ПАРЫ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ

В религиозной терминологии часто используются пары противоположностей: Бог и дьявол, рай и ад, грех и добродетель. Человек приобретает первые знания, знакомясь с парами противоположностей, и не так-то просто в одно мгновенье подняться над уровнем, где он сможет понимать жизнь без них. С одной стороны, эта идея неверна, так как неправильно считать, что всемогущему Богу противостоит другая личность, противоположная сила, называемая дьяволом. Но, с другой стороны, Бог для верующего означает лишь добро и красоту; мысль, что Бог включает в себя все, в том числе плохое и злое, приведет его в смущение. Поклоняющийся человек, стремящийся как можно выше поднять идеал Бога поклонением и молитвой, будет сбит с толку, если показать ему, что все то, что он привык считать дурным и безобразным, тоже часть Бога.

Как бы то ни было, это представление принижает Бога, ограничивая Его и производя силу, если не равную Его силе, то, по крайней мере, противоположную Богу. Но какими бы средствами ни приходилось мудрецам руководить человечеством, – с помощью ли этого ограниченного представления о Боге, с противопоставляемой Ему другой силой – Сатаной, или учения о Боге всемогущем, – их мудрость всегда помогала им более совершенно понимать жизнь. Определенно, когда мы представляем силу для неправды или зла, мы изображаем ее как личность и, называя ее дьявольской, мы ограничиваем силу Единого, которого мы всегда называем Всемогущим. Однако это дает легче постигаемую и осязаемую картину, чтобы делать различие между Богом добра и князем зла. Не мы первые сравнили и противопоставили одно другому; нам не пришлось ничего изобретать, потому что сама жизнь сделала это для нас. И если мы не станем выбирать между двумя, если сразу пройдем туда, где царствует идея единства, мы потеряем что-то очень существенное в жизни. Только выбрав одно из двух, мы можем прийти к идее единства, которая возвысит нас над всем этим. Например, человек, который заявляет, что не желает смотреть на чужие проступки, и на все закрывает глаза, многого лишается. Но человек, который все видел и сумел над этим подняться, – такой человек заслужил право отвратить свой взгляд от того, что является злом.

Смысл нашей жизни на земле заключается в том, чтобы видеть все различия и особенности, но не давать им подавить себя, потому что такой путь привел бы нас вниз. Мы должны идти вверх, поднимаясь над различиями и в то же время познавая их. Представим человека, который мог бы сказать: "Я никогда ни секунды не думал о тех, кто делал мне добро, и ни секунды не тревожился по поводу зла, которое мне кто-либо причинил. Я имел эту единственную справедливую идею и всегда следовал ей". Такой человек может быть продвинут, может быть духовным и набожным, но многое в жизни прошло мимо него. А тот, кто принимал все добро, приходящее к нему, с глубокой благодарностью и чувствовал ее и в то же самое время причиненное ему зло чувствовал, но прощал, он тот, кто видел мир и кто пойдет за его пределы.

Небеса и ад, эти два места были изобретены для нашего понимания; первое – там, где человек возвышен, где он счастлив и вознагражден; второе – там, где он наказан. Это мы в силах понять. И все же где мы испытываем все несчастия, горечь и неудобства и где мы испытываем все удовольствие, счастье и радость? Где же еще, как не на этой вот земле, под этим самым солнцем! Нам рассказали об этих двух различных местах, потому что мы способны видеть их как два различных места; мудрецы на всех этапах развития человеческой цивилизации ничего другого не могли сделать, кроме как придать тонким и сложным идеям максимально приближенную к человеческому восприятию форму. Например, если бы кто-нибудь сказал, что мир мысли и мир действия различны, это было бы правдой; в то же время оба они принадлежат тому миру, где мы живем. Дело не в том, как мы об этом говорим, но и также, как мы на это смотрим.

В "Гайян" есть выражение: "Я бы согласился на рай или на ад, но только не на чистилище". Это метафизическое выражение, но в то же самое время в нем можно найти и философскую истину: жизнь означает боль или удовольствие, а то, что является отсутствием боли или удовольствия, – смерть. Эта идея выражена во всех писаниях. Рай и ад означают либо удовольствие, либо боль; то, что лишено боли и удовольствия, не может в обычном смысле этого слова называться жизнью.

Именно понимание всех вещей с разных точек зрения, даже если человек отказывается верить в них или верит в них слепо, озаряет человека.

Можно ли повернуть свой ум и свои жизненные обстоятельства от ада к раю и наоборот? Для этого надо видеть различие между ними и одновременно их тождество.

Так мы подходим к проблеме греха и добродетели. Можно утверждать, что добродетель и грех есть стандарты добра и зла, выработанные религиозными учителями и призванные сохранять порядок в мире, тогда как разрушение этого порядка ведет к упадку религии, сопровождающемуся войнами, голодом и бедствиями. Время от времени в мир являются посланники, поддерживающие этот порядок, и для каждой части земли назначаются духовные блюстители. Во все века люди считали, что какая-то особая вещь является грехом, а другая – добродетелью И всякий раз, когда мудрецы определяли, что есть что, они были правы, но судили они по-разному. Происходило это потому, что чем больше света проливается на эту тему, хотя и сохраняется способность смотреть на грех в свете греха, а на добродетель в свете добродетели, и тем чаще мы видим, что под покровом добродетели был грех, а под покровом греха – добродетель.

Поскольку разные расы, нации и религии имеют собственные стандарты добра и зла и представления о грехе и добродетели, оказывается трудно различить общий закон, управляющий этими противоположностями. Однако вопрос можно прояснить, если мы поймем закон вибраций. Предметы и живые существа кажутся разделенными на поверхности существования, но под поверхностью на каждом плане они все более сближаются, пока наконец на самом последнем и потаенном плане не сливаются в одно. Каждое нарушение покоя на поверхности малейшей части существования внутренне поражает целое. Поэтому каждая мысль, слово или действие, нарушающие мир, являются неправдой, злом и грехом, а те, что восстанавливают мир, – правдой, добром или добродетелью. Жизнь подобна куполу, ее природа также куполообразна. Беспокойство малейшей части жизни беспокоит все и возвращается как проклятие на того, кто это беспокойство причинил, а любой покой, производимый на поверхности, утешает целое и возвращается к своему источнику в виде покоя. Эта философия подчеркивает идею воздаяния за добрые дела и наказания за плохие, которое совершают высшие силы.

Когда люди привели к Христу грешницу, Учитель не мог сделать ничего другого, кроме как простить ее. Он не видел в согрешившем человеке того, что видели в нем другие. Различение между добром и злом – непосильная для обычного ума задача, однако парадокс состоит в том, что, чем невежественнее человек, тем охотнее он судит. Очень часто тот угол зрения, с которого мы смотрим на вещь, делает последнюю плохой или хорошей, так что, если бы мы могли взглянуть на нее с различных углов зрения, то вещь, которую мы называли неправильной, мы должны были бы назвать правильной. Ни один из людей, говорящих, будто судят по результатам, не может быть уверен в том, что в наказании не было награды, а в награде – наказания.

Это показывает нам, что жизнь является головоломкой двойственности. Идея противоположностей держит нас в иллюзии. Видя, что это является природой и характером жизни, суфий говорит, что не так-то важно различать противоположности, а вот то, что наиболее важно – это признавать, что за всем спрятан Единый. Естественно, когда он приходит к пониманию этого, суфий восходит по той лестнице, которая поднимает его к единству, к идее единства, приходящей из синтеза жизни и лицезрения Единого во всех вещах и всех существах. Можно считать, что мир и человечество всегда совершенствовались, или что они достигают пика развития и потом все начинается снова, или что мир движется по кругу, или иметь еще какие-нибудь воззрения; но все мудрецы, когда бы они ни рождались, всегда верили в одну и ту же вещь: что за всей жизнью есть единство, и их мудрость лежит в понимании этого единства. Когда человек прозревает дух единства и видит за всеми вещами единство, то меняются его точка зрения и его отношение к вещам. Больше он не говорит другу: "Я люблю тебя, потому что ты мой друг", – он говорит: "Я люблю тебя, потому что ты и есть я". Он говорит так, как сказал бы мистик: "Неважно, ты ли совершил ошибку или я совершил ошибку. Важно исправлять неправильное".

Кажется, что некоторые люди совершенно счастливы, совершая грех, но грех не может никого сделать по-настоящему счастливым. Если даже в нем и было короткое удовольствие, то потом оно аукнется, а эхо фальшивой ноты никогда не доставит удовольствия хорошему слуху. Если человек действительно счастлив в грехе, можно быть уверенным, что это была его подлинная добродетель, а значит, только для нас, и с нашей точки зрения, его действия кажутся грешными. Поэтому суфий следует своей дорогой и не судит остальных. Если между добром и злом, добродетелью и грехом существует лишь относительная разница, почему тогда должно быть наказание за грехи и награда за добродетели? Последствия добра сами по себе уже есть награда, а последствия зла – наказание, но из-за нашей ограниченной точки зрения мы приписываем эти последствия сторонней силе, божественному идеалу.

Несчастья и страдания человечества исходят не от добра, но добро исходит от жестокости и страдания. Если бы не было жестокости и страдания, не было бы зла, то мы бы никогда не узнали, что значит правда и добро. Именно представление о существовании двух полюсов наделяет нас способностью различать эти два качества. Познав лишь одно, мы бы назвали его добром или злом и оно осталось бы одним. Называя одно двумя разными именами, мы помогаем себе видеть различия между ними.

Возможно, кто-то заинтересуется, действительно ли души могут убить свою духовность дурными поступками и дурной жизнью и погибнуть? Нет, это не так. Злые дела лишь укрывают души облаками невежества, которые причиняют неудобства. Душа не предназначена для гибели.

Многие проклинают Бога за то, что он послал им несчастья, но несчастье – обязательная часть жизненного опыта. Кто-то озлится и скажет: "Это несправедливо", – или: "Это неправильно, разве мог справедливый и добрый Господь позволить произойти несправедливости?" Но наша точка зрения очень ограниченна, наше понимание хорошего и дурного, добра и зла – всего лишь наше собственное представление, не согласованное с замыслом Бога. Конечно, пока мы воспринимаем это так, это остается правдой для нас и тех, кто стоит на наших позициях; но, когда мы приходим к Богу, все измерения меняются, меняется и точка зрения.

Вот почему мудрецы всех эпох вместо того, чтобы судить действия Бога, так сказать, до поры до времени откладывали в сторону свое чувство справедливости; они старались научиться лишь одному – смирению перед волей Бога. Таким образом они достигали уровня, на котором могли воспринимать вещи с точки зрения Бога. Но когда они пытались изложить эту точку зрения миру, мир объявлял их безумными. Поэтому они называли себя муни, что значит "хранящие молчание".

Люди часто спрашивают, почему те, кто поступают неправедно и творят злые дела, добиваются успеха, тогда как другие, поступающие правильно, не добиваются успеха. Но это не правило. Правило состоит в том, что преуспевший на пути зла сможет добиваться успеха лишь на пути зла; поступив правильно, он потерпит поражение. А тот, кто преуспел на пути добра, будет всегда успешен, делая добро; он потерпит поражение, если попытается поступить плохо. Более того, для идущего вверх и добро и зло станут ступенями восхождения, а для идущего вниз и добро и зло станут ступенями нисхождения. Нет в мире человека, который мог бы сказать: "Я безошибочен", но это не значит, что он не предназначен достичь этой цели.

Большая жалость, если человек совершает праведные и добрые поступки только потому, что хочет развиваться или стать духовным. Что такое, в конце концов, добро? Это слишком малая цена за духовность. Человек, зависящий от своей доброты в достижении духовности, может прождать тысячу лет. Это то же самое, что собирать песчинки по одной, надеясь сложить из них гору, чтобы взойти на небеса. Если человек совершает добро не из любви к добру, если он поступает праведно не из любви к справедливости, не для собственного удовлетворения, то нет добродетели в делании добра. Быть духовным означает стать ничем; стать добрым означает стать чем-то. А быть чем-то подобно тому, как быть ничем, тогда как быть ничем все равно что быть всем. Притязания на духовность препятствуют естественному совершенству; самоотречение – возвращение в райский сад.

Не следует опасаться, что стремящийся к самоотверженности человек станет жертвой всех жизненных обстоятельств, – вовсе нет, ведь сила и мудрость коренятся в совершенстве. Отсутствие совершенства – это трагедия жизни. Человек, замкнутый на себе, – тяжкая ноша даже для земли. Земля легко несет горы на своей спине, но эгоистический человек намного тяжелее. А что в итоге? Даже собственная душа не в силах выносить его больше, вот почему так часто случаются самоубийства. Покончить с собой означает разорвать две вещи, которые соединены друг с другом. Это насильственное разделение того, что должно быть соединено. Это проект природы, который должен быть выполнен, а разделение целого на две части лишает его возможности выполнить план, задуманный природой. Но притязания нашего "я" стали настолько тяжелы для души, что та захотела избавиться от него. Это имел в виду Иисус Христос, говоря: "Блаженны нищие духом". Что обозначает выражение "нищие духом"? Оно подразумевает эго, от которого отреклись.

НЕПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ

Фраза из Библии: "Не противься злу" часто вызывает удивление и не всегда правильно истолковывается. Чтобы понять ее, сначала надо определить, что такое зло. Есть ли такие конкретные поступки или вещи, на которые можно указать как на зло? Без сомнения, люди неоднократно пытались сделать это, но ничто не может быть злом в соответствии с фиксированным принципом. Тогда что же это такое? Это нечто лишенное гармонии, чему не хватает любви и красоты, и, кроме того, это то, что не вмещается в нашу жизнь. То, что приходит в согласие с условиями, которые предоставляет жизнь, не может быть злом.

Зло можно уподобить огню. Природа огня заключается в разрушении всего, что лежит на пути, но хотя сила зла так же огромна, как и сила огня, зло все-таки слабо – так же, как слаб огонь. Как огонь не может долго продержаться, так и зло не долговечно. Как огонь уничтожает сам себя, так и зло становится своим собственным разрушителем. Почему сказано: "Не противься злу"? Потому что сопротивление дает жизнь злу; непротивление позволяет ему выгореть дотла. Зло видят в формах гнева, страсти, жадности, а также упрямства, гнева или предательства, но корень зла всегда один – эгоизм. В одном человеке зло возможно и проявлено на поверхности, а в другом – запрятано в глубинах сердца.

На Востоке есть поговорка: "Не произноси имя сатаны, а не то он выскочит из своей могилы". Неосмотрительные или бездумные люди очень часто впадают в ошибку, пробуждая спящего дьявола, потому что не знают музыки жизни. Чтобы научиться жить в мире, надо стать музыкантом жизни. Каждый человек в мире – это нота; человек, воспринимающий мир таким образом, получает в руки музыкальный инструмент. Весь мир становится оркестром, призванным сыграть симфонию.

Даже в мелочах можно заметить влияние того же закона. Часто самые тяжелые проблемы в жизни возникают не из-за трудностей, созданных другими, а из-за неспособности самого человека понимать человеческую натуру. Для того, кто понял человеческую натуру, становится ясно, что первый и последний урок, который надо усвоить в жизни, – это не сопротивляться злу. Ведь сопротивление становится топливом для огня. Говоря другому: "Не делай этого", или спрашивая его: "Почему ты делаешь это?", коря его: "Ты должен делать так-то и так-то", мы делаем зло только сильнее, лишь крепче привязываем человека к ошибке.

Каждый в этом мире может быть кем-то вроде учителя, но не учителем в подлинном смысле, потому что настоящий учитель это тот, кто всегда учит сам себя; и чем больше он учит себя, тем яснее осознает, что в мире надо еще стольким вещам выучиться, что всей жизни не хватит на это. Чем больше человек учится, тем меньше зла он видит в других. Это не значит, что в других зла больше или меньше, – это значит, что такой человек осознает: враг, которого он привык видеть в других, в действительности находится в нем самом. Худший враг, с которым доводилось сталкиваться в жизни, обнаруживается в собственном сердце. Это вызывает чувство унижения, но это и правдивый урок: ищи в себе тот элемент, которому ты сопротивляешься в другом человеке.

Жизнь – это место, где необходимо двигаться нежно. В мыслях, речи или действиях надо держать под контролем ритм; во всем, что делаешь, необходимо соблюдать закон гармонии. Даже если идешь босиком по колючкам, не избежишь обвинений: колючки обвинят тебя в том, что ты топчешься по ним. Если жизнь в мире – такая тонкая вещь, может ли кто-нибудь сказать, что обрел достаточную мудрость? И может ли кто-нибудь надеяться прожить в мире, не задумываясь над этой проблемой?

Меня однажды спросили, каким образом глава корпорации или учреждения может следовать правилу непротивления злу. Я ответил, что видел возглавляющих заводы людей, которые завоевали сердце каждого работающего там, тогда как там были и другие руководители, которых все ненавидели. Возможно, последние приносили больше прибыли, чем первые, хотя в конечном итоге все равно обнаружилось бы, что доходы первых были более надежны и постоянны. Пути мудрости и нежности нельзя описать в форме четких правил, которым люди должны следовать. Кисть не сможет занять место ножа, и поэтому каждый из нас должен использовать любой метод в соответствии с обстоятельствами. Однако за всем должна стоять мысль о непротивлении злу.

Проблема зла велика. Многие не желают даже слышать о ней, хотя сталкиваются с ней каждую минуту жизни, а оставив проблему нерешенной, горю не помочь. Любой готов судить, замечать или наблюдать зло в другом, не задумываясь о том, что подчас поверхность вещи отличается от ее глубины. Хотя, возможно, то, что кажется злом, таит добро в глубине, а то, что кажется добром, содержит искры зла. И по какому стандарту мы можем узнать зло и добро, и кто может судить о добре и зле в другом человеке? Если о чем и можно судить, так только о собственном добре и зле. Никто кроме Бога не имеет власти судить другого. Чувство справедливости дано человеку только для того, чтобы он мог судить свои собственные поступки; именно для этой цели ему и было дано это чувство.

Если мы посмотрим на жизнь, то увидим, что она есть не что иное, как борьба – индивидуальная и коллективная. Похоже, что если в жизни и есть что-нибудь другое кроме борьбы, то это лишь способность дарить и получать доброту и любовь и совершать бескорыстные поступки. Как бы ни был человек опытен в разных вопросах жизни, его опыт достигает только определенной точки и он не может пойти дальше. А что ему действительно требуется, так это понимание жизни, понимание закона, который работает за всем этим. Только это знание способно уменьшить непрерывную борьбу человека, потому что заставит его меньше сопротивляться. Оно сделает его более терпимым к естественному состоянию людей. Как только человек понимает, что не должен требовать от другого невозможного, он становится терпимым.

Трудность заключается в том, что любой из нас требует от другого больше понимания, разумности, доброты и любви, чем от себя самого. Человек хочет от другого большей справедливости и чистоты, чем сам готов дать; и его стандарты могут быть такими высокими, что другой человек оказывается не в состоянии дотянуться до них, отчего чувствует себя разочарованным. Вот что обычно случается: человек, столкнувшийся с несправедливостью, хранит молчание, он сопротивляется, и таким образом жизненная борьба продолжается. Человек не должен ожидать, что сливовое дерево принесет розы или розовый куст произведет жасмин. Все люди – как растения, но не одинаковые. Мы можем любить розы, но не каждое растение приносит розы; если нам нужны розы, давайте искать их лишь на том растении, на котором они растут; если же то, что мы нашли, не окажется розовым кустом, мы не должны разочаровываться. Таким образом мы исправим наш самообман.

Когда люди говорят, что кто-то плох, в действительности это означает, что поверхность стала плохой. Глубина не может быть плохой, каким бы скверным ни казался человек. Ведь жизнь как таковая есть добро, и человек, состоящий из одного только зла, просто не мог бы жить. Сам факт того, что он жив, доказывает, что в нем есть проблески доброты. Кроме того, многообразие типов людей так же бесконечно, как и многообразие вещей: некоторые кажутся внешне жесткими, являясь нежными в душе; некоторые по видимости мягки, а внутри жестки; одни очень добры в глубине, но злы на поверхности; другие злы на поверхности, но добры в глубине. Чем больше разнообразия в мире, тем более разнообразны души.

Какое воспитание, какая точка зрения, какое отношение к жизни являются наилучшими и дают наибольшее счастье? Это такая позиция, при которой не замечаешь зло, вместо того чтобы оказывать ему сопротивление. Есть три способа прожить жизнь, и каждый можно сравнить с борьбой пловца в море, чьи волны все время падают и поднимаются. Один будет бороться, покуда позволит его жизнь; но подъем и падение волн в море будет продолжаться и продолжаться, и в конце концов он утонет. Так же и с человеком. Он борется, опьяненный борьбой, продолжая до тех пор, пока не иссякнет энергия. В этой борьбе он может казаться сильным, может представляться побеждающим других, может казаться имеющим больше вещей, чем другие, но каков будет итог? В конце он утонет. Но есть другой человек, знающий, как плавно двигаться в воде, он понимает ритм движения рук и ног; он плывет в согласии со взлетом и падением волны. Он не борется. Такой человек может надеяться доплыть до порта, если тот близко. Если его идеал не слишком отдален, тогда он выполнит это. Третий же человек – это тот, кто ходит по волнам. Именно в этом смысл хождения Христа по воде.

Жизнь подобна непрерывному движению волн. Тот, кто позволяет ей тревожить себя, будет раздражаться и беспокоиться все больше с каждым днем; тот, кто не обращает на нее внимания, всегда будет спокоен и безмятежен. Тот, кто видит все и все-таки возвышается над этим, идет по волнам. Никто не в состоянии в одно мгновение достичь высшей мудрости, высшего понимания жизни; весь век человеческий может оказаться слишком коротким для этого. И все же нужна надежда, потому что тот, кто надеется и видит возможности, восходит на вершину, тогда как утративший надежду не имеет ног, чтобы взойти на гору мудрости, вершина которой и есть желанная цель.

ОСУЖДЕНИЕ

Человек, как правило, всегда готов без всякой сдержанности судить других и мгновенно высказывать свое мнение. Он никогда не остановится и не подумает, достиг ли он сам того же уровня, что и тот, кого он судит, имеет ли он какое-либо право судить его. Иисус Христос сказал об осуждении, что только тот, кто сам без греха, пусть бросит первый камень; этим он преподал великий урок.

Для суфия, который видит в каждой форме божественную форму и в каждом сердце – божественную святыню, невозможно судить кого бы то ни было, независимо от его положения, поступков и обстоятельств, потому что все это вместе против его веры; в этом направлении суфий развивает философию, к которой пришел сначала путем размышлений.

Воздержание от осуждения других это, в принципе, вопрос самоконтроля, вежливости, доброты, симпатии и снисходительности; вопрос почтительного отношения к Богу, Творцу всех живых существ, и осознания того, что все они – плохие и хорошие – являются Его детьми. Если чей-нибудь ребенок окажется неказист на вид, разве вежливо будет сказать при родителях: "Этот ребенок некрасив"?

Бог – Отец и Мать всех существ – всегда здесь, знающий и понимающий, что происходит в сердце каждого человека. Он видит все наши ошибки и заслуги еще до того, как мы их совершаем, и когда мы с такой готовностью судим кого-то, то делаем это на глазах Художника, создавшего все, а не за Его спиной; это происходит в Его присутствии. Если мы осознали это, нетрудно будет почувствовать личность Бога везде.

Приходит время, когда после постоянной практики не-осуждения мы начинаем видеть причины, что стоят за каждым проступком любого из тех, кого встречаем. Тогда мы становимся более терпимыми и более прощающими. Когда больной пристает к нам со вздохами и жалобами, то это сперва раздражает нас. Мы говорим, что это плохо, докучно, что такое поведение свидетельствует о его плохом характере. Но понимание причин, стоящих за этим, что это не его плохая природа, а его болезнь, делает нас более терпимыми; если же мы не видим причин, то мы не только жестоки с этим человеком, но и слепы к свету Бога, слепы к прощению – к этой драгоценной сущности Бога, которую можно найти в сердце человека.

Различие, что существует между справедливостью Бога и человеческим понятием справедливости, можно пояснить на следующем примере. Когда дети дерутся из-за игрушки, у каждого есть на то своя причина. Один находит эту игрушку самой желанной, так почему бы ему не завладеть ею? Другой говорит, что игрушку подарили ему, так почему бы ему не взять ее? Оба приводят свои доводы и оба правы. Но отец рассуждает по-другому; отец знает характер каждого ребенка и понимает, что он хотел бы воспитать в каждом из двух детей. Вот почему он дает детям игрушки, чтобы привнести нечто в их природу. Ребенок не знает этого, и если он уже не совсем младенец, обвинит отца в пренебрежении его желаниями. Он не понимает справедливости отца; ему надо дорасти до определенного уровня, чтобы понять ее. Так же дело обстоит и со справедливостью Бога и человека. Человеческая справедливость ограничена преобладающими идеями желаемого и нежелательного и его знаниями, которые не идут ни в какое сравнение со знанием Бога.

Единственный способ уловить отблеск божественной справедливости – постоянно верить в правосудие Бога, невзирая на все доказательства, будто бы опровергающие Его справедливость. Руководствуясь последними, можно прийти к выводу, что никакой справедливости нет вовсе, что все происходит механически. Представления о карме и о циклах перерождений могут показаться удовлетворительными, однако в действительности они тоже имеют источником Бога, стоящего за всем. Бог не был бы всемогущим, если бы каждое живое существо обладало могуществом, достаточным для выработки своей индивидуальной кармы. И если бы даже все работало механически, все равно должен быть инженер – и может ли он быть подвержен действию своей машины? Если Бог ограничен, то он больше не может быть Богом. Бог совершен в Своей справедливости, Своей мудрости, Своей власти. Однако, обсуждая причины всех тех событий, которые не кажутся нам справедливыми, мы приходим к другому вопросу: может ли композитор дать полное объяснение каждой ноты своего сочинения? Нет. Он может лишь сказать: "Нечто подобное потоку прошло через мое сердце. Я пытался придерживаться правил композиции, но не ломал голову над каждой нотой. Я заботился только о впечатлении от целого".

Есть закон, но есть еще и любовь; закон – это привычка, а любовь – само бытие; закон был создан, а любовь не была создана, она существовала всегда. Поэтому любовь выше закона, так же, как Бог выше закона, так и любовь над законом. Поэтому если мы все-таки отыщем ответ на вечный вопрос, почему это так, то не через изучение закона. Изучение закона способно только разжечь аппетит; оно никогда не даст удовлетворения. Единственный способ обрести удовлетворение и покой – нырнуть в океан любви, и тогда станет очевидно, что в мире нет ничего несправедливого; никогда больше мы ничего не назовем несправедливым. Этого уровня достигают мудрецы. Они называют его зенитом мудрости.

Есть выражение, что Бог чаще прощает, чем осуждает, но откуда мы можем знать, что Бог прощает? Прежде всего, справедливость была рождена, а любовь никогда не была рождена; она всегда была и всегда будет. Справедливость родилась из определенного человеческого качества – честности; по мере своего развития справедливость начинает искать равномерности, а все, что не равно, ее не устраивает. Для развития этого чувства мы нуждаемся во вдохновляющем воздействии всего, что существовало прежде; справедливость есть результат усвоения всего, что мы видели. Не такова любовь – она спонтанна и существует всегда. В Библии сказано, что Бог есть любовь; поэтому если справедливость – это природа Бога, то любовь – сама Его суть. Он прощает, потому что Он и есть само прощение. Он судит, потому что это в Его природе – судить.

Справедливость проистекает из разумности Бога, а проявления Его разумности в этом мире иллюзий ограничены. Когда мы судим об ограниченных вещах, наш разум тоже становится ограниченным; мы так же ограниченны, как и вещи у нас перед глазами. Чем величественнее объект, тем величественнее становится наше видение.

Нам по силам лишь один подлинно справедливый поступок – сказать: "Я не должен этого делать". Если же мы скажем это другому, мы, возможно, совершим большую ошибку. Мистик развивает свой ум в этом направлении, очищая его посредством чистых мыслей, чувств и действий, свободных от чувства разделенности, и всегда думая в этом направлении. Какой бы ни была разница в принципах правильного и неправильного, показываемая нам другими религиями, на свете нет двух человек, отличающихся в этом естественном принципе: каждая душа взыскует красоты, и любая добродетель, праведность, любое доброе деяние есть не что иное, как проблеск красоты.

Когда однажды суфий сделает эту мораль своей собственной, ему больше не нужно будет следовать определенному верованию или вероисповеданию, ограничивая себя каким-то одним путем. Он может следовать по пути индуизма, по пути ислама или по пути любой другой церкви или веры, ни на миг не сходя с того царственного пути, где вся вселенная есть не что иное, как имманентная красота. Мы рождаемся со стремлением наслаждаться ею в любой форме, и не следует ослеплять себя зависимостью от одной определенной линии красоты.

Прощение никогда не судит; это просто чувство любви, и поэтому если один человек простил другого, то независимо от проступка оба чувствуют счастье и радость. Справедливость не дарит такой радости. Тот, кто слишком часто судит, несчастлив сам и делает того, кого он судит, тоже несчастным. Тот, кто прощает, счастлив; в его сердце нет недовольства; он делает свое сердце чистым и свободным. Величайший атрибут Бога – прощение.

Человек склонен обвинять Бога в том, что многое сделано неправильно; часто только из уважения или почтения человек молчит, но если бы он чувствовал себя свободно, то высказал бы тысячи обвинений. Никого не судят так часто и не обвиняют в стольких грехах, как Бога. Причина этого в том, что судит-то наше ограниченное "я", хотя оно совершенно неспособно к пониманию.

Поиск по сайту: