КАК ПОБЕДИТЕЛИ ДЕЛИЛИ МИР

Попытки белогвардейцев опереться на союз с Антантой имели еще одно пагубное для них последствие. Они давали для советской пропаганды прекрасный повод играть на обычных патриотических чувствах. Призывать людей в Красную армию для борьбы с чужеземными “хищниками” – ну и с их “наймитами”.Хотя связи самих большевиков с Западом не только не прерывались, а крепли и расширялись. Только среди рабочих, крестьян, красноармейцев, естественно, не афишировались.

В Нью-Йорке уже в 1919 г. было создано “Советское бюро” – неофициальное торговое, пропагандистское и дипломатическое представительство в США. Причем в составе его очутились многие наши “старые знакомые”. Возглавил его Людвиг Мартенс – вице-президент фирмы “Вайнберг и Познер”. (Той самой, которая располагалась на Бродвее-120, сотрудничала с братьями Вайнштейнами, Рейли, Вайсманом. Хотя, повторюсь, я не знаю доподлинно, был ли этот Познер дедушкой телеведущего Познера). Видными деятелями “Совбюро” были также Григорий Вайнштейн – бывший работодатель Троцкого, Юрий Ломоносов – бывший замминистра путей сообщения, загнавший царский поезд в Псков, Людвиг Лоре – бывший резидент германской разведки а Нью-Йорке. Начальником финснсового отдела “Совбюро” стал Джулиус Хаммер – главный покровитель Троцкого в период пребывания в США, а пресс-секретарем – Кеннет Дюран. Бывший адъютант полковника Хауса [139]. Словом, опять напрашивается фраза: “тесен мир”. “Совбюро” начало издавать свой официальный орган “Советская Россия”, развернув пропагандистскую кампанию против Колчака и Деникина.

Себя столь уважаемые сотрудники не обижали. В то время как в настоящей Советской России люди пухли с голоду и ели конину, их американские “коллеги” установили себе оклады, доходившие до 4 тыс. долларов (напомню, для оценки по нынешнему курсу надо умножить на 20). Откуда брались деньги? Часть пересылалась через специальных курьеров. Одним из них был, кстати, журналист-шпион Рид. А в марте 1919 г. значительнве суммы на имя Ломоносова переводились через американскую дипломатическую миссию в Стокгольме, переписку по даному поводу вел исполняющий обязанности госсекретаря США Уильям Филипс [139].

Далеко не все американцы были в восторге от создания “Совбюро”. В июне представители комитета Ласка штата Нью-Йорк устроили обыск в офисе этой организации. При котором была выявлена переписка со многими банкирами и бизнесменами – почти с тысячей фирм! А отчет Скотланд-Ярда от 14 июля 1919 отмечал, что “Совбюро” получало финансовую поддержку не только из Советской России, но и от “ряда старых российских фирм”, а также от компании Моргана “Гаранти Траст”, “хотя последняя отрицала, что финансирует организацию Мартенса”.

Коммерческие связи между Москвой и США в 1919 г. налаживались весьма плодотворно. Группа американских промышленников образовала компанию “Америкен-Рашен Синдикат Инк” с целью установл делоавых контактов с Россией.(по “совпадению”, компания разместилась все по тому же адресу, Бродвей-120). А финансирование компании взяла на себя банковская корпорация “Гугенгейм Бразерс” (тоже Бродвей-120). Как установили последующие слушания в подкомитете Сената США по внешним связям, “Совбюро” в 1919 г. заключило контракты на 26 млн. долларов. Из них контракт на 3 млн (на поставку машин) руководитель “Совбюро” Мартенс отдал своей фирме “Вайнберг и Познер”, заказ на 10 млн получили чикагские производители мясных консервов “Моррис и Ко” (родственник Моррисов Свифт находился в это время в России, в составе миссии Красного Креста).

В деле налажтвания контактов с Западом обнаруживается еще один наш “знакомый”, Гомберг. Да не один, а с родственниками. Сам бывший литагент Троцкого и секретарь миссии Красного Креста Александр Гомберг после выполнения этой работы быстро пошел “в гору”, стал доверенным лицом “Чейз Нэншл банка” в Нью-Йорке. Но периодически появлялся и в Советской России, сотрудничал с Радеком, Зиновьевым, Бухариным. Его брат Сергей Гомберг (Зорин) стал референтом у Зиновьева, впоследствии возвысился до члена ЦК. Третий братец, Вениамин Гомберг стал руководителем Русско-Германской торговой компании, а позже возглавил Всесоюзный химический синдикат [139].

Важным перекрестком советско-западных связей и махинаций оставалась Скандинавия. В Стокгольме действовал все тот же Ашберг. Широко развернулся и Абрам Животовский. Согласно документам Госдепартамента США и американской разведки, он создал синдикат, куда вошли и другие банкиры, эмигрировавшие из России. Хозяева тех банков, через которые раньше шло финансирование революции. Денисов из Сибирского банка, Каменка из Азовско-Донского, Давидов из Банка внешней торговли. Вошел и Григорий Бененсон, бывший президент Русско-Английского банка (в совете директоров которого состоял и министр иностранных дел Англии лорд Бальфур). Западные разведки отмечали, что дядя Троцкого через курьеров получает крупные суммы из Советской России. А германскоий посол в Швеции сообщал в Берлин, что Животовский располагает конфиденциальной информацией “из ближайшего окружения Ленина”.

Вы можете спросить – но как же “мировая революция”? А одно другому не мешало. Ленин, например, рассматривал расширение контактов к Западом именно с той точки зрения, что это создаст условия для распространения советской пропаганды. По донесению германской разведки, он “в очень тесном кругу выражал надежду, что на пути воссоединения со странами Антанты, установления дипломатических и торговых отношений и с помощью своих агентов ему удастся революционизировать эти страны точно так же, как была революционизирована Германия”. Владимир Ильич не терял оптимизма и относительно Германии. Полагал, что тяжелые условия мира, которые предъявили ей победители, вызовут возмущение народа. А послевоенные экономические трудности будут способствовать нагнетанию недовольства – вот и назреет опять “революционная ситуация”.

Чтобы не упустить ее и нацелить в нужном направлении, было решено создать в Берлине постоянную резидентуру Коминтерна. Ее руководителем стал Яков Самуэлович Рейх. Как он вспоминал впоследствии, задачу ему ставил сам Ленин: “Вы должны ехать в Германию... Ставить работу Коминтерна надо именно на Западе, и прежде всего в Германии”. Кроме партийной и государственной существовала еще одна, секретная касса Ленина, которой он распоряжался лично, ни перед кем не отчитываясь, а заведовал ею Ганецкий. Тот же самый особо доверенный казначей, который ранее занимался прокачкой денег через Швецию. И из этой секретной кассы пошло финансирование зарубежных операций.

Рейх вспоминал: “Я знал Ганецкого уже много лет, и он меня принял как старого знакомого товарища. Выдал 1 миллион рублей в валюте – немецкой и шведской. Затем он повел меня в кладовую секретной партийной кассы... Повсюду золото и драгоценности: драгоценные камни, вынутые из оправы, лежали кучками на полках, кто-то явно пытался сортировать и бросил. В ящике около входа полно колец. В других золотая оправа, из которой уже вынуты камни. Ганецкий обвел фонарем вокруг и, улыбаясь, сказал: “Выбирайте!” Потом он объяснил, что это все драгоценности, отобранные ЧК у частных лиц… “Все это – добыто капиталистами путем ограбления народа, – теперь должно быть употреблено на дело экспроприации экспроприаторов” – так будто бы сказал Ленин. Мне было очень неловко отбирать: как производить оценку? Ведь я в камнях ничего не понимаю. “А я, думаете, понимаю больше? – ответил Ганецкий, – Сюда попадают только те, кому Ильич доверяет. Отбирайте на глаз, сколько считаете нужным. Ильич написал, чтобы вы взяли побольше”. Я стал накладывать, и Ганецкий все приговаривал: берите больше – и советовал в Германии продавать не сразу, а по мере потребности... Наложил полный чемодан камнями, – золото не брал, громоздко. Никакой расписки на камни у меня не спрашивали – на валюту, конечно, расписку я выдал...”

Впрочем, надо учитывать и другую сторону международных операций. Не все в советском руководстве в полной мере разделяли взгляды Ленина. Сталин соглашался с ним. Но главной задачей видел победу внутри страны, а “импорту” революции отводил второстепенное значение. А Троцкий, Зиновьев и ряд других видных большевиков выдвигали “мировую революцию” на перавый план, объявляли ее сверхзадачей. Однако можно усомниться, что в данный период они действительно стремились разжечь ее и искренне прилагали усилия в данном направлении. Если уж на то пошло, то прорваться в Венгрию и Германию советским войскам помешала не только Белая гвардия. Помешали и некоторые шаги Льва Давидовича. Например, он внезапно объявил врагом Махно – который воевал в союзе с красными, получил звание комбрига, даже помог ликвидировать мятеж Григорьева. Но Троцкий объявил Махно вне закона, приказал расстрелять его представителей при красных войсках и начать боевые действия против его отрядов. А в результате на Украине разгорелось восстание, разрушившее тылы группировки, наступавшей на Карпаты.

Правда, Лев Давидович с проектами “перманентной революции” не унимался. И когда стало ясно, что в Венгрии все кончено, выдвинул другой вариант. В августе 1919 г. подал в ЦК секретную записку с предложением сформировать на Южном Урале конный корпус в 30-40 тыс. сабель и бросить его через Афганистан на Индию – вызвать там революционный взрыв и лишить Англию ее лучшей колонии. А дальше, глядишь, и по всей Азии заполыхает [78]. Но стоит ли объяснять эту идею стремлением к “мировой революции”? План-то был заведомо гибельным. И, между прочим, очень напоминал подлянку Наполеона, на которую он “купил” недалекого Павла I. Уговорил бросить массы казаков на Индию, рассчитывая, что они погибнут в пустынях и горах, и Россия будет ослаблена перед столкновением с французами. Точно так же реализация плана Троцкого никакой революции в Индии, разумеется, не вызвала бы. Конница туда попросту не дошла бы. Зато подобная операция способствовала бы решению “казачьей проблемы” – сами погибнут, и расстреливать не надо. А Советская Россия потеряла бы лучшую конницу, главную ударную силу. Что позволило бы затянуть гражданскую войну, приостановить наступление на Сибирь и закрепить разделение России на части. Но против идеи Троцкого выступили вместе и красные военачальники патриотического крыла типа Фрунзе, и старые генштабисты. А потом началось наступление Деникина на Москву и заставило забыть про “индийский проект”.

На подготовку “мировой революции” направлялись колоссальные богатства, награбленные большевиками. Однако задача помощи “братским партиям” нередко становилась лишь удобной ширмой – под прикрытием которой эти богатства уплывали за рубеж. Так, 21 июля 1919 г. агент 2-го бюро французской Сюрте Женераль Тиденс Теги доносил: “Из Стокгольма… жена Троцкого находилась в Стокгольме в течение нескольких дней и имела с собой 2 миллиона рублей, направленных на максималистскую пропаганду”. Ой ли? На пропаганду ли? Для операций Коминтерна у большевиков, надо думать, нашлись бы другие курьеры, существовали другие каналы. Зачем было Льву Давидовичу рисковать своей женушкой? А вот родственика Животовского Наталья Седова в Стокгольме вряд ли миновала.

Или другой случай, ставший достоянием гласности. Меморандум Госдепартамента США от 19 марта 1920 г. сообщал, что финскими властями в Або арестован Джон Рид. При нем нашли английский, американский, германский паспорта, письма от Троцкого, Ленина, Сиролы, Эммы Гольдман, а также чемоданчик с бриллиантами и крупной суммой денег. Развязка этой истории осуществилась по обычному сценарию. Госдепартамент немедленно вмешался, и Финляндии пришлось освободить Рида с извинениями [139]. А столь быстрая и энергичная реакция на высшем уровне сама по себе показывает, что предназначались бриллианты никак не для “диктатуры пролетариата”

Так что и Запад относительно планов “мировой революции” до поры до времени тревоги не проявлял. Во-первых, в советском руководстве были люди, обязанные позаботиться, чтобы такие вещи не выходили из-под контроля. Во-вторых, под флагом “мировой революции” перекачивались в зарубежные банки русские ценности. А в-третьих, политическая нестабильность в тех или иных государствах иногда оказывалась полезной. В том числе и в ситуации 1919 г. “Демократизация” и революции дополнительно ослабили Ценгтральные Державы. И на мирной конференции в Версале им были предъявлены куда более тяжелые требования, чем в ноябре 1918 г. при заключении перемирия. Немцы, австрийцы, венгры взвыли, пытались спорить. Однако их внутреннее положение пришло к такому развалу, что противостоять диктату победителей они были не способны.

Впрочем, несмотря на заверения Вильсона, что война ведется только с монархиями, а не с народами Германии и Австро-Венгрии, пострадать предстояло именно народам. А политики и банкиры в накладе не оставались. Деятели германской социал-демократии своего достигли, дорвались до власти. Почему же было не принять требований Антанты – если эти требования закрепляли за ними власть? Заметную роль на Версальской конференции играл и Макс Варбург, выступал в качестве германского консультанта по репарациям. И какая ему была разница, три шкуры сдерут с его страны или четыре? Репарации предстояло платить государству, выжимая средства из налогоплательщиков, а банкиры на этом, глядишь, еще и руки погреют.

28 июня 1919 г. был подписан Версальский договор с Германией, в сентябре – Сен-Жерменский договор с Австрией, Нейиский договор с Болгарией… Реализовывалось то, что давно уже спланировали в закулисных переговорах Вильсон, Ллойд Джордж, Бальфур, Хаус, Клемансо. Заправилы мировой политики очень щедро одарили младших союзников – тех, кто был послушными: Сербию, Румынию. Восстановили Польшу. Ну а в отношении Центральных Держав осуществился принцип “проигравший платит за все”.

Германия объявлялась главной и единственной виновницей войны. Она теряла все колонии и восьмую часть своей территории. Лишалась флота, а армию могла иметь не более 100 тыс. человек, причем наемную, чтобы страна не накопила обученных резервистов. Германию обязывали выплатить гигантские репарации в 132 млрд. золотых марок, что толкало ее в экономическую зависимость от держав Антанты. Австро-Венгрия расчленялась на самостоятельные Австрию, Венгрию, Чехословакию, значительная часть территорий отходила к Польше, Сербии, Румынии. Обкорнали и Болгарию, демилитаризовали, обложили репарациями. В Турции вводился “режим капитуляций”, фактически лишавший ее суверенитета – она попадала под международный контроль, иностранцы получали на ее территории экономические и политические привилегии. Определялись зоны британской, французской, итальянской, греческой оккупации, вычленялись Ирак, Сирия, Ливан, Трансиордания, превращаясь в подмандатные территории. Ну и, конечно, Палестину вычленили, начав создание “национального очага” еврейского народа.

Наряду с побежденными государствами правители Антанты самозабвенно кроили и недавнюю союзницу – Россию, заявляли о поддержке прибалтийских и закавказских новообразований, Украины, решали судьбы Средней Азии, Дальнего Востока, Севера. А еще одним важным результатом Версаля стало создание Лиги Наций. Первого “мирового правительства”. Первым его президентом стал масонский иерарх Леон Буржуа [139].

Но на судьбы России и мира влияли не только аппетиты победителей, не только противодействие русского народа. Сказался еще один важный фактор. Раскол самой Антанты. Она держалась подобием единства, пока требовалось доломать побежденных и навязать им свою волю. А подписание Версальского договора не только поставило точку в войне. Оно поставило крест на единстве. Общее было сделано, и выходили на первый план противоречия. А они были немалыми. При обсуждении условий мира США, Англия и Франция, войдя в сговор, постарались окоротить претензии других союзников – Италии и Японии. Чем оскорбили их оттолкнули от себя. Но и внутри верховной “тройки” существовал британо-американский сговор, исподволь действовавший против Франции. А США при этом “копали” и под Англию. И если мы говорим о “мировой закулисе”, то и она еще не была единой. Свои замыслы вынашивали американская “закулиса”, британская, германская.

По планам американской “закулисы”, которые проводились через Хауса и Вильсона, США должны были выйти на роль мирового лидера. Они на войне накопили огромные богатства, их экономическая и военная мощь превалировала над ослабленной Европой. Теперь следовало дополнить такое положение политическим господством. Но, как внушал Хаус, сделать это требовалось не военными, а пропагандистскими методами. Путем утверждения “демократических ценностей”. Для этого США широко тиражировали версию, что война со всеми ее жертвами и лишениями стала возможной только из-за несовершенства европейских государственных систем. И только утверждением подлинной демократии можно избежать повторения подобных катастроф в будущем. По планам Хауса предполагалось, что США будут внедрять в других странах собственные модели [6]. А при этом займут роль “мирового учителя” и арбитра. Ведь если понадобится оказать давление на те или иные страны, их можно будет объявить “недостаточно демократичными”. Читай – опасными, таящими угрозу развязывания новых войн. И как раз для таких целей, по мысли Вильсона и Хауса, создавалась Лига Наций.

Однако и европейская “закулиса” была очень весомой силой. Британская, французская, германская. А в данном отношении их интересы оказались общими. Британские и французские тузы не для того устраняли соперницу-Россию, чтобы получить диктат со стороны Америки. А германские и австрийские теневые силы не для того помогли свержению своих императоров, чтобы их регулировал американский президент. “Закулиса” США начала обходить Старый Свет по финансовому и экономическому могуществу. Но европейская “закулиса” в случае объединения оставалась еще сильнее, опытнее. И авторитетнее. Шифф ворочал колоссальными делами, но начинал-то он представителем Ротшильдов. Морган был крупнейшим банкиром Америки. Но и он начинал бизнес в качестве агента Ротшильдов…

Хаус был уверен, что его идеи успешно воплощаются, но на самом деле его переиграли. Америка сделала свое дело, после чего для конкурентов было желательно снова удалить ее от европейской политики. И они подвели мину под Вильсона. Которая облегчалась тем, что президентом в США были недовольны. Втянул страну в войну, американские парни зачем-то погибли не пойми где. Лез в европейские дела, а это сулило новые хлопоты, издержки. Даже многие из политиков и банкиров были к такому еще не готовы. Предпочитали сделать передышку, спокойно “переварить” уже обретенные прибыли и выгоды. Наконец, ряду крупных фигур американской “закулисы” перестал нравиться сам Вильсон.

Как уже отмечалось, он был фанатичным протестантом. Хаус направлял его политику, убеждая, что ему предназначена чуть ли не “мессианская” роль спасения Америки и всего мира, льстиво называл его “апостолом свободы” [6]. И Вильсон все больше сам верил в это! Ведь казалось бы, все складывалось именно так, как задумано. Победы, возвышение, возможность распоряжаться судьбами мира… Но при этом Вильсон стал выходить из-под контроля воротил Уолл-стрита. Так стоило ли ломать европейские монархии, чтобы в США получить “царствование” президента, убежденного, что он творит “волю Божью”?

В Америке против Вильсона стала разворачиваться широкая кампания. Ему ставили в вину отход от традиционной политики изоляционизма, военные жертвы. Предсказывали, что в случае продолжения политики Вильсона, Америке снова придется решать чти-то чужие проблемы, а не собственные, тратить на это средства, усилия, жизни. Очень хорошо легли в общую струю и обвинения в поддержке большевиков. Как раз в рамках этой кампании в конгрессе США и ряде штатов стали создаваться антисоветские комитеты и комиссии, были проведены обыски в большевистских представительствах.

Ну а в итоге сенат отказался ратифицировать Версальский договор, отверг вступление США в Лигу Наций. Политическое поражение усугубилось личным кризисом Вильсона. В ходе всплывающих разоблачений он начал понимать, что им откровенно манипулировали. Произошло его резкое охлаждение с неизменным “другом” и наперсником Хаусом. И президент окончательно лишился поддержки банкирских кругов. От него отвернулись и республиканцы, и демократы. Однако он все еще верил в свою “избранность”. Решил напрямую обратиться к американскому народу, через головы сената, через головы политических партий. Стал на поезде ездить по США и произносить речи. За три недели проехал от Вашингтона до Сиэтла, выступив в десятках городов. Но не выдержал такого напряжения. Вильсона хватил удар, разбил паралич, и он до конца президентского срока уже не вставал с постели [61].

В результате всех этих событий Америке после Первой мировой войны еще не удалось возвыситься до мирового лидерства. И Лиге Наций не удалось стать полноценным “мировым правительством”. Раз США подали пример, не войдя в нее, то и для других стран ее решения стали не обязательными. А политика западных держав в отношении России в лице Вильсона лишилась одного из главных координаторов.

Поиск по сайту: