ЖИЗНЕННЫЙ МЕХАНИЗМ

Под жизненным механизмом я понимаю окружение человека. Многие сознают, что этот механизм жизни в огромной степени влияет на их успехи и неудачи, но, несмотря ни на что, далеко не каждый человек размышляет о нем достаточно глубоко, чтобы понять, в каких пределах он влияет на его жизнь. Мистики всегда учили, что человек должен лечить самого себя как пациента и исцелять себя от слабостей, но с практической стороны окружающие условия тоже принимаются во внимание. Эта точка зрения подкрепляется словами Христа. Не следует удивляться, что человек не может достаточно быстро добиться чего-то в жизни, если даже для Творца это бывает трудно. Именно этой философии учил Христос, говоря: "Да будет воля Твоя и на земле, как и на небесах". Что Христос имел в виду? Он как бы говорил этим: "Твоя воля легко исполняется на небесах, и я хочу, чтобы люди помогли ей исполниться с такой же легкостью на земле".

Если человеку придется переплывать море, ему потребуется огромное мужество, огромная настойчивость и огромная вера, чтобы совершить такое путешествие, и все равно этот человек не будет знать, когда он достигнет цели; но на борту корабля путешествие становится легче. Тогда человеку уже не потребуется в такой степени истощать свою настойчивость и веру, потому что в его распоряжении будет механизм, помогающий достичь цели. Поэтому для достижения любой цели очень нужен механизм. Если человек желает обеспечить в своем доме комфорт, ему для этого нужны механизмы; если человек занят бизнесом или производством, то определенный уровень организации упрощает дело. В государстве правительство служит целям обеспечения порядка и мира. Когда становится холодно, человеку нужна теплая одежда, тогда как летом он нуждается в других вещах.

Сейчас эту идею легко понять, но создать правильный механизм очень трудно. Во-первых, слишком многие не имеют в уме ясного представления о своей цели. Они будут работать день за днем, не зная, чего на самом деле хотят, меняя свое мнение каждый раз, и это лишает их механизма, который можно создать лишь в том случае, если знаешь определенную цель в жизни. Очень часто чрезмерный энтузиазм и излишнее вмешательство в работу механизма нарушают его схему и разбивают цель. В другом случае, когда механизм не отвечает нужной цели, человек отказывается от той цели, которую сам перед собой поставил.

Никто никогда не может сказать, что достаточно осведомлен об этом предмете, потому что при лечении самого себя человеку нужно лишь знание о себе самом, тогда как в создании механизма ему приходится сталкиваться с множеством различных натур, и тут требуется гораздо более глубокое знание человеческой природы и жизни. Люди часто приходили ко мне и говорили: "Я смог вести себя так, как мне было сказано, и смог придерживаться концентрации и медитации, которые были мне предписаны, но моя цель еще далеко не достигнута". Но не хватает обычно вовсе не практики или работы над собой; может быть, не хватает именно нужного механизма. Например, если человек говорит: "Я сумел дисциплинировать себя и теперь могу очень хорошо медитировать. Сейчас я пойду сяду в порту и сосредоточусь на мысли, что нахожусь в городе по ту сторону моря", – сможет ли он действительно перенестись туда? Или же, если человек с самодисциплиной станет медитировать на мысли: "Все деньги, что находятся в банке, пусть придут в мой дом", – случится ли это? Даже если он будет медитировать возле банка тысячу лет, он не сможет добыть оттуда деньги!

В этом объективном мире человеку требуется объективный механизм, чтобы достичь определенного результата, и если люди, находящиеся на духовном пути, не видят эту сторону, они лишь доказывают этим, что, несмотря на все их достоинства и духовность, им не хватает равновесия и что они дают практичному человеку хорошую возможность посмеяться над тем, кто настроен мистически. Поэтому работа Суфийского Движения состоит не только в том, чтобы вести души к более высоким идеалам, но и в том, чтобы держать их глаза открытыми на пути и чтобы они могли видеть, куда идут. Суфии дают тем, кто не верит в духовные идеалы, пример обретения равновесия на протяжении всей жизни. Человек может заботиться о себе и концентрироваться на хорошем здоровье, и все-таки окружающая обстановка может стать причиной болезни. Это нельзя исправить; дело тут не в недостаточной духовности человека, а в недостатке материальности. Не показывает ли это, что нам следует добиваться равновесия этих двух начал? Человек не получит большого восторга, если станет таким духовным, что начнет летать по воздуху, но при этом он будет не лучше воздушного шарика. Только тот, кто может твердо стоять на земле, действительно чего-то достиг. Не о каждом человеке можно сказать, что он стоит на своих ногах. В мире нет ничего хуже зависимости, и если духовность делает человека более зависимым – например, от милостей других людей в том, что касается практической стороны жизни, – то такая духовность нежелательна. Духовность – это владычество и над материальным, и над духовным, это способность управлять самим собой и содержать в порядке жизненный механизм.

БЛАЖЕННОЕ ЧЕЛО

Под словом "чело" я подразумеваю выражение лица человека, которое непосредственно зависит от его отношения к жизни. Жизнь одинакова и для святого и для Сатаны; различия между их жизнями происходят единственно из несходства их взглядов на жизнь. Одна и та же жизнь для одного оборачивается небесами, а для другого превращается в ад.

Есть два воззрения на жизнь: в первом случае кажется, что все плохо; во втором случае – что все хорошо. Наша жизнь в мире с утра до вечера наполнена опытами, хорошими и плохими в различной степени; и чем глубже мы изучаем тайну хорошего и плохого, тем больше видим, что на самом деле нет таких вещей, как "хорошее" и "плохое". Все происходящее лишь кажется нам хорошим или плохим в зависимости от нашего отношения и обстоятельств.

Ординарному человеку легко судить, что хорошо, а что плохо, что справедливо, а что несправедливо; для мудреца это очень трудно. Каждый человек сам превращает вещи из хороших в плохие или из плохих в хорошие, потому что находится на своем индивидуальном уровне развития, с позиций которого и судит. Иногда некий предмет оказывается тоньше и сложнее другого, и тогда человеку бывает трудно вынести суждение о нем. Было время, когда музыку Вагнера не понимали, а было и такое, когда его признавали величайшим из композиторов. Порой вещи хороши сами по себе, но на нашем индивидуальном уровне развития они кажутся не такими уж хорошими для нас. Что считалось хорошим лишь несколько лет назад, может уже не показаться нам таковым на новом этапе развития. Ребенок больше всего ценит своих кукол, но позднее начнет отдавать предпочтение творениям великих скульпторов.

Все это доказывает, что на каждой ступени эволюции представления человека о хорошем и плохом менялись – поэтому, если только поразмыслить над этим, придешь к пониманию, что нет ничего плохого или хорошего. Если бы существовала такая вещь, как "хорошее", то все было бы хорошим. Без сомнения, есть фаза, когда человек оказывается рабом своих собственных представлений о плохом и хорошем; но есть и другое состояние, в котором человек является господином. Это мастерство приходит к нему после осознания того факта, что хорошее и плохое рождаются из его же отношения к жизни; и тогда "правильное" и "неправильное", "хорошее" и "плохое" становятся его рабами, поскольку он знает, что в его власти превратить одно в другое.

Так открывается дверь к еще одной тайне жизни, и это показывает нам, что, поскольку в каждой вещи заключена двойственность, так же есть двойственность и в каждом действии и явлении. Во всем справедливом скрывается нечто несправедливое, а во всем плохом присутствует нечто хорошее. И затем человек начинает видеть, как мир реагирует на все его действия: один человек замечает только хорошее, а другой – лишь плохое.

В понятиях суфизма это определенное отношение называется хайрат, изумление; и как обычному человеку кажутся интересными кинофильмы, театры и ярмарки, так суфию интересна вся жизнь, постоянное созерцание изумления. Он не может объяснить этого миру, потому что нет таких слов, которые могли бы сделать это.

Есть ли такая радость, которую можно сравнить с радостью принимать вещи спокойно, терпеливо и легко? Все прочие радости происходят из внешних источников, но это счастье – собственность человека. Когда он дорастает до этого чувства, оно выражает себя не в словах, а в "блаженном челе".

У этого вопроса есть и другая сторона. Каждый из нас рад видеть того, кого он любит, уважает и боготворит; если же мы хмуримся при виде кого-то, так это потому, что этот человек не вызывает в нас восхищения или уважения. Любовь – это божественная сущность в человеке, и принадлежит она одному лишь Богу; любовь для человека – это урок, первый шаг к любви Бога. В человеческой любви мы начинаем видеть путь к божественной любви, подобно тому, как девочка получает первые уроки семейной жизни, играя в куклы. Человек усваивает этот урок, любя другого человека, друга, любимого, отца, мать, брата, сестру или учителя. Но любовь используется неправильно, если она не получает постоянного развития и распространения. Вода в пруду может застояться, но вода реки всегда чиста, потому что она движется. И таким образом, искренне любя, человек должен выращивать росток любви, помогая ему расти и развиваться в то же самое время.

Любовь выполнила свою работу, когда человек весь становится любовью – в его атмосфере, выражении, в каждом совершаемом им движении. А разве такой человек может любить одного и отталкивать другого? Одно выражение его лица и его присутствие становятся благословением. На Востоке люди беседуют со святыми и мудрецами не из-за их чудес, а потому, что их присутствие, их лица и взгляды излучают вибрации любви; эта любовь выражается в терпимости, во всепрощении, в уважении, в способности не обращать внимания на ошибки других. Их симпатия скрывает недостатки окружающих, как если бы это были их собственные недостатки; они забывают о собственном интересе ради интересов других. Для них неважно, в каких обстоятельствах они сами находятся, вознесены ли судьбой или смиренны; их чело блаженно. В их глазах каждый представляется отражением Возлюбленного, имя которого они повторяют. Они видят святое в любой форме и в каждом существе.

Как верующий испытывает религиозное чувство в храме, так суфий имеет то же отношение к каждому существу, для него каждое существо является храмом божественности. Поэтому он всегда перед своим Господом. Будь то слуга, господин, друг или враг перед ним, он всегда в присутствии Бога. Для того, чей Бог высоко в небесах, всегда существует глубокая пропасть между ним и Богом; но тот, чей Бог всегда перед ним, всегда находится в присутствии Бога, и нет конца его счастью.

Суфии полагают, что, каким бы религиозным ни был человек, без любви он ничто. Он подобен тому, кто прочитал тысячи книг, но ничего не узнал, потому что не имел любви. Любовь не заключается в декларациях; когда она рождается, ее голос начинает звучать громче, чем человеческий голос. Любви не нужны слова; они не способны выразить ее. Лишь одним скромным способом любовь может выразить себя: тем, что в Персии называют "блаженным челом".

ЧАРЫ ЖИЗНИ

Мы нередко удивляемся, почему Бог сделал человека таким слабым, что последний зачастую как бы обречен быть плохим, – мы даже усматриваем в этом проявление несправедливости Бога. Но это не так, и этот вопрос прекрасно истолкован в арабской сказке из "Тысячи и одной ночи".

У одного царя был слуга – великий пьяница. Однажды, чтобы повеселиться, царь велел остальным слугам напоить этого человека до беспамятства и положить его в царскую постель. Когда настал день, то заиграли музыканты, как это было принято, и дюжина прекрасных девушек запела в опочивальне, чтобы пробудить его.

Проснувшись, слуга подумал: "Что со мной случилось? Прошлым вечером я был слугой; теперь же лежу в царской постели и все вокруг тоже выглядит по-царски! Так слуга я или царь?" Он взглянул на девушек, и все они поклонились. Каждый называл его "Ваше Величество".

Он встал, вышел из опочивальни и пошел в Дурбар. Там он сел на трон, потом вошли визири, поклонились ему и обратились с приветственными речами. Тогда слуга решил: "Я наверняка царь. Если бы я был царем только в постели, это бы еще ничего не значило, но и здесь все как один кланяются и называют меня "Ваше Величество!""

Весь день он наслаждался царской жизнью. Но вечером пришла его жена. Минувшей ночью, когда он не вернулся домой, она решила, что он валяется где-нибудь пьяный. Она искала его повсюду и, не найдя, пошла во дворец. Никто не остановил ее, потому что таков был приказ царя. Когда она вошла в зал, ее муж посмотрел на нее так, будто увидел смерть; он подумал: "Я не могу быть царем, потому что, если бы я был им, здесь бы не было моей жены. Мне придется пойти с ней!" Она сказала ему: "Что ты здесь делаешь? Ты не вернулся домой; у меня не было и куска хлеба, пока ты наслаждался тут. Идем". Он ответил жене: "Я тебя не знаю; поди прочь". Но она возразила: "Ты мой муж, идем со мной". И жена утащила его с собой, хотя он все продолжал твердить: "Я царь, я царь".

Любая ситуация, в которой мы находимся, заставляет нас верить, что мы есть то или это. То, что душа испытывает, тем она себя и считает. Если душа воспринимает свое внешнее "я" как младенца, она верит: "Я дитя". Если она видит свое внешнее "я" как старика, она думает: "Я старик". Если она воспринимает свое внешнее "я" во дворце, она считает: "Я богач". Если она видит это "я" в хижине, она думает: "Я бедняк". Но действительно лишь одно: "Я есть".

Есть чары жизни, которыми околдован человек. Хафиз сказал: "Перед нашим рождением Ты даешь нам глотнуть вина". А у Джами сказано: "О Саки, виночерпий, прости меня, это моя юность. Иногда я хватаюсь за бутылку вина и целую ее. Иногда я отбрасываю ее". Таковы все мы. Ребенок то ласкает и целует куклу, то швыряет ее оземь и ломает, а взамен берет другую. Иногда мы называем кого-то своим другом, а иногда объявляем его же врагом. Порой мы говорим, что нам нравится какая-нибудь национальность или раса, а в следующий раз враждуем с ней. Мы как дети и потому переменчивы.

Человек в своем сне жизни постоянно гонится за убегающими облаками. А когда он пробуждается? Когда приходит его жена. Кто она, эта жена? Жена – это разрушительная стихия природы; когда она приходит как смерть, человек видит, что все то, чем он владел и что считал своим, останется позади: его имя, его слава, его достояние. Все это существует лишь для тех, кто жив, а для него есть лишь могила. С собой он не может взять ничего. Тогда он осознает, что ничто вокруг не может дать ему вечного мира и удовлетворения, и начинает искать нечто такое, что дает ему это.

Это вопрос эго, сознания. Есть индийская пословица: "Унижение мудрого не пропадает даром. Семя падает в пыль, чтобы прорасти". После того как мудрый человек унизит себя до пыли, эта пыль обеспечит его расцвет. Это еще не будет господством, но подготовит его к более высоким ступеням развития.

В Коране говорится:"Муту кубла анта Муту" – "Умри до смерти". Суфий умирает прежде своей смерти и познает при жизни то, что будет после смерти. Иными словами, он приглашает свою жену посетить его и приветствует ее в своей царственности, так что вместо того чтобы позволить ей утащить себя из дворца, он может даже наслаждаться жизнью с ней, со своей женой, на земле. Другими словами – он становится живым мертвецом.

Когда человек понимает умом, что все проявления в этом мире исходят от единого Сущего, он не может сдержать слов: "Чему же мы должны поклоняться, что почитать, если сами мы и есть все? И кого нам бояться?" Но он забывает про собственную личность; если он состоит из такого множества разных органов и разных атомов и планов и в то же время остается личностью, почему тогда единое Сущее не может быть Личностью? Умом мы признаем, что все мы есть одно. Но когда кто-то причиняет нам боль, мы не можем вынести этого и уже не думаем, что он есть то же, что и мы. Когда некто причиняет нам вред, мы проклинаем его. Но если мы по-прежнему считаем, что он есть то же самое, что и мы, то почему мы должны проклинать его?

САМООТВЕРЖЕННОСТЬ

Самоотверженность, называемая в суфизме эн-кесар, не только украшает натуру человека, придавая доброжелательность его словам и манерам, но также дарит достоинство и силу, которые приходят вместе с духом независимости, этим верным признаком мудрости. Самоотверженность часто наполняет дух человека смирением, освобождая его от опьянения, затемняющего душу. Независимость и беспристрастность – эти два крыла, которые позволяют душе летать, – рождаются из духа самоотверженности. С того момента, как дух самоотверженности начал разгораться в сердце человека, его слова и поступки исполняются благородства, коего не могут дать никакие земные власть и богатство.

Есть множество идей, опьяняющих человека, много чувств, воздействующих на душу как вино, но нет более крепкого вина, чем вино самоотверженности. В нем заключены могущество и чувство собственного достоинства, подобных которым не дает ни одно общественное положение. Стать кем-то – это ограниченность, кем бы вы ни были; даже тот, кого провозгласили царем мира, все же не был бы повелителем вселенной. Господин земли по-прежнему остается рабом небес. Самоотверженный человек – тот, кто не является никем, в то же время будучи всем.

Поэтому путь суфия – стать никем, вместо того чтобы быть кем-то. Именно это чувство ничтожности – "я – ничто" – превращает сердце человека в пустую чашу, в которую вливается вино бессмертия. Это состояние благословения, к которому рвется каждая душа, ищущая истины. Легко стать ученым и не очень трудно стать мудрецом; вполне в силах человеческих стать хорошим; но есть достижение более великое и высокое, чем все вышеперечисленные, и состоит оно в том, чтобы стать ничем. Многих эта идея – стать ничем – может испугать, потому что по своей природе человек стремится ухватиться за что-либо, а его "я" хватается за его собственную личность, его индивидуальность. Если же человек поднялся над всем этим, он словно взобрался на Эверест; он достиг точки, в которой кончается земля и начинаются небеса.

Главная цель суфия состоит в том, чтобы с помощью мыслей о Боге сделать свое несовершенное "я" незримым даже для собственных глаз; момент, когда перед ним предстает Бог, а не его "я", становится для него мигом совершенного благословения. Мой муршид, Абу Хашим Мадани, как-то сказал, что есть лишь одна добродетель и один грех для души на этом пути: добродетель – это когда она осознает Бога, грех – когда не осознает. Никакое объяснение не способно полностью описать истинность этого утверждения, кроме опыта созерцателя, перед которым открывается окно в небеса, если он сознает Бога; тогда как если он сознает свое "я", то его опыт оказывается противоположным. Ведь все трагедии жизни вызваны сознанием своего "я". Это является причиной боли и угнетенности, и все то, что может освободить человека от мыслей о себе самом, в определенной степени помогает ему избавиться от боли; но совершенное облегчение ему приносит только осознавание Бога.

ДУХ КОНСЕРВАТИЗМА

Существует две точки зрения на все происходящее в мире: либеральная и консервативная, и каждая из них дает человеку чувство удовлетворения, потому что в обеих имеются определенные достоинства. Когда кто-либо смотрит на свою семью с консервативной точки зрения, он осознает гордость за свою семью и всегда поступает так, чтобы поддержать честь и достоинство своих предков. Он следует рыцарским традициям пращуров, в связи с чем принимает на себя обязательство защищать и оберегать всех, кто принадлежит к его фамилии – и достойных и недостойных. Таким образом он поддерживает жизнь пламени, которое горело, быть может, много лет, неся его в ладонях через всю жизнь, подобно светильнику, освещающему путь. Если человек смотрит на свою нацию с консервативных позиций, он исполняется патриотизмом, заменяющим религию в современном мире. Это, без сомнения, добродетель, в том смысле, что человек начинает воспринимать всю нацию как свою семью. Он заботится уже не только о своих детях, но также и о детях всей нации. Человек отдает свою жизнь, когда возникает необходимость защитить нацию или честь, достоинство и свободу своего народа.

Дух консерватизма – это индивидуализирующий дух, являющийся центральной темой всего творения. Это дух, который действовал подобно солнцу; и это был всепроникающий свет, и именно его сила, работая в природе, собирает множество ветвей воедино на одном стебле и множество листьев на одной ветви. Именно этот дух, действуя в теле человека, удерживает в одном организме руки и ноги и обеспечивает его индивидуальную целостность. Но всегда существует опасность, что этот дух, чрезмерно разросшись, может вызвать застой. Если человек чересчур гордится своей семьей, он живет только сознанием этой гордости, забыв свой долг перед человечеством и не замечая ничего, что соединяет его с другими людьми, выходящими за узкий круг его семьи. Если такой застой начинается в масштабах нации, он приводит к всевозможным бедствиям – войнам, революциям, полным насилия и жестокости. Кошмар, недавно пережитый человечеством, был следствием всемирного застоя, вызванного крайним перенакоплением того самого консервативного духа.

Это показывает нам, что неправильно считать одну вещь добродетельной, а другую греховной. То, что было добродетелью, может стать грехом. Добродетель или грех не есть какой-либо поступок; это состояние, это отношение, которое побуждает человека к определенному поступку, а уже последствия этого поступка делают его добродетельным или греховным. Жизнь – это движение, смерть – остановка движения; застой прерывает его, циркуляция обеспечивает движение. Консервативный дух полезен до тех пор, пока он движется – иначе говоря, пока он расширяет себя. Если человек, гордый своей семьей, после того как исполнит долг по отношению к своим близким, сделает следующий шаг и поможет жителям своего города, а потом предпримет еще один шаг, чтобы защитить свою нацию, он будет развиваться. И его фамильная гордость и патриотизм, конечно, будут добродетельны, потому что они ведут его от одной ступени к другой, более высокой. Застой рождается тогда, когда человек поглощен личными интересами. Если он настолько поглощен своей семьей и фамильной гордостью, что никто больше в мире для него не существует, ничего кроме его народа, тогда патриотизм становится завесой для его глаз, ослепляет его и делает для него невозможным служить не только кому-то другому, но даже и самому себе. В эгоизме присутствует иллюзия пользы, но в результате приносимая эгоизмом польза оказывается никчемной. Прежде всего, надо считаться с жизнью, а подлинная жизнь есть жизнь внутренняя, осознание Бога и осознание собственного духа. Когда человеческое сердце приходит к осознанию Бога, оно словно капля, превратившаяся в море; оно расширяется и распространяет волны своей любви и на друзей и на врагов; распространяясь дальше и дальше, оно достигает совершенства.

Поиск по сайту: