Религия в современном мире

2.1. Э.Фромм «Психоанализ и религия» (1950).

Целый ряд работ Э.Фромма посвящены анализу религиозного опыта, проблеме взаимоотношения религии и общества. В работе «Психоанализ и религия» Фромм исходит из широкого понимания религии как «любой системы взглядов и действий, разделяемых группой и дающих индивиду систему ориентации и объект поклонения»[316]. Тем самым Фромм разоблачает современные формы идолопоклонства – деньгам и государству, партии и вождям. «Человек может поклоняться животным, деревьям, золотым или каменным идолам, невидимому богу, святому человеку или жестоким вождям. Он может поклоняться своим предкам, нации, классу или партии, деньгам или успеху; его религия может способствовать развитию в нём стремления к разрушению или к любви, стремления к господству или к братству; она может развивать способности его разума или парализовать их» (с.239). Таким образом, существуют высшие и низшие формы религиозного опыта. Фромм делит религии на авторитарные и гуманистические. В первых главной добродетелью является послушание, самым страшным грехом – неповиновение; человек считается слабым и ничтожным, подчинённым высшей силе. Гуманистические религии сосредоточены на человеке и его способностях: стремление к любви, истине и справедливости лежит в основе учения Будды, Христа или Сократа. Традиционные религии сложно сочетают эти два аспекта религиозного опыта.

Религиозный опыт воплощается в ритуале. Религиозный ритуал – это разделяемое всеми действие. Ритуалистический аспект религии тесно связан с четвёртым, семантическим аспектом религиозного опыта. Религия в своих учениях и ритуалах говорит на символическом языке – «единственном универсальном языке, известном человечеству» (с.303). Исходя из символичности религиозного сознания, Э.Фромм даёт социальную трактовку идей З.Фрейда, в частности, Эдипова комплекса. Инцестуозная зависимость человека – это инфантильное желание остаться ребёнком, иметь защиту, кровные связи с семьёй, родной землёй, которые держат человека в моральной зависимости у группы, мешают его свободе, ведут к идолопоклонству. Религиозное переживание – это осознание жизни и связи со всем миром. «Реальный конфликт – это не конфликт между верой в бога и «атеизмом», а конфликт между гуманистической религиозной установкой и установкой, которая равносильна идолопоклонству» (с.305). Угрозу религиозной установке Фромм видит в рыночной ориентации современного человека. Человек относится к себе как к товару, возвращаясь к идолопоклонству: «Сегодня не Ваал и Астарта, а обожествление государства и власти в авторитарных странах и обожествление машины и успеха в нашей культуре угрожает самым главным духовным ценностям человека» (с.308). Проблема религии для Фромма – это проблема человека: «Бог – это символ всего того, что есть в человеке.., символ духовной реальности, которую мы можем стремиться реализовать в себе» (с.305-306).

2.2. Постмодерн как постсекулярная эпоха. Сегодня все традиционные идеологии обнаруживают, что они самоисчерпались: либеральные, социал-демократические, традиционно-социалистические, технократические. «Не от информатики и не от технологических изменений зависит будущее. А от того, во что человек верит», по словам В.М.Межуева[317]. Если в 80-е гг. ХХ века социологи говорили о доминирующей парадигме секуляризации, то на рубеже ХХ-ХХI столетий социологи заговорили о «возросшей роли религии в мире». Но специфика религиозности в постсекулярную эпоху отличается своей размытостью, текучестью: «Застывших форм больше не существует…Религиозная идентичность становится всё более разнообразной»[318]. Интерес к религии неотделим от духовных потребностей человека.

Г.Померанц и З.Миркина в книге «Великие религии мира» утверждают, «глубина каждой религии ближе к глубине другой религии, чем к своей собственной поверхности»[319]. Эту важную для учёного мысль он не однажды акцентирует в своих работах: «Глубины великих религий равноценны, они в пределе тождественны» («Корни будущего»)[320]. «Простой реставрации религиозной старины мало. Нет более сословного общества, когда крестьяне пахали, купцы торговали. Рыцари воевали, а монахи созерцали Господа и молились за мир. Отрешённость и созерцание («пауза созерцания») должны стать частью одного большого ритма жизни». Свою мысль Померанц часто дополняет духовными стихами З.Миркиной: «Бог нашей суетою оглушён, / А дьявол – этой полной тишиною»[321].

Религиозное переживание для мыслителей ХХ века становится осознанием связи со всем миром, религиозное созерцание – Померанц цитирует П.Тиллиха, – это «предельно глубокое во всех областях культуры»: «каждое здание стремится стать храмом, картина – иконой, стихотворение – молитвой». Едины в своей глубине религиозные традиции и культурное творчество, великое искусство содержит «образы священного». «В поэзии нет конфессиональных границ»[322]. «Основным в религиозности выступает именно трансцендирование.., восхождение человека к сознанию и бытию.., усилие самопостроения»[323]. Великие творцы-созерцатели перекликаются, пересекая границы культур, «возникает солидарность созерцателей всех культур». Померанц ссылается на тексты Томаса Мертона, П. Тиллиха, особенно авторитетного для него преп. Антония Сурожского, Д.Т.Судзуки, поэзию Х.Джибрана, Р.М.Рильке, Р.Тагора. Цель подлинного образования – выявить в человеке его высший образ, увидеть его огромные внутренние возможности. Человек – «со-творец» этого мира[324]. Подлинная религиозность выходит за пределы церковных стен и заставляет вернуться к размышлениям Серебряного века, искавшего «внутреннего высветления любого из исповеданий»[325]. По мысли Померанца, «некогда выходом из тупика распадающегося античного мира была догматическая вера. Выходом из современного духовного тупика может стать поэтическая мистика, перешагнувшая через догмы»[326]. В религиозном опыте Померанц выделяет две ступени: социальные законы и установления (в этом ислам близок иудаизму) и учение о личном спасении и самоуглублении, открытие внутреннего человека и его духовного потенциала – рождение Богочеловека на языке христианства, стать буддой – просветленным в буддизме, единство Атмана и Брахмана в веданте. Или «власть глубины». Проблемой времени становится формирование у человека внутренней религиозности, внутреннего пространства как осознания внутренней бесконечности и глубины. Ставя проблему «новой толерантности» и созидании «единого неба» для глобальной цивилизации, достигшей вершин в мире электроники и финансов, но порождающей «духовную пустоту», Померанц подчёркивает, что такие люди, как Антоний Сурожский и Томас Мертон, как Д.Т.Судзуки и Далай-Лама XIV говорят нам: «наш путь – от внешнего человека к внутреннему.., к уровню глубины, где исчезает стена и торжествует дух: дух любви»[327].

Литература

1. Бестужев-Лада И.В. Нужны «новое небо и новая земля» // Наука и религия. 2011. № 1. С.8-12.
2. Каргина И.Г. Ключевые тренды в изучении современных проявлений религиозности // Социс. 2013. № 6. С.
3. Каргина И.Г. Новые формы сакрализации светского и секуляризации сакрального в христианских обществах // Социс. 2010. № 6. С.52-61.
4. Киселёв Г.С. «Вторая вселенная»: драма свободы // Вопросы философии. 2010 № 3. С.3-17.
5. Межуев Б., Смирнов М. Осталось ли христианство в Европе? // Наука и религия. 2010. № 7. С.2-5.
6. Померанц Г.С. Дороги духа и зигзаги истории. М.: РОССПЭН, 2008 и 2014.
7. Теория культуры / Под ред. С.Н.Иконниковой: Уч.пос. СПб., 2008. Раздел Вера, религия, культура.
8. Фромм Э. Психоанализ и религия // Фромм Э. Иметь или быть. М., 1990.

Контрольные вопросы

1. Чем отличается специфика религиозности в постсекулярную эпоху?
2. Как понимается религия?

Поиск по сайту: