Ты боль моя, любовь моя,

И над тобою стану солнцем я, для тебя!

*Ани Лорак – солнце*

---Глава 19---

Сегодня утро началось для меня слишком рано. Это произошло по нескольким причинам. Во-первых: с баскетболистом, который попал в больницу (кстати, не произошло ничего страшного), пришлось провести много времени в больнице – долго доказывали непонятливому австралийцу, почему парень находится за границей без родителей и кто мы такие. И легла спать я уже практически утром. А во-вторых: сегодня отборочный тур, после которого станет ясно – уедем ли мы домой в ближайшее время, либо же задержимся в этой уютной стране на несколько недель.

Пожалуй, ТАК я переживала только раз в своей жизни…

***

Год и шесть месяцев назад. Начало августа.

Погода стояла жаркая. Особенно это чувствуется, когда ты плетёшься с не самыми лёгкими сумками наперевес. И ловишь такси у аэропорта. Теперь Лена поняла, почему Виктор решил не брать Петра Никаноровича, это решение оказалось очень мудрым. Вот бы её случайно забыли в московском Шереметьево, было бы вообще идеально…

Сам же Степнов шёл впереди, везя за собой сумку на колесиках, при этом напевая какой-то незатейливый мотивчик. Когда мужчина волновался, то всегда пытался себя успокоить с помощью пения, и это было известно Лене.

Как и высадка, так и проезд до места назначения прошли в полном молчании. Дело в том, что пара успела поссориться за трёхчасовой полёт: Виктор предлагал сказать её родителям о женитьбе в скором времени, Лена же наоборот отговаривала его от этой затеи, потому как считала – родители будут, мягко говоря, не очень рады тому, что их дочь в восемнадцать лет обзаведётся семьёй.

- Добрый день! – сказал Виктор, нерешительно останавливаясь на пороге большого дома. Лена, которая ещё полчаса назад пообещала себе быть сдержанной с родителями, забыла об этом и буквально кинулась матери на шею. Не улыбнуться такому Степнов не смог.

- Добрый день! – ответила женщина, обнимая дочь, а после этого стала о чём-то шептать ей на ушко.

- Ну здравствуйте, - раздался голос из-за Веры Николаевны. Оттеснив мать с дочерью, мужчина направился в сторону бывшего физрука. И хоть Витя был выше, да и крупнее главы семейства Кулёминых, ему стало не по себе, хотелось вжаться в стену. Наверно потому, что понимал – хоть убей его сейчас Никита, он, Степнов, даже не посмеет на него замахнуться в ответ.

- Очень приятно, - попытался он улыбнуться и протянул руку. На удивление, получил ответное рукопожатие.

- Виктор…

- Степнов Виктор Михайлович, для Вас просто Виктор.

- Так вот, Виктор, - продолжил Ленин отец, - мы можем поговорить? Наедине, - бросил выразительный взгляд на Лену, которая уже отошла от матери и теперь стояла возле Степнова, держа его за руку.

- Да, конечно. – Он и мягко сжал Ленину ладошку в своей большой руке. – Ленок, ты пока побудь с мамой, - нежно улыбнулся любимой. Этот жест, как и ответный влюблённый взгляд не укрылся от родителей. Вере почему-то сразу стало спокойнее и все подозрения, мучавшие последние несколько месяцев, отпустили.

Лена с испугом смотрела в след отдаляющимся спинам мужчин, а потом перевела такой же затравленный взгляд на мать. Та лишь улыбнулась и мягко сказала:

- Леночка, пойдем, поговорим. Мы ведь так давно не виделись!

- Виктор, - начал Никита Петрович, - не буду разглагольствовать и читать морали, перейду сразу к делу: что тебе нужно от нашей дочери? – мужчина скрестил руки на груди, нервно притоптывая ногой.

- Я её люблю, - просто ответил он.

- Любите? – усмехнулся Кулёмин. – Ваша любовь продлится не долго, а Лене потом страдай из-за таких бабников, которые поиграют с девушками и бросают, как кукол! – В голосе сквозило явное презрение.

- Я понимаю Вас, - неожиданно для главы семейства сказал Степнов. – И опасения Ваши мне тоже понятны. Не знаю, как бы я сам повёл себя на вашем с Верой Николаевной месте. Поэтому прошу меня просто выслушать. – По окончании монолога Виктор глубоко вздохнул.

- Хорошо, - вдруг легко согласился Кулёмин. Жестом указал на два кресла, стоящие друг напротив друга.

Наступило тягостное молчание, нарушать которое никто не мог по разным причинам: Степнов потому, что собирался с мыслями, которые почему-то покину его в столь ответственный момент; Никита Петрович потому, что находился в замешательстве.

- Знаете, - начал Виктор, - если бы мне несколько лет назад сказали, что я без памяти полюблю девушку младше на семь лет, а тем более ученицу, я бы не стал церемониться и просто залепил бы этому человеку «по самые не хочу». Но… как говорится: «мы полагаем, а судьба располагает»…

Разговор продлился довольно долго. Бывший учитель рассказал всю историю, конечно, упуская некоторые подробности. Кулёмин слушал, не смея перебить это откровение.

В это же время, в соседней комнате, мать и дочь обговорили всё, что только можно: группу, здоровье деда, окончание учёбы, будущие планы… всё, за исключением Степнова Виктора Михайловича. И тоже по разным причинам: Лена не знала, что ей сказать, а мать думала, как бы ни обидеть её своим вопросом.

- Лена, а как получилось, что… у тебя возникли… далеко не дружеские отношения с учителем?

Ленка вздрогнула. Как то она уже стала забывать, что он когда-то был её учителем…

- Ну… это долгая история, мам.

- Ничего, - мягко улыбнулась женщина, - у нас есть время.

***

Я нарезала уже не первый круг по холлу гостиницы. После удачной для нашей команды игры и безоговорочной победы прошло больше четырёх часов. А их тренер, мистер Степнов, до сих пор где-то шляется! Нет, вы только подумаете – пока я тут с его командой, одна, он где-то гуляет! Ну Витя, вот только приди, мало не покажется!

Однако ни через час, два и даже три этот товарищ так и не объявился… Вот тут мне уже стало не до смеха. Куда мог пойти человек, совершенно не знающий города, и тем более задержаться там практически до ночи?

- Елена Никитична! – в мою комнату постучался Марат, спринтер нашей команды.

- Марат, Степнова нет, так что давай без официоза, - сказала я безжизненным голосом.

- Лен, а вы ездили к Дербенёву? Как он? – Ну да, я совсем забыла, что Кишев и Серёжа – лучшие друзья.

- Да, мы там были. Всё с Сергеем нормально, не считая моральной травмы, когда на него кричал Степнов, потому что тот не бережёт себя и подводит всю команду. – От воспоминаний того, как Виктор злился на нерадивого ученика, улыбнулась.

- А когда его выпишут? – Парень так и стоял в пороге, не решаясь пройти в саму комнату. Ну что же, значит, он здесь не задержится, это хорошо. Нет у меня желания вести светские беседы со спортсменами.

- Если я правильно поняла ломанный английский врача-немца, то через три дня можно забирать больного.

- Понятно… а Виктор Михайлович ещё не вернулся?

- Нет, - в моём голосе дружелюбности заметно поубавилось. – Подожди, что значит «ещё не вернулся»? Ты знаешь, где он? – я уцепилась за эту соломинку, как утопающий за спасательный круг, или мышь за последний кусок сыра.

- Ну да. – Парень пожал плечами. – Видел, как он выходил из корпуса вместе с председателем комиссии, которая от России.

- Ах вот оно что, - на моём лице напряглись все мускулы. – Спасибо, Марат. Ты ещё что-то хотел?

- Да нет, - ответил он немного растеряно. Видимо выражение моего лица его напугало. – Спокойной ночи.

- И тебе…

А ведь действительно, уже почти ночь. Как-то я не заметила её приближение.

Я не понимаю, как он мог? У него ведь есть невеста, в конце концов! У него есть я! Хотя… вот уж я тут явно не причём.

Стало больно. Душу скребли кошки, старательно и не жалея мои нервные клетки. Невеста, любовница… Да, Витя, не ожидала я такого. Ты изменился. Хотя нет ли в этом моей вины?

Я слукавлю, если отвечу, что нет. Конечно, есть, во многом. Но последние несколько недель оттеснили тень моих ошибок: смерть любимого дедушки, возвращение Степнова в мою жизнь (хотя это скорее можно сказать «врывательство», стремительное и сносящее всё на своём пути, словно ураган), эти соревнования… События, которые с одной стороны помогли мне отвлечься от однообразной жизни в сожалении и презрения к себе самой, но они не уничтожили их в моей душе, а всего лишь притупили на время. И я прекрасно понимаю, что как только всё вернётся на круги своя, я стану вновь прежней Леной – закрытой и замкнутой.

Тяжело. Очень тяжело понимать, что мир, в котором ты живёшь, и даже в котором немного счастлив, всего лишь иллюзия, придуманная тобой самим. В такие моменты очень хочется стать куклой, такой же бездушной. Они не умеют чувствовать, страдать, любить… и даже не смотря на это их любят. Да и ошибок они тоже никогда не допускают, потому что таким, как они, не знакомо понятие «человеческая глупость», которая мешаем мне жить.

От груза понимая села, а затем легла на кровать. Плакать? Нет, я не буду. А зачем? Мне слёзы облегчения не приносят, в этом я успела убедиться за год одиночества.

Очнулась я оттого, что кто-то очень тихо пытается ходить по комнате, судя по осторожным шагам. Надо же, уснула. А я и не заметила…

- Лен, ты проснулась? – А вот и хозяин того шума, что меня разбудил.

Витя стоял возле шкафа, в одних брюках… видимо он переодевался, а я ему помешала.

Первым желанием было встать, подойти и приложить руку к этим стальным и жутко красивым рельефным мышцам. Второе – убежать от сюда быстрее ветра, пока ещё могу это сделать. Однако мой мозг обладал хорошим качеством – быстро соображать, и поэтому, как только я вспомнила события, после которых я собственно и оказалась здесь, всё наваждение мигом сошло.

- Так, а скажи ко мне, милый друг, где ты шлялся до ночи? Что за дела? – упёрла руки в боки.

- Лен, - Виктор шокировано уставился на меня, - Ты чего?

- Я чего? – от возмущения мне стало не хватать воздуха. И он ещё спрашивает, «чего я»? – Я чего?! Ты ходишь, чёрт знает где, оставляя телефон в номере, - кивнула на трубку, которую заметила, как только зашла. По крайней мере, понятно, почему он не брал трубку, - Я здесь успокаиваю всю команду, что их тренер просто ушёл, а он, оказывается, ходил на свидание, при живой-то невесте! И ещё меня спрашивает – чего это я ругаюсь! – Я размахивала руками, передразнивала его интонацию, одним словом – потеряла над собой контроль. Осуждаете? Посмотрела бы я на вас, если бы ваш любимый человек шлялся на свидании, пока вы волосы на себе рвали!

- Кулёмина, какое свидание? Какая невеста? Какая команда? Ты о чём? – выражение его лица из недоумённого превратилось в раздражённое. Ничего, потерпит.

- Знаешь что, Степнов, если ты взял меня с собой только для того, чтобы оставлять с детьми, а самому развлекаться в это время, то я завтра же собираю свои вещи и уматываю отсюда! Мне что, приятно смотреть на твои похождения? – Чёрт, а вот последнюю фразу не стоило говорить… Мои эмоции вышли за края дозволенного. Остановиться нужно, но невозможно…

Направилась к двери, мечтая о том, как громко и красиво, словно в дешёвом романе, хлопну дверью, а он кинется мне вослед с объяснениями. Да ты законченная оптимистка, Кулёмина!

Уже у двери, когда моя рука практически настигла ручки, почувствовала резкий рывок назад. Я оказалась прижата спиной к тёплому мужскому телу. Такому знакомому и забытому.

«Ленка, всю душу вымотала!», – последнее, что я услышала, был этот шёпот на ухо, а затем резкий разворот и калейдоскоп эмоций, словно в замедленной съёмке: его потемневшие глаза с расширенными зрачками, руки, сжимающие моё тело, словно при давке в метро, и… губы, мгновенно накрывшие мой полуоткрытый рот…

Точно точка… Ночь как свеча…

Поиск по сайту: