ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. Плотва, как обычно, храпела и упиралась уже при одном виде повязки, фырканьем выражая свой страх и протест

Плотва, как обычно, храпела и упиралась уже при одном виде повязки, фырканьем выражая свой страх и протест. Ей не нравилось, когда ведьмак обматывал ей голову. Еще больше ей не нравилось то, что следовало вскоре после этого. Геральта такое поведение кобылы совсем не удивляло. Потому что ему самому это не нравилось. Ему не пристало, конечно, храпеть или фыркать, но он не воздерживался от выражения неодобрения в другой форме.

— Меня крайне удивляет, — неизвестно который уже раз удивился Харлан Цара, — твое отвращение к телепортации.

Ведьмак не поддержал дискуссии. Цара этого и не ожидал.

— Мы пересылаем тебя, — продолжал он, — уже неделю с лишним, и каждый раз у тебя такое лицо, как будто ты идешь на эшафот. Я мог бы понять, что для обычных людей пересылка материи по-прежнему дело ужасное и невообразимое. Но я полагал, что ты, ведьмак, привычен к магии. Прошли времена первых порталов Джеоффрея Монка! Сегодня телепортация дело обыденное и абсолютно безопасное. Телепорты безопасны. А мои телепорты гарантированно безопасные.

Ведьмак вздохнул. Ему случилось не раз и не два видеть результаты действия безопасных телепортов, он участвовал в сортировке останков людей, которые пользовались телепортами. Поэтому он знал, что заверения о безопасности телепорталов можно было поместить в одном разделе с утверждениями: мой песик не кусается, мой сынок хороший мальчик, это тушеное мясо свежее, деньги я верну не позже послезавтра, я ночевала у подруги, в моем сердце горячая любовь к родине, а также: ответь еще на несколько вопросов, и мы тебя тут же отпустим.

Однако другого выхода не было. В соответствии с разработанным в Риссберге планом, в задачу Геральта входило ежедневное патрулирование определенного района Погорья и расположенных там поселений, колоний, хуторов и усадеб — мест, где Пинети и Цара опасались новых нападений одержимого. Эти поселения были разбросаны по всему Погорью, иногда довольно далеко друг от друга. Геральту пришлось признать и принять тот факт, что без помощи магической телепортации эффективное патрулирование было бы невозможно.

В целях конспирации Пинети и Цара соорудили порталы на краю комплекса Риссберг, в большом, пустом и требующем ремонта помещении, в котором пахло плесенью, паутина цеплялась за лицо, а шарики высохшего мышиного помета хрустели под ботинками. При активации заклинания, на покрытой потеками и остатками какой-то грязи стене появлялся огненный светящийся рисунок двери, или, скорее, ворот, за которым клубилось непрозрачное опалесцирующее свечение. Геральту приходилось понуждать кобылу с завязанными глазами войти в это свечение — и тогда возникали неприятные ощущения. В глазах мелькает, затем перестаешь видеть, слышать и что-либо чувствовать — ничего, кроме холода. Внутри черного небытия, среди тишины, бесформенности и безвременья холод был единственным, что можно было ощутить, все остальные чувства телепорт выключает и гасит. К счастью, лишь на долю секунды. Переход завершался, реальный мир вспыхивал в его глазах, а лошадь, фыркая от ужаса, стучала копытами по твердой почве реальности.

— Лошадь боится, это понятно, — в очередной раз сказал ему Цара. — Но твой испуг, ведьмак, совершенно иррационален.

Испуг никогда не бывает иррациональным, воздержался от возражения Геральт. Кроме случаев психического расстройства. Это одно из первых правил, которому учили маленького ведьмака. Это хорошо, когда испытываешь страх. Если ты чувствуешь страх, значит, есть чего бояться, значит, будь настороже. Страх не надо преодолевать. Только не следует ему поддаваться. И стоит у него учиться.

— Куда сегодня? — спросил Цара, открывая лаковую шкатулку, в которой хранил палочку. — В какой район?

— Сухие Скалы.

— До захода солнца постарайся добраться до Яворка. Оттуда мы тебя заберем, я или Пинети. Ты готов?

— На все.

Цара стал водить в воздухе рукой и палочкой, как бы дирижируя оркестром, Геральту даже показалось, что он слышит музыку. Чародей мелодично скандировал заклинание, длинное, звучащее как стихотворение. На стене засветились огненные линии, образующие сияющий прямоугольник. Ведьмак выругался себе под нос, успокоил дергающийся медальон, толкнул кобылу пятками и заставил ее вступить в молочное ничто.

*

Тьма, тишина, бесформенность, безвременье. Холодно. И вдруг вспышка и сотрясение, топот копыт по твердой земле.

*

Преступления, в которых чародеи подозревали безумца, одержимого демоном, происходили в окрестностях Риссберга, в малолюдном районе, называемом Тукайским Погорьем, полосе поросших древними лесами холмов, отделяющей Темерию от Бругге. Названием своим полоса обязана, как говорили одни, легендарному герою по имени Тукай, или, как утверждали другие, чему-то совсем иному. Поскольку других холмов в районе не было, то обычно говорили просто Погорье, и сокращенное название также фигурировало на многих картах.

Полоса Погорья простиралась миль на сто в длину и от двадцати до тридцати миль в ширину. Западная часть отличалась широким использованием леса и производством товаров лесного хозяйства. Там велись интенсивные вырубки, развивались промыслы и ремесла, связанные с обработкой древесины и лесом. В безлюдных местах появлялись деревни, колонии, усадьбы и временные лагеря, где люди занимались лесным делом, оседло или наездами, основательно или как придется, в больших, средних, маленьких и совсем крохотных хозяйствах. В настоящее время, по оценкам чародеев, в Погорье было около полутора сотен таких селений.

В трех из них произошла резня, после которой никого не осталось в живых.

*

Сухие Скалы, группа окруженных густыми лесами невысоких известняковых холмов на самом западном краю Погорья, были западным рубежом района патрулирования. Геральт здесь уже бывал, он узнал это место. На краю леса была построена печь для обжига известняка. Конечным продуктом этого обжига была негашеная известь. Пинети, когда они приезжали сюда вместе, объяснил ему, для чего нужна эта известь, но Геральт слушал вполуха и забыл. Какая-то там известь лежала довольно далеко от сферы его интересов. Но возле печи работало много людей, для которых эта самая известь являлась основой существования. На него была возложена защита этих людей. И только это было важно.

Обжигальщики его узнали, один помахал ему шапкой. Он ответил на приветствие. Я делаю свое дело, подумал он. Я делаю то, что должен. Это то, за что мне платят.

Он направил Плотву в лес. Нужно было полчаса ехать по лесной тропинке. Около мили отделяло его от следующего поселения. Оно называлось Плохачова Вырубка.

*

В течение дня ведьмак проезжал расстояние от семи до десяти миль, при этом, в зависимости от района, он посещал от нескольких до двух десятков поселков, и до заката солнца добирался к назначенному месту, откуда один из чародеев телепортировал его назад в замок. На следующий день все повторялось, но патрулировал он уже другой район Погорья. Геральт выбирал районы патрулирования случайным образом, избегая строгого графика, который мог быть легко распознан и предсказуем. Кроме того работа оказалась довольно однообразной. Ведьмака, однако, однообразие не беспокоило, он свыкся с ним в силу своей профессии; в большинстве случаев только терпение, настойчивость и последовательность гарантировали успешную охоту на чудовище. Впрочем, до сих пор это было не важно — никто и никогда не имел желания платить за его терпение, настойчивость и последовательность так щедро, как чародеи Риссберга. Оснований жаловаться не было, надо было делать свою работу.

Даже не слишком веря в успех.

*

— Сразу после прибытия в Риссберг, — обратил он внимание чародеев, — вы представили меня Ортолану и всем магам высшего ранга. Даже если предположить, что виновного в гоэтии и массовых убийствах среди старших магов не было, известие о присутствии ведьмака в замке должно было разойтись. Ваш преступник, если таковой имеется, тут же поймет, зачем это нужно, сразу затаится, прекратит любую деятельность. Полностью. Или дождется, пока я уеду, а затем возобновит.

— Мы инсценируем твой отъезд, — сказал Пинети. - Твое дальнейшее пребывание в замке будет тайным. Не волнуйся, существует магия, гарантирующая секретность того, что должно остаться в секрете. Мы сможем, поверь нам, использовать такую магию.

— Ежедневное патрулирование, стало быть, на ваш взгляд, имеет смысл?

— Стало быть, имеет. Делай свое дело, ведьмак. Об остальном не беспокойся.

Геральт торжественно пообещал себе не беспокоиться. Сомнения, однако, имел. И не полностью доверял чародеям. У него были свои подозрения.

Но он не собирался их раскрывать.

*

На Плохачовой Вырубке бодро стучали топоры и визжали пилы, пахло свежей древесиной и сосновой смолой. Активным истреблением леса здесь занимался лесоруб Плохач со своей большой семьей. Старшие члены семьи рубили и пилили, младшие обрубали ветки на стволах поваленных деревьев, младшие носили хворост. Плохач увидел Геральта, вогнал топор в пень, вытер лоб.

— Здравствуй, — ведьмак подъехал ближе. — Как у вас? Все в порядке?

Плохач смотрел на него долго и понуро.

— Плохо, — сказал он, наконец.

— Что такое?

Плохач долго молчал.

— Пилу украли, — заворчал он, наконец. — Украли пилу! Ну, как это, а? Чего вы по вырубкам ездите, на кой? А Торквил со своими чего по лесу таскается, а? Вроде сторожите, да? А пилы крадут!

— Я этим займусь, — гладко соврал Геральт. — Разберусь с этим. Бывай.

Плохач сплюнул.

*

На следующей вырубке, на этот раз Дубковой, все было в порядке, никто Дубковой не угрожал, и вроде ничего не украли. Геральт даже не остановил Плотву. Он направился в соседнюю деревню. Под названием Варильня.

*

Для перемещения между селениями служили лесные дороги, разрытые колесами телег. Геральт часто натыкался на упряжки, как груженые лесом, так и пустые, едущие за грузом. Встречались группы пеших путников, движение было удивительно активным. Даже в глубине леса редко бывало совсем безлюдно. Из папоротников, как спина нарвала из волн морских, появлялся вдруг зад бабы, которая на четвереньках собирала ягоды или другие дары леса. Между деревьями иногда жесткой походкой сновало нечто, фигурой и внешностью напоминающее нежить, но на самом деле это оказывался старичок, который искал грибы. Иногда что-то с бешеным криком ломало хворост — это были дети, отрада лесорубов и углежогов, вооруженные луками, сделанными из палки и веревки. Поражало, сколько вреда с помощью такого примитивного оснащения этой отраде удавалось нанести природе. Пугала мысль, что когда-нибудь эта отрада вырастет и обзаведется профессиональным оснащением.

*

Деревня Варильня, в которой тоже царила тишина, ничто не мешало работе и не угрожало работникам, свое, столь оригинальное название получила потому, что здесь варили поташ, продукт особенно ценный для производства стекла и мыла. Поташ, как пояснили Геральту чародеи, получают из древесной золы, которой много в этом районе. Геральт уже наведывался, и сегодня собирался наведаться вновь, в расположенные неподалеку поселения угольщиков. Ближайшее называлось Дубовец, и дорога к нему, в самом деле, шла мимо могучего скопления огромных многовековых дубов. Даже в полдень, даже при ярком солнце и безоблачном небе под дубами всегда лежала мрачная тень.

Именно возле этих дубов почти неделю назад Геральт впервые повстречал констебля Торквила и его отряд.

*

Когда они галопом вырвались из-за дубов и окружили его со всех сторон, все в зеленых маскировочных костюмах, с длинными луками на спинах, Геральт поначалу принял их за Лесничих, членов пресловутого добровольного военизированного формирования, называющих себя Хранителями Леса и занимающихся охотой на нелюдей, в основном эльфов и дриад, и убийством их изощренными способами. Бывало, что Лесничие обвиняли странствующих по лесам в сговоре с нелюдями или торговле с ними, за то и другое им грозил самосуд, а доказать невиновность было трудно.

Неожиданная встреча у дубов казалась настолько опасной, что Геральт вздохнул с глубоким облегчением, когда узнал, что зеленые всадники оказались стражами порядка при исполнении своих обязанностей. Командир - смуглый субъект с пронзительными глазами - представился как констебль службы бейлифа из Горс Велена. Он резко и жестко потребовал, чтобы Геральт сообщил, кто он такой, а когда узнал, пожелал увидеть ведьмачий знак. Медальон с зубастым волком мало того, что был признан удовлетворительным доказательством, но и вызвал восхищение стражей порядка. Уважение, как оказалось, распространилось и на Геральта. Констебль спешился, попросил ведьмака сделать то же самое и предложил поговорить.

— Я Франс Торквил, — констебль сбросил маску неприветливого службиста и оказался человеком спокойным и рассудительным. — А вы Геральт из Ривии. Тот самый Геральт из Ривии, который месяц назад в Ансегисе спас от смерти женщину и ребенка, убив монстра-людоеда.

Геральт поджал губы. К счастью, он уже успел забыть про Ансегис, про чудовище с биркой и человека, который умер по его вине. Это долго его мучило, пока, наконец, он не смог убедить себя, что сделал все, что было возможно, что спас двоих, и чудовище больше никого не убьет. Теперь все вернулось.

Франс Торквил вроде бы не заметил тени, которая скользнула по лицу ведьмака, когда он это говорил. А если и заметил, не придал этому значения.

— Выходит, ведьмак, — сказал он, — мы с тобой по одной и той же причине по этим зарослям лазим. Страшные дела начались с весны на Тукайском Погорье, очень скверные происшествия. И надо этому положить конец. После бойни в Каблонках я посоветовал магам Риссберга нанять ведьмака. Как видно, они послушались, хотя советов не любят.

Констебль снял шляпу и очистил ее от иголок и семян. Головной убор он носил такого же фасона, как Лютик, разве что фетр похуже качеством. И вместо пера белой цапли его украшало рулевое перо фазана.

— Я издавна уж на Погорье закон и порядок охраняю, — сказал он, пристально глядя Геральту в глаза. — Без ложной скромности, немало злодеев поймал, немало сухих осин ими украсил. Но то, что тут в последнее время происходит... Против этого нужно привлечь кого-нибудь вроде тебя. Того, кто в чарах разбирается и в монстрах, кто ни чудовища, ни упыря, ни дракона не испугается. И славно, будем вместе сторожить и охранять людей. Я за свое скромное жалование и ты за деньги чародеев. А интересно, сколько они тебе платят за эту работу?

Пятьсот новиградских крон, положенных на банковский счет авансом, о чем Геральт сообщать не собирался. За столько купили мои услуги и мое время чародеи Риссберга. Пятнадцать дней моего времени. А после пятнадцати дней, независимо от того, что произойдет, переведут еще столько же. Щедро. Более чем достаточно.

— Ну, наверное, платят немало, — Франс Торквил быстро понял, что ответа он не дождется. — Могут себе позволить. Я тебе только скажу: сколько бы ни платили, это все равно не слишком много. Потому что это грязная работа, ведьмак. Отвратительная, темная и противоестественная. Зло, которое бушевало здесь, пришло из Риссберга, голову даю. Как пить дать, чародеи наколбасили что-то со своей магией. Потому что их магия, как мешок змей: как его ни завязывай, все равно, в конце концов, что-нибудь ядовитое выползет.

Констебль украдкой глянул на Геральта, и этого взгляда ему хватило для того, чтобы понять, что ведьмак не расскажет ему ничего, никаких подробностей соглашения с чародеями.

— Они ознакомили тебя с подробностями? Рассказали, что произошло в Тисах, Каблонках и Роговизне?

— Кое-что.

— Кое-что... — повторил Торквил. — Через три дня после Беллетейна - поселение Тисы, убиты девять лесорубов. Середина мая, усадьба пильщиков в Каблонках, двенадцать убитых. Начало июня, Роговизна, колония углежогов. Пятнадцать жертв. Вот такое «кое-что» на сегодняшний день, ведьмак. Потому что это не конец. Головой клянусь, что не конец.

Тисы, Каблонки и Роговизна. Три массовых преступления. Это вам не случайный сбой в работе, не демон, который вырвался и убежал, а лопух гоэтист не смог с ним справиться. Это умышленно спланированная акция. Кто-то три раза вселил демона в носителя и три раза отправил его убивать.

— Я многое видел, — на скулах констебля сильно играли желваки. — Не один бой, не один труп, и не два. Нападения, ограбления, бандитские налеты, кровная месть, разборки, даже одну свадьбу, после которой вынесли шесть покойников, в том числе жениха. Но чтобы резать сухожилия, а потом убивать покалеченных? Снимать скальпы? Горла зубами перегрызать? Вспарывать живым животы и вытягивать кишки? И, наконец, из отрезанных голов складывать пирамиды? С кем, спрашиваю я тебя, мы имеем дело? Этого тебе чародеи не рассказали? Не объяснили, для чего им ведьмак понадобился?

Для чего ведьмак понадобился чародеям Риссберга? Так сильно, что его нужно было шантажом принудить к сотрудничеству? С каждым демоном и каждым одержимым чародеи ведь могли бы легко управиться сами, и без особых усилий. Fulmen sphaericus, Sagitta aurea — вот два типа магии из многих, которыми можно поразить одержимого за сто шагов, и сомнительно, что он после этого выживет. Но нет, чародеи хотят ведьмака. Почему? Ответ прост: одержимым стал чародей, собрат, коллега. Один из коллег по профессии вызывает демонов, позволяет им вселиться в себя и летит убивать. Он делал это уже три раза. Но чародею никак нельзя метать в коллегу шаровые молнии или пробивать его золотой стрелой. Против коллеги нужен ведьмак.

Он не мог и не хотел рассказывать это Торквилу. Не мог и не хотел, рассказывать ему то, что сказал чародеям в Риссберге. И на что они отреагировали пренебрежением. Надлежащим для банальностей.

*

— Все-таки вы этим занимаетесь. Все-таки балуетесь этой, как вы ее называете, гоэтией. Вызываете тех существ, вытаскиваете их из своих измерений, из-за замкнутых дверей. С той же неизменной песней: мы будем их контролировать, подчиним их, заставим слушаться, впряжем в работу. С тем же неизменным оправданием: мы узнаем их тайны, мы заставим их раскрыть секреты и таинства, и благодаря этому многократно возрастет мощь нашей магии, мы будем лечить и исцелять, ликвидируем болезни и стихийные бедствия, мы сделаем мир лучше, а человека счастливее. И непременно окажется, что это ложь, что вы заботитесь исключительно о собственной силе и власти.

Цара, это было заметно, рвался возразить, но Пинети остановил его.

— Что касается тех существ за закрытыми дверями, — продолжал Геральт, — тех, кого для удобства мы называем демонами, несомненно, вы знаете о них то же, что и мы, ведьмаки. То, что мы выяснили давно, и это написано в ведьмачьих протоколах и хрониках. Демоны никогда, ни за что не выдадут вам никаких секретов или тайн. Они никогда не дадут запрячь себя в работу. Они позволяют себя вызвать и привести в наш мир только для одной цели: они хотят убивать. Потому что им это нравится. И вы это знаете. Но даете им такую возможность.

— От теории, — сказал Пинети после очень долгого молчания, — перейдем все же к практике. Я думаю, что в протоколах и хрониках ведьмаков об этом тоже немного написано. И мы ожидаем от тебя, ведьмак, не разговоров о моральных принципах, а, собственно, практических решений.

*

— Рад был познакомиться, — Франс Торквил протянул Геральту руку. — Пора на работу, на патрулирование. Сторожить, людей защищать. Для этого мы здесь.

— Для этого.

Уже сидя в седле, констебль наклонился.

— Бьюсь об заклад, — тихо сказал он, — то, что я тебе сейчас скажу, ты сам отлично знаешь. Но я все равно это скажу. Будь осторожен, ведьмак. Держи ухо востро. Ты не хочешь об этом говорить, но я и сам знаю то, что знаю. Чародеи, как пить дать, наняли тебя, чтобы ты исправил то, что они напортачили, вычистить мерзость, которую они развели. Но если что-то пойдет не так, они будут искать козла отпущения. И ты для этого очень хорошо подходишь.

*

Небо над лесом стало темнеть, резкий ветер зашумел в кронах деревьев. Прокатился далекий гром.

*

— Если не гроза, то ливень, — сказал Франс Торквил при их следующей встрече. - Через день грозы и дожди. А в итоге все следы смыты, как их искать? Удобно, правда? Как по заказу. Так и несет от этого магией. Из Риссберга. Говорят, что чародеи умеют погоду стряпать. Магический ветер вызывать, а натуральный заклять, чтоб дуло, куда им надо. Пригонять облака, вызывать дождь или град и даже грозу устроить на заказ. Когда им это на руку. Чтобы, например, следы смыть. Что скажешь, Геральт?

— Чародеи многое могут, это точно, — ответил Геральт. - Погодой управлять всегда умели, еще со времен Первой Высадки, которая, как считают, только благодаря заклинаниям Яна Беккера не закончилась катастрофой. Но обвинять магов во всех бедствиях и катастрофах, пожалуй, не стоит. Ты говоришь все-таки о природных явлениях, Франс. Просто сейчас сезон такой. Сезон гроз.

*

Ведьмак погонял кобылу. Солнце уже клонилось на запад, а до сумерек он запланировал посетить еще несколько поселений. Ближайшим была колония углежогов, расположенная на поляне под названием Роговизна. Когда он там был в первый раз, его сопровождал Пинети.

*

Место, где произошла резня, к удивлению ведьмака, вместо того чтобы оказаться унылым и безлюдным, на самом деле было весьма оживленным, здесь кипела работа.

Углежоги — сами они называли себя жигарями — работали на строительстве новой угольной кучи, сооружения для получения древесного угля. Угольная куча имела форму купола, сложенного из дров, это не просто бесформенная груда, а купол, выложенный тщательно и аккуратно. Когда Геральт и Пинети прибыли на поляну, они увидели, как угольщики обкладывают эту кучу мхом и тщательно присыпают землей. Вторая угольная куча, построенная раньше, уже работала, то есть интенсивно дымила. Всю поляну застилал разъедающий глаза дым, едкий смолистый запах впивался в ноздри.

— Как давно... — ведьмак закашлялся. — Как давно, ты сказал, это было...

— Ровно месяц назад.

— А люди здесь работают как ни в чем не бывало.

— На древесный уголь, — пояснил Пинети, — огромный спрос. Только уголь позволяет при сжигании получить температуру, достаточную для плавления металла. Плавильные печи в Дорьяне и Горс Велене не могли бы функционировать без угля, а металлургия — важнейшая и наиболее быстро развивающаяся отрасль промышленности. Благодаря такому спросу углежог — прибыльная профессия, а экономика, ведьмак, как и природа, не терпит пустоты. Убитых жигарей похоронили там, вон, видишь курган? Песок еще свежий и желтый. А на их место пришли новые. Угольные кучи курятся, жизнь продолжается.

Они спешились. Жигари не обращали на них внимания, были слишком заняты. Если кто-то ими и заинтересовался, то только женщины да несколько ребятишек, которые носились между шалашами.

— А как же, — Пинети угадал вопрос, который ведьмак не задал. — Среди погребенных под курганом тоже были дети. Трое. Три женщины. Девять мужчин и подростков. Иди за мной.

Они прошли между поленницами просушиваемых дров.

— Несколько мужчин, — сказал чародей, — были убиты на месте, им разбили головы. Остальных обезвредили и обездвижили, чем-то острым разрезали сухожилия на ногах. Многим, в том числе всем детям, вдобавок переломали руки. Обездвиженных потом убивали. Разорванные горла, вспоротые животы, вскрытые грудные клетки. Сдирали кожу со спин, снимали скальпы. Одна из женщин...

— Хватит, — ведьмак смотрел на черные пятна крови, которые до сих пор были видны на березовых пнях. — Хватит, Пинети.

— Ты должен знать, с кем... с чем имеешь дело.

— Уже знаю.

— Еще одна последняя деталь. Не досчитались тел. У всех убитых были отрезаны головы. Их сложили в пирамиду, здесь, в этом самом месте. Голов было пятнадцать, а тел тринадцать. Два тела исчезли.

— Почти таким же образом, — продолжил чародей после короткой паузы, — расправились с жителями в двух других селениях: Тисах и Каблонках. В Тисах погибли девять человек, в Каблонках двенадцать. Я возьму тебя туда завтра. Сегодня мы заедем еще в Новую Смолярню, это недалеко. Посмотришь на производство древесной смолы и дегтя. Если тебе понадобится что-нибудь смазать дегтем, будешь знать, откуда он взялся.

— У меня вопрос.

— Да.

— Нужно было обязательно прибегать к шантажу? Не верили, что я по своей воле приеду в Риссберг?

— Мнения разделились.

— Засадить меня в тюрьму в Кераке, потом отпустить, но продолжать угрожать судом, чья это была идея? Кто до этого додумался? Коралл, правда?

Пинети посмотрел на него. Долго смотрел.

— Правда, — признался он наконец. - Это была ее идея. И ее план. Посадить тебя, потом освободить, угрожать. И в конце сделать так, чтобы преследование было прекращено. Она сделала это сразу же после твоего отъезда, ты уже чист, как слеза. Еще вопросы есть? Нет? Тогда поехали в Новую Смолярню, полюбуешься на деготь. Потом откроем телепорт и вернемся в Риссберг. Вечером я бы еще хотел выбраться на свою речку с удочкой. Поденки роятся, форель жирует... Рыбачил когда-нибудь, ведьмак? Тебе нравится рыбалка?

— Рыбачу, когда рыбки захочется. Всегда вожу с собой шнур.

Пинети долго молчал.

— Шнур, — наконец произнес он странным тоном. — Леска, утяжеленная кусочками свинца. С множеством крючков. На которых насаживают червей.

— Да. А что?

— Ничего. Просто так спросил.

*

Ведьмак ехал в Сосницу, еще один поселок углежогов, когда лес вдруг затих. Умолкли сойки, сорочий стрекот как ножом отрезало, внезапно прекратил стучать дятел. Лес застыл в ужасе.

Геральт пустил кобылу в галоп.

* * *

Смерть — наш вечный попутчик… Она всегда находится слева от нас на расстоянии вытянутой руки… Единственный по-настоящему мудрый советчик, который у нас есть, — это смерть. Каждый раз, когда ты чувствуешь, как это часто с тобой бывает, что все складывается из рук вон плохо и ты на грани полного краха, повернись налево и спроси у своей смерти, так ли это. И твоя смерть ответит, что ты ошибаешься, и что кроме ее прикосновения нет ничего, что действительно имело бы значение. Твоя смерть скажет: «Но я же еще не коснулась тебя!»

Карлос Кастанеда, Путешествие в Икстлан

(перевод А. Сидерского)

Поиск по сайту: