Я пять лет проплачу навзрыд,

Только чтоб вернуть её…

*Юлия Савичева – ядерный взрыв*

---Глава 14---

Что вы чувствуете, когда остаётесь один на один с собой в этом мире? Пустоту и жалость к себе. Что испытываете, когда ссоритесь и расстаетесь с любимым человеком? Боль и, как правило, злость на него. А теряли ли Вы когда-нибудь самого родного человека? Ощущали ли опустошённую душу, сжимающееся в болевом спазме сердце, ненавидели ли себя за то, что не сберегли?

Я стояла на Даниловском кладбище города Москвы. Самое жуткое место, в котором мне доводилось побывать. Даже стены подпольного спортклуба, где я дралась за деньги, не приносили мне столько моральной боли. Вокруг всё серое, удручающее, редкие деревья вгоняют в ещё больший кокон боли. Но если ты провожаешь в последний путь родного человека – всё вышеперечисленное просто не замечаешь.

Стою без шапки на холодном, пронизывающем насквозь ветру, но ничего не чувствую. Ни холода, ни боли, ни ужаса. Я кукла. Такая же, как и она: бездушная, искусственная, пустая, никому не нужная, к тому же прилично потрёпанная кукловодом - жизнью.

Никогда не задумывалась, сколько предначертано жить моим близким. Казалось, что смерть обойдёт мою семью стороной, направляясь по другому адресу, но я заблуждалась… и сейчас стою напротив гроба своего дедушки, который спит. Да, определённо спит. МНЕ так легче считать. А подозрительную бледность можно списать на обыкновенную простуду, скосившую моего любимого писателя.

Да, я вру сама себе. Да, я сама же верю в свою ложь. Но по-другому невозможно. Слишком много значил для меня дедушка, чтобы я могла поверить в происходящее.

Сзади стоят «Ранетки» и Лера, готовые в любую минуту подлететь ко мне, если ситуация выйдет из-под контроля. Глупые... Я никогда не покажу своих эмоций на людях. Даже им. Это слишком личное, слишком дорогое и болезненное. Единственный, которому мне не страшно было доверить свои слёзы лежит в деревянном ложе, которое теперь послужит ему пристанищем.

Хотя нет, я опять вру. Не единственный. Конечно, ближе дедушки у меня нет, но есть ещё один человек, который знает меня настоящую. Не менее любимый. Это мужчина, который сейчас обнимает меня за плечи…

Если бы не Степнов, я не знаю, что было бы с похоронами. Сил заниматься подобным у меня не нашлось, а родители, что не удивительно для меня, не смогли приехать.

Кому-то может показаться странным то, что я позвонила Виктору первому, а не детям моего деда, но не НАМ. Просто в голове не возникло никаких сомнений или страхов, когда набирала одиннадцать цифр его номера и в двух словах рассказала о случившимся. В ответ послышалась лишь одна фраза: «Никуда не уходи, я сейчас буду». Мы вместе поехали по назначенному адресу, оформили все необходимые документы. Вите даже пришлось увидеть тело нашего фантаста, пока договаривался о его перевозке в морг. Когда Степнов вышел из комнаты, его лицо было настолько бледным и перекошенным болевой гримасой, что я впервые после этой ужасной новости заплакала. Прижималась к нему, цеплялась руками за рубашку и умоляла не оставлять сейчас меня одной. Его крепкие объятия стали мне молчаливым ответом.

Вот и сейчас он стоит за моей спиной, одной рукой держит мою руку, а второй обнимает за плечи. Без этих объятий мне было бы гораздо хуже, я уверенна.

Когда пришло время прощаться, мы со Степновым подошли самыми последними, всё так же, не размыкая рук. Из моих глаз слёзы текли безостановочно, правда не было всхлипов или прочих признаков истерики. Просто солёная вода стекала по щекам. У Вити в уголках глаз тоже стояли слёзы, но он держался ради меня, даже пытался ободряюще улыбаться. Оказалось, что рядом с ним я могу пережить всё, даже похороны.

На поминальный обед я не поехала, так же как и Виктор. Попросили Гуцула и Леру остаться за главных, а сами на такси поехали в дедову квартиру. Я жила в родительской двушке и в старой квартире была только когда приходила в гости к Петру Никаноровичу. Сейчас же нужно было проверить состояние жилища, так как до похорон никого здесь не было.

- Лен, может быть тебе стоит поехать домой? Ты очень бледная, - нежно провёл рукой по моей щеке, - устала сильно…

- Всё хорошо, - я слабо улыбнулась. Холод в душе постепенно таял от его ласки, и словно растаявший лёд выходил из меня со слезами.

- Ты уверенна, что готова увидеть ту квартиру?

- Не знаю… всё равно когда-то придётся это сделать, - устав вытирать воду со своих щёк, я просто неподвижно смотрела в окно, даже не пытаясь остановить поток.

- Эх, Ленка-Ленка… не строй из себя железную, я ведь знаю, что тебе плохо.

- Ты слишком много обо мне знаешь, поэтому рядом с тобой я давно ничего не строю, - ответила я предельно честно и вышла из машины, которая остановилась у пункта назначения. Его реакцию на свои слова я не видела.

У самого подъезда я остановилась, вспоминая все те события, что происходили на этом месте. Их было не так уж мало. Чего стоит утро, когда мы встретили здесь Светлану Михайловну, мою первую ревность и «втроём будем бегать!». На лице против воли появилась лёгкая улыбка. А вот скамейка, возле которой было признание Степнова в симпатии… зелёная дверь, около которой я очередной раз отвергла его попытку к сближению, всучив обратно подаренные цветы... И ещё…

***

Год и восемь месяцев назад.

- Ну, вот и всё, мы пришли, - сказала грустно красивая девушка в светлом платье. Ей совершенно не хотелось отпускать своего спутника.

- Я вижу, Лен. А помнишь, как я тебя впервые проводил? Тогда ты мне сказала те же самые слова… я ещё тогда про диск с баскетболом тебя спросил, - Лена в ответ лишь улыбнулась. – А ещё спрашивал насчёт спортивного… жаль, что ты не поступила туда, - голос Виктора заметно погрустнел.

- Ну, Виктор Михайлович, это же не плохо! Зато я стану настоящим музыкантом, буду известной… это же здорово!

- Ну не знаю, не знаю, Ленок, - протянул он. Однако, увидев расстроенное лицо своей спутницы, решил не портить ей праздник, ведь всё уже решено, и подвести группу она не может:

- Ну и ладно, девушка – музыкант меня тоже вполне устроит! А по выходным будем с тобой ходить в школу, играть в баскетбол!

На одну секунду она искренне улыбнулась, однако тут же сделала серьёзное лицо:

- А что будет со Светланой Михайловной? Вы ведь отмените свадьбу?

- Ленок, о чём ты говоришь! Конечно!

- Тогда Вам придётся уволиться из школы, – спокойно продолжила она.

- Что? – Степнов отступился на шаг назад. – Почему?

- Ну, как… Вы же не сможете работать рядом с ней. Она будет постоянно рядом виться, ещё вдруг надумает опять к Вам приставать?

- Но Лен… я ведь только туда вернулся!

- Виктор Михайлович! Витя… давай не будем спорить, хорошо? Ты ведь можешь устроиться в спортклуб, тренером. И для карьеры лучше, и мне спокойнее, - она мягко обняла любимого человека за талию. У него был очень растерянный вид.

- Ну… я подумаю.

В ответ она лишь слегка потянулась выше и поцеловала его. В том, что теперь Степнов не будет работать в школе – она была уверенна.

***

Только сейчас я вспомнила о том нашем разговоре. Заставила его бросить любимое место работы ради меня, а сама пожертвовать карьерой ради него не захотела… может он и требовал от меня полной самоотдачи потому что сам отдал всё?

Боже мой, кем он только не был ради меня… и в соавторы деду подался чтобы быть ближе, как сам потом сказал, и в актёры, чтобы доказать – что он тоже не из пластилина сделан, а потом барменом, охранником… вот это послужной список! Для полного счастья осталось ему научиться на ударных или гитаре играть…

В таких мыслях я не заметила, как мы дошли до квартиры. Степнов достал заранее врученный ему ключ, и ещё раз взглянув на меня, открыл дверь.

Поиск по сайту: