ГЛАВА III. ДЖОН ФЕРЬЕ БЕСЕДУЕТ С ПРОВИДЦЕМ

С тех пор, как Джефферсон Хоуп и его товарищи уехали из

Солт-Лейк-Сиги, прошло три недели. Сердце Джона Ферье сжималось от тоски

при мысли о возвращений молодого человека и о неизбежной разлуке со своей

приемной дочерью. Однако сияющее личико девушки действовало на него

сильнее любых доводов, и он почти примирился с неизбежностью. В глубине

своей мужественной души он твердо решил, что никакая сила не заставит его

выдать дочь за мормона. Он считал, что мормонский брак - это стыд и позор.

Как бы он ни относился к догмам мормонской веры, в вопросе о браке он был

непоколебим. Разумеется, ему приходилось скрывать свои убеждения, ибо в

стране святых в те времена было опасно высказывать еретические мысли.

Да, опасно, и настолько опасно, что даже самые благочестивые не

осмеливались рассуждать о религии иначе, как шепотом, боясь, как бы их

слова не были истолкованы превратно и не навлекли бы на них немедленную

кару. Жертвы преследования сами стали преследователями и отличались при

этом необычайной жестокостью. Ни севильская инквизиция, ни германский

фемгерихт, ни тайные общества в Италии не могли создать более мощной

организации, чем та, что темной тенью стлалась по всему штату Юта.

Организация эта была невидима, окутана таинственностью и поэтому

казалась вдвое страшнее. Она была всеведущей и всемогущей, но действовала

незримо и неслышно. Человек, высказавший хоть малейшее сомнение в

непогрешимости мормонской церкви, внезапно исчезал, и никто не ведал, где

он и что с ним сталось. Сколько ни ждали его жена и дети, им не суждено

было увидеть его и узнать, что он испытал в руках его тайных судей.

Неосторожное слово или необдуманный поступок неизбежно вели к уничтожению

виновного, но никто не знал, что за страшная сила гнетет их. Не

удивительно, что люди жили в непрерывном страхе, и даже посреди пустыни

они не смели шептаться о своих тягостных сомнениях.

Поначалу эта страшная темная сила карала только непокорных - тех,

кто, приняв веру мормонов, отступался от нее или нарушал ее догмы. Вскоре,

однако, ее стали чувствовать на себе все больше и больше людей. У мормонов

не хватало взрослых женщин; а без женского населения доктрина о

многоженстве теряла всякий смысл. И вот поползли странные слухи - слухи об

убийствах среди переселенцев, о разграблении их лагерей, причем в тех

краях, где никогда не появлялись индейцы. А в гаремах старейшин появлялись

новые женщины - тоскующие, плачущие, с выражением ужаса, застывшим на их

лицах. Путники, проезжавшие в горах поздней ночью, рассказывали о шайках

вооруженных людей в масках, которые бесшумно прокрадывались мимо них в

темноте. Слухи и басни обрастали истинными фактами, подтверждались и

подкреплялись новыми свидетельствами, и наконец эта темная сила обрела

точное название. И до сих пор еще в отдаленных ранчо Запада слова "союз

данитов" или "ангелы-мстители" вызывают чувство суеверного страха.

Но, узнав, что это за организация, люди стали бояться ее не меньше, а

больше. Никто не знал, из кого состояла эта беспощадная секта. Имена тех,

кто участвовал в кровавых злодеяниях, совершенных якобы во имя религии,

сохранялись в глубокой тайне. Друг, которому вы поверяли свои сомнения

относительно Провидца и его миссии, мог оказаться одним из тех, которые,

жаждая мести, явятся к вам ночью с огнем и мечом. Поэтому каждый боялся

своего соседа и никто не высказывал вслух своих сокровенных мыслей.

В одно прекрасное утро Джон Ферье собрался было ехать в поля, как

вдруг услышал стук щеколды. Выглянув в окно, он увидел полного рыжеватого

мужчину средних лет, который направлялся к дому. Ферье похолодел: это был

не кто иной, как великий Бригем Янг.

Ферье, дрожа, бросился к двери встречать вождя мормонов - он знал,

что это появление не сулит ничего хорошего. Янг сухо ответил на

приветствия и, сурово сдвинув брови, прошел вслед за ним в гостиную.

- Брат Ферье, - сказал он, усевшись и сверля фермера взглядом из-под

светлых ресниц, - мы, истинно верующие, были тебе добрыми друзьями. Мы

подобрали тебя в пустыне, где ты умирал от голода, мы разделили с тобой

кусок хлеба, мы привезли тебя в Обетованную долину, наделили тебя хорошей

землей и, покровительствуя тебе, дали возможность разбогатеть. Разве не

так?

- Так, - ответил Джон Ферье.

- И взамен мы потребовали только одного: чтобы ты приобщился к

истинной вере и во всем следовал ее законам. Ты обещал, но если то, что

говорят о тебе, правда, значит, ты нарушил обещание.

- Как же я его нарушил? - протестующе поднял руки Ферье. - Разве я не

вношу свою долю в общий фонд? Разве я не хожу и храм? Разве я...

- Где твои жены? - перебил Янг, оглядываясь вокруг. - Пусть придут, я

хочу с ними поздороваться.

- Это верно, я не женат. Но женщин мало, и многие среди нас нуждаются

в них больше, чем я. Я все-таки не одинок - обо мне заботится моя дочь.

- Вот о дочери я и хочу поговорить с тобой, - сказал вождь мормонов.

- Она уже взрослая и слывет цветком Юты; она пришлась по сердцу некоторым

достойнейшим людям.

Джон Ферье насторожился.

- О ней болтают такое, чему я не склонен верить. Ходят слухи, что она

обручена с каким-то язычником. Это, конечно, пустые сплетни. Что сказано в

тринадцатой заповеди святого Джозефа Смита? "Каждая девица, исповедующая

истинную веру, должна быть женой одного из избранных; если же она станет

женой иноверца, то совершит тяжкий грех". Я не могу поверить, чтобы ты,

истинно верующий, позволил своей дочери нарушить святую заповедь.

Джон Ферье молчал, нервно теребя свой хлыст.

- Вот это будет испытанием твоей веры - так решено на Священном

Совете Четырех. Девушка молода, мы не хотим выдавать ее за седого старика

и не станем лишать ее права выбора. У нас, старейшин, достаточно своих

телок[14], но мы должны дать жен нашим сыновьям. У Стэнджерсона есть сын,

у Дреббера тоже, и каждый из них с радостью примет в дом твою дочь. Пусть

она выберет одного из двух. Оба молоды, богаты и исповедуют нашу святую

веру. Что ты на это скажешь?

Ферье, сдвинув брови, молчал.

- Дайте нам время подумать, - сказал он наконец. - Моя дочь еще очень

молода, ей рано выходить замуж.

- Она должна сделать свой выбор за месяц, - ответил Янг, подымаясь с

места. - Ровно через месяц она обязана дать ответ.

В дверях он обернулся; лицо его вдруг налилось кровью, глаза злобно

сверкнули.

- Если ты, Джон Ферье, - почти закричал он, - вздумаешь о своими

слабыми силенками противиться приказу Четырех, то ты пожалеешь, что твои и

ее кости не истлели тогда на Сьерра-Бланка!

Погрозив ему кулаком, он вышел за дверь. Ферье молча слушал, как

хрустит галька на дорожке под его тяжелыми сапогами.

Он сидел, упершись локтем в колено, и раздумывал, как сообщить обо

всем этом дочери, но вдруг почувствовал ласковое прикосновение руки и,

подняв голову, увидел, что Люси стоит рядом.

- Я не виновата, - сказала она, отвечая на его недоуменный взгляд. -

Его голос гремел по всему дому. Ах, отец, отец, что нам теперь делать?

- Ты только не бойся! - Он притянул девушку к себе и ласково провел

широкой грубой ладонью по ее каштановым волосам. - Все уладится. Как тебе

кажется, ты еще не начала остывать к этому малому?

В ответ послышалось горькое всхлипывание, и ее рука стиснула руку

отца.

- Значит, нет. Ну и слава Богу - не хотел бы я услышать, что ты его

разлюбила. Он славный мальчик и настоящий христианин к тому же, не то, что

здешние святоши, несмотря на все их молитвы и проповеди. Завтра в Неваду

едут старатели - я уж как-нибудь дам ему знать, что с нами приключилось. И

насколько я понимаю, он примчится сюда быстрее, чем телеграфная депеша!

Это сравнение рассмешило Люси, и она улыбнулась сквозь слезы.

- Он приедет и посоветует, как нам быть, - сказала она. - Но мне

страшно за тебя, дорогой. Говорят... говорят, что с теми, кто идет

наперекор Провидцу, всегда случается что-то ужасное...

- Но мы еще не идем ему наперекор, - возразил отец. - А дальше видно

будет, еще успеем поостеречься. У нас впереди целый месяц, а потом, мне

думается, нам лучше всего бежать из Юты.

- Бросить Юту!

- Да, примерно так.

- А наша ферма?

- Постараемся продать, что можно, выручим немного денег, а остальное

- что ж, пусть пропадает. По правде говоря, Люси, я уже не раз подумывал

об этом. Ни перед кем я не могу пресмыкаться, как здешний народ

пресмыкается перед этим чертовым Провидцем. Я свободный американец, и все

это не по мне. А переделывать себя уже поздно. Если он вздумает шататься

вокруг нашей фермы, то, чего доброго, навстречу ему вылетит хороший заряд

дроби!

- Но они нас не выпустят!

- Погоди, пусть приедет Джефферсон, и мы все устроим. А пока ни о чем

не беспокойся, девочка, и не плачь, а то у тебя опухнут глазки, и мне от

него здорово попадет! Бояться нечего, и никакая опасность нам не грозит.

Джон Ферье успокаивал ее весьма уверенным тоном, но Люси не могла не

заметить, что в этот вечер он с особой тщательностью запер все двери, а

потом вычистил и зарядил старое, заржавленное охотничье ружье, которое

висело у него над кроватью.

Поиск по сайту: