Глава 12. ПОКАЗАНИЕ АНИ

- Я здесь! - крикнула Аня и, совершенно забыв в своем

волнении о том, какая она стала большая за эти несколько

минут, она вскочила так поспешно, что смахнула юбкой скамейку

с присяжными, которые покатились кувырком вниз, прямо в толпу,

и там, на полу, стали извиваться, что напомнило Ане стеклянный

сосуд с золотыми рыбками, опрокинутый ею как-то на прошлой

неделе.

- Ах, простите меня, - воскликнула она с искренним

огорчением и стала подбирать маленьких присяжников, очень при

этом торопясь, так как у нее в голове мелькало воспоминанье о

случае с золотыми рыбками. И теперь ей смутно казалось, что

если не посадить обратно на скамеечку всех этих вздрагивающих

существ, то они непременно умрут.

- Суд не может продолжаться, - сказал Король проникновенным

голосом, - пока все присяжные не будут на своих местах. Все, -

повторил он и значительно взглянул на Аню.

Аня посмотрела на скамейку присяжников и увидела, что она

впопыхах втиснула Яшу-Ящерицу вниз головой между двух

Апрельских Уточек, и бедное маленькое существо только грустно

поводило хвостиком, сознавая свою беспомощность.

Аня поспешила его вытащить и посадить правильно. "Впрочем,

это имеет мало значения, - сказала она про себя. - Так ли он

торчит, или иначе - все равно особой пользы он не приносит".

Как только присяжники немного успокоились после пережитого

волненья, и как только их доски и карандаши были найдены и

поданы им, они принялись очень усердно записывать историю

несчастья - все, кроме Яши, который, казалось, слишком

потрясен, чтобы что-либо делать, и мог только глядеть в

потолок, неподвижно разинув рот.

- Что ты знаешь о преступленьи? - спросил Король у Ани.

- Ничего, - ответила Аня.

- Решительно ничего? - настаивал Король.

- Решительно ничего, - сказала Аня.

- Это важно, - проговорил Король, обернувшись к

присяжникам. Те было начали заносить сказанное, но тут

вмешался Кролик.

- Неважно - хотите сказать, ваше величество? - произнес он

чрезвычайно почтительным голосом, но с недобрым выражением на

лице.

- Неважно, да, да, конечно, - быстро поправился Король и

стал повторять про себя: "Важно - неважно, неважно - важно",

словно он старался решить, какое слово звучит лучше.

Некоторые из присяжников записали "важно", другие -

"неважно".

Аня могла заметить это, так как видела их доски. "Но это не

имеет никакого значения, - решила она про себя.

В эту минуту Король, который только что торопливо занес

что-то в свою записную книжку, крикнул: "Молчанье!" - и прочел

из этой же книжки следующее: "Закон сорок четвертый. Все лица,

чей рост превышает одну версту, обязаны удалиться из залы

суда".

Все уставились на Аню.

- Превышаешь! - молвил Король.

- И многим, - добавила Королева.

- Во всяком случае, я не намерена уходить, - сказала Аня. -

А кроме того, это закон не установленный, вы сейчас его

выдумали.

- Это старейший закон в книге, - возразил Король.

- Тогда он должен быть законом номер первый, а не сорок

четвертый, - сказала Аня.

Король побледнел и захлопнул записную книжку.

- Обсудите приговор, - обратился он к присяжникам, и голос

его был тих и трепетен.

- Есть еще одна улика, - воскликнул Белый Кролик, поспешно

вскочив. - Только что подобрали вот эту бумажку.

- Что на ней написано? - полюбопытствовала Королева.

- Я еще не развернул ее, - ответил Кролик. - Но,

по-видимому, это письмо, написанное подсудимым... к... к

кому-то.

- Так оно и должно быть, - сказал Король. - Разве только,

если оно написано к никому, что было бы безграмотно, не правда

ли?

- А как адрес? - спросил один из присяжников.

- Адреса никакого нет, - сказал Кролик. - Да и вообще

ничего на внешней стороне не написано. - Он развернул листок и

добавил. - Это, оказывается, вовсе не письмо, а стихи.

- А почерк чей, подсудимого? - спросил вдруг один из

присяжников.

- В том-то и дело, что нет, - ответил Кролик. - Это-то и

есть самое странное.

Присяжники все казались озадаченными.

- Он, должно быть, подделался под чужой почерк, - решил

Король. Присяжники все просветлели.

- Ваше величество, - воскликнул Валет, - я не писал этого,

и они не могут доказать, что писал я: подписи нет.

- То что ты не подписал, ухудшает дело, - изрек Король. - У

тебя, наверное, совесть была нечиста, иначе ты бы поставил в

конце свое имя, как делают все честные люди!

Тут раздались общие рукоплесканья: это была первая

действительно умная вещь, которую Король сказал за весь день.

- Это доказывает его виновность, конечно, - проговорила

Королева. - Итак, отруб...

- Это ровно ничего не доказывает, - перебила Аня. - Вы же

даже не знаете, о чем говорится в этих стихах.

- Прочесть их, - приказал Король.

Белый Кролик надел очки. "Откуда ваше величество прикажете

начать?" - спросил он.

- Начни с начала, - глубокомысленно ответил Король, - и

продолжай пока не дойдешь до конца. Тогда остановись.

В зале стояла мертвая тишина, пока Кролик читал следующие

стихи:

При нем беседовал я с нею

О том, что он и ей, и мне

Сказал, что я же не умею

Свободно плавать на спине.

Хоть я запутался - не скрою -

Им ясно истина видна;

Но что же станется со мною,

Когда вмешается она?

Я дал ей семь, ему же десять,

Он ей - четыре или пять.

Мы не успели дело взвесить,

Как все вернулись к нам опять.

Она же высказалась даже

(Пред тем, как в обморок упасть)

За то, что надо до продажи

Ей выдать целое, нас часть.

Не говорите ей об этом

Во избежанье худших бед.

Я намекнул вам по секрету,

Что это, знаете, секрет.

- Вот самое важное показание, которое мы слышали, - сказал

Король. - Итак, пускай присяжные...

- Если кто-нибудь из них может объяснить эти стихи, я дам

ему полтинник, - проговорила Аня, которая настолько выросла за

время чтения, что не боялась перебивать, - В этих стихах нет и

крошки смысла - вот мое мнение.

Присяжники записали: "Нет и крошки смысла - вот ее мненье",

- но ни один из них не попытался дать объяснение.

- Если в них нет никакого смысла, - сказал Король, - то это

только, знаете, облегчает дело, ибо тогда и смысла искать не

нужно. Но, как-никак, мне кажется, - продолжал он, развернув

листок на коленях и глядя на него одним глазом, - мне кажется,

что известное значенье они все же имеют. "Сказал, что я же не

умею свободно плавать на спине". Ты же плавать не умеешь? -

обратился он к Валету.

Валет с грустью покачал головой. "Разве, глядя на меня,

можно подумать, что я хорошо плаваю?" - спросил он. (Этого,

конечно, подумать нельзя было, так как он был склеен весь из

картона и в воде расклеился бы.)

- Пока что - правильно, - сказал Король и принялся

повторять стихи про себя: "...Им ясно истина видна" - это,

значит, присяжным." -...Когда вмешается она"... - это, должно

быть, Королева... - "Но что же станется со мною?"...да, это

действительно вопрос!.. "Я дал ей семь, ему же десять"...ну,

конечно, это насчет пирожков.

- Но дальше сказано, что "все вернулись к нам опять...", -

перебила Аня.

- Так оно и есть - вот они! - с торжеством воскликнул

Король, указав на блюдо с пирожками на столе. - Ничего не

может быть яснее! Будем продолжать: "...перед тем, как в

обморок упасть"... ты, кажется, никогда не падала в обморок,

моя дорогая, - обратился он к Королеве.

- Никогда! - рявкнула с яростью Королева и бросила

чернильницей в Ящерицу. (Бедный маленький Яша уже давно

перестал писать пальцем, видя, что следа не остается, а тут он

торопливо начал сызнова, употребляя чернила, струйками текущие

у него по лицу.)

- В таком случае это не совпадает, - сказал Король, с

улыбкой обводя взглядом присутствующих. Гробовое молчанье.

- Это - игра слов! - сердито добавил он, и все стали

смеяться.

- Пусть присяжные обсудят приговор, - сказал Король в

двадцатый раз.

- Нет, нет, - прервала Королева. - Сперва казнь, а потом уж

приговор!

- Что за ерунда? - громко воскликнула Аня. - Как это

возможно?

- Прикуси язык, - гаркнула Королева, густо побагровев.

- Не прикушу! - ответила Аня.

- Отрубить ей голову, - взревела Королева.

Никто не шевельнулся.

- Кто вас боится? - сказала Аня. (Она достигла уже обычного

своего роста.) - Ведь все вы - только колода карт.

И внезапно карты взвились и посыпались на нее: Аня издала

легкий крик - не то ужаса, не то гнева и стала от них

защищаться и... очнулась... Голова ее лежала на коленях у

сестры, которая осторожно смахивала с ее лица несколько сухих

листьев, слетевших с ближнего дерева.

- Проснись же, Аня, пора! - сказала сестра. - Ну, и хорошо

же ты выспалась!

- Ах, у меня был такой причудливый сон! - воскликнула Аня и

стала рассказывать сестре про все те странные приключения, о

которых вы только что читали. Когда она кончила, сестра

поцеловала ее и сказала:

- Да, действительно, сон был причудливый. А теперь ступай,

тебя чай ждет; становится поздно.

И Аня встала и побежала к дому, еще вся трепещущая от

сознанья виденных чудес.

X x x

А сестра осталась сидеть на скате, опершись на вытянутую

руку. Глядела она на золотой закат и думала о маленькой Ане и

обо всех ее чудесных приключениях и сама в полудреме стала

грезить.

Грезилось ей сперва лицо сестренки, тонкие руки,

обхватившие голое колено, яркие, бойкие глаза, глядящие ей в

лицо. Слышала она все оттенки детского голоса, видела, как Аня

по обыкновению своему нет, нет, да и мотнет головой, откидывая

волосы, которые так настойчиво лезут на глаза. Она стала

прислушиваться, и все кругом словно ожило, словно наполнилось

теми странными существами, которые причудились Ане.

Длинная трава шелестела под торопливыми шажками Белого

Кролика, испуганная Мышь барахталась в соседнем пруду, звякали

чашки - то Мартовский Заяц со своими приятелями пили

нескончаемый чай, - раздавался резкий окрик Королевы,

приказывавшей казнить несчастных гостей своих, снова

поросенок-ребенок чихал на коленях у Герцогини, пока тарелки и

блюда с грохотом разбивались кругом, снова вопль Грифа,

поскрипыванье карандаша в руках Ящерицы и кряхтенье

подавляемых Морских Свинок наполняли воздух, мешаясь с

отдаленными всхлипываниями горемычной Чепупахи.

Так грезила она, прикрыв глаза, и почти верила в страну

чудес, хотя знала, что стоит глаза открыть - и все снова

превратится в тусклую явь - в шелестенье травы под ветром, в

шуршанье камышей вокруг пруда, сморщенного дуновеньем, - и

звяканье чашек станет лишь перезвоном колокольчиков на шеях

пасущихся овец, а резкие крики Королевы - голосом пастуха. И

все остальные звуки превратятся (знала она) в кудахтанье и лай

на скотном дворе, и дальнее мычанье коров займет место

тяжелого всхлипыванья Чепупахи.

И затем она представила себе, как эта самая маленькая Аня станет взрослой женщиной, и как она сохранит в зрелые годы

свое простое и ласковое детское сердце, и как она соберет

вокруг себя других детей и очарует их рассказом о том, что

приснилось ей когда-то, и как она будет понимать их маленькие

горести и делить все простые радости их, вспоминая свое же

детство и длинные, сладкие летние дни.

Поиск по сайту: