Центр мира

Н аверное, Кабус, как и отец его, и дед, не раз задавался вопросом: почему земли, которые находятся в центре карты мира, окрашены в цвета стран, находящихся на самом краю Европы? Почему те, кто даже не являются мусульманами, хозяйничают на берегах Аравии, родины ислама? Как случилось, что они стали распоряжаться всеми богатствами мира и сосредоточили в своих руках невероятное могущество? На такие вопросы преподаватели, занимавши­еся с ним во дворце различными предметами, предпочитали не отвечать прямо, но побуждали мальчика отыскать ответы в событиях прошлого. Недаром говорили древние, что ис­тория - наставница королей...

Я пытаюсь представить себе, как происходило узнавание страны ее будущим правителем. Должно быть, география всегда шла рука об руку с историей. Потому что при всей изолированности страны от тогдашних центров мира каж­дого камня ее за многие тысячелетия коснулась рука чело­века, каждая пядь земли исхожена человеческими стопами. Ибо эти места одними из первых дали приют первобытному человеку. За пять тысяч лет до христианской эры в горах Омана селились рудокопы, добывавшие медь.

Проезжая мимо руин, которых было немало в окрест­ностях дворца и в прибрежных селениях поблизости от Салалы, юный сейид неизменно спрашивал о возрасте древ­них сооружений, но не всегда получал уверенные ответы. Он спрашивал о названиях урочищ и селений, но часто взрослые только разводили руками. История этой земли уходит в такие дали, что уже в первых письменных известиях о Магане (под этим именем северо-восток Аравийского полуострова был известен шумерам) речь идет о старой культуре. В погребениях первых царей Ура нашли медные изделия из Магана. Мусульманская страна Оман возникнет здесь 35 веков спустя.

Для основателя первой империи в истории человечества - аккадского правителя Саргона Древнего (XXIV век до Р.Х.) - Маган был очень важным торговым партнером, он по-преж­нему был главным поставщиком меди, стратегического материала античности. Находясь на середине важнейшего торгового пути древности между долиной Инда и Месопота­мией, где возникли первые очаги человеческой цивилизации, Маган в подлинном смысле слова был торговым перекрес­тком тогдашнего мира. Население богатело от судоходства и коммерции, и это делало страну лакомым куском для завоевателей. Преемник Саргона Нарам-син был, наверное, первым из иноземных владык, кто попытался сделать Маган частью своих владений.

В найденной археологами надписи месопотамский царь извещает о походе на Маган и пленении его царя с семит­ским именем Маниум. Так что далекие предки современных арабов уже тогда правили страной меди.

С течением веков менялись соседи Магана. Иные народы приходили из глубин Азии и оседали на берегах Залива. Ушли в небытие одни боги и восторжествовали другие. Многие культуры до сих пор присутствуют на этих опаленных солн­цем просторах в виде молчаливых руин, другие прошли без следа. Периоды процветания сменялись веками обнищания, когда из-за долгих войн и падения древних царств замирала торговля. Но жизнь неистребима, она неизменно возрожда­ется на старых пепелищах. Империи Дария, Александра Македонского и Римская постепенно расширили пределы мира до краев гигантского континента Евразии. Все новые страны и народы вовлекались в мировую торговлю, а главной магистралью, по которой Восток и Запад обменивались то­варами, оставался морской путь из Индии в Месопотамию.

Задолго до начала христианской эры - как раз тогда, когда происходило заселение территории сегодняшнего Омана араб­скими племенами, была открыта возможность океанского плавания от аравийских портов в Индию. Если тысячелетиями здесь существовало лишь каботажное мореходство, весьма уязвимое для пиратов, то после освоения нового пути на Восток перспективы торгового мореплавания резко возросли.

Честь этого открытия, столь же важного, как и после­довавшего через тысячу лет открытия морского пути из Европы в Индийский океан, принадлежит морякам Омана[2].

Уже в те далекие времена основой жизни прибрежных племен стали морские промыслы. Несмотря на постепенное оскудение месторождений меди в отрогах мощного хребта, который позднее получит арабское имя Джебель аль-Ахдар (Зеленые Горы), Маган оставался богатой страной. К при­былям от торговли прибавились доходы от добычи ладана. Чем сильнее втягивался юго-восток Аравии в мировые связи, тем заметнее становилась зависимость благосостояния его жителей от событий в далеких землях. Угасание великих империй древности постепенно ощутили и в Магане, кото­рый к тому времени уже стали чаще называть Оманом.

Конечно, происходили эти перемены малоприметно для одного поколения. Несомненно, только за десятилетия стало очевидно, что спрос на благовония сократился, что караванные пути стали менее оживленными. Упали доходы правителей древних арабских царств, и все труднее стало поддерживать в порядке грандиозные ирригационные системы, позволяв­шие обводнить большие массивы плодородных земель. Когда разрушилась знаменитая Марибская плотина, огромный край обратился в пустыню. Самая заселенная часть Аравии, кор­мившая миллионы людей, превратилась в этнический вулкан, извергавший племя за племенем. Уходя от голода и нужды, арабы вторгались на земли соседних империй. Именно в тот период произошло освоение территории современного Омана арабскими племенами, пришедшими из Йемена. Арабские цари правили здесь уже на рубеже дохристианской и хри­стианской эпох. Но пока состав обитателей страны не был однородным, в силу своего географического положения в регионе соседствовали различные культуры. Только с при­ходом новой волны переселенцев арабская культура стала господствующей.

К VII веку процесс арабизации стал необратим; не слу­чайно в этой части Аравии религию Мухаммеда приняли еще при жизни Пророка.

Не только племена Йемена составили основу населения современного Омана; часть мигрантов пришла из централь­ных районов Аравии (Неджд). Во внутренних районах страны, отделенных от океана мощным горным хребтом, поселилось многочисленное племя или, скорее, племенной союз азд, рас­пространивший свое влияние от Хадрамаута до нынешней Низвы.

Упоминания о гордых адитах, имеющиеся в Коране, могут быть отнесены к одному из кланов этого племени. Адиты построили «многоколонный Ирам», разрушенный стихийным бедствием, которое было наказанием за то, что они не при­няли проповеди пророка Худа, призывавшего соплеменников отказаться от многобожия. Одиннадцатая сура Корана назы­вается «Худ», в ней говорится о воздаянии, ждущем каждого в Судный день. Хотя этому арабскому пророку и не удалось приобщить свое племя к вере в Аллаха, его имя произно­сится с почтением, а у могилы Худа в Хадрамауте по сей день собирается много паломников. Великолепный город Ирам, жители которого не признали Пророка, долго счи­тался бесследно исчезнувшим. Пока археологи не отрыли его руины в ныне безжизненной местности Дофара...

Древние верования арабов довольно мирно отступили перед новой религией, хотя многие обычаи еще долго жили в народе. Период, предшествующий исламу, арабские исто­рики именуют джахилия (время невежества), что вполне соответствует резкому делению на языческую и христиан­скую эпохи на Западе[3].

Апостолом вероучения Мухаммеда в Омане стал местный уроженец Мазин бин Гадхуба аль-Тай. Свидетель событий первых лет ислама Абу-Наим называет Мазина попечителем идола Баджира, находившегося в оманском Самаиле. Этому идолу поклонялись аздиты.

Однажды во время жертвоприношения Мазин услышал голос, повелевавший ему отказаться от веры в идола и внять посланнику Аллаха. Дважды посетив Медину, оманец сподо­бился лично увидеть Пророка и уверовал в его миссию. Статую Баджира он разрушил и возвестил землякам об истинной вере[4].

История сохранила письмо основателя ислама оманским царям (соправителям) Абду и Гайфару: «Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного... от Мухаммеда бин Абдуллы Гайфару и Абду, сыновьям Аль-Джуланда, да будет мир тому, кто пойдет за ним, и ныне и присно... Я взываю к обоим вам во имя ислама. Вы будете сохранны, если покоритесь исламу. Я послан Аллахом ко всем людям. Я донесу до всех людей весть об исламе и буду сражаться с неверными. Я надеюсь, вы примете ислам, но если нет — вы потеряете вашу страну, и мои всадники вторгнутся на вашу территорию, и мое пророчество овладеет вашей страной».

Письмо Пророка оманским царям доставил один из его сподвижников Амр бин аль-Ас. Он держал себя в беседе с хозяевами страны как фактический наместник Мухаммеда. От имени посланника Аллаха Амр обещал сохранение их власти в случае обращения в ислам, а также призвал установить в Омане налог на богатых в пользу бедных.

Как раз в дни пребывания Амра бин аль-Аса у оманских правителей пришло известие о кончине Мухаммеда, и сорат­ник Пророка поспешил в Медину. Вслед за ним отбыла представительная делегация племен во главе с Абдом аль-Джуландой. Оманцы встретились с халифом Абу Бакром, унаследовавшим власть Мухаммеда. Халиф приветствовал гостей и заявил, что добровольное принятие ислама делает особую честь людям Омана.

Для сейида Кабуса, как и для всякого араба, первые представления о письме были связаны с историей ислама. Тот алфавит, которым пользуются каждый день, послужил для записи книги, продиктованной Всевышним. Буквы, выво­димые неуверенной рукой школяра, когда-то стали носите­лями духовного кода мусульманской цивилизации. Поэтому отношение к каллиграфии как искусству высшего порядка пронизывает всю историю арабов. Написанные затейливой вязью 99 эпитетов Аллаха украшают дворцы и хижины.

На стенах мечетей, базаров, общественных зданий, на дверях домов обязательно помещаются искусно вырезанные или нарисованные цитаты из Корана.

Арабское письмо по сей день часто служит заменой иных видов изобразительного искусства; вся внешняя красота много веков как бы находила убежище в букве. Каллиграфия понималась как врата в обитель мысли - книгу.

Книг во дворце - без счета. Еще первый учитель письма говорил, что когда-нибудь принц сможет прочесть их все. Поверить в это легко - ведь жизнь кажется бесконечной. Старые книги представляются таинственными и многозна­чительными, даже когда не знаешь их содержания.

Проводя рукой по теплому кожаному переплету, пред­ставляешь себе тех седобородых мудрецов, которые откры­вали этот фолиант и неспешно перелистывали его страницы, возносясь в тревожную и прекрасную область Духа. Очер­тания буквы загадочны, над ними можно размышлять часами. Недаром Пророк в первых строках своих сур помещал сочетания букв, вмещающие премудрость.

Бегущая строка похожа на взволнованную поверхность океана. Ее можно сравнить с плавными контурами песчаных дюн. И растянувшееся по тропе стадо овец напоминает строка. Отдельные буквы можно узнать в силуэте чайки, в косом парусе, в странном одиноком облаке, в серпе Луны, лежащем над горизонтом. Не так ли вдохновлял Аллах того, кто первый запечатлел тростью на песке арабские письмена?

Одной из любимых книг юного Кабуса стал древний сборник притч о животных «Калила и Димна». Происхож­дение этого произведения теряется в глубокой древности. Впервые оно было записано в IV веке в Индии и получило название «Панчатантра». Затем было переведено в сасанид-ском Иране, а когда эта страна стала частью арабского Халифата, появился арабский перевод. В процессе перело­жения с одного языка на другой книга претерпевала зна­чительные метаморфозы - было добавлено несколько глав, по-иному стали звучать имена героев, да и небольшие встав­ки в текст привели к существенному изменению смысла притч. Самым главным изменением было то, что «Калила и Димна» стала отражать идеологию единобожия, принесен­ную исламом. В этом виде она многократно переписывалась и перепечатывалась во многих мусульманских странах и стала в подлинном смысле царской книгой. Ибо главной темой притч была правильная организация власти. Звери и птицы рассуждали о чести и бесчестии, о справедливости и тирании. Причем каждый тезис рассматривался с нескольких точек зрения, и правителям животного царства предлагалось принять на их основе взвешенное решение.

Склонность юного сейида к осмыслению действительно­сти удивляла и радовала родителей и наставников. Раздумья о жизни, о взаимоотношениях людей рано стали занимать царственного ребенка - об этом свидетельствует то, что среди множества книг, прочитанных им, наибольшее впечат­ление на него произвели переложения трагедий Шекспира, сделанные известным арабским писателем Камалем Каляни. Уже в пять лет овладев грамотой, будущий султан с увле­чением погружался в сложный мир человеческих страстей. Наибольшее впечатление на него производила «Буря». Отец одобрительно кивал, слушая, как ребенок пересказывает ему сюжеты прочитанного. Саид бин Теймур сам любил щегольнуть к месту сказанной цитатой из Шекспира, чем не раз при­водил в восхищение своих английских гостей и советников.

Но главной книгой, которую сейид Кабус открыл для себя, едва овладев искусством чтения, стал Священный Коран. И на всех этапах жизни Кабуса бин Саида он ос­тавался его подлинной духовной опорой.

Религия приходит в сознание ребенка еще до того, как он научится узнавать буквы. Поначалу это мир наивных образов, но когда слово произнесенное и слово самостоя­тельно прочтенное сливаются в душе, возникают образы идей, не имеющие соответствия в видимом мире. Ислам одним из главных своих постулатов установил отрицание изображений живых существ.

Видимо, теоретики ислама считали, что принятые в религиозной практике древних народов изображения богов уводили сознание в чувственный мир. Вся история ислам­ской цивилизации наполнена борьбой с приземленным по­ниманием Аллаха.

Оман, лежащий на самом краю этой цивилизации и не имеющий границ ни с одним народом, исповедующим иную религию, никогда не знавший порабощения иноверцами, был домом одного из самых традиционных обществ Земли. В те годы, на которые пришлось детство принца Кабуса, навер­ное, каждый из дней этой страны казался очередным мигом вечно длящегося исторического времени, а прошлое - долгим рассветом этого дня.

Поиск по сайту: