Насильственная коллективизация сельского хозяйства

ХV съезд ВКП(б) провозгласил курс на коллективизацию сельского хозяйства в декабре 1927 г.

ЦК партии намечал закончить коллективизацию в КазАССР к весне 1932 г. В зерновых райо­нах Казахстана основной формой колхозного строительства должна была стать сельскохозяйственная артель, а в животно­водческих - товарищество по совместной обработке земли и косьбе, где скот не обобществлялся, использование личного скота и инвентаря оплачивалось.

Со второй половины 1929 г. в республике форсированно раз­вивается колхозное движение. Создаются первые МТС.

Для проведения коллективизации и оседания Казкрайком партии привлек 8 тыс. рабочих. Кроме того, в республику было направлено 1204 двад­цатипятитысячника из Москвы, Иваново-Вознесенска, Харькова, Ленинграда. «Посланцы партии из далеких краев» насаждали в степи тип расселения российской деревни. Коллективизация форсировалась без учета местных условий, необходимой предварительной подготовки, административными методами.

В директиве Казкрайкома ВКП(б) и Совнарко­ма от 25 декабря 1931 г. ставилась задача процесс оседания завершить в 1933 году. Была дана установка на опережение темпов коллективи­зации и оседания. Коллективизация и одновременное оседание разрушили вековой уклад жизни аула до основания. Уничтожался не толь­ко класс казахского общества, рушились все устои кочевой цивилизации.

В условиях жесткого администрирования преуспевали лже­белсенды (лжеактивисты), которые приняли на вооружение при­емы и методы ак­тивистов периода «военного коммунизма». В феврале 1932 г. в Чуйском районе в радиусе 150 километров стягивались сотни хозяйств, 400 юрт выстроились в поселок «городского» типа. Завершив оседание вместо заплани­рованных трех лет в течение трех дней, лжебелсенды тут же на­чали «преобразовывать» скотоводческие хозяйства в колхозы. Таким образом, в Абралинском районе было сразу же коллек­тивизировано 70% всех хозяйств, Джамбейтинском ­60%, а в Джаныбекском - 95%.

В 1928 г. в Казахстане было коллективизировано 2% всех хозяйств, то уже на 3 апреля 1930 г. - 56,4%, а к октябрю 1931 г. - 65%.

В связи с продовольственными трудностями 1929 г. заготов­ка сельхозпродукции носила характер чрез­вычайной акции времен «военного коммунизма».1931-1932 гг. в Чубартауском районе сдали государству на мясо 80% всего поголовья скота. Балхашскому району, насчитывающему 173 тыс. голов скота, была дана разверстка в 297 тыс. единиц. «Пере­гибов не допускать - парнокопытных не оставлять!» - таков был девиз, например, тургайских перегибщиков, где от милли­онного поголовья скота осталось всего 98 тыс. голов.

Повсеместно нарушались принцип добровольности и элементарная законность. Распространенными являлись такие приемы принуж­дения, как лишение избирательных прав, угроза выселения за пределы района проживания, превентивный арест. Колеблющихся зачисляли в «подкулачники». В 1929 г. в республике привлекались к ответственности 56498 крестьян, из них более 34 тыс. осуждены.

Крайне тяжелыми последствиями обернулось раскулачивание. В секретной инструкции ЦИК СССР и Совнаркома от 4 февраля 1930 г. предписывалось участников антиколхозных движений переселять в пределах области или в другие области, остальных кулаков расселять на худших зем­лях, вне колхоза. Из аула и деревни были изгнаны грамотные, предприимчивые хлеборобы и скотоводы, наиболее деятельная часть сельского населения.

В директивах указывалось, что удельный вес ликвидируемых кулацких дворов не должен превышать 3-5% всех хозяйств. Во многих районах такого числа кулаков не набиралось. не­редко план по раскулачиванию перевыполнялся в несколько раз. В Красноармейском районе Петропавловского округа экспроприации подверглись 7% всех хозяйств (496 дворов), втрое больше, чем было индивидуальных налогоплательщиков.

Наряду с эксплуататорскими элементами раскулачивались («раскрестьянивались») и зажиточные середняцкие хозяйства. Достаточно было иметь, скажем, дом под железной крышей или две лошади, чтобы попасть в разряд кулаков. Аресту и выселению в 1931 г. было подвергнуто 5500 семей.

В Алма-атинском и Петропавловском округах объявлялся черный бойкот, когда заколачи­вались окна, не разрешалось топить печи, зажигать огонь. В Актюбинском и Павлодарском округах имели место из­биения бедняков, обливание их холодной водой, заключение под стражу в холодных амбарах и кладовках в зимнее время, маска­радные панихиды в домах кулаков.

За период с 1929 по 1933 гг. тройкой Полномочного предста­вителя Объединенного Государственного Политического Управ­ления по Казахстану (председатель Волленберг) рассмотрено 9 805 дел и принято решение в отношении 22 933 лиц, из них к рас­стрелу - 3386 человек.

Протоколы тройки рассматривались на закрытом заседании Казкрайкома партии и подписывались одним из секретарей: Ф.Голощекиным, И.Курамысовым, а с 9 марта 1930 г. - пред­ставителем Казкрайкома ВКП(б) Г.Рошаль.

К февралю 1932 г. в Казахстане 87% хозяйств колхозников и 51,8% единоличников полностью лишились своего скота.

В 1930-1932 гг. разразился голод.

В 1930 году от голода погибло более 313 тыс. человек, в 19З1 г. - 755 тысяч. В 1932 г. погибло или ушло в откочевку более 769 тыс. человек. Прямые потери от голода, эпидемий и других лишений составили 1 млн. 750 тыс. казахов или 40% населения аула.

За пределы республики мигрировало свыше одного миллио­на кочевников, из них 616 тыс. безвозвратно и 414 тыс. впослед­ствии вернулись в Казахстан.

Из 6,2 млн. жителей республики в 1931-1933 гг. погибло от голода около 2,1 млн., в том числе потери некоренного населе­ния составляют 0,4 млн. человек. Прежняя численность каза­хов была восстановлена спустя почти 40 лет, в 1969 г. Таковы масштабы трагедии народа - последствия политики геноцида.

На 1 января 1933 г. республика насчитывала всего 4,5 млн. голов скота против 40,5 млн. голов накануне коллективизации.

Сталин и его окружение знали о случившемся голоде в Казах­стане (как и на Украине, в Поволжье, на Северном Кавказе). О голоде, о причинах катастрофы в июле 1932 г. в Крайком ВКП(б), лично Ф.И.Голощекину писала группа деятелей рес­публики: Г.Мусрепов, М.Гатауллин, М.Давлетгалиев, Е.Ал­тынбеков, К.Куанышев («Письмо пяти»). Они отмечали, что был нарушен основной принцип коллективизации - добровольность.

Т.Рыскулов писал лично Сталину. Пос­леднее из писем в марте 1933 г. на­писано на основе информации, которую Рыскулов, как зам. пред­седателя Совнаркома РСФСР, имел возможность получать из самых разных мест и источников. Рыскулов, человек боль­шого гражданского мужества и принципиальной честности, не побоялся раскрыть правду о разразившейся трагедии.

Масштабы трагедии были настолько велики, что голод 1930-1932 гг. вошел в историю как годы «великого джута», величай­шей трагедии казахского народа.

Поиск по сайту: