Проблемы идеологического функционального анализа знания

Ранее подчеркивалось, что функциональный анализ не явля­ется органически связанным с определенной идеологической позицией. Это не противоречит факту, что отдельные работы этой школы и отдельные гипотезы, выдвигаемые функционалистами, могут играть определенную идеологическую роль. Тогда специфи­ческой проблемой социологии знания становится: в какой степени социальная позиция социолога-функционалиста (т. е. его отноше­ние к «клиенту», финансирующему исследование) повлияла на саму постановку проблемы, на его предположения и понятия, заставила его игнорировать возможные выводы из находящихся в его распоряжении данных?

Основной вопрос: как определить идеологическую окраску функционального анализа и в какой мере некоторая специфиче­ская идеология связана с основными положениями, принимаемы­ми социологами? Связаны ли эти положения со статусом и ролью социолога в исследовании?

Прежде чем мы приступим к более детальному исследованию некоторых частей этой парадигмы, давайте выясним, каким образом могла бы быть она использована, ибо можно умножать таксономии понятий до бесконечности, никак не влияя на решение задач, стоящих перед социологическим анализом. Каковы же тогда цели парадигмы и как ею можно будет пользоваться?

Цель парадигмы

Первая и основная цель данной парадигмы — дать... система­тическое руководство для адекватного и плодотворного примене­ния функционального анализа. Эта цель, очевидно, предполагает, что данная парадигма содержит некоторый минимальный набор понятий, с которыми должен оперировать социолог для того, чтобы осуществить правильно построенный функциональный анализ. Очевидно также, что данная парадигма время от времени может использоваться и для критической оценки работ в области функционального анализа. Таким образом, она должна служить в качестве компактного, сокращенного руководства для проведе­ния исследований в области функционального анализа и для оценки достоинств и недостатков ранее проделанных исследова­ний. Недостаток места позволяет нам рассмотреть применение лишь части парадигмы для критической оценки отобранных в данных целях исследований.

Во-вторых, парадигма должна подводить нас непосредственно к постулатам и (часто молчаливо принимаемым) предположени­ям, лежащим в основе функционального анализа. Как мы уже обнаружили в первых разделах этой главы, некоторые из этих гипотез имеют очень большое значение, другие — несущественны и без них можно обойтись, и, наконец, третьи оказываются сомнительными и даже вводящими в заблуждение.

В-третьих, парадигма пытается сделать социолога восприимчи­вым не только к узко научному значению различных типов функционального анализа, но и к их политическим, а иногда и к идеологическим следствиям. В парадигме особое внимание уделено моментам, где функциональный анализ предполагает скрытое политическое мировоззрение, и моментам, в которых он оказывает влияние на «социальную технологию».

Очевидно, в данной главе не могут быть детально рассмотрены большие и сложные проблемы, охваченные нашей парадигмой. Такое рассмотрение должно быть осуществлено в специальной книге. В последующем изложении мы ограничимся только применением первых частей данной парадигмы к весьма неболь­шому количеству случаев функционального анализа в социологии. Время от времени мы будем использовать эти случаи в качестве отправных точек для рассмотрения специфических проблем, неполно и несовершенно проиллюстрированных этими исследова­ниями.

На что должно быть обращено внимание при функциональ­ном анализе

На первый взгляд кажется, что простое описание явления, подвергающегося функциональному анализу, заключает в себе мало или не заключает никаких трудностей. По-видимому, необходимо описывать данное явление «так полно и так точно», как это только возможно. Тем не менее при более пристальном рассмотрении этой рекомендации сразу становится очевидным, что она принесет мало пользы наблюдателю. Представьте себе только, с какими трудностями столкнется новичок-функционалист, распо­лагающий только этой рекомендацией, когда он попытается ответить на вопросы: что я должен наблюдать, что я должен занести в мой протокол наблюдателя и что я могу без всякого ущерба опустить?

Отнюдь не предполагается, что в настоящее время можно дать детальный и обстоятельный ответ на эти вопросы; мы не можем не признать, что данный вопрос сам по себе вполне законен и что косвенные ответы на него частично были даны. Для того чтобы вычленить эти имплицитные ответы и обобщить их, необходимо проанализировать имеющиеся работы по функциональному ана­лизу с точки зрения того, какие типы данных систематически включаются в эти работы, безотносительно к тому, какое явление подвергается анализу и почему включают именно эти, а не другие данные.

Скоро станет очевидным, что функционалистская ориентация в значительной мере определяет то, что включается в описание явления, подлежащего интерпретации. Так, описание магического обряда или церемониала не ограничивается описанием заклинания или магической формулы, ритуала и его участников. Оно включает систематическое описание людей, участвующих в ритуа­ле, равно как и зрителей, описание типов и норм взаимодействия между исполнителями и аудиторией, изменения в этих стандартах взаимодействия в ходе церемониала. Отсюда описание ритуала вызывания дождя у хопи, например, не ограничивается описанием действий, направленных на то, чтобы побудить богов вмешаться в метеорологические явления. Оно включает также и описание лиц, которые в той или иной степени вовлечены в данный обряд. И описание участников церемонии (и ее зрителей) дается с помощью структурных понятий, т. е. путем определения места всех этих людей в их взаимосвязанных социальных статусах.

Короткие выдержки из работ функционалистов покажут нам, как функциональный анализ начинается с систематического описания (и, желательно, с составления схем) статусов и социаль­ных связей лиц, участвующих в исследуемом поведении.

Обряд, отмечающий достижение половой зрелости у девушек племени чирикахуа: расширенная семья (родители и родственни­ки, способные оказать финансовую помощь) несет расходы по проведению этой четырехдневной церемонии. Родители выбирают время и место ее проведения. «Все члены непосредственного окружения девушки и почти все члены местной группы племени принимают участие в церемонии. Гости из других местных групп, равно как и прибывшие из отдаленных групп, должны быть представлены на церемонии. Число их возрастает по мере приближения последнего дня церемонии». Вождь местной группы, к которой принадлежит семья девушки, произносит речь, привет­ствуя всех участников. Короче, в этом описании большое внимание обращается на следующие статусы и группы, связанные в той или иной степени с церемониалом: «девушка, ее родители и семья, местная группа, особенно ее вождь, члены других местных групп и племя, представленное жителями отдаленных поселений»³⁴.

³⁴ Ор 1 е г М. Е. An outline of Chiricahua Apach Social Organization// Social Anthropology of North American Tribes. Chicago, 1937. P. 173—239; 226—230.

Как мы увидим в свое время, простое описание церемонии, показывающее статусы и принадлежность к различным группам участвующих в ней лиц, дает основную идею функции, выполняе­мой данной церемонией. Короче говоря, структурное описание участников анализируемой деятельности подсказывает гипотезу для последующей функциональной интерпретации.

Другой пример снова покажет нам характер таких описаний, включающих понятие роли, статуса, принадлежности к группе и взаимосвязи между ними. Стандартизированные реакции на миррири (брат слышит ругательство в адрес сестры) у австралий­ских аборигенов: когда муж бранит свою жену в присутствии ее брата, то брат ведет себя на первый взгляд аномальным образом, бросая копье в жену, а не мужа... Дальнейшее описание этого обычая включает в себя описание статусов его участников. Сестры являются членами клана брата; муж — выходец из другого клана.

И в данном случае необходимо отметить, что в описании устанавливается место участников обряда в социальных структу­рах и эта локализация оказывается основой последующего функционального анализа их поведения³⁵.

Так как эти примеры взяты из дописьменных обществ, то может показаться, что данное требование к описанию касается только этих обществ. Обращаясь к другим примерам функцио­нального анализа стандартов поведения, обнаруживаемых в со­временных западных обществах, мы, однако, можем установить, что точно такое же требование предъявляется и к ним. Здесь же мы встречаемся и с другими указаниями относительно характера «требующихся дескриптивных данных».

«Комплекс романтической любви» в американском обществе: хотя все общества признают «случайные сильные эмоциональные привязанности», современное американское общество является одним из немногих, которое спекулирует на романтических привязанностях и по крайней мере в общественном мнении делает эти привязанности основанием для выбора партнера по браку. Данный характерный стандарт выбора уменьшает или устраняет выбор партнера родителями или более широкой группой род­ственников³⁶.

³⁵ W а г п е г W. L. A Black Civilization — A Social Study of an Australian Tribe. N. Y., 1937. P. 112—113.

³⁶ LintonR. Study of Man. N. Y., 1936. P. 174—175; P a r s о n s T. Age and Sex in the Social Structure of the United States // ASR. 1942. N 7. P. 604—616; Он же. The Kinship System of the Contemporary United States // American Anthropologist. 1943. N 45. P. 22—38; Он же. The Social Structure of the Family // The Family; Its Function and Destiny. N. Y. 1949. P. 173—201; Merton R. K. Intermarriage and the Social Structure // Psychiatry. 1941. N 4. P. 361—374; Thorner I. Sociological Aspects of Affectional Frustrati­on // Psychiatry. 1943. N 6. P. 157—173.

Необходимо заметить, что подчеркивание значения одного стандарта выбора партнера по браку исключает тем самым другие известные стандарты выбора. Этот случай показывает нам второй тип данных, которые желательно включить в описание явлений, подвергающихся функциональному анализу. При описании типи­ческого (модельного) образца решения некоторой стандартизиро­ванной проблемы (выбор партнера по браку) наблюдатель, в тех случаях когда это возможно, указывает на те альтернативные образы поведения, которые исключаются первыми. Это, как мы увидим, позволяет определить структурный контекст стандарта поведения и, указывая на соответствующий сравнительный материал, нацеливает на проверку функционального анализа.

Третий составной элемент описания некоторого явления, подготавливающего почву для последующего функционального анализа этого явления,— еще одно требование к подготовке образца для анализа,— заключается в том, что описание должно включать «значение»...исследуемой деятельности или стандарта поведения для членов группы. И действительно, как скоро станет очевидным, полный и обстоятельный анализ значений, связывае­мых с данным явлением, очень много может подсказать относительно возможных направлений функционального анализа. Один пример функционального анализа, взятый из работ Веблена, может проиллюстрировать этот общий тезис: «Культурный стандарт демонстративного потребления: демонстративное по­требление относительно дорогих товаров «означает» (символизи­рует) обладание достаточным богатством для того, чтобы «позволить» себе такие траты. Богатство в свою очередь является почетным. Лица, осуществляющие это демонстративное потребле­ние, получают удовлетворение не только от прямого потребления, но также и от повышенного социального статуса, отражаемого мнениями и отношениями тех, кто наблюдает их потребление. Данный стандарт бытует преимущественно среди праздного класса, т. е. тех, кто может и по большей своей части действитель­но воздерживается от участия в производительном труде» (здесь перед нами статусный или ролевой компонент описания). Однако этот стандарт распространяется и на другие социальные слои, которые из зависти стараются подражать праздному классу и, так же как и он, испытывают чувство гордости, расточительно тратя деньги. В конечном итоге демонстративное потребление стремится вытеснить другие критерии потребления, например «эффектив­ную» трату денег (здесь перед нами явная ссылка на альтерна­тивные типы потребления, которые отходят на второй план при акцентировании культурой рассматриваемого стандарта)³⁷.

³⁷ Veblen Т. The Theory of the Leisure Class. N. Y., 1934. P. 25.

Как хорошо известно, Веблен в последующем изложении приписывает целый ряд функций стандарту демонстративного потребления — функции повышения социального статуса, его утверждения, завоевания «хорошей репутации», демонстрации денежного могущества (р. 84). Эти последствия, испытываемые участниками такого рода стандартизированной деятельности, доставляют им удовольствие и в значительной мере объясняют существование самого стандарта. Основание для того, чтобы приписать все эти функции данному стандарту поведения, было дано почти полностью уже самим его описанием, которое включает явные отсылки к (1) статусу тех, кто в той или иной мере обнаруживает данный стандарт поведения; (2) известным аль­тернативам тому типу потребления, которое оказывается под­черкнуто демонстративным и расточительным, а не состоит в частом потреблении продукта как такового; (3) различным значениям, которые приписываются в данной культуре поведения демонстративного потребления.

Эти три компонента образца, подлежащего анализу, ни в коем случае не являются исчерпывающими. Полный описательный протокол, достаточный для последующего функционального анализа, неизбежно охватит некоторую совокупность непосред­ственно психологических и социальных последствий поведения. Но они могут быть лучше всего исследованы при использовании понятия функции. Для того же чтобы дескриптивный протокол имел оптимальную ценность для функционального анализа, необходимо, повторяем мы, чтобы описание явления не проходило по прихоти или интуиции наблюдателя, но обязательно включало бы в себя по крайней мере три вышеназванные характеристики. Хотя еще и много можно было бы сказать о требованиях, предъявляемых к дескриптивной фазе анализа, и эта краткая характеристика образцов описания может сослужить пользу в том отношении, что она указывает на возможность кодификации методов функционального анализа до такой степени, что в ко­нечном счете социолог-наблюдатель будет производить наблюде­ния, руководствуясь определенной схемой.

Еще один пример проиллюстрирует другие требования, предъявляемые к описанию анализируемого явления: табу на браки вне группы. Чем больше степень групповой солидарности, тем более отрицательным становится отношение к бракам, одним из партнеров в которых является член другой группы. «Безразлич­но, что является причиной стремления к групповой солидарно­сти...» Брак с партнером со стороны означает либо уход члена группы в другую, либо же прием в группу члена, который не был полностью социализован в плане ценностей, чувствований и обы­чаев этой группы³⁸.

³⁸ A d a m s R. Interracial Marriage in Hawaii. P. 197—204; MertonR.K. In­termarriage and the Social Structure; op. cit.'P. 368—369; D a v i s K. Intermarriage in Caste Societies // American Anthropologist. 1941. N 43. P. 376—395.

Этот отрывок подсказывает нам четвертый тип данных, которые следует включать в описание социальных или культурных образцов, прежде чем подвергнуть их функциональному анализу. Участники рассматриваемой социальной практики неизбежно имеют некоторую совокупность мотивов для конформного или отклоняющего поведения. Описание должно, в той мере, в какой это возможно, включать в себя отчет об этих мотивациях. Но эти мотивы не должны смешиваться, как мы уже это видели, ни с (а) объективными стандартами поведения, ни с (б) социальны­ми функциями этих стандартов. Включение мотивов в описание явлений помогает объяснить психологические функции, выполняе­мые данным стандартом поведения, и часто дает ключ к понима­нию его социальных функций.

До настоящего времени мы рассматривали явления, которые представляют собой явно выраженные стандарты деятельности и верований, стандарты, признаваемые в качестве таковых членами данного общества. Так, члены данного общества могут с различной степенью точности описать контуры церемониала, символизирующего достижение девушками племена чирикахуа половой зрелости, выбор супруга(и) на основе комплекса романтической любви, ритуал миррири у австралийских абориге­нов, интерес, проявляемый к демонстративному потреблению, и табу, наложенное на выбор брачного партнера вне группы. Все это составные элементы, явно входящие в данную культуру и в качестве таковых более или менее известные всем тем, кто принадлежит к этой культуре. Представители общественных наук, однако, не ограничиваются этими явлениями и признанными культурой стандартами поведения. Время от времени они открывают скрытые стандарты культуры, некоторую совокупность обычаев или убеждений, которые упорядочены столь же строго, как и явные стандарты, но которые не рассматриваются их участниками в качестве нормативных, регулятивных предписаний поведения. Примеров такого рода очень много. Так, статистика показывает, что в квазикастовой ситуации, которая определяет отношения между неграми и белыми в США, господствующим видом межрасовых браков (в тех случаях, когда они имеют место) являются браки между белыми женщинами и неграми-мужчина­ми. Хотя этот стандарт заключения межрасовых браков, который мы можем назвать гипозамией, и не является институционализи­рованным, он является удивительно устойчивым.

Или же рассмотрим другой пример фиксированного, но, по-видимому, неосознанного стандарта поведения. Малиновский сообщает, что жители Тробриандских островов, совместно заня­тые постройкой каноэ, занимаются не только выполнением этой чисто технической задачи, но устанавливают и укрепляют связи между собой в процессе работы. Многое из того, что в последнее время было выявлено по вопросу о тех первичных группах, которые называются «неформальными органлз-ациями», имеет отношение к тем стандартам поведения, которые наблюдаются исследователями общества, но не осознаются, по крайней мере полностью, его участниками.

Все это указывает на пятое требование к дескриптивному протоколу: закономерности поведения, связанного с деятельно­стью, которая номинально рассматривается как главная, должны быть включены в протокол наблюдателя (хотя они и не являются частью явного культурного стандарта), так как эти непроизвольно проявляющиеся закономерности часто дают нам основной ключ к специфическим функциям всего стандарта. Как мы увидим, включение этих «непроизвольных» закономерностей в дескриптив­ный протокол почти сразу же направляет внимание исследователя в сторону того, что мы назвали скрытыми функциями.

Суммируя все вышеизложенное, дескриптивный протокол должен тогда включать:

1) установление положения участников стандартизированного поведения в социальной структуре — дифференциальное участие;

2) рассмотрение альтернативных способов поведения, исключаемых благодаря преобладанию наблюдаемого стандарта (т. е. следует обращать внимание не только на то, что происходит, но и на то, что устраняется благодаря существующему стандар­ту);

3) эмоциональное и рациональное значение, вкладываемое участниками в это стандартизированное поведение;

4) различие между мотивами участия в такого рода поведении и его объективной стороной;

5) закономерности поведения, не осознаваемые участниками, которые тем не менее связаны с главным стандартом поведения.

Весьма вероятно, что все эти требования к протоколу наблюдателя далеки от полноты, но все же они представляют собой первый, пробный шаг в направлении спецификации моментов наблюдения, которые облегчают последующий функцио­нальный анализ. Они были предложены для того, чтобы служить в качестве более конкретных рекомендаций, чем те, которые обычно встречаются в общих указаниях о методике исследования, как, например, рекомендации наблюдателю быть внимательным к «контексту ситуации».

Поиск по сайту: