ГЛАВА III. ТАЙНА ЛОРИСТОН-ГАРДЕНС

Должен сознаться, что я был немало поражен тем, как оправдала себя на

деле теория моего компаньона. Уважение мое к его способностям сразу

возросло. И все же я не мог отделаться от подозрения, что все это было

подстроено заранее, чтобы ошеломить меня, хотя зачем, собственно, - этого

я никак не мог понять. Когда я взглянул на него, он держал в руке

прочитанную записку, и взгляд его был рассеянным и тусклым, что

свидетельствовало о напряженной работе мысли.

- Как же вы догадались? - спросил я.

- О чем? - хмуро отозвался он.

- Да о том, что он отставной сержант флота?

- Мне некогда болтать о пустяках, - отрезал он, но тут же,

улыбнувшись, поспешил добавить: - Извините за резкость. Вы прервали ход

моих мыслей, но, может, это и к лучшему. Так, значит, вы не сумели

увидеть, что он в прошлом флотский сержант?

- Нет, конечно.

- Мне было легче понять, чем объяснить, как я догадался. Представьте

себе, что вам нужно доказать, что дважды два - четыре, - трудновато, не

правда ли, хотя вы в этом твердо уверены. Даже через улицу я заметил на

его руке татуировку - большой синий якорь. Тут уже запахло морем. Выправка

у него военная, и он носит баки военного образца. Стало быть, перед нами

флотский. Держится он с достоинством, пожалуй, даже начальственно. Вы

должны были бы заметить, как высоко он держит голову и как помахивает

своей палкой, а с виду он степенный мужчина средних лет - вот и все

приметы, по которым я узнал, что он был сержантом.

- Чудеса! - воскликнул я.

- А, чепуха, - отмахнулся Холмс, но по лицу его я видел, что он

доволен моим восторженным изумлением. - Вот я только что говорил, что

теперь больше нет преступников. Кажется, я ошибся. Взгляните-ка! - Он

протянул мне записку, которую принес посыльный.

- Послушайте, да ведь это ужасно! - ахнул я, пробежав ее глазами.

- Да, что-то, видимо, не совсем обычное, - хладнокровно заметил он. -

Будьте добры, прочтите мне это вслух.

Вот письмо, которое я прочел:

"Дорогой мистер Шерлок Холмс!

Сегодня ночью в доме No 3 в Лористон-Гарденс на Брикстон-роуд

произошла скверная история. Около двух часов ночи наш полисмен, делавший

обход, заметил в доме свет, а так как дом нежилой, он заподозрил что-то

неладное. Дверь оказалась незапертой, и в первой комнате, совсем пустой,

он увидел труп хорошо одетого джентльмена; в кармане он нашел визитные

карточки: "Енох Дж. Дреббер, Кливленд, Огайо, Соединенные Штаты". И

никаких следов грабежа, никаких признаков насильственной смерти. На полу

есть кровяные пятна, но на трупе ран не оказалось. Мы не можем понять, как

он очутился в пустом доме, и вообще это дело - сплошная головоломка. Если

вы приедете в любое время до двенадцати, вы застанете меня здесь. В

ожидании вашего ответа или приезда я оставляю все как было. Если не

сможете приехать, я сообщу вам все подробности и буду чрезвычайно обязан,

если вы соблаговолите поделиться со мной вашим мнением.

Уважающий вас Тобиас Грегсон"

- Грегсон - самый толковый сыщик в Скотленд-Ярде, - сказал мой

приятель. - Он и Лестрейд выделяются среди прочих ничтожеств. Оба

расторопны и энергичны, хотя банальны до ужаса. Друг с другом они на

ножах. Они ревнивы к славе, как профессиональные красавицы. Будет потеха,

если оба нападут на след.

Удивительно неторопливо журчала его речь!

- Но ведь, наверное, нельзя терять ни секунды, - встревожился я. -

Пойти позвать кэб?

- А я не уверен, поеду я или нет. Я же лентяй, каких свет не видел,

то есть, конечно, когда на меня нападет лень, а вообще-то могу быть и

проворным.

- Вы же мечтали о таком случае!

- Дорогой мой, да что мне за смысл? Предположим, я распутаю это дело

- ведь все равно Грегсон, Лестрейд и компания прикарманят всю славу.

Такова участь лица неофициального.

- Но он просит у вас помощи.

- Да. Он знает, что до меня ему далеко, и сам мне это говорил, но

скорее отрежет себе язык, чем признается кому-то третьему. Впрочем,

пожалуй, давайте поедем и посмотрим. Возьмусь за дело на свой риск. По

крайней мере посмеюсь над ними, если ничего другого мне не останется.

Пошли!

Он засуетился и бросился за своим пальто: приступ энергии сменил

апатию.

- Берите шляпу, - велел он.

- Хотите, чтобы я поехал с вами?

- Да, если вам больше нечего делать.

Через минуту мы оба сидели в кэбе, мчавшем нас к Брикстон-роуд.

Стояло пасмурное, туманное утро, над крышами повисла коричневатая

дымка, казавшаяся отражением грязно-серых улиц внизу. Мой спутник был в

отличном настроении, без умолку болтал о кремонских скрипках и о разнице

между скрипками Страдивариуса и Амати. Я помалкивал; унылая погода и

предстоявшее нам грустное зрелище угнетали меня.

- Вы как будто совсем не думаете об этом деле, - прервал я наконец

его музыкальные рассуждения.

- У меня еще нет фактов, - ответил он. - Строить предположения, не

зная всех обстоятельств дела, - крупнейшая ошибка. Это может повлиять на

дальнейший ход рассуждений.

- Скоро вы получите ваши факты, - сказал я, указывая пальцем. - Вот

Брикстон-роуд, а это, если не ошибаюсь, тот самый дом.

- Правильно. Стойте, кучер, стойте!

Мы не доехали ярдов сто, но по настоянию Холмса вышли из кэба и к

дому подошли пешком.

Дом No 3 в тупике, носившем название "Лористон-Гарденс", выглядел

зловеще, словно затаил в себе угрозу.

Это был один из четырех домов, стоявших немного поодаль от улицы; два

дома были обитаемы и два пусты. Номер 3 смотрел на улицу тремя рядами

тусклых окон; то здесь, то там на мутном темном стекле, как бельмо на

глазу, выделялась надпись "Сдается внаем". Перед каждым домом был разбит

маленький палисадник, отделявший его от улицы, - несколько деревцев над

редкими и чахлыми кустами; по палисаднику шла узкая желтоватая дорожка,

судя по виду, представлявшая собою смесь глины и песка. Ночью прошел

дождь, и всюду стояли лужи. Вдоль улицы тянулся кирпичный забор в три фута

высотой, с деревянной решеткой наверху; к забору прислонился дюжий

констебль, окруженный небольшой кучкой зевак, которые вытягивали шеи в

тщетной надежде хоть мельком увидеть, что происходит за забором.

Мне думалось, что Шерлок Холмс поспешит войти в дом и сразу же

займется расследованием. Ничего похожего. Казалось, это вовсе не входило в

его намерения. С беспечностью, которая при таких обстоятельствах граничила

с позерством, он прошелся взад и вперед по тротуару, рассеянно поглядывая

на небо, на землю, на дома напротив и на решетку забора. Закончив осмотр,

он медленно зашагал по дорожке, вернее, по траве, сбоку дорожки, и стал

пристально разглядывать землю. Дважды он останавливался; один раз я

заметил на лице его улыбку и услышал довольное хмыканье. На мокрой

глинистой земле было много следов, но ведь ее уже основательно истоптали

полицейские, и я недоумевал, что еще надеется обнаружить там Холмс. Однако

я успел убедиться в его необычайной проницательности и не сомневался, что

он может увидеть много, такого, что недоступно мне.

В дверях дома нас встретил высокий, белолицый человек с льняными

волосами и с записной книжкой в руке. Он бросился к нам и с чувством пожал

руку моему спутнику.

- Как хорошо, что вы приехали!.. - сказал он. - Никто ничего не

трогал, я все оставил, как было.

- Кроме этого, - ответил Холмс, указывая на дорожку. - Стадо

буйволов, и то не оставило бы после себя такое месиво! Но, разумеется, вы

обследовали дорожку, прежде чем дали ее так истоптать?

- У меня было много дела в доме, - уклончиво ответил сыщик. - Мой

коллега, мистер Лестрейд, тоже здесь. Я понадеялся, что он проследит за

этим.

Холмс бросил на меня взгляд и саркастически поднял брови.

- Ну, после таких мастеров своего дела, как вы и Лестрейд, мне,

пожалуй, тут нечего делать, - сказал он.

Грегсон самодовольно потер руки.

- Да уж, кажется, сделали все, что можно. Впрочем, дело заковыристое,

а я знаю, что вы такие любите.

- Вы сюда подъехали в кэбе?

- Нет, пришел пешком, сэр.

- А Лестрейд?

- Тоже, сэр.

- Ну, тогда пойдемте, посмотрим комнату, - совсем уж

непоследовательно заключил Холмс и вошел в дом. Грегсон, удивленно подняв

брови, поспешил за ним.

Небольшой коридор с давно не метенным дощатым полом вел в кухню и

другие службы. Справа и слева были две двери. Одну из них, видимо, уже

несколько месяцев не открывали; другая вела в столовую, где и было

совершено загадочное убийство. Холмс вошел в столовую, я последовал за ним

с тем гнетущим чувством, которое вселяет в нас присутствие смерти.

Большая квадратная комната казалась еще больше оттого, что в ней не

было никакой мебели. Яркие безвкусные обои были покрыты пятнами плесени, а

кое-где отстали и свисали лохмотьями, обнажая желтую штукатурку. Прямо

против двери стоял аляповатый камин с полкой, отделанной под белый мрамор;

на краю полки был прилеплен огарок красной восковой свечки. В неверном,

тусклом свете, пробивавшемся сквозь грязные стекла единственного окна, все

вокруг казалось мертвенно-серым, чему немало способствовал толстый слой

пыли на полу.

Все эти подробности я заметил уже после. В первые минуты я смотрел

только на одинокую страшную фигуру, распростертую на голом полу, на

пустые, незрячие глаза, устремленные в потолок. Это был человек лет сорока

трех-четырех, среднего роста, широкоплечий, с жесткими, кудрявыми черными

волосами и коротенькой, торчащей вверх бородкой. На нем был сюртук и жилет

из плотного сукна, светлые брюки и рубашка безукоризненной белизны. Рядом

валялся вылощенный цилиндр. Руки убитого были раскинуты, пальцы сжаты в

кулаки, ноги скрючены, словно в мучительной агонии. На лице застыло

выражение ужаса и, как мне показалось, ненависти - такого выражения я

никогда еще не видел на человеческом лице. Страшная, злобная гримаса,

низкий лоб, приплюснутый нос и выступающая вперед челюсть придавали

мертвому сходство с гориллой, которое еще больше усиливала его

неестественная вывернутая поза. Я видел смерть в разных ее видах, но

никогда еще она не казалась мне такой страшной, как сейчас, в этой

полутемной, мрачной комнате близ одной из главных магистралей лондонского

предместья.

Щуплый, похожий на хорька Лестрейд стоял у двери. Он поздоровался с

Холмсом и со мной.

- Этот случай наделает много шуму, сэр, - заметил он. - Такого мне

еще не встречалось, а ведь я человек бывалый.

- И нет никакого ключа к этой тайне, - сказал Грегсон.

- Никакого, - подхватил Лестрейд.

Шерлок Холмс подошел к трупу и, опустившись на колени, принялся

тщательно разглядывать его.

- Вы уверены, что на нем нет ран? - спросил он, указывая на брызги

крови вокруг тела.

- Безусловно! - ответили оба.

- Значит, это кровь кого-то другого - вероятно, убийцы, если тут было

убийство. Это мне напоминает обстоятельства смерти Ван Янсена в Утрехте, в

тридцать четвертом году. Помните это дело, Грегсон?

- Нет, сэр.

- Прочтите, право, стоит прочесть. Да, ничто не ново под луной. Все

уже бывало прежде.

Его чуткие пальцы в это время беспрерывно летали по мертвому телу,

ощупывали, нажимали, расстегивали, исследовали, а в глазах стояло то же

отсутствующее выражение, которое я видел уже не раз. Осмотр произошел так

быстро, что вряд ли кто-либо понял, как тщательно он был сделан. Наконец

Холмс понюхал губы трупа, потом взглянул на подметки его лакированных

ботинок.

- Его не сдвигали с места? - спросил он.

- Нет, только осматривали.

- Можно отправить в морг, - сказал Холмс. - Больше в нем нет

надобности.

Четыре человека с носилками стояли наготове. Грегсон позвал их, они

положили труп на носилки и понесли. Когда его поднимали, на пол упало и

покатилось кольцо. Лестрейд схватил его и стал рассматривать.

- Здесь была женщина! - удивленно воскликнул он. - Это женское

обручальное кольцо...

Он положил его на ладонь и протянул нам. Обступив Лестрейда, мы тоже

уставились на кольцо. Несомненно, этот гладкий золотой ободок когда-то

украшал палец новобрачной.

- Дело осложняется, - сказал Грегсон. - А оно, ей-Богу, и без того

головоломное.

- А вы уверены, что это не упрощает его? - возразил Холмс. - Но

довольно любоваться кольцом, это нам не поможет. Что вы нашли в карманах?

- Все тут. - Грегсон, выйдя в переднюю, указал на кучку предметов,

разложенных на нижней ступеньке лестницы. - Золотые часы фирмы Баро,

Лондон, No 97163. Золотая цепочка, очень тяжелая и массивная. Золотое

кольцо с масонской эмблемой. Золотая булавка - голова бульдога с

рубиновыми глазами. Бумажник русской кожи для визитных карточек и

карточки, на них написано: Енох Дж. Дреббер, Кливленд - это соответствует

меткам на белье - Е. Д. Д. Кошелька нет, но в карманах оказалось семь

фунтов тринадцать шиллингов. Карманное издание "Декамерона" Боккаччо с

надписью "Джозеф Стэнджерсон" на форзаце. Два письма - одно адресовано Е.

Дж. Дребберу, другое - Джозефу Стэнджерсону.

- Адрес какой?

- Стрэнд, Американская биржа, до востребования. Оба письма от

пароходной компании "Гийон" и касаются отплытия их пароходов из Ливерпуля.

Ясно, что этот несчастный собирался вернуться в Нью-Йорк.

- Вы начали разыскивать этого Стэнджерсона?

- Сразу же, сэр. Я разослал объявления во все газеты, а один из моих

людей поехал на американскую биржу, но еще не вернулся.

- А Кливленд вы запросили?

- Утром послали телеграмму.

- Какую?

- Мы просто сообщили, что произошло, и просили дать сведения.

- А вы не просили сообщить подробнее относительно чего-нибудь такого,

что показалось вам особенно важным?

- Я спросил насчет Стэнджерсона.

- И больше ни о чем? Нет ли здесь, по-вашему, каких-либо особых

обстоятельств в жизни Дреббера, которые необходимо выяснить?

- Я спросил обо всем, что считал нужным, - обиженным тоном ответил

Грегсон.

Шерлок Холмс усмехнулся про себя и хотел было что-то сказать, как

вдруг перед нами возник Лестрейд, который остался в комнате, когда мы

вышли в переднюю. Он пыжился от самодовольства и потирал руки.

- Мистер Грегсон, я только что сделал открытие величайшей важности! -

объявил он. - Не догадайся я тщательно осмотреть стены, мы ничего бы и не

узнали!

У маленького человечка блестели глаза, он, видимо, внутренне ликовал

оттого, что обставил своего коллегу на одно очко.

- Пожалуйте сюда, - сказал он суетливо, ведя нас обратно в комнату,

где, казалось, стало немного светлее после того, как унесли ее страшного

обитателя. - Вот станьте-ка сюда!

Он чиркнул спичкой о подошву ботинка и поднес ее к стене.

- Глядите! - торжествующе сказал он. Я уже говорил, что во многих

местах обои висели клочьями.

В этом углу от стены отстал большой кусок, обнажив желтый квадрат

шероховатой штукатурки. На ней кровью было выведено

RACHE

- Видали? - хвастливо сказал Лестрейд, как балаганщик, представляющий

публике аттракцион. - Это самый темный угол, и никому не пришло в голову

сюда заглянуть. Убийца - он или она - написал это своей собственной

кровью. Глядите, вот кровь стекла со стены, и здесь на полу пятно. Во

всяком случае, самоубийство исключается. А почему убийца выбрал именно

этот угол? Сейчас объясню. Видите огарок на камине? Когда он горел, этот

угол был самый светлый, а не самый темный.

- Ну хорошо, надпись попалась вам на глаза, а как вы ее растолкуете?

- пренебрежительным тоном сказал Грегсон.

- Как? А вот как. Убийца - будь то мужчина или женщина - хотел

написать женское имя "Рэчел", но не успел докончить, наверное, что-то

помешало. Попомните мои слова: рано или поздно выяснится, что тут замешана

женщина по имени Рэчел. Смейтесь сколько угодно, мистер Шерлок Холмс. Вы,

конечно, человек начитанный и умный, но в конечном счете старая ищейка

даст вам несколько очков вперед!

- Прошу прощения, - сказал мой приятель, рассердивший маленького

человечка своим смехом. - Разумеется, честь этого открытия принадлежит

вам, и надпись, без сомнения, сделана вторым участником ночной драмы. Я не

успел еще осмотреть комнату и с вашего позволения осмотрю сейчас.

Он вынул из кармана рулетку и большую круглую лупу и бесшумно заходил

по комнате, то и дело останавливаясь или опускаясь на колени; один раз он

даже лег на пол. Холмс так увлекся, что, казалось, совсем забыл о нашем

существовании - а мы слышали то бормотанье, то стон, то легкий присвист,

то одобрительные и радостные восклицания. Я смотрел на него, и мне

невольно пришло на ум, что он сейчас похож на чистокровную, хорошо

выдрессированную гончую, которая рыщет взад-вперед по лесу, скуля от

нетерпения, пока не нападет на утерянный след. Минут двадцать, если не

больше, он продолжал свои поиски, тщательно измеряя расстояние между

какими-то совершенно незаметными для меня следами, и время от времени -

так же непонятно для меня - что-то измерял рулеткой на стенах. В одном

месте он осторожно собрал щепотку серой пыли с пола и положил в конверт.

Наконец он стал разглядывать через лупу надпись на стене, внимательно

исследуя каждую букву. Видимо, он был удовлетворен осмотром, потому что

спрятал рулетку и лупу в карман.

- Говорят, будто гений - это бесконечная выносливость, - с улыбкой

заметил он. - Довольно неудачное определение, но к работе сыщика подходит

вполне.

Грегсон и Лестрейд наблюдали за маневрами своего коллеги-дилетанта с

нескрываемым любопытством и не без презрения. Очевидно, они не могли

оценить того, что понимал я: все, что делал Холмс, вплоть до

незначительных с виду мелочей, служило какой-то вполне определенной и

практической цели.

- Ну, что скажете, сэр? - спросили оба хором.

- Не хочу отнимать у вас пальму первенства в раскрытии преступления,

- сказал мой приятель, - и поэтому не позволю себе навязывать советы. Вы

оба так хорошо справляетесь, что было бы грешно вмешиваться. - В голосе

его звучал явный сарказм. - Если вы сообщите о ходе расследования, -

продолжал он, - я буду счастлив помочь вам, если смогу. А пока я хотел бы

поговорить с констеблем, который обнаружил труп. Будьте добры сказать мне

его имя и адрес.

Лестрейд вынул записную книжку.

- Джон Рэнс, - сказал он. - Сейчас он свободен. Его адрес: Одли-корт,

46, Кеннингтон-парк-гейт.

Холмс записал адрес.

- Пойдемте, доктор, - сказал он мне. - Мы сейчас же отправимся к

нему. А вам я хочу кое-что сказать, - обратился он к сыщикам, - быть

может, это поможет следствию. Это, конечно, убийство, и убийца - мужчина.

Рост у него чуть больше шести футов, он в расцвете лет, ноги у него очень

небольшие для такого роста, обут в тяжелые ботинки с квадратными носками и

курит трихинопольские сигары. Он и его жертва приехали сюда вместе в

четырехколесном экипаже, запряженном лошадью с тремя старыми и одной новой

подковой на правом переднем копыте. По всей вероятности, у убийцы красное

лицо и очень длинные ногти на правой руке. Это, конечно, мелочи, но они

могут вам пригодиться.

Лестрейд и Грегсон, недоверчиво усмехаясь, переглянулись.

- Если этот человек убит, то каким же образом?

- Яд, - коротко бросил Шерлок Холмс и зашагал к двери. - Да, вот еще

что, Лестрейд, - добавил он, обернувшись. - "Rache" - по-немецки "месть",

так что не теряйте времени на розыски мисс Рэчел.

Выпустив эту парфянскую стрелу, он ушел, а оба соперника смотрели ему

вслед, разинув рты.

Поиск по сайту: