Глава 52. В Уиллоу-Вудс парочку встретил ликующий Мэтью, который за время их отсутствия, очевидно, решил, что ему нравится иметь дядю

В Уиллоу-Вудс парочку встретил ликующий Мэтью, который за время их отсутствия, очевидно, решил, что ему нравится иметь дядю. Ричард был в восторге, когда оказалось, что мальчик больше его не стесняется. Джулия уже подумывала о том, чтобы пригласить Чарлза погостить на Карибах. Она была уверена, что Мэтью там понравится.

Взъерошив волосы племянника, Ричард спросил, где можно найти графа, и послал его сообщить Чарлзу об их приезде.

Милтон читал книгу в маленькой библиотеке и даже не встал, когда они вошли. И даже не удивился при виде сына с невесткой. Похоже, он до сих пор злорадствовал, в точности как при их последней встрече. Непонятно только почему.

Дом тоже выглядел таким же, как всегда. Рабочие Джулии, которым было велено уезжать, по крайней мере привели его в порядок, но ничего не отремонтировали. Правда, Джулия и Ричард отсутствовали всего неделю. Но приданое было доставлено, вместе с извещением Джеральда, что больше денег не поступит. Джулия думала, что граф будет взбешен.

— Вы так поспешно уехали, — заметил Милтон, откладывая книгу. — Что-то забыли?

Ричарду не понравилась наглая ухмылка отца, и он перешел прямо к делу:

— Разве вам не передали, что больше вы не получите ни пенни от Миллеров?

— Джеральд передумает, после того как вы подарите ему несколько внуков, — презрительно хмыкнул Милтон.

Что за поразительное заблуждение!

Ричард, не веря собственным ушам, добавил:

— Мы могли бы получить развод. Это вам никогда не приходило в голову?

— Вы этого не сделаете, — уверенно заявил граф. — Развод приведет к ужасающему скандалу…

— Вы действительно не брали это в расчет?

— Разумеется, нет.

— И это при том, что мне плевать на все скандалы?

— Этот скандал коснулся бы твоего брата и племянника. На них тебе не плевать?

Ричард неожиданно засмеялся:

— О, они надежно защищены!

Милтону явно не понравилось его хорошее настроение, потому что он подозрительно спросил:

— Что с тобой?

— Я влюблен, — честно ответил Ричард.

— Ты и раньше это говорил.

Ричард кивнул:

— Прежде я не понимал глубины своего чувства к Джулии, но теперь все по-другому. В тот раз мы разыгрывали перед вами спектакль…

— Я так и знал! — перебил Милтон.

— А вот теперь — нет, — докончил Ричард. — Так что развода не будет.

— Я не сомневался, что ты поймешь мою точку… — снова стал злорадствовать Милтон.

Теперь уже Ричард перебил его:

— Но вам от этого не будет никакой пользы. Как и Джеральд, я все оформил по закону. Ничего из принадлежащего мне никогда к вам не перейдет. Ни при моей жизни, ни после. Я лишил вас наследства и отрекся, так что теперь вы не считаетесь членом моей новой семьи.

Глаза Милтона полыхнули огнем.

— Ты этого не сделаешь.

— Уже сделал.

Взбешенный Милтон вскочил с кресла:

— Да как ты смеешь разрушать продуманные годами планы?!

— Какие планы? — с любопытством осведомился Ричард.

Джулия взяла его за руку, на случай если потребуется поддержка, однако тут же поняла, что он удивительно спокоен.

— Я взрослый человек. И то, что принадлежит Джулии, перешло ко мне. Вы к этому не имеете ни малейшего отношения.

— Нам полагается быть одной семьей, а члены семьи заботятся друг о друге. Я ожидал, что отныне ни в чем не буду нуждаться.

— Миллеры предлагали вам целое состояние, чтобы избавить Джулию от брачного контракта, — напомнил Ричард. — Почему вы не воспользовались такой возможностью?

— Этих денег было недостаточно.

— Их было бы более чем достаточно, продай вы ту коллекцию, которую храните наверху, в гардеробной.

— Ты спятил? — почти завизжал Милтон. — Я начал собирать эти вазы еще в молодости! Это моя единственная истинная страсть!

И тут Джулию осенило.

— Боже, да вы уже растратили приданое на покупку очередных ваз, верно?!

— Разумеется! Знаете ли вы, как долго мне пришлось ждать, чтобы приобрести все экземпляры, о которых я мечтал! Тс крохи, которые остались от фамильного богатства, были растрачены задолго до смерти моей жены, за что следует благодарить ее родителей. До свадьбы я был довольно хорошо обеспечен и иногда мог купить понравившуюся мне вазу. Но потом цены поползли вверх, и это меня взбесило. Ты представления не имеешь, каково это — любить так сильно и не получить того, что любишь. В жизни очень важно иметь прекрасные вещи, которые можешь ценить и обожать. Но они стали мне не по карману. Год за годом поставщики показывали мне вазы, в уверенности, что я их куплю! Но приходилось отказываться. Снова и снова.

— Неужели не понимаете, как жалко это звучит? — пожал плечами Ричард. — И каким глупцом вы себя выставляете, если больше цените вещи, чем людей?

— Не тебе судить меня, мальчишка! — прорычал Милтон. — Во всем виновата твоя мать! Ее долги. Долги ее родителей. И в довершение всего она повесила мне на шею тебя! Но ты должен был уравновесить весы и исправить несправедливость. От тебя зависело, чтобы семья вновь процветала. И посмотри, что ты наделал, неблагодарный щенок!

— Хотелось бы знать, настоящий ли вы мне отец.

— Я вырастил тебя и воспитал, не так ли? — вскинулся Милтон.

— Это не ответ. И вы называете жизнь с вами воспитанием? Если я не ваш сын, предпочел бы, чтобы вы отдали меня самому бедному и самому грязному фермеру. Любая другая жизнь была бы лучше той, что я вел в вашем доме.

— Именно это мне и следовало сделать! Конечно, ты не мой сын! Она не задумалась бросить мне это в лицо, как только вернулась из Лондона. И заодно рассказала, что вела себя как последняя шлюха! Смеясь, признавалась, что у нее было множество любовников и она сама не знает, кто стал твоим отцом. Не представляешь, как я ее ненавидел!

— И меня, — добавил Ричард.

— Да! И тебя!

— Боюсь, это еще не все, — сказал Чарлз с порога.

— Чарлз, убирайся отсюда, — приказал Милтон. — Все это тебя не касается.

— Касается, и еще как, — возразил Чарлз, входя в комнату. — И мне давно пора было сказать правду. Видите ли, мать рассказала мне все. Я был ее единственным другом. Это должно было стать нашим общим секретом. Я был слишком мал, чтобы понимать все. И ее гнев пугал меня. Она так вас ненавидела! Я тоже пытался вас ненавидеть, но не мог. Ричард — мой единокровный брат, но это я ублюдок, которого она произвела на свет, изменив вам. А вот Ричард — ваш настоящий сын.

Милтон снова упал в кресло. Лицо его смертельно побледнело:

— Ты лжешь!

— Нет, я говорю правду. Мать хотела вам отомстить. А ее месть оказалась двойной. Она хотела, чтобы вы любили своего бастарда и ненавидели родного сына. Мой отец — вот человек, которого она любила, за которого мечтала выйти замуж. Они знали друг друга с детства. Но его семья была недостаточно богата, и родители матери принудили ее выйти замуж за вас.

— Ты лжешь! — повторил Милтон.

Чарлз печально покачал головой:

— Она любила моего отца до своего последнего дня. Они ежедневно встречались в соседнем лесу, пока ему не пришлось уехать домой по срочному делу. Потом он умер — при подозрительных обстоятельствах. Она винила вас в его смерти. Была уверена, что вы узнали о них и наняли убийцу. Поэтому она и сумела отомстить. Хотела, чтобы вы считали своего истинного сына ее ублюдком. Она уже была беременна Ричардом, когда уехала в Лондон. И родила своего первенца вскоре после вашей свадьбы. Родила от любовника. Никогда не задавались вопросом, почему она сама пришла к вам в постель, умоляя дать ей ребенка, хотя ненавидела вас?

Милтон был слишком потрясен, чтобы ответить. Только смотрел на Ричарда. Джулия тоже потеряла дар речи. Господи, что это за семья, где царили ненависть, ложь и месть?! Какое чудо, что, несмотря на все это, муж вырос нежным и любящим человеком! И, как ни странно, на Ричарда не произвело никакого впечатления все, что он услышал от брата.

— Прости, Ричард, — потупился Чарлз. — Я хотел найти подходящий момент, чтобы все рассказать тебе. Подходящих моментов было много, но… у меня не хватало храбрости.

— Ничего, — вздохнул Ричард, который нашел в себе силы улыбнуться брату. — Как я уже говорил жене, не важно, действительно ли я его сын. Мне хотелось бы думать, что он мне не отец. Этого я отрицать не могу. Но все эти годы я никогда не сомневался в том, что он мой отец, и было ужасно сознавать, что любить его невозможно. Но теперь это омерзительное чувство ушло, и за это стоит благодарить тебя. Большое облегчение — понимать, что у него были причины, пусть эгоистичные и ложные, обращаться со мной так, как обращался он.

Милтон наконец смог заговорить.

— Ричард…

— Не стоит, — оборвал его тот, раздраженный примирительным тоном. — Сами знаете, уже слишком поздно. Вы позволили ненависти править своей жизнью и как следствие моей жизнью тоже. Это — единственное наследство, полученное мной от вас. Но я навсегда отверг его.

— Теперь все изменилось!

— Боже, вы, как всегда, видите только то, что хотите видеть. Однако все мосты сожжены. Пожинайте последствия своих поступков, старик! Возврата нет. Для меня вы больше не существуете.

В комнате стало тихо. Никто из присутствующих, кроме Милтона, не посчитал заявление Ричарда чересчур резким. Граф многие годы унижал своих сыновей. Намеренно. Одержимо. И такие, какой, недостойны жалости.

— Давай уйдем отсюда, — предложил Чарлз. — Мы с Мэтью тоже уезжаем. Я ошибался, посчитав, что он должен знать обоих дедушек. На самом деле у него есть только один.

— Не отнимай его у меня, пожалуйста.

Умоляющий голос Милтона прозвучал так неожиданно, что Джулии показалось, будто она ослышалась.

— С моих плеч сегодня упало огромное бремя, — сказал ему Чарлз. — И не вам снова возлагать его на меня. Мэтью не ваш родственник. Как, впрочем, и я.

— Это не меняет того факта, что я его люблю.

Ему, естественно, не поверили, и хотя братья не собирались задавать вполне очевидный вопрос, Джулия была не так сдержанна.

— Почему вы не могли любить собственных сыновей?

Возмущенный такой бесцеремонностью, Милтон пронзил ее яростным взглядом:

— Потому что их родила она, а ее я ненавидел. Но она умерла очень давно, и ничто в Мэтью не напоминало мне о ней.

— Мне следовало бы пожалеть вас, но не получается, — вздохнула Джулия. — Вы, сэр, — опасная болезнь. Вы слишком долго заражали всех, включая и меня. Вы дорожите вещами, а не людьми. Вы измывались над беззащитными детьми, потому что не любили их мать. У вас была семья, которую вы не ценили. И даже не пытались ценить. Мой муж только что заплатил по вашему счету. Полностью. Довольствуйтесь этим. Теперь вас покинут все. И вы никому не нужны!

— Мэтью любит меня!

— Мэтью вас не знает. И не важно, каким лицом вы оборачивались к нему. Грязь стереть невозможно, и, благодарение Богу, больше он с этой грязью соприкасаться не будет!

Поиск по сайту: