|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Скалу под названием Гриф распознали сразуСкалу под названием Гриф распознали сразу. Она была видна издалека.
*
Место, куда они направлялись, располагалось примерно на полпути между Кераком и Цидарисом, немного в стороне от соединяющего оба города тракта, вьющегося среди лесов и скалистых пустошей. Дорога заняла некоторое время, которое убивали разговорами. В основном говорил Лютик.
— Все кругом говорят, — сказал поэт, — что используемые ведьмаками мечи обладают магическими свойствами. Исключая выдумки об импотенции, в этом должна быть некоторая доля истины. Ваши мечи необычные. Что-нибудь скажешь по этому поводу?
Геральт придержал кобылу. Застоявшаяся в конюшне Плотва всякий раз норовила рвануть галопом.
— Разумеется. Наши мечи необычные. — Говорят, — Лютик сделал вид, что не слышит насмешки, — что магическая сила вашего ведьмачьего оружия, убийственного для монстров, с которыми вы боретесь, проистекает от стали, из которой мечи выкованы. От того материала, то есть от руды, добываемой из упавших с неба метеоритов. Как это может быть? Метеориты не магические объекты, в конце концов, они естественны и научно объяснены. Откуда же берется эта магия?
Геральт посмотрел на небо, темнеющее на севере. Казалось, что собирается очередная гроза. И что они могут промокнуть.
— Если я правильно помню, — ответил он вопросом, — ты изучил все семь свободных искусств? — И получил диплом с наивысшим отличием. — Слушал лекции профессора Линденброга, в рамках входящего в квадривиум курса астрономии? — Старый Линденброг, по прозвищу Огарок? — Лютик рассмеялся. — Еще бы! У меня до сих пор перед глазами то, как он чешет задницу и стучит указкой в карты и глобусы, монотонно бубня. Sphera Mundi, э-э, подразделяется на четыре Элементарных Плана: План Земли, План Воды, План Воздуха и План Огня. Земля вместе с Водой образуют земной шар, э-э, его окружает Воздух, то есть Aer. Над Воздухом, э-э, простирается Эфир, Воздух Огненный или Огонь. Над Огнем же Тонкие Сидеральные Небеса, небесная твердь сферической формы. Над оной располагаются Erratica Sydera, блуждающие звезды, и Fixa Sydera, неподвижные звезды... — Не знаю, — фыркнул Геральт, — чем больше восхищаться: твоим талантом обезьянничать или памятью. Возвращаясь к интересующему нас вопросу — метеоритам, которые наш почтенный Огарок описывал как падающие звезды, Sydera Caden или как их там. Они отрываются от небосвода и летят вниз, чтобы зарыться на нашей старой доброй земле. По пути они проникают сквозь все эти планы, то есть плоскости элементов, а также и параэлементов, потому как, вроде, они тоже существуют. Элементы и параэлементы насыщены, как известно, мощной энергией магии и сверхъестественных сил, и проникая сквозь них, метеорит эту энергию поглощает и сохраняет в себе. Сталь, которую выплавляют из метеорита, а также клинок, выкованный из такой стали, содержит силу элементов. Они магические. И меч магический. Quod erat demonstrandum. Усвоил? — Конечно. — А теперь забудь. Потому что это ерунда. — Что? — Чушь. Вымысел. Метеорит не найдешь под каждым кустом. Больше половины мечей, используемых ведьмаками, сделаны из стали, выплавленной из магнетитовых руд. Сам такими пользовался. Они так же хороши, как и те, что упали с неба и насытились сидеритовыми элементами. Не существует абсолютно никакой разницы. Но держи это при себе, Лютик, очень тебя прошу. Никому не говори об этом. — Как? Я должен молчать? Ты не можешь этого требовать! Какой смысл знать что-то, если ты не можешь этим похвастаться? — Пожалуйста. Я предпочитаю, чтобы меня считали сверхъестественным существом, вооруженным сверхъестественным оружием. Таким меня нанимают и такому платят. Обыденность есть посредственность, a посредственность это дешевизна. Так что, пожалуйста, рот на замке. Обещаешь? — Ладно. Обещаю.
*
Скалу под названием Гриф распознали сразу. Она была видна издалека. На самом деле, при небольшой доле фантазии, можно было вообразить, что это длинная шея с головой грифа. Но больше, как отметил Лютик, она напоминала гриф лютни или другого струнного инструмента.
Гриф, как оказалось, был останцем, доминирующим над гигантским карстовым источником. Источник, Геральт вспомнил рассказы, называли Эльфской Крепостью, из-за довольно правильной формы предполагали, что это руины древних строений, со стенами, башнями, бастионами и всем прочим. Но никакой крепости, эльфской или какой другой, здесь, однако, никогда не было. Эти формы скал были работой природы, и работой, надо признать, впечатляющей. — Там, внизу, — отметил Лютик, стоя в стременах. — Видишь? Именно там наша цель. Равелин. И это название было чрезвычайно точным, карстовые останцы наметили удивительно правильную форму огромного треугольника, выступающего из эльфской крепости, как бастион. Внутри этого треугольника выросло здание, напоминающее форт. Окруженный чем-то, похожим на огромный укрепленный лагерь. Геральт вспомнил слухи о Равелине. И о человеке, который в Равелине проживал. Свернули с дороги. За первую ограду вело несколько проходов, все они охранялись вооруженными до зубов стражниками, пестрая и разнообразная одежда легко позволяла распознать в них наемников. Их задержал первый же пост. Хотя Лютик громко заявлял, что им назначена аудиенция и особенно подчеркивал свои хорошие отношения с руководством, им было приказано спешиться и ждать. Довольно долго. Геральт начал выражать нетерпение, когда, наконец, появился наемник — мордоворот с внешностью галерника, приказавший следовать за ним. Вскоре выяснилось, что наемник ведет их окружным путем, к задней части комплекса, из центра которого доносился гул и звуки музыки. Они перешли мостик. Сразу за ним лежал человек, бессознательно шарящий вокруг себя руками. Его окровавленное лицо настолько опухло, что глаза почти полностью заплыли. Он тяжело дышал, и каждый выдох выдувал из разбитого носа кровавые пузыри. Сопровождающий их наемник не обратил на лежащего ни малейшего внимания, Геральт и Лютик тоже сделали вид, что ничего не видят. Они находились на территории, где не следовало проявлять излишнее любопытство. В дела Равелина совать нос не рекомендуется — в Равелине любопытный нос обычно расставался с владельцем и оставался там, куда его сунули. Наемник провел их через кухню, где, как ошпаренные, метались повара. Кипели котлы, в которых, как заметил Геральт, варились крабы, омары и лангусты. В чанах извивались угри и мурены, тушились в горшках моллюски и мидии. Скворчало на огромных сковородах мясо. Слуги накладывали готовую еду в лотки и миски, чтобы унести ее в коридор. Следующее помещение было пропитано ароматами дамской парфюмерии и косметики. Перед рядом зеркал, непрерывно болтая, наводили красоту десятки женщин в разных стадиях неглиже, в том числе и полного. Здесь Геральт и Лютик тоже сохраняли каменные лица и не позволяли глазам слишком бегать. В следующей комнате их подвергли тщательному досмотру. Выполнявшие его отличались серьезным внешним видом, профессиональным поведением и решительностью. У Геральта конфисковали стилет. У Лютика, который никогда не носил оружия, забрали расческу и штопор. Но лютню, поразмыслив, оставили.
— Перед его преподобием стоят стулья, — проинструктировали их в конце. — На них сядете. Сидите и не вставайте, пока его преподобие не прикажет. Не перебивайте, когда его преподобие говорит. Не говорите, пока его преподобие не скажет, что можно. Теперь заходите. В эту дверь. — Преподобие? — пробормотал Геральт. — Он был когда-то священником, — прошептал поэт. — Но не волнуйся, он не набрался привычек. Подчиненные должны его как-то титуловать, а он ненавидит, когда его называют шефом. Нам его титуловать не надо. Когда они вошли, что-то сразу же перегородило им дорогу. Оно было как большая гора и сильно воняло мускусом. — Здорово, Микита, — приветствовал его Лютик. Названный Микитой великан, телохранитель преподобного шефа, очевидно, был метисом, результатом скрещивания огра и краснолюда. В итоге получился лысый краснолюд ростом значительно выше семи футов, совсем без шеи, с вьющейся бородой, торчащими как у кабана клыками и руками до колен. Нечасто можно встретить подобный гибрид, считалось, что эти виды генетически сильно отличаются — такое существо как Микита не могло появиться на свет естественным путем. Тут не обошлось без помощи исключительно сильной магии. Магии, кстати, запрещенной. Ходили слухи, что многие чародеи пренебрегают запретом. Геральт видел воочию доказательство этих слухов. Уселись, в соответствии с действующим здесь протоколом, на два плетеных стула. Геральт огляделся. В самом дальнем углу комнаты, на большом шезлонге, две обнаженные девушки занимались друг другом. За ними наблюдал, кормя при этом собаку, маленький, невзрачный, сгорбившийся и ничем не примечательный человек в свободной, цветасто вышитой одежде и феске с хвостиком. Скормив собаке последний кусок омара, мужчина вытер руки и повернулся. — Здравствуй, Лютик, — сказал он, сидя перед ними на чем-то удивительно напоминающем трон, правда, сплетенный из прутьев. — Мое почтение, господин Геральт из Ривии. Преподобный Пирал Пратт считался, и не без оснований, главой организованной преступности всего региона, он был похож на торговца текстилем, ушедшего на покой. На пикнике отошедших от дел торговцев текстилем он бы не бросился в глаза, и никому не пришло бы в голову посчитать его чужаком. По крайней мере, издали. Наблюдение вблизи позволило заметить в Пирале Пратте кое-что, нехарактерное для торговца текстилем. Старый побледневший шрам на скуле, след удара ножом. Нехорошее зловещее выражение на тонких губах. Светлые, желтоватые глаза, неподвижные, как у питона. Никто долго не прерывал молчания. Откуда-то из-за стены долетала музыка, слышался шум. — Рад видеть и приветствовать вас обоих,— сказал, наконец, Пирал Пратт. В его голосе отчетливо проявилась старая и прочная любовь к дешевым и плохо очищенным крепким напиткам. — Тебе я особенно рад, певун, — преподобный улыбнулся Лютику. — Не виделись с тех пор, как ты украсил своим выступлением свадьбу моей внучки. И я как раз думал о тебе, потому что другая моя внучка что-то заторопилась замуж. Я верю, что по старой дружбе ты и на этот раз не откажешь. Ну как? Споешь на свадьбе? Не заставишь просить себя так же долго, как в прошлый раз? И не придется... убеждать? — Спою, спою, — поспешил успокоить его Лютик, слегка побледнев. — А сегодня, — продолжил Пратт, — вы зашли, чтобы справиться о моем здоровье, я полагаю? Хреновое оно, мое здоровье. Лютик и Геральт промолчали. Огрокраснолюд вонял мускусом. Пирал Пратт тяжко вздохнул. — У меня язва желудка и анорексия — роскошный стол уже не для меня, нашли у меня болезнь печени и запретили пить. К тому же еще ущемление дисков, шейных и поясничных, и — прощай охота и прочий экстремальный спорт. На лекарства и лечение уходит прорва денег, которые раньше я обычно тратил на азартные игры. Свистелка, правда, еще встает, но сколько труда нужно приложить, чтоб встала! Больше хлопот, чем удовольствия... Ну и что мне остается? А? — Политика? Пирал Пратт засмеялся так, что затрясся даже хвостик на феске. — Браво, Лютик. Как всегда, в яблочко. Политика, о да, это как раз для меня. Сначала у меня не было к этому интереса. Сперва я хотел заняться шлюхами и инвестировать в публичные дома. Я вращался среди политиков и со многими был знаком. Убедился, что лучше иметь дело с блядями, потому что у блядей есть хоть какая-то честь и определенные принципы. С другой стороны, править из бардака не так удобно, как из ратуши. А править хотелось бы, как говорится, если не миром, то хотя бы округом. Древняя мудрость гласит: если не можешь их уничтожить, то примкни к ним. Он помолчал, глянул на шезлонг, вытягивая шею. — Не сачкуйте, девочки! — закричал он. — Не притворяйтесь! Больше, больше энтузиазма! Хм... Так о чем это я? — О политике. — Ну да. Ну, политика есть политика, а у тебя, ведьмак, твои знаменитые мечи украли. Не потому ли я имею честь приветствовать вас? — Как раз поэтому. — Украли мечи, — Пратт покачал головой. — Болезненная потеря, наверное? Ясно, что болезненная. И непоправимая. Ха, я всегда говорил, что в Кераке вор на воре сидит. Тамошние люди, как известно, крадут при малейшей возможности все что не прибито прочно гвоздями. А на случай, если прибито, они всегда носят с собой ломик. — Расследование, надеюсь, идет? — продолжил он, немного погодя. — Феррант де Леттенхоф работает? Скажу вам, однако, правду, господа. Чудес от Ферранта ожидать не следует. Без обид, Лютик, но твоему родственнику лучше бы быть бухгалтером, чем следователем. У него нет ничего, кроме книг, кодексов, параграфов, уложений, и эти его доказательства, доказательства и еще раз доказательства. Как в том анекдоте о козе и капусте. Не знаете? Как-то заперли вместе козу и кочан капусты. Утром капусты как не бывало, а коза срет зеленым. Но доказательств не хватает, и свидетелей нет, поэтому дело закрыто: causa finita. Я не хочу быть плохим пророком, ведьмак Геральт, но дело о хищении твоих мечей может придти к подобному завершению. Геральт и на этот раз промолчал. — Первый меч, — Пирал Пратт потер подбородок унизанной кольцами рукой, — стальной. Сталь из сидеритовой руды, полученной из метеорита. Выкован в Махакаме, в краснолюдских мастерских. Общая длина сорок с половиной дюймов, длина самого клинка — двадцать семь с четвертью. Прекрасно уравновешен: вес клинка точно равен весу эфеса, вес всего оружия наверняка менее сорока унций. Рукоять и гарда выполнены просто, но элегантно. — И второй меч, такой же по длине и весу, серебряный. Частично, конечно. Стальной сердечник окован серебром, лезвие также стальное, чистое серебро слишком мягкое, чтобы его можно было хорошо заточить. На эфесе и по всей длине клинка рунические знаки и символы, которые мои языковеды прочесть не смогли, наверняка магические. — Точное описание, — лицо Геральта было как камень. - Как будто вы видели мечи. — Именно что видел. Их принесли мне и предложили купить. Посредник, представляющий интересы настоящего владельца, лица с безупречной репутацией и лично мне знакомого, поручился, что мечи приобретены на законных основаниях, найдены в Фен Карне, древнем некрополе в Соддене. В Фен Карне раскопали бесчисленные клады и артефакты, поэтому в принципе не было никаких оснований сомневаться в достоверности. Но у меня возникли подозрения. И мечи я не купил. Ты слушаешь меня, ведьмак? — Я весь внимание. В ожидании заключения. И подробностей. — Заключение такое: баш на баш. Подробности стоят денег. На информации висит этикетка с ценой. — Ну, знаешь, — фыркнул Лютик. — Я к тебе по старой дружбе, с другом, который в беде... — Сделка есть сделка, — прервал его Пирал Пратт. — Я сказал: информация, которая у меня есть, имеет свою цену. Если хочешь что-то узнать о судьбе своих мечей, ведьмак из Ривии, заплати. — И какая цена на этикетке? Пратт вытащил из-под одежд большую золотую монету и передал ее огрокраснолюду. Тот без видимых усилий сломал ее в пальцах, как будто это было печенье. Геральт покачал головой. — Сцена для ярмарочного театра, — процедил он. — Ты даешь мне половину монеты, а кто-то, когда-нибудь, может быть, через несколько лет, появится с другой половиной. И пожелает, чтобы я выполнил его желание. Которое я должен буду исполнить безоговорочно. Этого не будет. Если цена такова, то сделки не будет. Сausa finita. Пошли, Лютик. — Тебя не волнует возвращение мечей? — Не до такой степени. — Я это подозревал. Но постарайтесь не заводиться. Я сделаю еще одно предложение. На этот раз отказ не допускается. — Идем, Лютик. — Выйдешь, — Пратт указал движением головы, — но через другую дверь. Через эту. Сначала разденешься. Пойдешь в одних кальсонах. Геральту казалось, что он контролирует свое лицо. Видимо, он ошибался, потому что огрокраснолюд вдруг предостерегающе взревел и двинулся к нему, подняв лапы и смердя с удвоенной силой. — Это какие-то насмешки! — громко заявил Лютик, рядом с ведьмаком он всегда был храбрым и дерзким. — Издеваешься над нами, Пирал. Так что мы прощаемся и уходим. Через ту дверь, в которую вошли. Не забывай, кто я! Пошли! — Не думаю, — Пирал Пратт покачал головой. — Тот факт, что ты не особенно умен, мы уже когда-то установили. Но на то, чтобы не пытаться выйти сейчас, ума тебе хватит.
Чтобы подчеркнуть важность слов шефа, огрокраснолюд показал им сжатый кулак. Размером с арбуз. Геральт молчал. Уже долгое время он присматривался к гиганту в поисках чувствительного места, куда бы его можно было пнуть. Потому что, казалось, без пинка не обойдется. — Ну, хорошо. — Пратт жестом успокоил телохранителя. — Пойду на небольшие уступки, выкажу добрую волю и желание идти на компромисс. Здесь сегодня собралась вся местная элита промышленности, торговли и финансов, политики, дворянство, духовенство, даже принц инкогнито. Я обещал им зрелище, какого они еще не видели, а ведьмака в одних подштанниках они точно не видели. Но да ладно, сделаю маленькую уступку: выйдешь голым по пояс. Взамен получишь обещанную информацию, прямо сейчас. Кроме того, в качестве бонуса... Пирал Пратт взял со стола листок бумаги. — В качестве бонуса, двести новиградских крон. Для ведьмачьего пенсионного фонда. Вот, это чек на предъявителя, банк Джианкарди, обналичить можно в любом из их филиалов. Ну, что скажешь? — Зачем спрашиваешь? — глаза Геральта сузились. — Ведь уже, кажется, дал понять, что отказаться я не могу. — Правильно тебе кажется. Я сказал, что это предложение, от которого нельзя отказаться. Но, я думаю, взаимовыгодное. — Лютик, возьми чек, — Геральт расстегнул и снял куртку. — Говори, Пратт, — Не делай этого, — Лютик еще сильнее побледнел. — Разве ты знаешь, что тебя ждет там, за этими дверями? — Говори, Пратт. — Как я уже упоминал, — преподобный развалился на своем троне, — я отказался покупать мечи у посредника. Но поскольку это был, как я уже сказал, человек, которого я хорошо знаю и которому доверяю, я предложил другой, очень прибыльный способ обратить их в деньги. Посоветовал, чтобы их нынешний обладатель выставил их на аукцион. Аукционный дом братьев Борсодов, Новиград. Это самый большой и наиболее авторитетный у коллекционеров аукцион, со всего мира туда приезжают любители раритетов, антиквариата, редких произведений искусства, уникальных изделий и всяких диковин. Чтобы завладеть каким-нибудь шедевром для своей коллекции, эти чудаки вздувают цену, как сумасшедшие, различные экзотические штучки идут у Борсодов иногда за невероятные суммы. Нигде нельзя продать дороже. — Говори. Пратт, — ведьмак снял рубашку. — Я слушаю тебя. — Аукционы в доме Борсодов проводятся один раз в квартал. Ближайший будет в июле, пятнадцатого. Вор непременно объявится там с твоими мечами. Если повезет, тебе удастся их забрать, прежде чем они будут выставлены на продажу. — И это все? — Это довольно много. — Личность вора? Или посредника? — Личность вора мне неизвестна, — отрезал Пратт. — А посредника не сдам. Таковы интересы, законы, правила и еще понятия, которые не менее важны. Я бы потерял лицо. Я дал тебе достаточно, достаточно много за то, что требую от вас. Проводи его на арену, Микита. А ты пойдешь со мной, Лютик, тоже посмотришь. Чего ждешь, Ведьмак, — Я должен, судя по всему, выйти без оружия? Мало того, что голый по пояс, так еще и с голыми руками? — Я обещал гостям, — Пратт объяснял медленно, как ребенку, — показать то, чего до сих пор никто не видел. Ведьмака с оружием уже видели. — Ясно. Он оказался на арене, на песке, в кругу, образованном вкопанными в землю брусьями, залитом мерцающим светом множества фонарей, закрепленных на железных прутьях. Он слышал крики, аплодисменты и свист. Видел над ареной лица, открытые рты, возбужденные взгляды. Перед ним, на противоположном краю арены, что-то зашевелилось. И прыгнуло. Геральт едва успел сложить предплечья в Знак Гелиотроп. Заклинание остановило и отбило атакующего зверя. Публика завопила в один голос. Двуногий ящер, напоминал виверну, но поменьше ее, размером с крупного дога. Голова у него, однако, была гораздо крупнее, чем у виверны. Намного большая зубастая пасть. И хвост намного длиннее, на конце тонкий, как бич. Ящер энергично размахивал хвостом, сметая песок, хлеща им о брусья. Опустив голову, он снова бросился на ведьмака.
Геральт был готов, ударил Знаком Аард и отскочил. Но ящеру удалось хлестнуть его концом хвоста. Публика снова закричала. Завизжали женщины. Ведьмак чувствовал, что на его голом плече растет и набухает валик, толстый, как колбаса. Он уже знал, почему ему велели раздеться. Он также опознал врага. Это был вигилозавр, специально выведенный магически, мутированный ящер, используемый для охраны и защиты. Дело выглядело не очень хорошо. Вигилозавр воспринимал арену как место, которое он должен охранять. Геральт для него был злоумышленником, которого он должен обезвредить. А при необходимости уничтожить. Вигилозавр обошел арену вплотную к ограде, яростно шипя. И атаковал, быстро, не давая времени на Знак. Ведьмак проворно отскочил от зубастой пасти, но не смог избежать удара хвостом. Он чувствовал, что рядом с предыдущим начинает набухать второй валик. Знак Гелиотроп снова заблокировал атакующего вигилозавра. Ящер со свистом взмахнул хвостом. Геральт уловил ухом изменение тона свиста за секунду до того, как конец хвоста полоснул его по спине. Боль ослепила его, по спине потекла кровь. Публика бесновалась. Знаки слабели. Вигилозавр кружился возле него так быстро, что ведьмак еле успевал отскакивать. Ему удалось избежать двух ударов хвостом, от третьего не ушел, снова получил по лопатке и опять острой кромкой. Кровь полилась ручьем. Публика ревела, зрители орали и подпрыгивали. Один из них, чтобы лучше видеть, сильно свесился через перила, держась за железный прут фонаря. Прут сломался и вместе с фонарем рухнул на арену. Стержень воткнулся в песок, а фонарь попал на голову вигилозавра и загорелся. Ящер отбил его, рассеивая вокруг каскад искр, зашипел и стал тереться головой о брусья, ограждающие арену. Геральт мгновенно оценил возможность. Он выдернул стержень из песка, после короткого разбега подпрыгнул и с силой воткнул железо в череп ящера. Прут прошел насквозь. Вигилозавр задергался, беспорядочно размахивая передними лапами, пытаясь избавиться от пронзившего его мозг железа. Нелепые прыжки, наконец, закончились ударом о брусья, и он стал грызть дерево. Еще некоторое время он дергался в конвульсиях, рыл песок когтями и мотал хвостом. Наконец, затих. Стены дрожали от восторженных криков и аплодисментов. Он выбрался с арены по спущенной вниз лестнице. Восторженные зрители окружили его со всех сторон. Кто-то похлопал его по опухшему плечу, Геральт едва удержался, чтобы не дать ему в зубы. Молодая женщина поцеловала его в щеку. Другая, еще моложе, вытерла ему кровь на спине батистовым платочком, который тут же развернула, торжествующе демонстрируя подружкам. Еще одна, гораздо старше, сняла ожерелье с морщинистой шеи и попыталась отдать ему. Выражение его лица заставило ее скрыться в толпе. Засмердело мускусом, сквозь толпу, как корабль сквозь водоросли, продирался огрокраснолюд Микита. Он заслонил Геральта и вывел наружу. Вызванный медик осмотрел его и наложил швы. Лютик был очень бледен. Пирал Пратт был спокоен. Как будто ничего не случилось. Но лицо ведьмака опять многое сказало, потому он поспешил с объяснением. — Кстати, — сказал он, — этот прут был заранее спилен и заточен, он упал на арену по моему приказу. — Спасибо, что так поспешно. — Гости были на седьмом небе. Даже бурмистр Коппенрат был доволен, аж сиял, а этого ублюдка трудно удовлетворить, все крутит носом, унылый, как бордель в понедельник утром. Должность советника, ха, у меня уже в кармане. А, может быть, и повыше доберусь, если... А ты не выступишь через неделю, Геральт? С этим же номером. — Только если, — ведьмак пошевелил плечом, которое жутко болело, — вместо вигилозавра не арене будешь ты, Пратт. — Шутник, ха, ха. Ты слышал, Лютик, какой он шутник? — Я слышал, - подтвердил поэт, глядя на спину Геральта и скрипя зубами. — Но это была не шутка, он говорил серьезно. Я также, в равной степени серьезно, информирую тебя, что на свадебной церемонии твоей внучки выступать не намерен. После такого отношения к Геральту можешь об этом забыть. Это касается и других возможных случаев, в том числе крестин и похорон. Включая твои собственные. Пирал Пратт посмотрел на него, и в его змеиных глазах что-то вспыхнуло. — Не проявляешь уважения, певун, — процедил он. — Опять не проявляешь уважения. Ты нуждаешься в лекции по этому предмету. В уроке... Геральт приблизился и встал перед ним. Микита ахнул, поднял кулак, засмердел мускусом. Пирал Пратт жестом остановил его. — Ты теряешь лицо, Пратт, — медленно произнес ведьмак. — Мы совершили сделку, классическую, в соответствии с правилами, а также понятиями, которые не менее важны. Твои гости остались довольны спектаклем, ты приобрел авторитет и перспективы занять должность городского советника. Я получил необходимую информацию. Баш на баш. Обе стороны удовлетворены, теперь мы должны расстаться без сожаления и гнева. Вместо этого ты переходишь к угрозам. Теряешь лицо. Пошли, Лютик. Пирал Пратт слегка побледнел. Затем повернулся к ним спиной. — Я хотел, — сказал он через плечо, — пригласить вас на ужин. Но, кажется, вы спешите. Тогда прощайте. И радуйтесь, что позволяю вам оставить Равелин безнаказанно. За недостаток уважения я обычно наказываю. Но вас я не задерживаю. — Это очень разумно, — Пратт повернулся. — Что-что? Геральт посмотрел ему в глаза. — Ты не слишком умен, хотя думаешь иначе. Но у тебя достаточно ума, чтобы не пытаться меня остановить.
*
Едва проехали карстовый источник и достигли первых придорожных тополей, как Геральт остановил лошадь, навострил уши.
— За нами едут. — Черт! — Лютик заскрипел зубами. — Кто? Головорезы Пратта? — Не важно, кто. Так, гони что есть духу в Керак. Спрячься у кузена. С самого утра иди с чеком в банк. Позже мы встретимся «Под крабом и угрем» — А ты? — Обо мне не беспокойся. — Геральт... — Не болтай, просто подстегни лошадь. Давай, лети! Лютик послушался, наклонился в седле и перевел коня в галоп. Геральт обернулся, спокойно ожидая. Из тьмы появились всадники. Шестеро всадников. — Ведьмак Геральт? — Да. — Поедешь с нами, — прохрипел ближайший из них. — Только без глупостей, ладно? — Отпусти поводья, а то обижу. — Без глупостей! — всадник отдернул руку. — И без насилия. Мы представители закона и порядка. Не бандиты какие-нибудь. Действуем по приказу принца. — Какого принца? — Узнаешь. Следуй за нами. Двинулись. Принц, вспомнил Геральт, какой-то принц гостил в Равелине, инкогнито, как сказал Пратт. Дело обстояло не лучшим образом. Контакты с принцами редко бывают приятными. И почти никогда не кончаются добром. Далеко не уехали. Только до пахнущей дымом и сияющей окнами корчмы на перекрестке дорог. Они вошли в зал, почти пустой, если не считать нескольких купцов за поздним ужином. Вход в отдельный кабинет охраняли двое в синих плащах, по цвету и крою похожих на те, что носил конвой Геральта. Вошли внутрь.
— Ваша милость... — Выйдите. А ты садись, ведьмак. Сидящий за столом человек был в таком же плаще, как и его войско, но богаче вышитом. Лицо скрыто капюшоном. Не хотел, чтобы его узнали. Светильник на столе освещал только Геральта, загадочный принц прятался в тени. — Видел тебя на арене у Пратта. — сказал он. — Воистину, впечатляющее зрелище. Этот прыжок и удар сверху, усиленный весом всего тела... Железо, хотя это был просто какой-то прут, прошло через череп дракона, как сквозь масло. Я думаю, что если бы это была, скажем, боевая рогатина или копье, то и кольчугу бы пробило, а, может, даже кирасу... Как думаешь? — Ночь, поздно уже. Никак не думаю, спать хочется. Человек из тени засмеялся. — Тогда не будем напрасно тратить время. И перейдем к делу. Ты мне нужен, ведьмак. Для ведьмачьей работы. И так все удивительно складывается, что я тебе тоже нужен. Может быть, еще больше. — Я Ксандер, принц Керака. Я хотел бы, и это главное, стать Ксандером Первым, королем Керака. В данный момент, к моему сожалению и на горе стране, королем Керака является мой отец, Белогун. Старик еще в полной силе, может править, тьфу, чтоб не сглазить, еще лет двадцать. У меня нет ни времени, ни желания ждать так долго. Ба! Даже если бы я ждал, нет никакой уверенности, что королем стану я, папаша может в любое время назначить преемника на трон, у него богатая коллекция потомков. И, собственно, сейчас он собирается зачать нового — на праздник Ламмас запланирована королевская свадьба с помпой и великолепием, которых страна не может себе позволить. Он, скряга, который по нужде выходит в парк, чтобы не испортить эмаль на ночном горшке, выбрасывает на свадебный пир гору золота. Опустошает казну. Я буду лучшим королем. Проблема в том, что я хочу стать им прямо сейчас. Как можно быстрее. Поэтому я нуждаюсь в тебе. — Среди услуг, которые я оказываю, нет дворцовых переворотов. И цареубийства. Того, что, вероятно, принц изволил иметь в виду. — Я хочу быть королем. Чтобы я мог им стать, мой отец должен перестать им быть. А мои братья должны быть исключены из числа престолонаследников. — Цареубийство плюс братоубийство. Нет, мой принц. Должен отказаться. Сожалею. — Неправда, — проворчал принц из темноты. - Не сожалеешь. Пока. Но пожалеешь, я обещаю. — Пусть принц изволит принять к сведению, что угрожать мне смертью бессмысленно. — Кто говорит о смерти? Я королевский сын и князь, а не убийца. Я говорю о выборе. Или моя милость или немилость. Если сделаешь то, что я потребую, будешь наслаждаться моей милостью. И поверь, она тебе очень понадобится. Особенно теперь, когда идет процесс о твоем финансовом мошенничестве. Несколько ближайших лет, обещаю тебе, проведешь с веслом на галере. Ты, похоже, думал, что все уже закончилось? Что твое дело уже закрыто, что эта ведьма Нейд, которая по своему капризу позволяет себя трахать, отозвала обвинение и все шито-крыто? Ошибаешься. Альберт Смулька, староста из Ансегиса, написал признание. Это признание тебя обвиняет. — Это ложное признание. — Это будет трудно доказать. — Доказывать надо вину, а не невиновность. — Хорошая шутка. Правда, смешно. Но я не смеялся бы, находясь в твоей шкуре. Посмотри на это. Это, — принц бросил на стол кипу бумаг, — документы. Заверенные показания, признания свидетелей. Городок Чизмар, нанят ведьмак, убит левокрот. Счет на семьдесят крон, заплатили в реальности пятьдесят пять, разницу поделили пополам с местным чиновником. Поселок Сотонин, гигантский паук. Убитый, согласно счету, за девяносто, а на самом деле, по свидетельству войта, за шестьдесят пять. В Тибергене за убитую гарпию выставлено сто крон, на самом деле заплатили семьдесят. И твои предыдущие подвиги и аферы: вампир из замка Петрельштайн, которого не было, а стоил он бургграфу кругленькую тысячу оренов. Оборотень из Гуаамеза, сто крон за то, что ты его якобы расколдовал и волшебным образом вновь сделал человеком, дело очень подозрительное, потому что это слишком дешево для такого превращения. Эхинопс или, скорее, то, что ты принес войту в Мартинделькампо и назвал эхинопсом. Гули с кладбища в деревне Зграгген, которые стоили местным властям крон восемьдесят, хотя никто не видел трупов, якобы съеденных, ха-ха, другими гулями. Что скажешь, ведьмак? Это доказательства. — Принц изволит ошибаться, — спокойно возразил Геральт. — Это не доказательства. Это сфабрикованная клевета, причем сфабрикована она неумело. Меня никогда не нанимали в Тибергене. Про поселок же Сотонин я даже не слыхал. Все счета оттуда — явные подделки, и доказать это будет нетрудно. И я убил гулей в Зграггене, и да, их сожрали, ха-ха, другие гули, потому что у гулей, ха-ха, именно такие, а не иные привычки. И прах похороненных на кладбище покойников с тех пор никто не беспокоит, потому что гулей оттуда выжили. Остальной бред из тех бумаг я даже комментировать не хочу. — На основе этих документов, — принц положил руку на бумаги, — против тебя начнется судебный процесс. Он будет длиться долго. Правдивы ли эти доказательства? Кто знает? Каким будет окончательный вердикт? А кого это волнует? Это не имеет значения. Важно то зловоние, которое от этого разнесется. И будет тащиться за тобой до конца твоих дней. — Некоторые люди, — продолжал он, — брезгуют тобой, но вынуждены терпеть, поскольку ты меньшее зло, убийца монстров, угрожающих им. Некоторые ненавидят тебя как мутанта, ощущая отвращение и омерзение к нечеловеческому существу. Другие панически боятся тебя и ненавидят из-за своего собственного страха. Все это будет забыто. Славу эффективного убийцы и репутацию злого колдуна сдует ветром, как перышко, забыты будут отвращение и страх. Тебя будут помнить только как жадного вора и стяжателя. Те, кто вчера боялись тебя и твоих заклинаний, которые, завидев тебя, отворачивались, чтобы сплюнуть или тянулись за амулетами, завтра будут ржать, тыкая приятеля локтем. Смотри, Геральт идет, этот жалкий шарлатан и пройдоха! Если ты не возьмешься за работу, которую я предлагаю, я уничтожу тебя, ведьмак. Разрушу твою репутацию. Если ты не окажешь мне услугу. Решай. Да или нет? — Нет. — Можешь не рассчитывать, что тебе чем-то помогут связи: Феррант де Леттенхоф или рыжая ведьма-любовница. Инстигатор не поставит под угрозу свою собственную карьеру, а ведьме Капитул запрещает вмешательство в уголовные дела. Никто тебе не поможет, когда тебя затянет в колеса судебной машины. Приказываю тебе, решай. Да или нет? — Нет. Окончательное нет, ваше высочество. Тот, кто скрывается в алькове, уже может выйти. Принц, к удивлению Геральта, рассмеялся. И хлопнул ладонью о стол. Скрипнула дверь, из соседнего кабинета появилась фигура. Узнаваемая, несмотря на темноту. — Ты выиграл пари, Феррант, — сказал князь. — О выигрыше сообщи завтра моему секретарю. — Благодарю вашу княжескую милость, - сказал с легким поклоном Феррант де Леттенхоф, королевский инстигатор, — но я рассматривал пари только в символическом плане. Чтобы подчеркнуть, насколько глубоко я уверен в своем мнении. Я не имел в виду деньги... — Деньги, которые ты выиграл, — перебил его князь, — для меня тоже только символ, так же, как выбитая на них печать Новиградского монетного двора и профиль правящего монарха. Знай также, знайте оба, что я тоже выиграл. Нашел то, что полагал навсегда потерянным. А именно, веру в людей. Знай, Геральт из Ривии, что Феррант был абсолютно уверен в твоей реакции. А я, признаюсь, считал его наивным. Я был убежден, что ты прогнешься. — Все что-нибудь выиграли, - кисло сказал Геральт. — А я? — Ты тоже, — успокоил его принц. — Расскажи ему, Феррант. Объясни ему суть дела. — Его милость присутствующий здесь князь Эгмунд, — пояснил инстигатор, — соизволил на мгновение выдать себя за Ксандера, своего младшего брата. А также, символически, и за других братьев, претендентов на престол. Принц подозревал, что Ксандер или какой-то другой родственник захочет получить трон, используя имеющегося под рукой ведьмака. Поэтому мы решили что-то такое... инсценировать. И теперь мы знаем, что если нечто подобное произойдет на самом деле... Если кто-то на самом деле сделает тебе недостойное предложение, ты на него не согласишься ради княжеской милости. И не испугаешься угроз или шантажа. — Я понял, — кивнул ведьмак. — Я склоняю голову перед вашим талантом. Принц соблаговолил изумительно вжиться в роль. В том, что он изволил обо мне сказать, во мнении, которое имел обо мне я не почувствовал никакой актерской игры. Напротив. Я ощущал абсолютную искренность. — Маскарад и был нашей целью, — сломал неловкое молчание Эгмунд. — Цель достигнута, и я не собираюсь перед тобой объясняться. А пользу получишь и ты. Финансовую. У меня есть намерение действительно тебя нанять. И за твою службу щедро платить. Скажи ему, Феррант. — Принц Эгмунд, — сказал инстигатор, — опасается убийства своего отца, короля Белогуна, которое может произойти во время планируемой на праздник Ламмас королевской свадьбы. Принцу будет спокойнее, если за безопасностью короля будет наблюдать... кто-нибудь вроде ведьмака. Да, да, не перебивай, мы знаем, что ведьмаки не идут в охранники или телохранители, что целью их существования является защита людей от угроз со стороны магических чудовищ, сверхъестественных и неестественных... — Это в книгах, — нетерпеливо оборвал его князь.— В жизни бывает всякое. Ведьмака нанимают для защиты каравана, идущего через пустыню или глушь, которая кишит чудовищами. Иногда, однако, вместо монстров на купцов нападают обычные разбойники, и ведьмаки не против того, чтобы с ними схватиться. У меня есть основания опасаться, что во время свадьбы на короля могут напасть... василиски. Возьмешься защищать его от василисков? — Это зависит. — От чего? — От того, будет ли спектакль иметь продолжение. И не стану ли я объектом следующей провокации. Со стороны одного из других братьев, например. Актерский талант, я полагаю, не является редкостью в семье. Феррант фыркнул. Эгмунд стукнул кулаком по столу. — Не перегибай палку, - отрезал он. - И не забывайся. Я спрашиваю, возьмешься ли ты за это? Отвечай! — Я мог бы, — кивнул Геральт, — заняться защитой короля от гипотетического василиска. К сожалению, в Кераке у меня украли мечи. Королевские службы до сих пор не смогли напасть на след вора и, вероятно, мало продвинулись в этом направлении. Без мечей я никого защитить не могу. Так что вынужден отказаться по объективным причинам. — Если это связано только с мечами, проблемы не будет. Мы найдем их. Правда, господин инстигатор? — Безусловно. — Вот видишь. Королевский инстигатор безусловно это подтвердил. И что дальше? — Сначала я должен получить мечи. Безусловно. — Упрямый ты человек. Но пусть так и будет. Хочу отметить, что за свои услуги ты будешь получать оплату, и уверяю, что ты не найдешь меня скупым. Относительно другой пользы, которую ты получаешь сразу, так сказать, авансом, в знак моей доброй воли. Твое дело в суде можешь уже считать закрытым. Там много формальностей, и бюрократия не умеет торопиться, но ты уже можешь считать себя свободным от подозрений, и получаешь полную свободу передвижения. — Я безмерно благодарен. А свидетельства и счета? Левокрот из Чизмара, оборотень из Гуамеза? И что с этими документами? Теми, которые послужили вашему высочеству... театральным реквизитом? — Документы, — Эгмунд посмотрел ему в глаза, — временно останутся у меня. В надежном месте. Безусловно.
*
Когда он вернулся, колокол короля Белогуна пробил полночь. Коралл, надо отдать ей честь, при виде его спины сохранила спокойствие и присутствие духа. Она умела держать себя в руках. Даже голос ее не изменился. Почти не изменился. — Кто это с тобой сделал? — Вигилозавр. Такой ящер... — Ящер наложил швы? Ты позволил зашивать себя ящеру? — Швы наложил медик. А ящер... — К черту ящера! Мозаик! Скальпель, ножницы, пинцет! Иглу и кетгут! Эликсир Pulchellum! Отвар алоэ! Мазь ortolanil. Тампоны и стерильные салфетки! И приготовь пластырь с медом и горчицей! Шевелись, девочка! Мозаик хлопотала с удивительной быстротой. Литта начала операцию. Ведьмак сидел и страдал молча. — Медикам, которые не владеют магией, — процедила волшебница, накладывая шов, — надо бы, однако, запретить практиковать. Преподавать в университетах - да. Сшивать трупы после вскрытия - да. Но к живым пациентам их нельзя подпускать. Но мы никогда этого не дождёмся, все идет в обратном направлении. — Не только магия лечит, — рискнул высказаться Геральт.— А лечить кому-то надо. Специализированных магов-целителей горстка, а обычные чародеи лечить не хотят. У них нет времени или они полагают, что оно того не стоит. — Справедливо полагают. Последствия перенаселения могут быть фатальными. Что это? Чем это ты тут забавляешься? — Вигилозавр был помечен этой штукой. Она была прикреплена к коже. — Содрал с него как законный трофей победителю? — Содрал, чтобы тебе показать. Коралл рассмотрела овальную латунную пластину размером с детскую ладонь. И выбитые на ней символы. — Любопытное стечение обстоятельств, - сказала она, прикрепляя пластырь к его спине. — Принимая во внимание тот факт, что ты сам собираешься в том направлении. — Я собираюсь? Ах, да, верно, я забыл. Твои собратья и их планы относительно моей особы. Эти планы уже конкретизированы? — Не иначе. Я получила сообщение. Тебя просят прибыть в замок Риссберг. — Просят, как трогательно. Замок Риссберг. Вотчина знаменитого Ортолана. В этой просьбе, как я понимаю, я отказать не могу. — Я бы не советовала. Они просят тебя прибыть в срочном порядке. Учитывая твои травмы, когда ты сможешь отправиться? — Учитывая мои травмы, ты мне это и скажи. Доктор. — Скажу. Позже... Но теперь... Тебя не будет какое-то время, я буду по тебе скучать... Как ты чувствуешь себя сейчас? Ты сможешь... Так, Мозаик, мы закончили. Иди в свою комнату и не беспокой нас. Что бы означала твоя ухмылочка, девушка? Может мне заморозить ее на твоих губах навсегда?
* * *
Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.052 сек.) |