Глава восемнадцатая. Недоразумение

В. проснулся и в первый миг не понял, где находится. Все вокруг было словно затянуто мглистым туманом… В. старательно проморгался и постепенно из небытия выплыла пожалованная в пользование В. комната, которой Джадж прИдал облик городской квартиры. В. сладко потянулся на мягком удобном диванчике, который смодифитилему Джадж. Томительная нега владела всем телом, и В. так не хотелось расставаться с ней. Да и не надо, лукаво улыбнулся сам себе В., мне ведь некуда торопиться…

В. вспомнились тоскливые деньки, когда он вынужден был ни свет ни заря вскакивать с теплой постели и тащиться на опостылевшую работу. Или другие дни, когда приходилось просыпаться потому, что кишки сводило от голода. А теперь – В. поворочался в постели, наслаждаясь гладкостью шелковых простыней – теперь все это в прошлом. Эта мысль заставила В. улыбнуться еще шире. Теперь нет нужды добывать себе пропитание. Достаточно всего лишь навестить Ресторацию. Здесь В. немного помрачнел, вспомнив, что не так-то просто попасть в эту самую Ресторацию – поди-ка доберись до нее по туннелю с сужающимися стенами или на полуразвалившемся лифте! Но он тут же отбросил зловредные мыслишки, совершенно не к месту портившие чудесное настроение, владевшее им, и продолжил валяться в постели, нежась, словно невеста после первой брачной ночи. Как вы там говорили, уважаемый Мистер? Никто никого ничего не заставляет делать? Вот и прекрасно! Это как раз то, что нам нужно!

И что за чудо этот Джадж! Как славно он все здесь устроил: комната светлая, диван весьма удобный, а простыни шелковые – В. замычал от удовольствия. Он и сам не подозревал, что за долгие месяцы своих мытАрств он так соскучился по обыкновенному, банальному и мещанскому, но такому желанному комфорту. Он повернулся на левый бок, натянув одеяло на правое ухо. А так он словно зверек, уютно устроившийся в своей норке. Такой маленький, свернувшийся калачиком среди сухих листьев сурок. В. опять улыбнулся сам себе.

Он и любил себя в эту минуту, и умилялся себе, и вообще был полностью собой доволен. Как, впрочем, всем и вся вокруг. «Так и буду валяться весь день и дела мне нет ни до чего», - промелькнула мысль, показавшаяся В. весьма привлекательной. «Все равно придется опять дожидаться очередного «засланца», - подумал В., и здесь дрогнула, жутко сфальшивив, дурная струна в стройном концерте его мыслей – так неприятно чувствовать себя беспомощным новичком, постоянно нуждающимся в поддержке помощников Мистера! Но В. поспешил снова направить поток мышления в позитивное русло, он постарался думать о приятном: о Леяне, например, или о том, сколько увлекательных открытий ему еще предстоит сделать.

Да уж! Вот так его занесло! Ну и местечко! Даже в самых странных фантазиях ему не грезилось попасть в такой «Дом»! Хотя Джадж на все сто прав. Какой уж там «Дом»! Строго говоря, В. был вынужден мысленно употреблять столь тривиальное название только потому, что никто не предложил ему другого, а он сам не смог придумать ничего получше. Но вряд ли существует слово, которым можно назвать это фантастическое образование, переполненное странными помещениями, в которых происходят невообразимые вещи, и дверями, которые, видишь ли, не имеют конкретного местоположения! И ведь этих дверей тут тьма тьмущая! Просто какой-то Дом тысячи дверей!

А местные жители? Вот уж поистине существа с другой планеты! Конечно, они говорят на том же языке, что и В., но мотивы их поступков, а также все их действия настолько стрАнны для В., что в каждом конкретном случае он нуждался в подробных разъяснениях.

Взять хотя бы Леяну. Разве она похожа на женщин, которых В. встречал до того? Она умеет менять цвет и длину волос по своему желанию, но это не самое необычное в ней. О чем она думает, чем живет, к чему стремится? В. не мог себе представить. Онпримерял к Леяне те заботы, которыми были поглощены современные женщины, но все было не то. Леяна, ищущая себе мужа? Чушь! Или Леяна - заботливая мать семейства? Еще лучше! Разве только и семейство будет каким-то невероятным. Или, еще смешнее: Леяна и карьера! Какая здесь может быть карьера! Кем можно стать в Доме 1000 дверей? Тем более что и работы в общепринятом смысле этого слова в Доме нет, как Леяна сама говорила.

Как ни крути, Леяна была необычной женщиной, была, если можно так выразиться, неземным существом, или же существом, связанным с совершенно иной, неизвестной В., реальностью.

То же самое относилось и к другим обитателям Дома. Они так разительно отличались от обычных людей, с которыми В. привык иметь дело! В. чувствовал себя среди них чуждым элементом. Особенно сейчас, когда он еще помнил, каким был до прихода во владения Мистера: определенным и застывшим, понятным всем и каждому. Но общаясь с представителями чуднОго народа, населяющего Дом, В. становился подобно им странным, неизвестным, переменчивым и даже в чем-то чужим самому себе.

Сейчас ему казалось странным то спокойствие, с которым он воспринимал все чудеса, случившиеся с ним за эти три дня пребывания в Доме! Кто бы мог подумать! Всего-то три дня! А В. мог поклясться, что прошло целых три года! Приключения В. напоминали совершенно безумный фантастический кинофильм, который второпях снял полоумный режиссер. И самую странную роль в этом кинофильме сыграл сам В.!

В. припомнил последние три дня и поразился тому, с каким количеством своих новых Я ему пришлось познакомиться. И совершенно непонятно, как все эти Я уживались в одном человеке! Раньше В. всегда мог с уверенностью сказать самому себе и кому угодно, кто он и что он такое, тогда как сейчас он совсем не знал самого себя! В. окончательно утратил все свое блаженное спокойствие. Он даже опасался за свой рассудок! Ему показалось, что он находится на пороге сумасшествия, словно его разум впал в ступор, как это бывает, когда человек пытается представить себе, что Вселенная не теоретически, а действительно и практически бесконечна.

В. вскочил с кровати и затряс головой. Возьми себя в руки!

Чтобы отвлечься, он решил заняться чем-нибудь практическим, а именно: исследовать свое жилище. Заодно В. надеялся найти чего-нибудь себе на завтрак. Он надел рубашку и брюки от костюма, полученного у ТриВик, мимоходом обнаружив, что одежда не имела швов. Как уж так получилось, что рукава были не пришитыми, а словно приросшими к пиджаку, В. понять, конечно, не мог. И он не стал ломать голову над этой очередной загадкой. Вместо этого он занялсЯ простым практическим делом: прошелся по состряпанной Джаджем небольшой квартирке.

В комнате, где спал В., имелся диван, письменный стол, стулья, пара кресел, а также несколько бордовых пуфиков, оставшихся в наследство от Леяны. Все было достаточно мило и современно, но без изЫсков. Комната освещалась обыкновенными электрическими светильниками. Было тут и окно, но выглядело оно как-то странно. Подойдя поближе, В. понял, в чем заключалась странность: это окно было бутафорским – просто рамой, привешенной на стену. В. решил про себя, что это очень скверно. Он всегда терпеть не мог помещения без окон. «Ладно, разберемся потом», - решил В. и продолжил осмотр.

Он нашел также ванную комнату. Здесь располагалась весьма непривлекательная ванна с подтеками ржавчины, под стать ей унитаз, раковина и высоко изогнутый, свешивающийся в раковину подобно рыжеватой тощей змее, кран. Последний при повороте маховичка, вместо того чтобы пустить воду, как и следует всякому приличному крану, исторг только ужасающий хрип и клокотание. Унитаз имел интересную конструкцию, отправлявшую без помощи воды куда-то в невидимые трубы то, что обычно попадает в унитаз. В. невольно поразился изобретательности мастера, создавшего этакую невидаль, но все же вид этой сантехники решительно не понравился ему. Видимо, Джадж из лености не удосужился приложить здесь хоть немного старания для того чтобы создать что-то достойное.

Еще обнаружилась пустая комната с голыми стенами, посреди которой стояла допотопная чугунная печка. При виде этого монстра В. аж перекосило. Он не знал, смеяться ему или плакать – то ли это шутка Джаджа, то ли неприкрытое издевательство. Для чего здесь эта чудовищная печка? Неужто для того, чтобы готовить пищу? Вряд ли. Тем более, что топить такую печку пришлось бы дровами, которых нигде не замечалось. Впрочем, чего-то подобного и следовало ожидать от Джаджа. Было бы странно, если бы такая личность, как Джадж, не оставила бы здесь ничего чуднОго и ужасного на вид. Наверное, по замыслу автора, эта комната являлась кухней, хотя называть ее так язык не поворачивался.

Во всей квартире В. не нашел и следа хоть какой-нибудь пищи или воды. Отсутствие столь необходимых для выживания субстанций вызывало у В. тревогу, но пока он не давал волю беспокойству, хотя воспоминание о вчерашнем шикарном ужине в Ресторации заставило его сглотнуть слюну.

Еще в квартире был чулан, обыкновенный тесный и темный чулан, в котором отыскались все те вещи, что заказала Леяна в Раздаче, а также и те, что заказал В., а именно: торшер, Парадный Татачи и прочая ерунда. На этом владения В. заканчивались. Если не считать чугунной печки – ничего особенного или фантастического и слава богу! Хотя… здесь как будто чего-то не хватает... Чего-то очень важного… Ну конечно! Какой же он олух! Дверь! Где дверь?

В. выбежал в коридор туда, где он в прошлые дни видел дверь, за которой был лифтовая шахта (а иногда туннель) Его встретила только глухая, шероховатая, покрашенная краской стена. У В. перехватило дыхание. Нет, нет, только не это! Здесь должна быть дверь! Его охватила паника. Так, спокойно, сказал себе В., это мы уже проходили, истерики нам не помогут. Он вдохнул пару раз как можно медленнее. Кое-как он успокоился и даже нашел в себе силы рассмеяться. Надо же! Он опять потерял дверь! Ей-богу, его уже начинает тошнить от этих дверей! Но так уж, видно, все устроено в этом чуднОм доме, что так или иначе все упирается в двЕри и в их поиски.

Что там лепетал Верьяд Верьядович? Двери не имеют конкретного местоположения? Может статься, в данном случае В. опять имеет дело с такой «не-знаю-где» дверью? Тогда ему придется туго. Он почти ничего уже не помнил из объяснений Верьяда Верьядовича. Что там было? Что-то про усиление связи, второй компонент, первый компонент… белиберда какая-то!

В. зажмурился и попытался повторить то, чему его учил Верьяд Верьядович. Попытался представить дверь. Определенную дверь, конкретную дверь, нужную дверь… Что-то такое у него получилось. В. открыл глаза в полной уверенности, что увидит перед собой дверь. Но тут была только все та же монолитная стена. И никаких дверей!

Неудача расстроила В. Когда же подоспеют помощники Мистера? Почему они задерживаются? В. успел уже изрядно проголодаться! Время шло, но никто не приходил. А голод между тем становился все сильнее. В. бесцельно слонялся по квартире, вспоминая свои вчерашние приключения и особенно вчерашний роскошный ужин. Жаль, что он не умеет наедаться и напиваться впрок, как верблюд. Еще лучше, если бы он был безъедом, как Рахаз, или всеедом, как Аум. Тогда бы он мог сейчас перекусить ножкой стула. И В. сам удивлялся себе: какая только чушь не приходит в голову с голодухи! Само собой, нет никаких безъедов, и всеедов тоже нет, все это только очередные шуточки дружков Мистера.

И тут В. осенило. Модификция! Вот его спасение! Почему бы ему не сотворить себе обед или хотя бы легкий полдник? Итак, что же ему смодифитить? Пожалуй, не стоит сразу браться за жареных перепелов. Для начала сгодится что-нибудь незамысловатое. Скажем, бутерброд с колбасой. Да, это подойдет. Без изЫсков, но питательно.

С чего начать? В. припомнил инструкции Джаджа. Первым делом нужно «увидеть» бутерброд. Некоторое время В. колебался между вареной и копченой колбасой, между белым и черным хлебом, но в конце концов вызвал в воображении кусок ветчинной колбасы на хрустящем ломтЕ пышного белого хлеба. Прекрасно! Потрогать его не составит никакого труда. А то В. никогда не держал в руках бутербродов с колбасой! Колбаса - она такая мягкая и влажная, а хлеб - суховатый и губчатый. В. сжал своими воображаемыми пальцами воображаемый бутерброд. Свеженький! Хлеб только что из печки - еще теплый.

Теперь черед обоняния. Тут уж все пошло как по маслу. В. даже сглотнул слюну, вдохнув сладковатый запах ветчины смешанный с ароматом свежевыпеченного хлеба. Само собой, тут же В. ощутил во рту вкус хорошей сочной колбасы и поджаристой корочки. В. сам удивлялся - как легко ему давалась модификция. Он уже не сомневался, что через пару минут его воображаемый бутерброд превратится в настоящий. Только вот «услышать» бутерброд не так-то просто. В. ограничился тем, что вспомнил хруст хлеба, нарезаемого не очень острым ножом.

Но оставалось последнее, как догадывался В., самое важное. Тут В. застрял надолго. Ему никак не удавалось «полюбить» бутерброд. Он помнил, что должен «присоединить к себе» бутерброд, но что-то подсказывало В., что здесь речь шла о более высоком единстве, чем такое, какое он мог бы себе представить, вообразив, что бутерброд возник на его теле как некий экзотический нарост. Он, конечно, всей душой желал слиться с бутербродом в единое целое (то есть попросту съесть его), но подозревал, что это не совсем то, что нужно. «Как же мне полюбить бутерброд? - спрашивал себя В., сам удивляясь, как он удосуживается всерьез задумываться над такой галиматьей. - Достаточно ли легкой привязанности или нужно воспылать к бутерброду нешуточной страстью?»

В. сосредоточился и на время абстрагировался от еды. Любовь… любовь… что В. знает о ней? Что помнит? В. перебирал в своей памяти вспышки чувств, которые он мог бы назвать этим высоким словом. Вот эта нежность – мягкая, тающая – это любовь? Или вот эта страсть – тяжелая, гнетущая, разрушающая – это любовь? Или любовь есть надежда, светлый проблеск которой разгоняет сумрачные тучи уныния? Или же любовь – это радость, какую испытываешь солнечным весенним утром, пробуждаясь от сладкого сна полный жизни и сил? Должен ли В. ощутить какое-то вполне определенное чувство или годилось бы любое, что он сам мог бы назвать любовью? На эти вопросы В. не знал ответов и спросить было некого.

Он повторял: «Я люблю бутерброд, люблю (да уж, люблю, это точно, а уж как я люблю макароны с мясом!). Я люблю бутерброд, люблю, обожаю, жизни без него себе не представляю (точно, еще пару часов без еды, и представляться мне будут одни только бутерброды)». Но нет, любовь получалась все какая-то не такая. В. и так и сяк примерялся к бутерброду, но все равно выходило так, что «любить» бутерброд В. мог только в одном смысле - в том смысле, который подразумевает человек, когда говорит: «Я люблю котлеты с луком». Что-то подсказывало В., что настоящая любовь основывается на чувстве уважения, а как, как он мог УВАЖАТЬ БУТЕРБРОД? Полюбить бутерброд означало поставить его на одну доску с собой, а как В. мог сравнить себя с куском колбасы?! В конце-концов В. довольствовался легкой нежностью в отношении сего гастрономического изыска и открыл глаза.

Оглядев все пространство вокруг себя, В. не обнаружил ничего, хоть отдаленно напоминающего бутерброд. Зато другой предмет вдруг обратил на себя внимание В. У стены стоял торшер. В. почувствовал себя крайне неуютно. Последний раз он видел этот торшер, кажется, в чулане. Может быть, там был какой-то другой торшер, а этот уже давно стоит тут? В. присмотрелся повнимательнее к торшеру и холодок пробежал у него по спине. Да нет, это именно тот торшер, из чулана, в этом В. не сомневался, как и в том, что он не приносил сюда эту большую несуразную штуковину. И словно бы у В. было мало поводов для волнения и страха, этот проклятый торшер вдруг включился, осветив всю комнату уютным оранжевым светом. Трясущимися руками В. схватил торшер, от чего тот мгновенно погас, и держа его подальше от себя, быстро отнес в чулан и, хлопнув посильнее дверью, запер его в темноте рядом с другими бесполезными вещами, такими как Парадный Татачи. Для верности В. еще и прижал дверь ногой.

Опять ему понадобилось время, чтобы придти в себя. В. легко мог поддаться панике и чуть ли не выть от страха. Ему пришлось призвать на помощь всю силу своего разума для того, чтобы худо-бедно объяснить себе такую явную нелепость, как внезапное перемещение торшера. Он и сам не знал, почему он так испугался, но было что-то жуткое в том, что предметы в этой «комнате» или как там еще ее называют, могли самостоятельно передвигаться. В. пробрала холодная дрожь. Он почти стучал зубами от страха, как вдруг его озарило: это шуточки Джаджа или Леяны, а, может быть, и самого Мистера. Ффухх! Эта мысль сразу успокоила В. Что ж, это вполне им по силам, и кроме того, это, конечно же, в их духе. Такое объяснение вполне удовлетворило В. и он выкинул торшер из головы.

Однако же, оставалась другая неприятность: модификция не покорилась В. Может, еду нельзя модифитить, подумал В. и попробовал сотворить что-нибудь несъедобное. Он выбрал граненый стакан. Затратив немало усилий, он смог кое-как «увидеть, услышать, ощутить, унюхать» и даже «попробовать на вкус» стакан. С любовью опять вышла неувязка, но определенно, стакан В. уважал больше, чем кусок колбасы. В. открыл глаза. Никаких стаканов. Зато перед ним лежало махровое полотенце голубого цвета. В. взял полотенце двумя пальцами, словно опасаясь, что оно вот-вот загорится, и отнес его в чулан. Такое полотенце Леяна заказывала в Раздаче. Что за ерунда? Почему вместо того, что хочет создать В., появляются предметы из чулана? Наверняка, это Мистер подшучивает над В.! Или Джадж… или Леяна.

В. вздохнул. Оказывалось, видимо, что какие-либо магические манипуляции для В. были возможны только в присутствии других обитателей Дома. Эта мысль была похожа на правду. Обитатели Дома как бы несли с собой атмосферу волшебства, которая легко захватывала и В., если он находился рядом с ними, но которую он сам, в одиночестве, не был в состоянии вызвать. В. окончательно разочаровался в модификции и больше не пытался ничего сотворить.

Время шло, час за часом, но никто не появлялся. Вечером утренний оптимизм В. сменила тоска. Призрачные надежды на спасение развеялись, и хотя В. еще боялся себе признаться в этом, но очевидно было, что сегодня уже никто не придет.

В. вдруг почувствовал себя таким бесконечно одиноким, что ему захотелось плакать. Он сидел на полу в коридоре и смотрел на стену, в которой так и не появилась вожделенная дверь и не находил в себе сил даже подняться на ноги. Он тупо пялился на эту стену, хотя ее вид и растравлял его раны, заставляя опять вспоминать о том, что он по своей же глупости оказался в заточении, причем не в тюрьме, а кое-где похуже. По крайней мере, в тюрьме есть другие узники, или тюремщики, с которыми можно перекинуться парой слов. И там есть окна, мечтательно думал В., пусть маленькие и зарешеченные, но через них можно видеть кусочек небосвода, кусочек голубой безграничной дали, с бегущими по ней вольными странниками – облаками, чей бег никто не в силах остановить.

Но этот проклятый Дом тысячи неуловимых дверей! Сейчас В. мечтал только о том, чтобы оказаться за его стенами. Он так и знал! Знал с самых первых минут, что в этом Доме с ним случится что-то нехорошее! Он ужасался при мысли о том, что ни одна живая душа не знает о его несчастье, кроме, конечно, Мистера и его прислужников, которые, разумеется, были не в счет, ведь именно они сыграли эту злую шутку с В.

Он чувствовал, как в нем закипает ярость, хотя В. знал, что ему некого винить в своем бедственном положении, кроме самого себя. Он сам бездумно и безвольно последовал за каким-то проходимцем, который, возможно, задумал убить В.!

В. еще боялся признать тот факт, что он брошен в этой треклятой комнате на свою погибель; он все еще надеялся, что все происходившее не более, чем глупая шутка или, может быть, нелепая ошибка. Лишь бы эта ошибка не стала роковой! А может быть о нем просто забыли? Джадж вполне на такое способен. Или это очередное испытание? И Мистер сейчас самолично наблюдает за В. и тихонько похихикивает?

Да, это очень даже может быть, со вздохом признался сам себе В., и опять он почувствовал, как тлеет уголек ярости, грозя разрастись в такой пожар, который уничтожит последние остатки его самообладания, но он держался изо всех сил, не позволяя искре разгореться в пламя. Что ж, если это испытание, и за ним тайно наблюдают, он не даст своим мучителям повода для злословия.

В. сел в кресло, пытаясь выглядеть спокойным, но внутри у него все клокотало. И опять его взгляд уперся в стену, В. повернул голову влево – снова стена, повернул вправо – стена и там. Только чтобы не видеть этих стен, скрежеща зубами от негодования, В. закрыл глаза. Как ни противно было самому себе в этом признаваться, но более всего в эту минуту В. хотелось заплакать. Он чувствовал себяребенком, которого хулиганистые старшие мальчишки заперли в темном чулане, и ему хотелось завыть в полный голос, призывая на помощь свою сердобОльную мамочку.

Такого В., разумеется, себе позволить не мог и ему ничего другого не оставалось, как пытаться сохранять хотя бы видимость спокойствия. Но обида от этого не становилась терпимее. «За что они так со мной? - думал В. и чувствовал, как увлажняются его глаза. - Пусть они знают больше, пусть они лучше и выше, чем я, но кто дал им право так глумиться надо мной? Неужели им неведомо милосердие? Где же справедливость? Почему высшие силы Отдали меня, глупого и беспомощного, в хищные лапы негодяев, почему позволили им вытворять со мной все, что тем взбредет в голову?»

Так размышлял В. и не находил ответов на эти вопросы. И через минуту сам же себя одергивал: о чем он только думает, даже смешно, милосердие, ха-ха! Разве он не понял с первого взгляда, что эти люди совершенно другие, что они не то, чем является сам В.? Как лихо и без малейших колебаний они оттяпали В. руки! Может статься, они относятся к нему так же, как В. отнесся бы к подопытной мыши. И так же, как В. не задумываясь прикончил бы подопытную мышь, так же они прикончат и его.

Положение В. усугублялось еще и тем, что давали о себе знать банальные чувства голода и жажды. К ночи мысли о еде и воде заглушили все остальные мысли. Однако В. обладал уже некоторым опытом преодоления голодных позывов, накопившимся за месяцы жизни на улице, и потому с грехом пополам он смог уснуть, видимо, уже поздно ночью, но когда точно, он определить не смог, поскольку часов нигде не обнаружил, а в окно по известным причинам выглянуть не мог. Засыпать к тому же пришлось при горящих светильниках, потому что В. нигде не смог найти ни одного выключателя.

Поиск по сайту: