возможно, что-то более впечатляющее, но все возражения В. потонули в холодном взгляде Мистера и его жестких словах:

- Не трать попусту время, дуралей! - сказал Мистер, словно догадываясь, что В. намерен встать горой на защиту своей независимости.

Да В. и сам знал, что все дальнейшие пререкания бессмысленны и что он, В., каким-то непостижимым образом уже принял решение ввязаться в эту непонятную и, весьма может быть, опасную авантюру. Странно, но чудаковатый старик каким-то непостижимым образом уже знал об этом. Он пронизывал В. взглядом и несколько мгновений имел весьма грозный вид, но затем его облик вдруг быстро переменился, как уже бывало много раз до того. Мистер весело подмигнул В. и вальяжной походкой направился прочь. А В. не оставалось ничего другого, как последовать за ним. В. едва успел кинуть прощальный взгляд на мусорный бак, кучу старых коробок и прочую дребедень, которая служила ему на протяжении года обстановкой.

Мистер имел такой вид, словно прогуливался по чудесной лужайке в весеннем лесу. Он насвистывал себе под нос веселенькую мелодию и временами бормотал что-то вроде: «Солдаты в строй! слоны в упряжь! по коням!» - и еще какую-то чепуху, которую В. не мог разобрать. Мистер не обращал на В. никакого внимания, словно тот и не тащился за ним, как собачонка на привязи. А В. был погружен в размышления о том, что этот господин, кажется, имеет над ним очень странную, необъяснимую власть.

Как бы то ни было, но Мистер заставил-таки В. плясать под свою дудку, а В. не привык к такому обращению, напротив – сколько В. себя помнил, он всегда нес по жизни свою свободу воли с такой же гордостью, как солдат несет знамя впереди полка. В. был уверен – с кем бы ни сводила его судьба, каждый сразу чувствовал эту его черту, и некоторые почитали за благо держаться от него подальше. Но этот Мистер был явно не из таких. Наоборот - сам В. робел перед Мистером, и В. этот факт был не по нраву. Но, ничего, следующий разговор будет уже другим, совсем другим. Мистер еще поймет, с кем имеет дело. Не так-то легко манипулировать В.! Скорее уж В. оттяпает себе палец, чем позволит какому-то старикану…

А старикан, между тем, свернул в переулок и нырнул в маленькую дверь в кирпичном заборе. В. хотя и бывал здесь раньше, но никогда не видел этой двЕри. Впрочем, об этом уже некогда было размышлять, поскольку они, похоже, достигли цели своего визита. Мистер и В. стояли перед входом в один из подъездов серого пятиэтажного здания, воплощенного архитектурного уныния. Здание казалось заброшенным, темные окна выглядели очень мрачно. Мистер, постучал по белой двЕри с облупившейся краской, после чего дверь медленно, с жутким скрипом, открылась. Мистер вошел в эту белую дверь, а В. последовал за ним.

Поиск по сайту: