Заключительные замечания

Обзор некоторых существенных моментов структурного и функционального анализа лишь намечает наиболее важные проблемы и возможности данного способа социологического мышления. Каждый из зафиксированных в парадигме пунктов требует дальнейшего теоретического рассмотрения и накопления опыта в области эмпирических исследований. Но ясно и то, что в функциональной теории освобожденная от сковывающих ее традиционных постулатов, которые превращали ее едва ли в что-либо большее, чем запоздалая рационализация повседневной практики, социология находит одну из основ систематического и важного для эмпирических исследований метода. Есть основа­ния надеяться, что намеченное здесь направление будет стимули­ровать дальнейшую систематизацию функционального анализа. Со временем каждая часть парадигмы превратится в документи­рованный, проанализированный и систематизированный раздел истории функционального анализа.

Т. Парсонс. СИСТЕМА КООРДИНАТ ДЕЙСТВИЯ И ОБЩАЯ ТЕОРИЯ СИСТЕМ ДЕЙСТВИЯ: КУЛЬТУРА, ЛИЧНОСТЬ И МЕСТО СОЦИАЛЬНЫХ СИСТЕМ ¹

¹ Публикуемый материал представляет собой первую главу кн.: Parsons Т. The Social System. N. Y., 1951. Перевод Г. Беляевой. Впервые опубликован в кн.: Структурно-функциональный анализ в современной социологии. Вып. I. M., 1968. С. 35^38.

Предметом настоящей книги являются изложение и иллюстра­ция некоторой концептуальной схемы, разработанной для анализа социальных систем с точки зрения специфической системы координат действия. Книга задумана как теоретический труд в строгом смысле этого слова. В ней не будет непосредственного рассмотрения вопросов, связанных с эмпирическими обобщениями как таковыми или с вопросами методологии, хотя и тем и другим в содержании книги будет отведено значительное место. Есте­ственно, что ценность предложенной здесь концептуальной схемы в конечном счете должна быть проверена использованием ее в эмпирическом исследовании. Но тем не менее мы не пытаемся здесь излагать в систематическом виде наши эмпирические знания, что было бы необходимо для работы по общей социологии. В центре данного исследования стоит разработка теоретической схемы. Систематическое рассмотрение ее эмпирического использо­вания будет предпринято отдельно.

Главным отправным пунктом является понятие социальных систем действия. Имеется в виду, что взаимодействие индивидов происходит таким образом, что этот процесс взаимодействия можно рассматривать как систему в научном смысле и подвергать ее теоретическому анализу, успешно примененному к различным типам систем в других науках.

Основные положения системы координат действия подробно излагались ранее, и здесь их нужно лишь кратко резюмировать. Эта система координат описывает «ориентацию» одного или многих действующих лиц — в исходном случае биологических орга­низмов — в ситуации, включающей в себя другие действующие лица. Данная схема, описывая таким образом элементы действия и взаимодействия, является схемой отношений. При помощи ее анализируются структура и процессы систем, состоящих из отношений таких элементов к их ситуациям, включающим другие элементы. Эта схема касается внутренней структуры элементов в той мере, в какой структура затрагивает непосредственно системы отношений.

Ситуация определяется как то, что состоит из объектов; ориентации, т. е. ориентации данного субъекта действия, диффе­ренцируются по отношению к различным объектам и их классам, составляющим его ситуацию. С точки зрения действия удобно классифицировать все объекты как состоящие из трех классов объектов: социальных, физических и культурных. Социальным объектом является /деятель, которым в свою очередь может быть любой другой индивид («другой»), субъект действия, который принимается сам за центр системы («Я»), или некоторый коллектив, который при анализе ориентации рассматривается как нечто единое. Эмпирические сущности, не «взаимодействующие» или не «реагирующие» на «Я», представляют собой физические объекты. Они являются средствами и условиями действия «Я». Культурными объектами являются символические элементы куль­турной традиции, идеи или убеждения, экспрессивные символы или ценностные стандарты в той степени, в какой они рассматри­ваются как объекты ситуации со стороны «Я», а не «интериоризо-ваны» как элементы, вошедшие в структуру его личности.

Действие — это некоторый процесс в системе «субъект дей­ствия — ситуация», имеющий мотивационное значение для дей­ствующего индивида или — в случае коллектива — для составля­ющих его индивидов. Это значит, что ориентация соответствую­щих процессов действия связана с достижением удовлетворения или уклонением от неприятностей со стороны соответствующего субъекта действия, как бы конкретно с точки зрения структуры данной личности это ни выглядело. Лишь поскольку отношение к ситуации со стороны субъекта действия будет носить мотиваци-онный характер в таком понимании, оно будет рассматриваться в данной работе как действие в строгом смысле. Предполагается, что конечный источник энергии или «усилия» в процессах действия проистекает из организма, и в соответствии с этим всякое удовлетворение и неудовлетворение имеют органическую значи­мость. Но с точки зрения теории действия конкретная организация мотивации не может анализироваться в терминах потребностей организма, хотя корни мотивации находятся именно здесь. Организация элементов действия прежде всего является функцией отношения действующего лица к ситуации, а также истории этого отношения, в этом смысле «опыта».

Фундаментальное свойство действия, определенного таким образом, заключается в том, что оно состоит не только из реакции на частные «стимулы» ситуации. Кроме этого действующее лицо развивает систему ожиданий, относящихся к различным объектам ситуации. Эти ожидания могут быть организованы (structured) только относительно его собственных потребностей-установок (need-despositions) и вероятности удовлетворения или неудовлет­ворения в зависимости от альтернатив действия, которые может осуществить данное действующее лицо. Но в случае взаимодей­ствия с социальными объектами добавляются новые параметры «Я». Часть ожиданий «Я», во многих случаях наиболее значитель­ная часть, сводится к вероятным реакциям «другого» на возможное действие «Я». Эта реакция предусматривается заранее и таким образом влияет на собственные выборы «Я».

Однако и на том и на другом уровне различные элементы ситуации приобретают специальные «значения» для «Я» в каче­стве «знаков» или «символов», соответствующих организации его системы ожиданий. Знаки и символы, особенно там, где существует социальное взаимодействие, приобретают общее значение и служат средством коммуникации между действующи­ми лицами. Когда возникают символические системы, способные стать посредниками в коммуникации, мы говорим о началах культуры, которая становится частью систем действия соответ­ствующих действующих лиц.

Здесь мы будем рассматривать лишь системы взаимодействия, достигшие культурного уровня. Хотя термин «социальная систе­ма» может быть использован в более элементарном смысле, в данной работе этой возможностью можно пренебречь и сосредо­точить внимание на системах взаимодействия множества действу­ющих лиц, ориентирующихся на ситуацию там, где система включает общепризнанную систему культурных символов.

Таким образом, сведенная к самым простым понятиям социальная система состоит из множества индивидуальных действующих лиц, взаимодействующих друг с другом в ситуации, которая обладает по меньшей мере физическим аспектом или находится в некоторой среде действующих лиц, мотивации которых определяются тенденцией к «оптимизации удовлетворе­ния», а их отношение к ситуации, включая отношение друг к другу, определяется и опосредуется системой общепринятых символов, являющихся элементами культуры.

Понимаемая таким образом социальная система является всего лишь одним из трех аспектов сложной структуры конкретной системы действия. Два других аспекта представляют собой системы личности отдельных действующих лиц и культурную систему, на основе которой строится их действие. Каждая из этих систем должна рассматриваться как независимая ось организации элементов системы действия в том смысле, что ни одна из них не может быть сведена к другой или к их комбинации. Каждая из систем необходимо предполагает существование других, ибо без личностей и культуры не может быть социальной системы. Но эти взаимозависимость и взаимопроникновение существенным образом отличаются от сводимости, которая означает, что важные свойства и процессы одного класса систем могут быть теор'етиче-ски выведены из теоретического знания об одной или двух других системах. Система координат действия является общей для всех трех, благодаря чему между ними оказываются возможными определенные трансформации. Но на принятом здесь теоретиче­ском уровне эти системы не могут быть объединены в одну, хотя это может быть допустимо на каком-то другом теоретическом уровне.

Можно прийти к тому же, утверждая, что на современном уровне теоретической систематизации наше динамическое знание о процессах действия весьма фрагментарно. Поэтому мы вынуж­дены пользоваться типами эмпирической системы, описательно представленными в понятиях системы координат в качестве необходимой точки отсчета. В соответствии с этой позицией мы понимаем динамические процессы, рассматривая их как «меха­низмы», влияющие на «функционирование» системы. Описатель­ное представление эмпирической системы должно быть осуще­ствлено под углом зрения «структурных» категорий, которым соответствуют определенные мотивационные образования, необхо­димые для того, чтобы создать пригодное знание о механизмах.

Прежде чем приступить к дальнейшему обсуждению широких методологических проблем анализа систем действия, особенно социальной системы, было бы целесообразно остановиться несколько подробнее на элементарных компонентах действия вообще. В самом общем смысле система потребностей-установок индивидуального действующего лица, по-видимому, состоит из двух первичных, или элементарных, аспектов, которые можно назвать аспектом «удовлетворения» и аспектом «ориентации». Первый из них относится к содержанию взаимообмена действую­щего лица с миром объектов, к тому, что он получает из этого взаимодействия, и к тому, что это «стоит» для него. Второй аспект относится к тому, каково его отношение к миру объектов, к типам или способам, с помощью которых организуется его отношение к этому миру.

Выделяя аспект отношения, мы можем рассмотреть первый аспект как «катектическую» ориентацию, которая придает значи­мость отношению «Я» к рассматриваемому объекту или объектам при поддержании баланса удовлетворения — неудовлетворения его личности. С другой стороны, наиболее элементарной и фунда­ментальной категорией «ориентации», по-видимому, является когнитивность, которая в самом широком смысле может тракто­ваться как определение соответствующих аспектов ситуации в их отношении к интересам действующего лица. Это — когнитивный аспект ориентации, или познавательное схематизирование, по Толмену. Оба эти аспекта должны быть представлены в чем-то, что может рассматриваться как единица системы действия, как элементарное действие (unit act).

Но действия не бывают единичными и дискретными, они организованы в системы. Этот момент даже на самом эле­ментарном системном уровне заставляет рассматривать компонент «системной интеграции». С точки зрения системы координат действия эта интеграция является упорядочением возможностей ориентации при помощи отбора. Потребности удовлетворения направлены на альтернативные объекты, имеющиеся в ситуации. Познавательное схематизирование сталкивается с альтернативой суждения или интерпретации относительно того, чем объект является или что он значит. По отношению к этим альтернативам должен существовать определенный порядок выбора. Этот процесс может быть назван оцениванием. Следовательно, суще­ствует оценочный аспект в любой конкретной ориентации действия. Самые элементарные компоненты любой системы действия могут быть сведены к действующему лицу и его ситуации. Что касается действующего лица, то наши интересы будут сосредоточены на когнитивном, катектическом и оценочном видах ориентации; в ситуации будут выделены объекты и их классы.

Элементы действия на самом широком уровне распространя­ются по категориям трех основных видов мотивационной ориента­ции. Все три вида подразумеваются в структуре того, что названо ожиданием. Кроме катектических интересов, когнитивного опреде­ления ситуации и оценочного отбора, в ожидание входит временной аспект ориентации относительно будущего развития системы «действующее лицо — ситуация» и памяти о прошлых действиях. Ориентация в ситуации обладает некоторой структу­рой, т. е. она соотнесена со своими стандартами развития. Действующее лицо делает «вклад» в определенные возможности развития. Для него важно, как они осуществляются, поскольку одни возможности должны быть реализованы скорее, чем другие.

Эта временная характеристика отношения действующего лица к развитию ситуации может быть расположена на оси актив­ность — пассивность. На одном полюсе действующее лицо может просто «ожидать развития» и не предпринимать никаких активных действий относительно него. В другом случае оно может активно пытаться контролировать ситуацию в соответствии со своими желаниями или интересами. Будущее состояние системы «действу­ющее лицо — ситуация», в которой действующее лицо занимает пассивную позицию, можно назвать предвосхищением. То же состояние системы в случае активного вмешательства (включая сюда предотвращение нежелательных событий) может быть названо целью. Целенаправленность действия, как мы увидим, в частности, при обсуждении нормативной ориентации, является основным свойством всех систем действия. Однако с аналитиче­ской точки зрения эта целенаправленность кажется стоящей на более низком уровне по сравнению с понятием ориентации. Оба типа должны быть четко отделены от понятия «стимул — реакция», поскольку в нем нет явной ориентации на будущее развитие ситуации. Стимулы можно рассматривать как непосред­ственно данные, не занимаясь теоретическим анализом.

Основное понятие «интрументального» аспекта действия может употребляться только в случаях, когда действие позитивно целенаправлено. В этом понятии формулируются соображения относительно ситуации и отношения к ней действующего лица, открытые перед ним альтернативы и их возможные последствия, которые имеют значение для достижения цели.

Коротко остановимся на исходной структуре «удовлетворение потребностей». Конечно, общая теория действия в конце концов должна прийти к решению вопроса о единстве или качественной множественности исходных генетически данных потребностей, их классификации и организации. В частности, в работе, касающейся социальной системы на уровне теории действия, в высшей степени целесообразно тщательно рассмотреть принцип экономии в таких противоречивых сферах. Необходимо допустить, однако, крайнюю поляризацию той структуры потребностей, которая объединяется в понятии баланса удовлетворения — неудовлетворения и которая имеет свои производные в антитезе притяжение — отталкивание. Помимо сказанного выше и определенных общих положений об отношениях между удовлетворением потребностей и другими аспектами действия нет необходимости, по-видимому, переходить к весьма общим понятиям.

Основная причина этого состоит в том, что в своей значимой для социологии форме мотивации выступают перед нами как организованные на уровне личности, т. е. мы имеем дело с более конкретными структурами, понимаемыми как продукты взаимо­действия генетически данных компонентов-потребностей с соци­альным опытом. Именно единообразие на этом уровне и является эмпирически значимым для социологических проблем. Для того чтобы пользоваться знанием об этом единообразии, вовсе не обязательно вскрывать генетические и опытные компоненты. Главное исключение здесь возникает в связи с проблемами пределов социальной вариабельности в структуре социальных систем, которые могут быть заданы биологической организацией соответствующей популяции. Конечно, при возникновении подоб­ных проблем необходимо мобилизовать весь наличный материал, чтобы сформулировать суждение относительно более специфиче­ских потребностей удовлетворения.

Проблема, связанная с этим, относится не только к потребно­стям удовлетворения, но и к способностям. Любой эмпирический анализ действия предполагает биологически заданные способно­сти. Нам известно, что между индивидами они распределены в высшей степени дифференцированно. Но с точки зрения самых общих теоретических целей здесь может быть применен тот же принцип экономии. Обоснованность данной процедуры под­тверждена знанием того, что индивидуальные различия, вероятно, более важны, чем различия между большими популяциями, а потому маловероятно, чтобы наиболее важные различия крупных социальных систем обусловливались прежде всего биологическими различиями в способностях населения. Для большинства социологических задач влияние генов и жизненного опыта можно учесть, не выделяя их в виде самостоятельных факторов.

Было отмечено, что самая элементарная ориентация действия у животных предполагает наличие знаков, являющихся по крайней мере началом символизации. Это внутренне присуще понятию ожидания, включающему определенное «отвлечение» от частностей непосредственно существующей стимулирующей ситу­ации. Без знаков весь ориентационный аспект действия был бы бессмысленным, включая понятие «селекция» и лежащие в его основе «альтернативы». На уровне человека сделан определенный шаг от знаковой ориентации к подлинной символизации. Это — необходимое условие для возникновения культуры.

В основной схеме действия символизация включена как в когнитивную ориентацию, так и в понятие оценивания. Дальнейшая разработка роли и структуры систем символов и действия связана с рассмотрением дифференциации, обу­словленной различными аспектами системы действия и аспектом признания и его отношением к коммуникации и культуре. Прежде всего нужно иметь в виду последнее.

Как бы ни были важны неврологические предпосылки, по-видимому, невозможно, чтобы истинная символизация, в отличие от использования знаков, могла возникнуть и функционировать без взаимодействия действующих лиц и чтобы отдельное действу­ющее лицо могло усваивать символические системы только посредством взаимодействия с социальными объектами. По меньшей мере симптоматично, что этот факт хорошо увязывается с элементом «двойного совпадения» в процессе взаимодействия. В классических ситуациях, когда животное обучается, оно имеет альтернативы для выбора и развертывает ожидания, которые могут стать «спусковым крючком» посредством знаков или «ключей». Но знак — часть ситуации, которая является стабиль­ной независимо от того, что делает животное; единственная «проблема», стоящая перед ним, сводится к умению правильно интерпретировать эту ситуацию... Но в социальном взаимодей­ствии возможные реакции «другого» могут приобретать значи­тельный размах, выбор внутри которого зависит от действия «Я»-Итак, для того чтобы процесс взаимодействия оформился структурно, смысл знака должен быть еще больше абстрагирован от частностей ситуации. Это значит, что смысл знаков должен остаться постоянным для весьма широкой совокупности обстоя­тельств, которая охватывает область альтернатив не только действия «Я», но и «другого», а также возможные перемены и комбинации отношений между ними.

Какими бы ни были происхождение и процессы развития символических систем, совершенно ясно, что удивительная сложность систем человеческой деятельности невозможна без относительно стабильных символическим систем, значение кото­рых в основном не связано с частными ситуациями. Самым важным следствием из этого обобщения является возможность коммуникации, поскольку ситуации двух действующих лиц никогда не бывают идентичными и без способности к абстрагиро­ванию значений от отдельных частных ситуаций коммуникация была бы невозможной. Но в свою очередь стабилизация, символических систем, распространяющаяся на всех индивидов в течение всего времени, вероятно, не могла бы поддерживаться, если бы она не функционировала в процессе коммуникации во взаимодействии множества действующих лиц. Именно такая общепринятая символическая система, которая функционирует во взаимодействии, и будет называться здесь культурной традицией.

Между этим аспектом и нормативной ориентацией действия существует глубокая связь. Символическая система знаний является элементом порядка, как бы налагающегося на реальную ситуацию. Даже самая элементарная коммуникация невозможна без некоторой степени согласия с «условностями» символической системы. Говоря несколько иначе, взаимная зависимость ожида­ний ориентируется на общепринятый порядок символических значений. Поскольку удовлетворение «Я» зависит от реакции «другого», то условный стандарт начинает устанавливаться в зависимости от тех условий, которые будут или не будут вызывать реакцию удовлетворения, и отношение между этими условиями и реакциями становится частью значимой системы ориентации «Я» на ситуацию. Поэтому ориентация на норма­тивный порядок и взаимная блокировка ожиданий и санкций — что является основным для нашего анализа социальных систем — коренятся в глубочайших основах системы координат действия.

Это основное отношение является общим для всех типов и видов ориентации взаимодействия. Но тем не менее важно выработать определенные различия с точки зрения относительной важности трех очерченных выше модальных элементов: катектиче-ского, когнитивного и оценочного. Элемент общепринятой симво­лической системы в качестве некоторого критерия или стандарта для выбора из имеющихся альтернатив ориентации может быть назван ценностью.

В каком-то смысле мотивация — это ориентация относительно улучшения баланса удовлетворения — неудовлетворения действу­ющего лица. Но поскольку действие не может быть понято без когнитивного и оценочного компонентов, присущих его ориентации с точки зрения системы координат действия, постольку понятие мотивации будет употребляться здесь как включающее все три аспекта, а не только катектический. Но имея в виду роль символических систем, необходимо от этого аспекта мотиваци-онной ориентации отличать аспект ценностной ориентации. Этот аспект касается не значения предполагаемого состояния дел для действующего лица с точки зрения баланса удовлетворения — неудовлетворения, а содержания самих стандартов выбора.

В этом смысле понятие ценностной ориентации является логиче­ским средством для формулировки одного из центральных аспектов выражения культурной традиции в системе действий.

Из определения нормативной ориентации и роли ценностей в действии следует, что все ценности включают то, что может быть названо социальным значением. Поскольку ценности являются скорее культурными, а не личностными характеристиками, постольку они оказываются общепринятыми. Даже если они у индивида идиосинкразичны, то все же благодаря своему происхождению они определяются в связи с принятой культурной традицией; их своеобразие состоит в специфических отклонениях от общей традиции.

Однако ценностные стандарты могут быть определены не только по своему социальному значению, но и с точки зрения их функциональных связей с действием индивида. Все ценностные стандарты, рассматриваемые в связи с мотивацией, имеют оценочный характер. Но все же в своем первичном значении стандарты могут быть связаны с когнитивным определением ситуации, с катектическим «выражением» или с интеграцией системы действия как некоторой системы или ее части. Следова­тельно, ценностная ориентация может быть в свою очередь расчленена на три вида: когнитивные, оценочные (appreciative) и моральные стандарты ценностной ориентации.

Теперь несколько слов для объяснения этой терминологии. Как уже отмечалось, данная классификация связана с видами мотивационной ориентации. Познавательный аспект ориентации не вызывает больших трудностей. С точки зрения мотивации дело в познавательном интересе к ситуации и ее объектам, в мотивации познавательного определения ситуации. С другой стороны, позиции ценностной ориентации касаются стандартов, при помощи которых определяется обоснованность когнитивных суждений. Некоторые из них, подобно самым элементарным законам логики или правилам наблюдения, могут являться культурными универсалиями, в то время как другие элементы подвержены изменениям в культуре. В любом случае это составляет суть избирательного оценивания стандартов предпоч­тения среди альтернативных решений проблем познания или альтернативных интерпретаций явлений и объектов.

Нормативный объект когнитивной ориентации считается оче­видным. С катектической ориентацией вопрос обстоит сложнее. Дело в том, что отношение к объекту может приносить или не приносить удовлетворение действующему лицу. Не следует забывать того, что удовлетворение является всего лишь частью системы действий, в которой действующие лица ориентированы нормативно. Не подлежит сомнению, что этот аспект должен рассматриваться вне связи с нормативными стандартами оценки. Это всегда связано с вопросом правильности и уместности ориентации в данном отношении в связи с выбором объекта и установки относительно него. Поэтому сюда всегда включаются

стандарты, посредством которых могут быть осуществлены выборы из возможностей, имеющих катектическое значение.

Наконец, оценочный аспект мотивационной ориентации также имеет соответствие в ценностной ориентации. Оценивание каса­ется проблемы интеграции элементов системы действия, суть которой выражена в проблеме: «Нельзя съесть пирог и сохранить его». И когнитивный и оценивающий ценностные стандарты имеют к этому прямое отношение. Но любое действие имеет как когнитивный, так и катектический аспект. Следовательно, первич­ность когнитивных интересов еще не снимает проблему интеграции конкретного действия с точки зрения катектических интересов и наоборот. Поэтому в системе действия центр тяжести должен быть сосредоточен на оценочных стандартах, которые не являются ни когнитивными, ни катектическими, а представляют собой их синтез. По-видимому, их удобнее всего назвать моральными стандартами. В некотором смысле они устанавливают стандарты, с точки зрения которых рассматриваются более частные оценки.

Из общего характера систем действия с очевидностью следует, что моральные стандарты в принятом здесь смысле несут большое социальное содержание. Это объясняется тем, что любая система действия при конкретном рассмотрении является в каком-то аспекте социальной системой, хотя для определенных целей проблема личности остается весьма важной. Моральное содержа­ние не сводится целиком к социальному, хотя без социального аспекта невозможно представить себе конкретную систему действий, интегрированную во всех отношениях. В частности, с точки зрения любого действующего лица определение типов взаимных прав и обязанностей, а также стандартов, определяю­щих его взаимодействие с другими, является решающим аспектом общей ориентации этого действующего лица в ситуации. Благода­ря этому специфическому отношению к социальной системе моральные стандарты становятся таким аспектом ценностной ориентации, который с точки зрения социологии приобретает величайшую важность. В последующих главах дается обсуждение этого вопроса.

Несмотря на существование прямой параллели между класси­фикациями типов ценностей и мотивационной ориентации, очень важно подчеркнуть, что эти два исходных аспекта или компонента системы действия логически независимы в том смысле, что содержание этих классификаций может независимо изменяться. Из данного «психологического» катектического значения объекта нельзя вывести специфических оценочных стандартов, в соответ­ствии с которыми происходит оценка объекта, и наоборот. Классификация видов мотивационной ориентации составляет основу для анализа проблем, которые связаны с интересом действующего лица. С другой стороны, ценностная ориентация представляет стандартную основу того, что обеспечивает удовлет­ворительные решения этих проблем. Ясное осознание независимой изменяемости этих типов или уровней ориентации чрезвычайно важно для построения удовлетворительной теории в области культуры и личности. Можно сказать, что недостаточное понима­ние этого момента приводит ко многим трудностям в этой области; в частности, именно этим объясняется постоянное колебание многих общественных наук между «психологическим» и «куль­турным» детерминизмом. Действительно, можно сказать, что эта независимая изменяемость является логическим основанием для самостоятельного значения теории социальной системы в отличие от теории личности, с одной стороны, и теории культуры — с другой.

Вероятно, это положение лучше всего рассмотреть на проблеме культуры. В антропологической теории не существует единодушия в определении понятия культуры. Но здесь можно выделить три основных момента этого определения: во-первых, культура передается, она составляет наследство или социальную традицию; во-вторых, это то, чему обучаются, культура не является проявлением генетической природы человека; и в-третьих, она является общепринятой. Таким образом, культура, с одной стороны, является продуктом, а с другой стороны — детерми-нантой систем человеческого социального взаимодействия.

Первый пункт определения — передаваемость — служит наи­более важным критерием для различения культуры и социальной системы, поскольку культура может распространяться из одной социальной системы в другую. По отношению к частной социальной системе она является «стандартным» элементом, аналитически и эмпирически абстрагируемым от этой социальной системы. Существует чрезвычайно важная взаимозависимость между культурными стандартами и другими элементами социаль­ной системы, но эти элементы не интегрируются полностью ни с культурой, ни друг с другом.

Такой подход к проблеме культуры открывает широкие возможности для рассмотрения этих проблем. Символическая система обладает своими собственными видами интеграции, которые можно назвать стандартами устойчивости. Наиболее общий пример—логическая устойчивость когнитивной системы, но стили в искусстве и системы ценностной ориентации подлежат аналогичным стандартам интеграции. Примерами таких символи­ческих систем могут служить философские трактаты или произве­дения искусства.

Но в качестве интегрирующей части конкретной системы социального взаимодействия подобная норма интеграции куль­турной системы через стандарты устойчивости реализуется только приблизительно. Это происходит из-за напряжений, возникающих из условий взаимозависимости с ситуационными и мотивационны-ми элементами конкретного действия. К этой проблеме можно подойти, рассматривая процесс «обучения» культурным стандар­там.

Это наиболее общее понятие в антропологической литературе, по-видимому, связано по своему происхождению с моделью усвоения интеллектуального содержания. Но далее оно было распространено на обозначение процессов, благодаря которым достигается интеграция элементов культуры в конкретном дей­ствии индивида. Под этим углом зрения следует рассматривать обучение языку и решению математических задач с помощью дифференциального исчисления. Таким же образом происходит и усвоение норм поведения и ценностей искусства. Следовательно, обучение в этом широком смысле означает включение стан­дартных элементов культуры в систему действия отдельного индивида.

При анализе способности к обучению возникает проблема: как система личности может осваивать элементы культуры? Один аспект этой проблемы состоит в условиях совместимости данного элемента культуры с другими ее элементами, которые могут быть или уже освоены индивидом. Но кроме этого существуют и другие аспекты. Каждое действующее лицо — биологический организм, действующий в некоторой среде. Как генетическая природа организма, так и среда, выходящая за рамки культуры, накладывают на это усвоение определенные ограничения, хотя эти ограничения очень трудно вычленить. И наконец, каждое действующее лицо ограничено пределами взаимодействия в соци­альной системе. Последнее соображение особенно важно при рассмотрении проблем культуры, поскольку оно затрагивает аспект общепринятой культурной традиции. Такая традиция должна быть «порождена» одной или несколькими социальными системами, и эту традицию можно признать функционирующей лишь тогда, когда она становится частью действительной системы действия.

С точки зрения теории действия эта проблема может быть выражена так: каким образом вполне устойчивая культурная система может быть связана с характеристиками как личности, так и социальной системы, чтобы обеспечивалось полное «соответ­ствие» между стандартами культурной системы и мотивацией отдельных действующих лиц данной системы? Можно утверждать без дополнительного доказательства, что такой крайний случай не совместим с основными функциональными требованиями как личностей, так и социальных систем. Интеграция целостной системы действия, какой бы частичной и несовершенной она ни была, является своего рода «компромиссом» между стремлениями к устойчивости ее личных, социальных и культурных компонентов таким образом, что ни один из них не достигает совершенной интеграции. Проблема отношения культуры и социальной системы будет обсуждаться ниже. Самое главное здесь состоит в том, что «обучение» системе культурных стандартов действующего лица и ее существование не могут быть поняты без анализа мотивации в конкретных ситуациях не только на уровне теории личности, но и на уровне механизмов социальной системы.

Существует определенный элемент логической симметрии в отношениях социальной системы к культуре, с одной стороны, социальных систем обеспечивает разработку такой концептуаль­ной схемы, благодаря которой будет найдено место исследуемой частной социальной системы в том обществе, частью которого она является. Тем самым почти исключается возможность, что исследователь упустит существенные черты общества, которое выходит за пределы данной частной социальной системы и предо­пределяет её свойства. Не стоит говорить о том, насколько важно определить ту систему, которая является объектом социологиче­ского анализа, составляет ли она общество, а если нет, то какое место в обществе занимает данная частная социальная система, являющаяся его частью.

Несколько раз уже отмечалось, что мы не готовы разрабаты­вать законченную динамическую теорию в области действия и что поэтому систематизация теории при современном уровне знания должна быть осуществлена в структурно-функциональных терми­нах. Было бы целесообразно кратко осветить значение и следствия этого положения, прежде чем приступить к его анализу по существу.

Можно принять без доказательства, что вся научная теория касается анализа единообразных элементов в эмпирических процессах. Это обычно считают динамической точкой зрения в теории. Проблема состоит в том, чтобы установить, насколько состояние теории развилось, чтобы позволить осуществлять дедуктивные переходы от одного аспекта или состояния системы к другому так, чтобы возможно было сказать, что если в секторе А имеются факты W и X, то в секторе В должны быть фак­ты У и Z. В некоторых частях физики и химии можно широко распространить эмпирическую зону действия такой дедуктивной системы. Но в науках о действии динамическое знание такого характера в значительной степени фрагментарно, хотя и нельзя говорить о его полном отсутствии.

В такой ситуации существует опасность утратить все преиму­щества систематической теории. Но оказывается возможным сохранить некоторые из этих преимуществ и в то же время обеспечить основу для упорядоченного роста динамического знания. Это и есть тот лучший тип теории, который представлен и использован на структурно-функциональном уровне теоретиче­ской систематизации.

Прежде всего следует преодолеть узкий эмпиризм путем описания явлений как частей или процессов внутри систематиче­ски представленных эмпирических систем. Используемые здесь дескриптивные категории не являются ни случайно избранными, ни построенными на основании здравого смысла. Они составляют тщательно разработанную связную систему понятий, которую можно применять ко всем соответствующим частям или аспектам любой конкретной системы. Это позволит сравнивать и переходить от одной части и (или) состояния системы к другой части и от системы к системе. Огромное значение при этом имеет то, что этот ряд дескриптивных категорий должен быть таким, чтобы динамические обобщения, объясняющие процессы, являлись непосред­ственной частью теоретической системы. Это как раз и есть то, что осуществляется благодаря мотивационному аспекту системы координат действия. Представление процессов социальной систе­мы как процессов действия в вышеуказанном специфическом смысле делает возможным обращение к существующим теориям мотивации, развитым в современной психологии, и тем самым доступ к огромному резерву знаний.

Особенно важным аспектом нашей системы категорий явля­ется структурный аспект. Мы не в состоянии «схватить» закономерности динамического процесса в социальной системе целиком и полностью. Но для того чтобы осуществить это, мы должны получить картину той системы, которой они соответству­ют, и там, где имеются изменения, мы должны проследить все промежуточные стадии. Система структурных категорий является такой концептуальной схемой, которая обеспечивает упорядочение динамического анализа. С расширением динамического знания исчезает независимая объясняющая значимость структурных категорий. Но кардинальная важность их научной функции тем не менее не уменьшается.

Поэтому прежде всего в данной работе необходимо выработать категории структуры социальных систем, видов структурной дифференциации внутри таких систем и степеней вариабельности каждой структурной категории в разных системах. Из-за фрагментарного характера нашего динамического знания тща­тельное и систематическое внимание к этим проблемам в высшей степени необходимо для социологии. Но в то же время должно быть совершенно ясно, что такой морфологический интерес сам по себе не является целью, но его продукты составляют незаменимые инструменты для решения других задач.

Если у нас есть достаточно обобщенная система категорий для систематического описания и сравнения структуры систем, то тем самым мы имеем порядок, при помощи которого становится возможным мобилизовать наше динамическое знание о мотиваци-онных процессах с максимальной эффективностью. Но в связи с проблемами, которые являются содержательными с точки зрения социальной системы, знание, которым мы обладаем, является по своим аналитическим достоинствам фрагментарным, очень неров­ным и неадекватным. Самым эффективным способом организации этого знания для наших целей является приведение его в связь со схемой категорий, описывающих социальную систему. Именно здесь вступает в силу столь много обсуждавшееся понятие функции. Конечно, динамический процесс в социальной системе мы должны «расположить» структурно. Но помимо этого мы должны проверить значение соответствующих обобщений. Эта проверка значимости принимает форму функциональных аспектов процесса. Проверка состоит в том, чтобы ответить на вопрос, какими будут для системы последствия двух или более альтерна­тивных результатов динамического процесса. Такие последствия будут выражены в понятиях поддержания стабильности или изменения, интеграции или разрушения системы в некотором смысле.

Определение места мотивационных процессов в этом контексте функциональной значимости для системы обеспечивает основу для формулировки введенного выше понятия механизма. Мотиваци-онная динамика в социологической теории в первом случае должна выступать в форме указания механизмов, которые «отвечают» за функционирование социальных систем, за поддер­жание или разрушение данных структурных типов, для типичного процесса перехода от одного структурного типа к другому.

Такие механизмы всегда представляют собой механическое обобщение относительно действия мотивационных сил в данных условиях. Однако аналитическая основа таких обобщений может быть крайне изменчивой. Иногда мы только эмпирически знаем, что это происходит таким-то образом, в других случаях могут быть более глубокие основания для обобщения, как, например, приложение установленных законов обучения или действия защитных механизмов на уровне личности.

Выражение мотивационных проблем через понятие механизма необходимо для того, чтобы установить, в какой мере наше знание мотивов является существенным для понимания функционирова­ния социальной ситемы, ибо для научной плодотворности некоторого обобщения это определение существенности столь же важно, как и правильность самого этого обобщения.

Т. Парсонс. ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ ИЗМЕНЕНИЯ ¹

¹ Social Change /Ed. by A. Etzioni. N.Y., 1966. Перевод Г. Беляевой и Л. Седова. Впервые опубликован в кн.: Структурно-функциональный анализ п современной социологии. Вып. 2. М., 1969. С. 138—162.

Данный предмет был бы слишком широк для обсуждения в небольшой статье, если бы я не ограничился самым высоким уровнем обобщения. Поэтому мне хотелось бы остановиться в основном на главном типе изменения в социальной системе, который больше всего похож на процесс роста организма. Здесь обычно рассматривают не только элемент количественного роста «масштабности» системы, примером чего в области социального может служить рост населения, но также и то, что важно для качественного, или структурного, изменения. Я хотел бы остано­виться на одном из видов изменения второго типа, а именно на процессе структурной дифференциации и сопутствующего ему развития стандартов и механизмов, интегрирующих дифференци­ровавшиеся части.

Один из важных канонов науки состоит в том, что невозможно исследовать все сразу. Поскольку основа обобщения в науке состоит в демонстрации связности процесса изменения, то всегда будет существовать различие между теми чертами наблюдаемых явлений, которые изменяются, и теми, которые не изменяются при соответствующих пространственно-временных ограничениях. Если нет соответствующего критерия неизменности, с которым можно соотнести изменяющееся, то нельзя определить и специфические черты изменения.

Понятие структуры является для меня сокращенным выраже­нием этого основного положения. Структура системы является тем рядом свойств компонентов и их отношений или комбинаций, который для частных аналитических целей логически и эмпириче­ски может трактоваться как константный. Однако если существует веское эмпирическое подтверждение того, что такие постоянные элементы системы одного типа полезны для понимания изменения элементов другого типа, то такая структура оказывается непро­извольным методологическим допущением, а положения о ней и границах ее эмпирической стабильности становятся эмпириче­скими обобщениями, значимость которых зависит от степени их динамичности.

Поэтому любую систему, с одной стороны, можно представить как структуру, т.е. ряд единиц или компонентов со стабильными свойствами (которые, конечно, могут быть и отношенческими), а с другой стороны, как события, процессы, в ходе которых «нечто происходит», изменяя некоторые свойства и отношения между единицами.

Данное понятие стабильности используется здесь в качестве определяющей характеристики структуры. В этом смысле надо отличать этот термин от термина «структура», которым характери­зуется система как целое или некоторая подсистема такой системы. В принятом здесь понимании термин «стабильность» эквивалентен более специфическому понятию стабильного равно­весия, которое в другом отнесении может быть как статичным, так и подвижным.'Система стабильна или находится в относительном равновесии, если отношение между ее структурой и процессами, протекающими внутри нее, и между ней и окружением таково, что свойства и отношения; названные нами структурой, оказываются неизменными. Вообще говоря, в динамических системах такое поддержание равновесия всегда зависит от постоянно меняю­щихся процессов, «нейтрализующих» как экзогенные, так и эндо­генные изменения, которые, если они зашли слишком далеко, могут привести к изменению структуры. Классическим примером равновесия в этом смысле является поддержание температуры тела, близкой к постоянной, млекопитающими и птицами...

Процессами, противоположными стабильным и равновесным, являются те, которые вызывают структурное изменение. Такие процессы существуют, и именно они больше всего интересуют нас сейчас. Так, даже в физике, где масса атома отдельного элемента служит прототипом стабильной структурной точки отсчета, последние открытия приводят к признанию принципа изменения, согласно которому одни структуры «атомной идентичности» посредством расщепления и синтеза преобразовываются в другие. Причина, по которой важно помнить об аналитическом различе­нии понятий структуры и процесса, стабильности и изменяемости, состоит не в предпочтении одного предмета в паре другому, а в требованиях упорядоченной процедуры научного анализа.

Мне представляется, что различие между этими двумя парами понятий является различием в уровнях системного отнесения. Структуру системы и ее окружения следует отличать от процессов внутри системы и процессов взаимообмена между системой и ее окружением. Существуют процессы, которые поддерживают стабильность системы— как через внутренние структуры и меха­низмы, так и через взаимообмен с ее окружением/Такие процессы, поддерживающие состояние равновесия системы, следует отли­чать от иных процессов, которые изменяют указанный баланс между структурой и более «элементарными» процессами таким образом, что приводят к новому... состоянию системы, состоянию, которое должно описываться в терминах, фиксирующих изменение первоначальной структуры. Конечно, это различение относитель­но, но эта относительность носит существенный и упорядочиваю­щий характер. Этим я хочу сказать, что для любого достаточно развитого уровня теоретического анализа существуют по крайней мере две систематически связанные перспективы, в которых можно рассматривать проблему непрерывных изменений.

Эти соображения составляют основу подхода, при помощи которого я хотел бы проанализировать изменения в социальных системах. Мне хотелось бы попытаться обсудить тот тип изменения, который только что противопоставлялся стабильности. Поэтому будет сделано предположение, что существуют системы или ряд систем,' для которых понятие равновесия вполне релевантно, но которые рассматриваются как претерпевающие процесс изменения, сначала нарушающий внутреннее равновесие, а затем приводящий систему через это состояние к новому равновесному состоянию...

Начнем с вопроса о структуре социальных систем и введем как формальный, так и содержательный уровни рассмотрения. Фор­мальный уровень состоит в том, что любая эмпирическая система может рассматриваться как состоящая из: 1) единиц, таких, как частица или клетка, и 2) из стандартизованных отношений между этими единицами, таких, как относительное расстояние, «органи­зация» в ткани и органы. В социальной системе минимальной единицей является роль участвующего индивидуального деятеля (или, если угодно, статус-роль), а минимальное отношение представляет собой стандартизованное взаимодействие, когда каждый участник функционирует как деятель, в той или иной мере ориентируясь на других, и наоборот, каждый является объектом для всех остальных. "Единицами социальных систем более высокого порядка являются коллективы, т.е. организованные системы действия, характеризующиеся исполнением ролей множе­ством человеческих индивидов. Может быть, было бы удобнее говорить об этих единицах как о единицах ориентации, когда речь идет о деятелях, и о единицах модальности, когда рассматрива­ются объекты. ¹

В социальной структуре элемент стандартизованного отноше­ния частично является нормативным. Это означает, что с точки зрения единицы это отношение включает в себя ряд ожиданий относительно поведения этой единицы по оси приемлемое— неприемлемое, правильное—неправильное. С позиций других единиц, с которыми эта единица отнесения находится во взаимодействии, это оказывается рядом стандартов, в соответ­ствии с которыми могут узакониваться позитивные или негативные санкции. В связи с различением роли и коллектива на уровне единиц устанавливается различение между нормой и ценностью на уровне отношенческого стандарта. Ценность — нормативный стандарт, который определяет желаемое поведение системы относительно ее окружения без дифференциации функций единиц или их частных ситуаций. Норма в свою очередь является стандартом, определяющим желаемое поведение для единицы или класса единиц в специфических для них контекстах, дифференци­рованных от контекстов, связанных с другими классами единиц.

Положение о том, что отношенческие стандарты являются нормативными, означает, что они состоят из институционализиро­ванной нормативной культуры. То же распространено и на сами единицы. Это станет ясно, если показать, что единица на одном уровне отнесения становится системой на другом уровне. Поэтому то, что мы называем структурными свойствами единиц на одном уровне, на следующем становится отношенческими стандартами, которые упорядочивают отношения, Последние в свою очередь представляют свойства более мелких единиц, составляющих этот уровень. В более широком смысле справедливо поэтому утвержде­ние, что структура социальных систем в общем состоит из институционализированных стандартов нормативной культуры. Конечно, далее важно помнить о том, что эти стандарты должны рассматриваться на двух различных уровнях организации, которые мы называем уровнем единиц и уровнем стандартизо­ванных отношений между этими единицами.

Вернемся теперь к парадигме стабильной системы, обсужден­ной выше. Это — процесс в системе, который может быть понят как процесс взаимообмена входов и выходов между единицами (подсистемами) в системе, с одной стороны, и между системой и ее окружением при посредстве своих единиц — с другой. Существует некоторый «поток» таких входов и выходов между всеми парами классов единиц независимо от того, является отношение внутрен­ним или внешним. То, что я называю нормативным стандартом, управляющим отношением, можно рассматривать как регулятор этого потока. Для осуществления стабильного взаимообмена в движении входов и выходов, с одной стороны, должна быть сохранена известная гибкость, а с другой стороны — должны существовать определенные механизмы канализации этого про­цесса, сдерживающие его в определенных границах.

Классическим случаем является обмен «ценных» вещей, а именно товаров, услуг и денег, составляющий содержание рыночного процесса. Нормативными стандартами здесь являются институциональные стандарты, определяющие деньги, а также нормы контракта и аспекты собственности помимо денег пред­ставленные у Дюркгейма в известной фразе о недоговорных элементах контракта. Равновесие рыночной системы зависит от поддержания границ флуктуации уровня этих потоков в соответ­ствии с рядом изначально данных условий. 'Стабильность структуры рыночной системы в этом смысле является, с другой стороны, результатом стабильности нормативной стандартной системы институтов.

Далее. Что же мы подразумеваем под устойчивостью институ­ционального комплекса? Во-первых, конечно, стабильность самих нормативных стандартов. Один термин «норма», по-видимому, слишком узок, особенно если он приравнивается к термину «правило», так как он предполагает такой уровень простоты, который допускает описание в одном утверждении, а это заведомо неверно для случаев собственности или контракта. Во-вторых, стабильность предполагает минимальный уровень связанности действующих единиц определенными внутренними обязательства­ми, т.е. их предрасположенности к действию в соответствии с определенными ожиданиями, а не к уклонению или сопротивле­нию им и к применению соответствующих санкций, позитивных или негативных, к другим единицам в связи с их ожидаемым действием, уклонением или сопротивлением. В-третьих, институци-онализация предполагает принятие эмпирического и одинаково всеми понимаемого «определения ситуации» в смысле понимания того, чем является система отнесения ² это определение ситуации может быть настолько идеологически искаженным, что всякое функционирование становится невозможным³.

Наконец,; институционализация означает некоторый порядок интеграции частного нормативного комплекса в более общий комплекс, управляющий системой в целом на нормативном уровне. Так, доктрина «отдельных, но равных» оказалась плохо интегри­рованной с остальными частями американской системы конститу­ционных прав, сформулированных на основе конституционного принципа «равного отношения ко всем». Можно сказать, что решение, принятое Верховным судом в 1954 году, было шагом к институциональной интеграции или, во всяком случае, это была важнейшая проблема, стоящая перед судом.

Поиск по сайту: