ПЕЧАТНАЯ ГРАФИКА 2 страница

инструментов и техники, которые свойственны именно ксилографии.

Особенно ясно это проявляется при сравнении ксилографии (высокой

печати) с резцовой гравюрой (глубокой печатью). Ксилографии в общем

свойствен суровый, несколько угловатый и узловатый стиль, склонный к

преувеличению и обобщению и тяготеющий к острому, экспрессивному образу.

Напротив, стиль гравюры на металле -- мягкий, гибкий, утонченный,

стремящийся к сочной полноте. Ксилографии почти недоступны тонкие, нежные

черные линии и густая сеть перекрестных штрихов, создающая в гравюре на

металле постепенные переходы света и тени. Вместе с тем в ксилографии

представляется естественным стремление черной линии превратиться в белую.

Характерно также, что светлое пятно в деревянной гравюре кажется более

светлым, чем в гравюре на металле. Наконец, следует подчеркнуть, что дерево

-- материал, так сказать, более упрямый, чем металл: он требует от художника

большего соблюдения своей естественной логики, тогда как работа в гибком,

податливом металле поощряет известное насилие над материалом.

Обращаемся ко второй основной группе печатной графики -- к углубленной

гравюре на металле. По сравнению с выпуклой гравюрой углубленная гравюра

гораздо разнообразнее и богаче целым рядом самостоятельных вариантов. Их

общий признак заключается в том, что рисунок врезывается в доску и при

печатании краска удерживается в бороздках. Кроме того, от сильного давления

при печатании на отпечатках ясно сохраняются следы краев доски (так

называемый Plattenrand ). Все варианты углубленной печати объединяются одним

и тем же металлом (обычно -- медной доской) и одинаковым процессом

печатания. Различаются же они способами создания рисунка на доске. При этом

надо учитывать три основных вида глубокой печати: механический (куда входят

резцовая гравюра, сухая игла, меццо-тинто), химический (офорт, мягкий лак,

акватинта) и смешанную технику (карандашная манера и пунктир).

Древнейшая из техник глубокой печати -- так называемая резцовая

гравюра. Рисунок рисуют в металле особым инструментом -- резцом или

штихелем, причем его ручка крепко лежит в ладони резчика и он режет не "на

себя" (как ксилограф, мастер обрезной гравюры ножом), а "от себя". Доска во

время работы лежит на подушке (обычно кожаном мешке, наполненном песком),

которую можно поворачивать для получения волнообразных и округлых линий.

Штихель при резьбе поднимает как бы стружки металла, и вместе с тем

возникают выступы, кромки (barbes) по краям борозды. Эти барбы уравнивают

"гладилкой", или "шабером" (трехгранным ножом). Тем же инструментом удаляют

вообще всякие нежелательные линии.

Естественно, что материал и инструмент определяют иную технику

углубленной гравюры, чем та, с которой мы познакомились в ксилографии.

Особенность резцовой гравюры заключается в тонких линиях, проводимых

штихелем (причем каждая линия начинается и кончается сужением и острием), и

в богатстве и разнообразии штриховки, которую можно варьировать с помощью

нажимов и вширь, и вглубь, получая различные эффекты моделировки, градации

блеска тона, силы рельефа и т. п. Вместе с тем можно назвать еще две

стилистические особенности резцовой гравюры: во-первых, жаждая плоскость

должна разбиваться на линии и точки, во-вторых, в резцовой гравюре

господствует ритмический, закономерный штрих" включенный в строгую систему

параллельных и перекрестных линий, соответствующих форме предмета. В начале

XIX века вместо медной доски стали употреблять стальную. Преимущество

стальных досок заключается в том, что они позволяли неограниченное

количество отпечатков. Зато стальную доску гораздо труднее обрабатывать --

на ней можно проводить не борозды, а только царапины, отчего в отпечатках

гравюры на стали нет сочности, глубины отпечатка с медной доски,

господствует суховатый, серый тон. Поэтому от употребления стали отказались,

когда был изобретен гальванический способ "осталивания" медной доски.

Печатание резцовой гравюры имеет свою специфику. Для того чтобы краска

лучше проникла в самые малые углубления, проделанные резцом, на согретую

доску с рисунком тампоном равномерно накладывают краску. Потом краску

стирают с гладких частей доски (которые в отпечатке останутся белыми),

оставляя ее только в бороздках. Печатают особым прессом, для каждого

отпечатка возобновляя краску. Искусство печатания заключается главным

образом в правильном дозировании краски и в умении ее стирать. Поэтому

мастера резцовой гравюры (в отличие от ксилографов) стремятся взять

печатание в свои руки для более полной реализации своих стилистических

намерений.

От постоянного снимания краски медная доска понемногу стирается --

более тонкие линии становятся плоскими, а затем и вовсе исчезают. Поэтому не

все отпечатки с одной доски обладают одинаковым качеством -- первые лучше

последующих. В среднем с одной доски резцовой гравюры можно получить до

трехсот хороших отпечатков. Стертую доску можно ретушировать, но новые линии

не совсем точно повторяют старые, поэтому ретушированные отпечатки

отличаются от оригинальных и меньше ценятся.

Чтобы проверить эффект рисунка, художники часто делают так называемые

пробные отпечатки до полного окончания работы. Пробные оттиски выдающихся

мастеров высоко ценятся прежде всего за их редкость, но, может быть, не

меньше за их свежесть, за возможность проникнуть в процесс работы художника.

В процессе работы над гравюрой художник часто меняет рисунок и

композицию, уничтожает одни линии и заменяет их другими, иначе распределяет

свет и тени и т. п., причем фиксирует эти последовательные перемены в ряде

оттисков. Такие оттиски (их бывает до десяти и даже больше), которые как бы

констатируют эволюцию гравюры, называют "состояниями". Различают также

отпечатки "до подписи" (художника) и "до адреса" (издателя). Отличие цены

первого и последнего отпечатков может быть очень большим. Кроме того, в ходе

работы некоторые художники делают на полях легкие наброски (нечто вроде

"пробы пера", фиксирующей внезапно мелькнувшее видение фантазии). Эти

"ремарки", зафиксированные в пробных отпечатках, потом уничтожаются.

Очень сложная, мелочная техника резцовой гравюры, требующая от гравера

очень много времени и физических усилий, точности и огромного внимания,

побудила художников искать иных, более гибких и подвижных приемов

углубленной печати, более соответствующих непосредственному выражению

замысла художника. Такими приемами явились сухая игла, офорт (в буквальном

смысле "крепкая водка").

Сухая игла, холодная в отличие от "горячей" техники в офорте, где она

подкреплена действием кислоты, представляет собой стальную иглу с острым

наконечником. Этой иглой рисуют на металле так же, как металлическим

грифелем на бумаге. Сухая игла не врезывается в металл, не вызывает стружек,

а царапает поверхность, оставляя по краям небольшие возвышения, кромки

(барбы). Эффект сухой иглы основан именно на том, что в отличие от резцовой

гравюры эти барбы не снимают гладилкой и в отпечатке они оставляют черные

бархатистые следы.

Одним из самых ранних, но эпизодических образцов сухой иглы являются

три гравюры, выполненные в 1512 году Дюрером. Однако и сам Дюрер

отказывается в дальнейшем от этой техники, и вообще она на целое столетие

исчезает из поля зрения графиков. Объясняется это, по-видимому, тем, что

сухая игла допускает очень небольшое количество отпечатков

(двенадцать-пятнадцать), так как барбы, определяющие главный эффект гравюры,

скоро стираются. Может быть, именно поэтому некоторые старые мастера (в XVII

веке) применяли сухую иглу только в сочетании с другими техниками, например

с офортом (мягкий, тональный эффект барб особенно мастерски использовал в

своих офортах Рембрандт). Только в XIX веке, когда "осталивание" медной

доски сделало возможным закрепление барб, художники стали обращаться к сухой

игле в чистом виде (среди мастеров сухой иглы назовем Элле, Г. Верейского).

Основной принцип офорта, отличающий его от резцовой гравюры и сухой

иглы, заключается в том, что прорезывание линий металлическими инструментами

сопровождается и усиливается травлением кислотой. Согретую доску покрывают

тонким слоем грунта, особого лака (для его изготовления существуют разные

рецепты -- обычно в него входит смесь воска, смолы, асфальта), который не

разъедается кислотой. После этого доска слегка коптится. На этом темном фоне

художник рисует различными острыми иглами, освобождая те линии-углубления,

которые потом протравливаются до желаемой глубины. Поправки и ретуши здесь

очень легки -- достаточно только покрыть лаком неправильные и ненужные

линии. Кислота выедает свободную от лака поверхность доски тем сильнее, чем

дольше продолжается процесс травления.

В начале XVII века французский график Жак Калло применил прием

"перекрытия", или повторного травления: те места доски, которые уже

протравлены достаточно, покрываются лаком и подвергаются новому травлению.

Таким образом художник достигал более гибкой градации света и тени, мягких

переходов воздушной перспективы. Следует отметить, что в отличие от штриха,

проводимого штихелем, травленая линия обладает везде одинаковой толщиной и

не имеет острия. Отчасти именно поэтому художники часто дополняли офорт

резцом, сухой иглой, подчеркивая тени, и т. п. Легкость и гибкость техники,

комбинация с сухим ("холодным") инструментом сделали офорт любимым орудием

выдающихся графиков. Разновидностью офорта является так называемый мягкий

лак. По-видимому, он был изобретен в XVII веке, но настоящую популярность

приобрел в второй половине XIX века. К обычному офортному грунту

примешивается сало, отчего он становится мягким и легко отстает. Доска

покрывается бумагой, на которой рисуют твердым тупым карандашом. От давления

карандаша неровности бумаги прилипают к лаку, и, когда бумага снимается, она

уносит частицы отставшего лака. После травления получается сочный зернистый

штрих, напоминающий карандашный рисунок. Драматизм мрачных сцен рабочего

быта, которым веет от произведений Кэте Кольвиц, в значительной мере связан

с теми эффектами, которые художница извлекает из мягкости лака.

К концу XVII --началу XVIII века относится появление новых видов

углубленной гравюры, связанных не столько со штрихом, сколько с пятном, с

тональными отношениями, со сложной картинной композицией. Все эти виды

гравюрной техники обладают высокими декоративными качествами, делающими их

чрезвычайно пригодными для украшения стен. Кроме того, все они отлично

приспособлены для репродукционных целей, для воспроизведения образцов

живописи и рисунка.

Так, например, особой разновидностью офорта является акватинта. Ее

изобретателем считают французского художника Жана-Батиста Лепренса (1765).

Эффект, которого он добивался своим изобретением, очень похож на полутона

рисунка тушью с отмывкой.

Техника акватинты -- одна из самых сложных. Сначала на доске травится

обычным путем контурный очерк рисунка. Потом снова наносится травильный

грунт. С тех мест, которые в отпечатке должны быть темными, грунт смывается

раствором, и эти места запыливаются асфальтовым порошком. При подогревании

порошок плавится таким образом, что отдельные зерна пристают к доске.

Кислота разъедает поры между зернами, получается шероховатая поверхность,

дающая в отпечатке равномерный тон. Повторное травление дает более глубокие

тени и переходы тонов (при этом, разумеется, светлые места закрываются лаком

от кислоты). Помимо описанной здесь техники Лепренса существуют и другие

способы акватинты. При этом следует отметить важное отличие эффекта

акватинты от другой техники, с которой мы сейчас познакомимся и которая

носит название "меццо-тинто": в акватинте переходы тонов от света к тени

происходят не мягкими наплывами, а скачками, отдельными слоями. Способом

акватинты часто пользовались в сочетании c офортом или с резцовой гравюрой,

а иногда в соединении с цветным печатанием. В XVIII веке акватинту применяли

главным образом в репродукционных целях. Но были и выдающиеся оригинальные

мастера, которые достигали в акватинте замечательных результатов. Среди них

на первое место нужно поставить Ф. Гойю, который извлекал из акватинты,

часто в сочетании с офортом, выразительные контрасты темных тонов и

внезапные удары светлых пятен, и французского художника Л. Дебюкура, цветные

акватинты которого привлекают глубиной и мягкостью тонов и тонкими цветовыми

нюансами. После некоторого ослабления интереса к акватинте в XIX веке она

переживает новое возрождение в XX веке (Нивинский, Доброе и другие). Если

мягкий лак и акватинта представляют собой разновидность офорта, то

меццо-тинто, или "черная манера", является разновидностью резцовой гравюры.

Технику гравирования "черной манерой" изобрел не художник, а дилетант

-- немец Людвиг фон Зиген, живший в Амстердаме и находившийся под сильным

воздействием светотеневых контрастов в живописи Рембрандта. Его самая ранняя

гравюра, выполненная в технике меццо-тинто, относится к 1643 году.

Стилистически меццо-тинто можно уподобить рисунку белым штрихом, так как эта

техника гравюры основана на принципе вырабатывания светлого из темного,

причем она оперирует не линией, а пятном, непрерывными, текучими переходами

света и тени (в буквальном смысле слова меццо-тинто означает полутон).

В технике меццо-тинто доска подготавливается особым инструментом

"качалкой" -- дугообразным лезвием, усеянным тонкими и острыми зубцами (или

лопаточкой с закругленной нижней частью), таким образом, что вся поверхность

доски становится равномерно шероховатой или зернистой. Покрытая краской, она

дает ровный густой бархатисто-черный отпечаток. Затем остро отточенной

гладилкой (шабером) начинают работать от темного к светлому, постепенно

сглаживая шероховатости; на местах, которые должны быть совершенно светлыми,

доска полируется начисто.

Так посредством большей или меньшей шлифовки достигаются переходы от

яркого светового блика до самых глубоких теней (иногда для подчеркивания

деталей мастера "черной манеры" применяли резец, иглу, травление).

Хорошие отпечатки меццо-тинто являются редкостью, так как доски скоро

изнашиваются. Мастера меццо-тинто редко создавали оригинальные композиции,

ставя перед собой главным образом репродукционные цели. Своего наибольшего

расцвета меццо-тинто достигает в Англии XVIII века (Ирлом, Грин, Уорд и

другие), становясь как бы национально-английской графической техникой и

создавая мастерские воспроизведения живописных портретов Рейнольдса,

Гейнсборо и других выдающихся английских портретистов.

Комбинация резцовой гравюры с офортом вызвала к жизни в XVIII веке еще

два вида углубленной гравюры.

Карандашная манера несколько напоминает мягкий лак. В этой технике

гравюра изготовляется на офортном грунте, обрабатывается разными рулетками и

так называемым матуаром (своего рода пестиком с зубцами). После травления

линии углубляются резцом и сухой иглой непосредственно на доске. Эффект

отпечатка очень напоминает широкие линии итальянского карандаша или сангины.

Особенное распространение карандашная манера, предназначенная

исключительно для репродукционных целей, получила во Франции. Демарто и

Бонне мастерски воспроизводят рисунки Ватто и Буше, печатая свои гравюры или

сангиной, или в два тона, причем Бонне, подражая пастели, иногда применял

еще белила (для того чтобы получить тон еще более светлый, чем бумага).

Пунктир, или точечная манера,-- прием, известный уже в XVI веке и

заимствованный у ювелиров: его применяли для украшения оружия и

металлической утвари. Пунктир тесно соприкасается с карандашной манерой, но

вместе с тем стилистически близок и к меццо-тинто, так как оперирует

широкими тоновыми пятнами и переходами.

Техника пунктира представляет собой сочетание резцовой гравюры с

офортом: частые группы точек, как бы сливающихся в одном тоне, накладываются

различными иглами, колесиками и рулетками в офортный грунт и потом травятся.

Нежные точки на лице и обнаженном теле наносятся непосредственно на доску

кривым пунктирным штихелем или иглой. Пунктирную технику особенно ценили в

цветных отпечатках с одной доски, раскрашенной тампонами, повторяя раскраску

для каждого нового отпечатка. Наибольшее распространение эта техника имела в

Англии во второй половине XVIII века. Гравюры пунктиром носили почти

исключительно репродукционный характер. Ее мягкие, легкие приемы особенно

подходили для воспроизведения грациозных и сентиментальных образов,

характерных для популярного в английском обществе этой эпохи искусства

(Анжелика Кауфман, Чиприани и другие). В Англии возникла целая школа

мастеров пунктира ("стипл" по-английски) во главе с виртуозом этой техники

Бартолоцци.

В заключение необходимо сказать и о цветной гравюре на металле. После

всего до сих пор сказанного нам должно быть ясно, что главное воздействие

графики основано на контрастах черного и белого, в виде линий или тонов. И

вместе с тем в графике с самого начала наблюдалась тенденция к

многокрасочности. Вспомним, что японская ксилография скоро перешла на

многоцветность и осталась ей верна. В Европе тоже делались неоднократные

попытки цветной гравюры. Одной из первых, как мы знаем, была сделана попытка

в области ксилографии -- так называемое кьяроскуро -- монументальное и

вместе с тем в высокой мере графическое решение проблемы. В XVII веке

попытки продолжались главным образом в области углубленной печати на

металле. При этом наметились три основных способа: 1. Печатание с одной

доски в один тон (черный, бурый, сангина и т. п.). 2. Печатание с одной

доски в несколько тонов (раскраска от руки, тампонами). 3. Печатание с

нескольких досок (цветная гравюра в настоящем смысле слова).

Первую своеобразную попытку цветной гравюры на металле сделал в начале

XVII века Геркулес Сегерс. Он использовал только одну доску, обработанную

офортом, в которой различные части покрывались разной краской. Этот

красочный эффект Сегерс еще усиливал применением бумаги, тонированной

различным цветом. Однако техника Сегерса требовала для всякого нового

отпечатка новой раскраски, и поэтому отпечатки с его цветных офортов крайне

редки. Следующий важный шаг уже в начале XVIII века сделал Жак Леблон.

Основываясь на теории Ньютона о трех основных цветах (синем, желтом и

красном), из смешения которых можно получить все остальные тона, Леблон

использовал три доски с тремя основными цветами. Печатая одну доску сверх

другой, Леблон получал промежуточные тона -- зеленый, лиловый, оранжевый.

Кроме того, он вводил еще четвертую доску в черном или коричневом тоне для

получения глубоких теней. Свои доски Леблон обрабатывал способом

меццо-тинто, преследуя исключительно репродукционные цели. Оттиски с его

досок довольно редки; некоторые из них производят эффектное, но грубоватое

впечатление.

Настоящего расцвета цветная гравюра на меди достигает во второй

половине XVIII века во Франции в связи с техникой акватинты. Уже Жанине в

своих цветных акватинтах не только блестяще воспроизводит живопись и рисунки

своих современников (Буше, Фрагонара, Юбера Робера и других), но и достигает

своеобразных графических эффектов. Еще дальше по пути совершенствования

цветной гравюры идет, еще смелей и тоньше действует Дебюкур, который сам

создает композиции для своих цветных акватинт. Для его техники характерна

сложность печатания (с восьми-девяти досок, подготовленных различными

графическими техниками, и доски с рисунком тушью, которая печаталась

последней для подчеркивания контуров). Исключительная мягкость переходов,

напоминающая акварель, богатство и тонкость нюансов, глубина и легкость

тонов характеризуют цветные гравюры Дебюкура (самое знаменитое произведение

Дебюкура -- "Танец новобрачной" 1786 года).

Вместе с тем в его произведениях намечаются чуть заметная реакция

классицизма (в подчеркивании контуров и движений) и легкая тенденция к

карикатурности.

Новое возрождение цветная гравюра переживает в период импрессионизма

(Рафаэлли и другие), в XX веке (в самых различных техниках глубокой печати

-- в офорте, акватинте, мягком лаке и др.).

Между выпуклой ксилографией и углубленной гравюрой на меди есть весьма

существенные различия, если взглянуть на них с общественной точки зрения.

Прежде всего, как мы уже отметили, ксилография часто характеризуется

двойственностью -- сочетанием художника-рисовальщика и резчика-ремесленника.

В углубленной гравюре автор обычно объединяется в одном лице -- художник сам

рисует, гравирует, печатает и сам обычно является распространителем своих

работ на рынке, у издателя, позднее -- на выставке. Кроме того, оба вида

гравюры обращаются к разным потребителям, особенно на раннем этапе развития.

Ксилография проще, демократичней, распространяется вместе с книгой или в

виде летучки; у нее большой тираж, она дешевле. Углубленная гравюра,

особенно в начале эволюции, меньше связана с книгой, с иллюстрациями; у нее

более постоянный, изысканный характер, ее художественный язык тоньше и

труднее. С практической точки зрения гравюра на металле удовлетворяла в свое

время двум важным требованиям: 1. Давала образцы и мотивы для декоративных

композиций (так называемый Ornamentstich широко расходившийся по всей

Европе). 2. Являлась самой подходящей техникой для репродукционных целей --

рисунков, картин, статуй, зданий. 3. Кроме того, в отличие от ксилографии

некоторые эпики (XVII--XVIII века) культивировали углубленную гравюру в

очень большом формате, обрамляя ее и применяя для украшения стен. 4.

Наконец, гравюра на дереве часто анонимна; гравюра на металле с самого

начала есть история художников; даже когда мы не знаем имени автора гравюры,

она всегда обладает признаками определенной индивидуальности.

Столь же различны ксилография и гравюра на металле и по своему

происхождению. Ксилография связана с книгой, с буквами, с печатной машиной.

Углубленная гравюра по своему происхождению не имеет ничего общего ни с

печатью, ни с письменностью вообще -- ее отличает декоративный характер, она

родилась в мастерской ювелира (любопытно, что граверы на меди получали

образование в мастерской золотых дел мастеров, где украшали рукоятки мечей,

тарелки, кубки резьбой и чеканкой). В этом смысле у резцовой гравюры очень

старинные корни: уже античных ювелиров можно назвать графиками, поскольку с

каждой металлической поверхности (например, с этрусского зеркала) можно

получить отпечаток. И в позднейшей резцовой гравюре, в ее блеске и пышности

и в то же время точности, сохранились пережитки ювелирного искусства.

Однако подлинное начало резцовой гравюры следует вести с того момента,

когда изображения стали резать на металле с определенной целью их печатать.

И тогда оказывается, что углубленная гравюра родилась только в середине XV

века, позднее ксилографии и, может быть, под ее влиянием.

О связи углубленной гравюры с ювелирной мастерской говорит техника так

называемого ниэлло, популярного в Италии во второй половине XV века. Ниэлло

представляет собой резьбу в серебре, причем вырезываемый рисунок заполняется

чернью из сернистого серебра, в результате получается черный рисунок на

светлой поверхности. Итальянские ювелиры, чтобы проверить эффект, делали

орнаментальные или фигурные отпечатки ниэлло на бумаге -- отпечатки, вполне

родственные резцовой гравюре. Согласно флорентийской традиции, резцовую

гравюру изобрел в 1458 году флорентийский ювелир и мастер ниэлло Мазо

Финигуерра. Эта традиция теперь опровергнута: в Италии и Германии найдены

более старинные образцы углубленной гравюры -- древнейшая известная нам

гравюра резцом датирована 1446 годом ("Бичевание Христа" неизвестного автора

немецкой школы).

Первая более или менее определенная личность мастера резцовой гравюры в

Германии -- Мастер игральных карт (действовавший в Базеле и на верхнем

Рейне), названный так по своей главной работе -- серии гравированных карт. В

его гравюрах чувствуется некоторая неуверенность приемов, подсказанных не

свойствами материала и техники, а стремлением подражать рисунку пером или

"серебряным грифелем: то непрерывные контуры без всякой моделировки, то

попытки лепки формы короткими, врезанными линиями. Следующий шаг в развитии

резцовой гравюры делает мастер, известный под монограммой "E. S..",

по-видимому находившийся под сильным влиянием нидерландской живописи. У него

более широкий размах композиции и более сложные приемы -- разнообразная

штриховка, стремление к пластической округлости форм, в свету его линии

раздробляются на точки, в тени перекрещиваются и становятся глубже.

Наивысшие достижения в немецкой графике XV века принадлежат Мартину

Шонгауэру. В его ранних работах ("Успение Марии") еще сказываются пережитки

ювелирных традиций -- нагромождение мелочей, орнаментальные изломы контуров

и складок, бессистемные "перекрещивания линий. Позднее (например, "Мадонна

за оградой") графический стиль Шонгауэра становится более лапидарным и

систематизированным, а вместе с тем усиливаются контрасты глубоких теней и

светлых плоскостей. Влияние Шонгауэра сказалось в разных областях

европейского искусства (между прочим, он оказал воздействие на молодого

Микеланджело).

Несколько в стороне от общей эволюции немецкой резцовой гравюры стоит

таинственный художник конца XV века, прозванный Мастером Амстердамского

кабинета, или Мастером домашней книги (большинство его уникальных гравюр

хранится в гравюрном кабинете Амстердамского музея). Особенностью этого

мастера являются предпочтение светских тем религиозным и жанровая трактовка

религиозных сюжетов. Вместе с тем в стилистических приемах резцовой гравюры

он как бы предвосхищает появление офорта: наряду "с резцом широко применяет

иглу, живописно взрыхляет форму, меняя длину, направление, форму штриха и

стремясь достигнуть впечатления пронизанной светом атмосферы.

Итальянская резцовая гравюра несколько запаздывает в своем развитии, и

вместе с тем в ней особенно остро заметно ее происхождение из ювелирной

техники, ее, так сказать, орнаментальные корни. Одним из старейших образцов

является серия "Страстей" в Венском музее. В отпечатках эти гравюры

производят беспокойное, перегруженное впечатление. Но надо их представить

себе в металлическом оригинале в виде выпуклых или углубленных украшений на

бронзовой или серебряной поверхности -- тогда их узор приобретает

динамический размах и декоративную привлекательность. Почти к тому же

времени относится удивительный женский портрет (Берлинский гравюрный

кабинет), где в четкости профиля и экзотическом головном уборе проявляется

чисто ювелирная фантазия.

Другая особенность итальянской резцовой гравюры -- ее своеобразная

связь с монументальным искусством. Не только в том смысле, что многие

выдающиеся итальянские живописцы-монументалисты XV века (Поллайоло,

Мантенья) культивировали гравюру в своих мастерских, что итальянская

резцовая гравюра воспроизвела в большом формате много произведений живописи

и скульптуры. Здесь надо учитывать и другие особенности итальянской гравюры

эпохи Возрождения: ее гуманистические, ученые интересы, увлечение античной

мифологией, то, что главная ее тема -- образ героического человека, что ей

Поиск по сайту: