Перед лицом будущего

Г осударственный аппарат, который достался в наследство султану Кабусу, был главным тормозом преоб­разований. Даже при наличии средств на развитие нельзя было реализовать ни один проект, не имея необходимых административных механизмов. Зная, как работает система правительственных и муниципальных органов в Европе, мо­лодой султан понимал, что вертикаль власти в Омане должна строиться на других, традиционных основах, но с учетом опыта передовых государств. Однако на всю страну в 1970 году имелось лишь 1750 государственных служащих. Даже сфор­мировать новые министерства было большой проблемой, не говоря уже о низовых органах управления. Прошло несколь­ко месяцев после июльских событий, прежде чем удалось сформировать правительство.

До этого момента вопросами оперативного управления занимался Временный консультативный совет, в который вошли люди, пользовавшиеся доверием султана. Совет сыграл определенную роль в период фактического безвластия, но не успел ничего сделать для реализации планов экономиче­ского развития. Его функции перешли частью к правитель­ству, частью к специальным органам, перед которыми ставились задачи координации проектов развития. Однако из-за того, что философия реформ находилась в зачаточной стадии, и деятельность различных советов по развитию оказалась недолговечной. Вскоре после сформирования пра­вительства был создан Комитет по тендерам. В марте 1972 года его функции были переданы вновь созданному Временному совету планирования, который просуществовал лишь полгода.

В сентябре того же года появился Высший совет пла­нирования экономического развития. Но и эта организация оказалась малоэффективна, и в апреле 1973 года ее сменила Генеральная организация развития, срок жизни которой также оказался недолгим (до конца года).

Наследником всех названных органов стало Министерство развития, в свою очередь претерпевшее реорганизацию меньше чем через год. Одновременно в конце 1974 года султан создал Финансовый совет и Совет по развитию. Все эти перетряски свидетельствовали, как непросто создать эффективно рабо­тающие структуры на пустом месте. И все же несмотря на громадные трудности - дефицит управленческих кадров, от­сутствие инфраструктуры и необходимость отвлекать силы на войну - уже первые годы становления нового полити­ческого и экономического механизма дали первые всходы.

Султан считал необходимым вовлечь народ в работу по обновлению страны. Но при этом с самого начала был убежден, что традиционная система правления, опиравшаяся на племенную структуру, не должна быть подвергнута полному слому. В будущее надо взять все ценное из про­шлого, таково было его мнение.

Поэтому уже в своем радиообращении 9 августа 1970 года, посвященном важнейшим вопросам жизни страны, Кабус бин Саид пообещал помощь шейхам со стороны государства. Что касается монархии как политического института, то у сул­тана не возникало сомнений в ее необходимости для страны. Напротив, всемерное укрепление самодержавной формы правления, придание ей гибкости и эффективности могло гарантировать Оман от потрясений. Собственно, во имя этих целей и было принято решение об отстранении Саида бин Теймура от власти.

Во имя сохранения преемственности прошлого и буду­щего велась тяжелая многолетняя война в Дофаре. Самая древняя из аравийских династий, имевшая опыт управления в различных исторических условиях, несла ответственность не только перед живущим поколением, но и перед всеми теми, кто строил Оман и отстаивал его от внешних врагов. Вряд ли они одобрили бы перетряску родной страны по чуже­земным рецептам. Султан Кабус остро чувствовал это, хотя лучше других знал сильные стороны западной цивилизации.

Много лет спустя он скажет о своем понимании миссии наследственного правителя: «Роль монарха в нашем меня­ющемся мире состоит в том, что он ведет за собой, к нему должны обращаться и на него ссылаться. Он должен играть роль судьи, предлагать в общих чертах политические ре­шения, которые претворяются в жизнь правительством и одобряются представителями народа» («Figaro Magazine». -30 Арr. 1994).

В любом обществе, проходящем через период глубоких изменений, существуют различные мнения относительно содержания и темпа реформ. Если побеждает точка зрения радикалов, то экономические преобразования совершаются одновременно с политическими и социальными. Если берут верх сторонники осторожного, осмотрительного сценария, то основные усилия направляются в сферу экономики, а социальные изменения допускаются лишь после создания определенного базиса.

Либерализация в политике, не подкрепленная серьезны­ми достижениями в экономике, обычно вызывала быструю деградацию государства и приводила к социальной революции. Так было в конце XVIII века во Франции и в начале XX века в России. Утратив драгоценный инструмент - самодержа­вие, реформаторы лишались возможности воздействовать на события и становились заложниками быстро меняющихся обстоятельств. Нередко при этом словесный максимализм перерастал в политический экстремизм с такими его атри­бутами, как заговоры и террор.

Не дискуссии о путях прогресса нужны были Оману, а каждодневные дела. Султан Кабус прекрасно помнил, как сам начал осознавать несовершенство жизни в султанате, как начали вызревать у него планы реформ. Глубоко изучив историю как собственного отечества, так и других стран, он пришел к выводу, что любое общество проходит через взлеты и падения. Поэтому у него была уверенность в том, что отсталость Омана - временное явление.

Главным инструментом проведения неотложных преоб­разований было правительство. На первом этапе, когда создавались структуры управления, энергия и авторитет Тарика бин Теймура сыграли известную роль. После отстав­ки сейида Тарика в декабре 1971 года монарх оставил за собой посты главы правительства, министра иностранных дел, обороны и финансов.

Таким образом, он принял на себя всю полноту ответ­ственности за успех или неуспех преобразований. Это был мужественный шаг, ибо трудностей на пути реформатора было очень много. Когда они уже остались позади, султан так определил суть того ответственного периода: «Главные трудности, с которыми я столкнулся в дополнение к тяже­лому военному положению на юге нашей страны, были жизненно важные и широко распространенные потребности, окружавшие меня со всех сторон. Но в определенном смысле нам повезло, что Оман стал развиваться позже, чем многие другие страны в мире, и в частности в этом регионе, так что мы могли учиться на ошибках других и использовать наши финансовые ресурсы наилучшим образом.

Мне радостно думать, что мы преуспели в этом. Конечно, ошибки были, они были неизбежны в той программе, огра­ниченной в средствах, которая осуществлялась во многих областях развития, но они быстро исправлялись - по мере того, как мы набирались опыта, и доходы от нефти текли все более широким потоком» («Leaders». – Осt-Dec. 1995).

Правительство развивалось вместе с усложнением задач, встававших перед страной. Если осенью 1970 года было создано несколько министерств с довольно размытой ком­петенцией, то уже через несколько лет границы ответствен­ности каждого из них обрели отчетливость и неизменность, что благотворно сказалось на эффективности управления. По мере достижения страной рубежей, намеченных поли­тическим руководством, возникали новые задачи, появля­лись и новые министерства с точно очерченным кругом обязанностей.

Так, в последние годы сформированы министерства местного самоуправления и охраны окружающей среды, юстиции, гражданских служб, вызванные к жизни усложнением структуры общества и новым пониманием проблем развития. В настоящее время правительство Омана состоит из трех десятков опытных руководителей, которые обладают очень значительными полномочиями по принятию оператив­ных решений. Каждый из министров ответствен непосред­ственно перед монархом. Они занимают свои посты по многу лет и смена их - явление нечастое. Это свидетельство того, что правительство - сработавшаяся команда, что султан умеет подбирать людей. Но это не говорит о его нетребо­вательности.

Не только профессиональные промахи, но и нарушения служебной этики влекут самые серьезные последствия для самых высоких должностных лиц. Закон - это закон, счи­тает султан Кабус, и не может быть лиц в государстве, кто ставит себя выше него. Сам он старается быть примером в этом отношении. В Омане не может быть привилегий для сильных мира сего даже при движении по дорогам. Когда монарх ведет автомобиль, он терпеливо ждет у каждого светофора, пока загорится разрешающий сигнал. Привыч­ный для Москвы кортеж с ревущими сиренами и мигалками, оттесняющий к обочине участников движения, - явление неизвестное в султанате...

Бурный рост страны во всех сферах вызвал увеличение числа государственных служащих. За семь лет после начала реформ этот слой оманского общества стал вдесятеро многочисленнее (17 тысяч), а к нынешнему дню вырос еще в несколько раз. Не только административные структуры, но и народное достояние султаната управляется сегодня армией чиновников - это тысячи школ, медицинских заве­дений, объектов культуры и промышленности. Над всяким учреждением, являющимся собственностью государства, раз­вивается трехцветный флаг.

Когда султан Кабус делал первые шаги по созданию современных управленческих структур, система управления в вилайетах была оставлена без существенных изменений. Оно осуществлялось через вали, которые, в свою очередь, опирались на шейхов племен. В дальнейшем султан Кабус вносил изменения в практику формирования низовых орга­нов власти, но бережно сохранял ее основы. Если в прежние времена главы администрации в вилайетах назначались непосредственно султаном, то теперь это делается по пред­ставлению Министерства внутренних дел.

Нынешний министр разъяснил некоторые черты деятель­ности глав местных администраций: «Вали возглавляет пра­вительственные учреждения в вилайете. Очень часто он выступает как арбитр, если может решить миром спор между двумя конфликтующими сторонами, если же вопрос не уда­ется решить миром, он передается или в суд, или в полицию, или в муниципалитет, к ведению которого он относится. Вали часто получает просьбы от шейхов племен, которые выражают интересы граждан (это касается сферы услуг и других проблем), передает их в соответствующие органи­зации или в министерства, занимается решением вопроса, например, на уровне заместителя министра или министра, а затем контролирует выполнение распоряжений на местном уровне.

Что касается представительств министерств (по вопро­сам здравоохранения, развития и т.д.) на местах, то, как правило, вали возглавляет эти органы. Роль вали заключа­ется и в том, что он работает с шейхами, разъясняет им особенности планов правительства».

Та племенная вольница, которая много веков была ис­точником нестабильности, особенно во Внутреннем Омане, постепенно уходит в прошлое. Современное государство, располагающее аппаратом управления, способное обеспечить порядок и законность, организовать сбор налогов и функцио­нирование социально значимых структур, сузило сферу влияния многих традиционных институтов.

Но никогда султан Кабус не форсировал модернизацию в деликатной области племенного строя. Напротив, автори­тет и опыт вождей были востребованы оманским государ­ством на этапе коренных преобразований. Некоторые стороны деятельности шейхов раскрывает министр внутренних дел: «В начале 70-х годов у нас не было ни удостоверений личности граждан, ни свидетельств о рождении, ни каких-либо других документов, подтверждающих их личность.

Только шейх племени мог предоставить информацию о времени рождения, о происхождении человека. Начиная с 1970 года султан настаивал, чтобы у каждого оманского гражданина был документ, подтверждающий его нацио­нальную принадлежность. Поэтому шейхи совместно с вали проделали большую работу - они могли подтвердить лич­ность каждого конкретного человека.

Важная роль шейхов заключается в том, что они рабо­тают в непосредственном контакте с вали, особое значение это имеет для менее развитых районов Омана, где пока недостаточно организовано решение бытовых вопросов и предоставление услуг, дорожное строительство, здравоохра­нение и образование. В некоторых случаях шейх племени выступает посредником при разрешении конфликта до того, как он будет передан на суд вали».

Стиль правления султана Кабуса очень ярко раскрыва­ется на этих примерах. В отличие от многих и многих реформаторов в других странах, он всегда стремился рас­крыть созидательный потенциал традиционных структур, уходящих корнями в далекое прошлое.

Кабус бин Саид прекратил существовавшую веками практику формирования властных структур за счет верхуш­ки племен; теперь каждый оманец имеет равные возможно­сти для карьеры. Но шейхи не стали в оппозицию, ибо их реальная власть над соплеменниками вполне безболезненно трансформировалась в иные формы - ныне их нравственный авторитет служит опорой нововведений, проводимых султа­ном. Племена Омана (около 200 наиболее крупных) издавна обладали своеобразной системой социальной помощи - около 10% их численного состава составляли незамужние женщины (больные, вдовы и разведенные), которые согласно исламским обычаям не могли самостоятельно зарабатывать на пропитание и содержались за счет общины. Помощь оказывалась также инвалидам и слабым членам племени. Эти высокие нравственные традиции бережно сохранены, и их отсвет лежит на всех решениях монарха по социальным вопросам.

Когда на заре оманского Ренессанса рождались планы реформ, одним из самых больших препятствий на пути модернизации оказалось полное отсутствие современного законодательства, без которого невозможно было обеспе­чить нормальное функционирование государства и реализа­цию проектов развития. Первые правовые акты появились в Омане одновременно с формированием правительства. Они вводились в действие либо декретами султана, либо декре­тами Совета министров. К числу их относится, например, принятый в 1972 году Закон о гражданстве.

В течение четверти века в султанате было принято множество законов и кодексов, определяющих отношения в экономической и социальной сферах. И хотя источником права по-прежнему является шариат, арбитраж в области бизнеса осуществляется Комитетом по урегулированию коммерческих споров. А завершением создания правовой системы современного Омана стало издание Основного Закона.

В речи по случаю Национального дня, произнесенной в Суре 18 ноября 1996 года, Кабус бин Саид заявил: «Венчая усилия четвертьвековой плодотворной работы, мы выпусти­ли Основной Закон страны, который является квинтэссен­цией опыта последних лет».

Конституция, дарованная султаном, определяет основ­ные принципы, лежащие в основе политики государства, а также систему формирования институтов власти. Впервые в истории страны обозначены прерогативы султана, механизмы функционирования монархии и передачи власти. Деятель­ность верховного правителя стала предметом правового ре­гулирования, зафиксированы его обязанности перед страной.

Декларированы права и свободы граждан как на личную неприкосновенность и владение собственностью, так и на выражение своих мнений всеми законными способами; каж­дому обеспечивается религиозная свобода и возможность создания организаций и ассоциаций или участия в них. Не будет преувеличением сказать, что этот документ станет краеугольным камнем, на котором будут зиждиться оман­ское общество и государство.

Султан Кабус выбрал удачный момент для введения конституции, что свидетельствует о тщательном продумы­вании этого шага и сопоставлении его с опытом других монархий. В отличие от большинства аналогичных зако­нодательных актов, Основной Закон Омана родился не в результате соперничества социальных сил, а в момент на­ционального подъема, когда в обществе торжествует согла­сие по всем принципиальным вопросам. В России борьба за и против конституции разделила общество, и то, что царь согласился издать ее в момент политического конфликта, способствовало дальнейшему обострению противостояния. В современном Омане ситуация диаметрально противопо­ложная - здесь появление Основного Закона играет консо­лидирующую роль.

Конституция, закрепившая существующую модель госу­дарства, не ослабляет, а усиливает монархию, так как вы­водит этот институт из области традиции и обычного права и придает ему значение государствообразующей структуры.

Султан Кабус стремится свести на нет элементы случай­ности и вводит историю своей страны в русло предопреде­ления. Он смотрит далеко вперед, сверяя свой курс с хорошо ему ведомыми событиями прошлого.

Вскоре после опубликования конституции султан издал декрет об образовании Совета обороны. Возглавляет Совет сам монарх, а его членами являются министр дворцового ведомства, главный инспектор полиции и таможни, началь­ник штаба 5АР, командующие родов войск и глава службы безопасности. Помимо исполнения функций, обозначенных в названии, Совет призван играть роль стабилизирующей силы в период передачи власти.

Самый блестящий реформатор в истории династии Саид бин Султан в годы строительства империи опирался не толь­ко на институты абсолютной монархии. Он стремился к упрочению власти путем расширения ее социальной базы. Созданный им Султанский совет (султани) включал предста­вителей разных сословий.

Другой султан, правивший в трудную эпоху, когда Оман вынужден был приспосабливаться к новой расстановке сил в мире, - Турки бин Саид - также много времени уделял встречам с людьми племен, старался всегда быть в курсе их настроений. Дед Кабуса бин Саида предпринимал долгие поездки по стране, во время которых занимался разбором спо­ров, выслушивал мнения религиозных авторитетов и шейхов.

Опыт Теймура бин Фейсала казался наиболее близким молодому монарху, искавшему эффективный механизм об­ратной связи с народом. Он слишком хорошо знал историю своей страны и любил ее традиции, чтобы последовать советам тех, кто видел в западном парламентаризме идеаль­ную модель политического устройства. В конце концов, он задумывал реформы не для того, чтобы снискать похвалу в Лондоне или Париже, а ради улучшения быта собственного народа, который много столетий прожил в условиях племен­ной демократии. Кабус бин Саид нашел другой путь - его парламентом стала вся страна.

После первой недолгой поездки по внутренним областям Омана султан преисполнился решимости как можно лучше узнать все регионы, лично познакомиться с наиболее авто­ритетными людьми и услышать, в чем нуждаются люди.

Если, взойдя на трон, сейид Кабус почти не путешествовал по собственной стране, то уже через несколько лет он стал одним из самых информированных людей Омана. Долгие многонедельные поездки (например, в 1996 году тур продол­жался с 14 октября по 25 ноября) приобрели со временем характер ритуала, стали своего рода сессиями большого совета с народом. Зная, что при самодержавной форме правления реальной властью обладают те, кто имеет доступ к правителю, султан решил наполнить это положение демократическим смыслом. Если отец его, многие годы не покидавший дворца в Салале, был живой иллюстрацией этой истины, то сейид Кабус сделал все, чтобы стать правителем, доступным народу.

Методично объезжая регион за регионом, принимая во время своих встреч с людьми бесчисленное множество про­шений и предложений, султан формировал конкретные за­дания для министерств и местных властей. Через несколько лет маршруты повторялись, и Кабус бин Саид лично осу­ществлял проверку проделанной работы. Таким образом, чиновничество стало не изолирующей прослойкой между монархом и его подданными, а превратилось как бы в объект контроля и сверху, и снизу.

Теперь султан с полным основанием говорит: «Эти встречи с моим народом имеют для меня огромное значение. В тра­дициях нашей страны давать возможность каждому оманцу встречаться со своим султаном непосредственно». («Figaro Magazine». - 30 Арr. - 1994).

За тридцать лет пребывания султана у власти сложилась своеобразная драматургия ежегодных туров по стране. Как всякое действо, это праздник для всех, кто вовлечен в него. Импровизированные триумфальные арки, украшенные порт­ретами монарха и знаменами, встречают огромный кортеж автомобилей, который движется по шоссе.

За рулем одного из Range Rower султан Кабус. Вереницы мужчин в белых дишдашах стоят по обочинам, приветствен­но воздевая руки, дети целыми классами выходят из школ, чтобы приветствовать царственного гостя. То и дело из толпы выбегают женщины, чтобы осыпать султанский автомобиль лепестками роз. Монарх время от времени на несколько секунд отнимает руки от руля и приветствует встречающих его людей. На протяжении долгого пути никто не сменяет его за рулем. Когда что-то привлекает внимание султана, он останавливает автомобиль, выходит на дорогу и вступает в разговор с подданными. Заезжает в деревни и барасти бедуинов, осматривает объекты развития.

В стороне от селений посреди пустыни или в предгорье, поросшем редкими акациями, для султана и его свиты заранее разбивается палаточный лагерь. Размещенная неподалеку мобильная воинская часть отвечает за охрану временной резиденции главы государства. Поодаль под деревьями, спасаясь от лучей солнца, целыми днями сидят группы людей - кто-то надеется увидеть султана во время выезда, кто-то намерен передать петицию.

В назначенный день, обычно к вечеру, к лагерю съезжа­ются сотни автомобилей. Самые уважаемые люди окрестных городов и деревень, вооруженные автоматами, с массарами (тонкими тросточками) в руках степенно идут к большо­му плацу, заставленному скамьями. Пока ждут султана, вполголоса обсуждают местные новости и политические события.

Когда прибывает Его Величество, все приветствуют его. Следует церемония представления, во время которой монар­ху приходится пожать бессчетное число рук и принять множество конвертов с прошениями. После этого султан обращается с речью к собравшимся. Это не ритуальное выступление с трибуны, а скорее размышление вслух, рас­сказ в кругу друзей о том, что задумано сделать, что не удалось, что тревожит власть.

Монарх просит у людей совета, и это действительно его насущная потребность - многие его решения и декреты родились после встреч в народном парламенте.

Вечереет. Небесная синева быстро густеет, прорезаются звезды. Лишь там, куда скрылось солнце, еще пламенеют краски заката. Черные силуэты птиц проносятся на фоне розово-золотого сияния. Словно и они спешат услышать неспешный мужественный голос властелина этой земли.

Наступает черед людей донести до монарха свои думы и мнения. И опять-таки форма этого обсуждения совсем не похожа на те, что практикуются на разного рода запад­ных форумах. Султан сидит на скамье, опершись руками на массар, а чуть поодаль по сторонам от него распола­гаются высшие сановники государства. Все в дишдашах, отрах из кашемировых платков, с ханджарами на поясе. В руках автоматы. Так же вооружены почти все участники собрания.

На скамью напротив султана один за одним садятся прибывшие на встречу. Говорят по нескольку минут. Султан внимательно слушает, лишь изредка переспрашивая или прося осветить вопрос подробнее. Случается, он подзывает кого-то из помощников или министров и просит продолжить обсуждение идеи, привлекшей его внимание. Иногда собе­седники вручают монарху целые трактаты, подготовленные заранее.

Встреча завершается выступлениями местных поэтов, читающих оды султану или повествующих о достижениях родного края. А может последовать небольшое праздничное действо: зазвучат флейты, зарокочут барабаны, мужчины заведут воинственную песнь, пришедшую из далеких-далеких времен. В неверном свете костров блеснут клинки, и танцоры начнут совершать яростные прыжки, размахивая мечами...

В ходе поездки по стране султан обычно посещает три провинции из восьми. Он останавливается в нескольких лагерях и проводит в каждом из них одну-две недели. В этот период сопровождающие его министры и высшие сановники объезжают окрестные селения и стоянки кочевников, рас­спрашивают людей об их нуждах и на месте принимают необходимые решения. По результатам подобных обсуж­дений составляются планы работы министерств в Маскате и их местных учреждений.

Однако, несмотря на исключительную плодотворность такой формы поддержания контакта с народом, ежегодные туры по стране не стали заменой постоянно действующего народного представительства. Султан, высказавший в первые дни после своего вступления на престол намерение разви­вать демократические начала власти, не собирался отступать от своего обещания. Как только закончился многолетний конфликт в Дофаре, Кабус бин Саид начал обдумывать механизм функционирования ассамблеи, подобной султани. Позднее в одном из своих интервью султан определил значение представительных учреждений: «Конечно, народ­ное представительство способствует национальной стабиль­ности. Не дать народу голос для решения своей участи, рассматривать людей как роботов, которые годятся только на то, чтобы ими управлять, не спрашивая их мнения, - верный путь к беде. Это никогда не было оманским путем, и я хочу всячески уверить мой народ в том, что народное представительство будет в дальнейшем развиваться на его благо, на благо страны» («Мiddle East Insight». - Nov.-Dес. 1995).

На первом этапе планировалось создание периодически созываемого органа, формируемого путем назначения гла­вой государства. В 1981 году султан издал декрет об учреж­дении Государственного консультативного совета (Маджлис аль-Истишари), 17 членов которого представляли вилайеты, 17 были государственными чиновниками, а 11 были предста­вителями частного сектора экономики.

3 ноября того же года члены новой государственной структуры собрались во дворце Аль-Алам на свое первое торжественное заседание. В своей речи перед ними монарх сформулировал задачи Совета: «В то время как мы дове­ряем вашему Совету обязанность высказывать свое мнение и пожелания, он также должен стать теми рамками, в ко­торых будут развиваться совместные усилия правительства и общественного сектора для изучения целей и размаха наших планов развития, приоритетов различных проектов и препятствий, которые стоят на пути выполнения этих планов, а также приемлемых решений. По этой причине мы хотим, чтобы и правительство, и общественный сектор были представлены в этом Совете - это будет представи­тельство, в котором общественный сектор будет иметь боль­шинство членов, которые будут представлять раз­личные районы, с тем чтобы привести Совет к той благо­родной цели, которая была установлена, то есть принятие во внимание нужд и пожеланий граждан при формировании нашей национальной политики в экономической и социаль­ной областях, и с тем, чтобы Совет стал также живым полем взаимодействия и взаимосвязи мнений его членов и полной кооперации между правительством и граждана­ми в исполнении долга и обязательств текущей фазы раз­вития».

Состав ГКС обновлялся каждые два года. Его члены совершали много поездок по стране, встречались с вали и представителями населения - эта деятельность позволяла дать объективный анализ действий правительства, оценить эффективность программ развития. К тому же, Совет стал своего рода школой социальной активности для подданных султана Кабуса, ибо со временем сессии ГКС стало транс­лировать телевидение, и таким образом каждый получил воз­можность следить за ходом дискуссий.

В 1991 году на смену Консультативному совету пришел Совещательный совет (Маджлис аш-Шура). Смена названия представительного органа означала коренные изменения как в порядке его формирования, так и в сфере компетенции. В основу его деятельности был положен исламский принцип шура[24]. Наиболее авторитетные люди султаната получили возможность голосовать за кандидатов в члены Совета[25]. Представители правительства больше не делегировались в его состав. Право окончательного утверждения кандидатов было оставлено за султаном - из четверых, избранных населением вилайета, он отбирал двоих. Число депутатов было расширено до 59 человек.

Совет стал инструментом помощи правительству в изу­чении проблем и выработке рекомендаций в области эконо­мической и финансовой политики. Сессии Совета обычно созывались 4 раза в год и продолжались неделю.

Основная же работа проходила в постоянных органах, созданных депутатами. Для этой цели было образовано несколько комитетов, задачей которых стало рассмотрение законопроектов, представленных министерствами, прежде чем они обретут законную силу в виде указов султана. Для более полного информирования депутатов министры обязаны были отвечать на их запросы на заседаниях коми­тетов[26].

Через три года состоялись выборы Маджлис аш-Шура второго созыва. Их главной сенсацией стало то, что в состав палаты народных представителей впервые вошли 2 женщины. Количественный состав Совета также изменился до 80 че­ловек в соответствии с результатами первой переписи на­селения, проведенной в Омане в декабре 1993 года.

Важнейшей вехой в жизни страны стал султанский дек­рет номер 101, изданный 6 ноября 1996 года, которым был введен в действие Основной Закон страны. В одном из своих интервью Кабус бин Саид рассказал об истории создания этого документа:

«Когда я подошел к своему серебряному юбилею, то сказал себе: Настало время!

Поэтому я собрал четырех человек из самых доверенных мне лиц - все они оманцы. Я сел с ними и сказал им именно то, что задумал. Я дал им год на то, чтобы выразить это в виде юридического документа. Затем мы повторно рассмот­рели его, и, наконец, состоялась заключительная встреча.

Я объявил его во время своей ежегодной поездки по стране, именуемой «встречей с народом», из лагеря, разби­того в пустыне, в самом центре Омана. Затем я подождал реакции, которая оказалась хорошей. Сейчас Основной Закон претворяется в жизнь через посредство законода­тельных актов и обязательных постановлений» («Foreign Affairs». - № 3, 1997).

Статья 58 Основного Закона определила существование нового органа народного представительства - Совета Омана (Маджлис Оман). Маджлис аш-Шура стал первой из палат этого Совета, а второй палатой - вновь созданный Государ­ственный совет (Маджлис ад-Доула).

Маджлис аш-Шура третьего созыва, избранный в 1997 году, включил 82 депутата. Тогда же султаном был назначен 41 член Государственного совета. Возглавить вторую палату монарх поручил бывшему президенту Государственного консуль­тативного совета. Во время беседы с автором этой книги 22 декабря 1998 года Президент Маджлис ад-Доула опре­делил круг полномочий второй палаты Совета Омана: «Со­здание Маджлис ад-Доула - это самый последний этап строительства системы государственных органов. Каждый из них выполнял свою роль на определенном этапе времени. И каждый государственный орган создавался только тогда, когда в нем возникала нужда. В 1970 году нам нужно было создать правительство, которого прежде не было, и мы создали его.

Затем нужен был орган, который будет оценивать ре­зультаты деятельности правительства и будет помогать правительству. Наконец, наступил этап, когда понадобился специализированный независимый орган, который даст оценку того, что было сделано за 30 лет, даст оценку позитивных и негативных результатов этого периода, чтобы использовать позитивные для будущего развития и избежать негативных последствий в будущем. Это этап строительства и самостроительства. Все, что, по мнению султана, нужда­ется в оценке, анализе и проработке для того, чтобы строить свою дальнейшую работу на основе достигнутых результа­тов, будет становиться объектом рассмотрения. Все вопросы будут относиться к ведению Маджлис ад-Доула. В состав Совета вошли самые видные представители оманского об­щества, самые подготовленные, самые образованные. Эти люди работали во всех областях государственного строи­тельства, были министрами, заместителями министров, по­слами, служили в армии и службе безопасности, внесли свой позитивный вклад в социальное и экономическое развитие. Они собраны здесь для того, чтобы обеспечить плавный переход власти от одного поколения к другому. Полномочия Маджлис ад-Доула расширяются, он включает все более широкие задачи переходного этапа».

Так же как и первая палата Совета Омана, Маджлис ад-Доула имеет в своем составе пять женщин. В их числе профессор университета и главный редактор женского журнала, которые наравне с мужчинами участвуют в обсуж­дении вопросов политической и экономической стратегии султаната. Ни в одной из арабских стран Залива участие женщин в руководстве страны не приобрело таких масшта­бов, как в Омане.

Указами султана две женщины назначены генеральными секретарями министерств, много женщин служит в государ­ственном и частном секторе экономики, они есть даже в авиации, в армии и полиции.

Монарх придает особое значение вовлечению женщин во все сферы деятельности, опираясь при этом на традиции ислама и оманские национальные обычаи.

Он говорит: «Пророк, хвала ему и да пребудет с ним мир, научил нас, какова должна быть роль женщины. Эта роль была очень важной в ранние дни Ислама» («Telegraphe Magazine». - 12 Аug. 1995). Нигде в Коране нет положений, которые оправдывали бы дискриминацию женщин. А история Омана дает много примеров видной роли женщин в обще­стве. Во времена династии Йаруба правила царица Шамса, прославившаяся своей мудростью.

Позднее, в годы борьбы Омана за независимость, стала известна Асиля бинт Хаймер, воевавшая наравне с мужчи­нами. Знаменитые женщины-факихи (знатоки религиозного права) Саида Наджия бинт Амир аль-Хаджи и Хадиджа бинт Саид аль-Кинди также остались в памяти благодарных потомков.

Кабус бин Саид со дня своего вступления на трон посто­янно подчеркивает необходимость предоставления женщинам одинаковых возможностей для учебы и трудоустройства. Уже школы, открытые на начальном этапе реформ, позво­лили в равной степени получать образование мальчикам и девочкам. А сегодня в университете султана Кабуса девушки составляют более половины студентов.

В министерствах и муниципалитетах есть структуры, занимающиеся проблемами женщин, семьи, детства и мате­ринства. В законодательстве страны отсутствуют какие-либо ограничения по признаку пола.

Задуманное султаном отражает его заботу о будущем страны и нации. Многие его декреты последних лет так или иначе являются плодом его раздумий над перспективами Омана. Его глубокие исторические познания подсказывают ему такие решения, которые исключат в будущем неожидан­ные повороты в ходе передачи власти.

Кабус бин Саид признает справедливость старого афо­ризма, гласящего, что история - наставница королей. А она преподала на примере Омана очень много горьких уроков. Наверное, мало кто из правящих сегодня глав государств так тщательно сверяет свои шаги с событиями прошлого, как Кабус бин Саид. Память - это посох, нащупывающий дорогу в грядущее.

Именно поэтому в своей речи при открытии первого органа народного представительства 3 ноября 1981 года он говорил: «...вся наша деятельность и опыт должны исходить из идеалов и традиций, преобладающих в нашем исламском сообществе. Это потому, что человеческий опыт показал и показывает, что метод абстрактного подражания беспо­лезен и что метод перепрыгивания через практическую реальность и объективные обстоятельства в любом обществе всегда приводит к большой опасности».

Создание Государственного совета - это не только логи­ческий шаг в развитии представительных учреждений, но и оригинальный механизм для смягчения возможного конф­ликта поколений. Не случайно он создан именно теперь, когда поколение деятелей, построивших новый Оман, подо­шло к тому возрастному рубежу, когда приходится думать о передаче своих полномочий следующей возрастной группе. Процесс этот редко проходит гладко.

Президент Маджлис ад-Доула поделился соображения­ми, лежащими в основе концепции передачи ответственности от одного поколения к другому: «Кому теперь от 35 до 45 лет, начинают занимать руководящие позиции: все директора департаментов, все заместители министров, почти все мини­стры, все члены Совета Омана, командование армии. После 2000 года те, кому более 75 лет, будут естественным путем освобождать место, их будет сменять поколение тех, кому сейчас 40-60, без каких-либо конфликтов, связанных с уходом от власти или попытками получить власть. Можно сравнить наше видение этой ситуации с точкой зрения человека, который стоит на берегу и наблюдает, как волны накатываются одна за другой. И нет такой волны, которая возвращается назад, и нет такой, которая не доходит до берега. Все происходит на основе реальных оценок, плани­рования и исследований. Если в обществе нет правильной философии, нет четкого руководства, строящегося на пра­вильных принципах, наступают самые негативные послед­ствия.

И старое поколение не может передать свою власть новым поколениям, новые поколения, которые хотят больше власти и ответственности, если они эту власть не получают, готовы к социальным переворотам. Так гибнут цивилизации. Если старшие не готовы передать власть молодым, проис­ходит смута. И ставятся под сомнение предшествующие достижения. Таким образом, развитие не достигнет своей цели... Султан в 1970 году говорил, что намерен создать современное правительство, которое будет зиждиться на го­сударственных органах, развивающихся естественным путем, и которое будет строиться на преемственности.

Об этом говорил султан и в день открытия Совета Омана. Тогда он сказал: вы будете нести ответственность перед будущим. Он обращался к нам, тому поколению, которое занимается государственными делами с 1970 года. Самое главное, чтобы получать и отдавать власть правильно...

Посмотрите на те законы, которые принимались с 1990 года, исходя из требований перехода ответственности от одного поколения к другому, например на закон о пенсиях.

В нем содержится принцип, которого нет ни в одном законе о пенсиях в мире. Тот человек, который прослужил государству 15 лет и возраст которого 55 лет, может по­лучить раннюю пенсию. Это обеспечивает плавный переход ответственности от старшего поколения к младшему. Тот, кто отказался от своей власти, получает соответствующую компенсацию. И это реальная компенсация, она служит для того, чтобы подчеркнуть и поддержать эту философию.

Эта политика принесла очень хорошие результаты, по­этому все хотят, чтобы она продолжалась. Тот, кто прини­мает участие в передаче полномочий, лично делает такой выбор, после этого он не станет критиканствовать или что-то голословно заявлять».

На сегодня формирование системы государственных органов Омана можно считать завершенным. Это не значит, что она не претерпит изменений в будущем. Так, выборы 2000 года в Маджлис аш-Шура проводились не коллегией выборщиков, а на основе прямого голосования подданных султана. Таким образом, демократизация в стране носит характер долговременной стратегии, цель которой - сделать структуру власти устойчивой, а народ - сопричастным делам управления. Этот глубоко органичный процесс, кореня­щийся в древней духовной арабо-мусульманской культуре, не вызывает опасений у султана.

Он говорит: «Соблюдение наших культурных и религи­озных традиций глубоко внедрилось в жизнь нашей страны и народа, и они дают ему те установки, в рамках которых развивается его жизнь, - и в смысле религиозных правил, и каждодневного существования. Много лет назад я сказал своему народу, что он должен быть готов принять блага современного мира, но отвергнуть его дурные влияния, и, как мне кажется, мы в этом преуспели» («Трибуна». -26 января 1996 г.).

Благом для Омана оказалось то, что во главе его стоял и стоит наследственный монарх, не ограниченный сроком своих полномочий. Такой тип власти обеспечил стране органичный переход в новую эпоху. Постепенность измене­ний политической системы потребовала терпения и выдер­жки не только со стороны общества, но и самого лидера.

Ведь очень многие политики, воодушевленные первыми успехами, начинают подстегивать «клячу истории». «У кого есть терпение ждать, получает награду», - гласит оманская пословица.

Три десятилетия оманского Ренессанса прошли под знаком усложнения, обогащения всех составляющих обще­ства: государственных структур, экономического механизма, культуры, науки и образования. С каждым годом разветвленнее и совершеннее становится система здравоохранения, многообразнее и глубже делаются международные связи страны и ее граждан. Но все это не привело к социальному дроблению нации и возникновению классовых противоре­чий. Напротив, сегодня она как никогда едина. Проводимая Кабусом бин Саидом политика примирения уже в начале его правления выбила почву из-под ног тех, кто мечтал о насильственном переустройстве общества.

Мирная революция, осуществленная султаном, лишила их малейшей опоры в стране. Помилования и амнистии политических противников сделали то, чего не достигли бы самые суровые преследования. Разумеется, такая политика есть не только следствие трезвого расчета, но и отражение душевных качеств главы государства. В то же время в деяниях современного монарха просматриваются исторические ал­люзии - своим великодушием он очень напоминает имама Насира бин Муршида. Тот завоевал сердца современников, прощая побежденных врагов, и сумел умиротворить исто­щенную гражданской войной страну, заложил фундамент ее будущего величия.

Трудно отделаться от мысли, что блестящий знаток истории Омана, каким является султан Кабус, сотворил свой личный идеал правителя, сотканный из черт наиболее зна­чимых фигур прошлого. И сознательно или бессознательно следует этому идеалу.

Глава дворцового ведомства в ноябре 1999 года заявил представителям оманской прессы: «Милосердие - это при­знак величия, и оно не должно считаться слабостью, так что амнистия, которую подписал Его Величество, отражает твердость государства и его солидарность. В султанате нет политических заключенных, но государство настороже в отношении тех, кто пытается нанести ущерб достижениям страны». Таким образом, милосердие - это не синоним мягкотелости, но великодушие, присущее воину. Вот отличие монархического мироощущения от вялого либерализма, шаг за шагом уступающего вседозволенности и пороку.

Слава Богу, завершается столетний период смут, когда колебались все троны и алтари. Многие из них не устояли под ударами сатанинской стихии, рядившейся в одежды справедливости и равенства. На руинах великих царств и культур воздвиглись храмы жестоких идолов, потребовав­ших миллионов жертв.

Но, как гласит русская пословица, «без праведника не стоит село». В масштабах человечества этими праведниками оказались народы, сумевшие сохранить высшее достижение культуры - историческую государственность. Как знать, не от этих ли немногих уцелевших древ вновь засеется и за­шумит новой порослью истомленная земля?

В настоящее время на планете насчитывается около трех десятков монархий: 13 - в Азии, 10 - в Европе, 3 - в Африке и 2 - в Океании. Причем к числу государств с таким образом правления принадлежат как крупнейшие державы, вступившие в постиндустриальную эру, так и стра­ны, добившиеся значительных успехов в своем развитии за последние десятилетия. Отсталые страны составляют исклю­чение - только гималайские (Непал, Бутан), южноафриканские (Лесото, Свазиленд) и полинезийские (Тонга, Соломоновы острова) королевства можно отнести к этой категории.

Если же учесть, что абсолютно независимые Австралия, Канада, Папуа-Новая Гвинея и др. главой государства счи­тают английскую королеву, то монархический принцип правления и в пространственном выражении составит вну­шительную величину.

В ноябре 1999 года в Австралии прошел референдум по вопросу изменения формы правления на республиканскую. Большинство народа высказалось против. Одна из самых «простонародных» стран (ее население состоит из потомков каторжников и сезонных рабочих и почти не имеет в своем составе отпрысков имперской элиты) предпочла остаться в подданстве королевы. В новое тысячелетие эта огромная динамично развивающаяся страна вступит под знаками короны и скипетра. И это может служить символом неисчер­паемости, неувядаемости монархической идеи. Тем закономер­нее вера в светлое грядущее стран, ведомых в наступающую эпоху венценосцами, которые плоть от плоти своих народов.

В самом начале XX века виднейший идеолог русского самодержавия Лев Тихомиров писал в своем труде «Монар­хическая государственность»: «...смысла исторического про­цесса нельзя определить только на основании наблюдения тенденции одной какой-либо эпохи. Человечество вовсе не всегда правильно догадывается, к чему оно идет. История Греции, по общему убеждению всех ее политических людей и граждан, была процессом развития демократии. А между тем он на самом деле завершился всемирной монархией Александра Македонского, который явился представителем культурного дела, подготовленного предшествовавшим перио­дом развития демократии. Такого исхода не ждали греки ни при Фемистокле, ни при Перикле. Не представляли себе и доблестные республиканцы Рима, времен Пунических войн, грядущего появления Цезаря и Августа... Властвующим принципом будущего всегда явится тот, который наиболее способен осуществить задачи органического развития нации, и, рассматривая современный исторический процесс куль­турных стран, весьма вероятно ожидать возрождения мо­нархического принципа».

Писалось это накануне страшной смуты, опрокинувшей трехсотлетнюю династию Романовых и созданное ею госу­дарство.

Однако пророчество Тихомирова сбылось самым неожи­данным образом: на смену недолговечной демократии явился красный абсолютизм. Сегодня мысли идеолога монархии вновь актуальны в контексте политического развития России после крушения коммунизма. Дрейф в сторону авторитаризма поставил на повестку дня вопрос о возрождении монархии в России. Не сегодня, а послезавтра.

Десятки статей на эту тему в российской прессе, публи­кация книг виднейших монархических мыслителей прошлого пока отражают лишь зарождение интереса к проблеме, но уже сегодня можно сказать, что мало кого шокирует возможность реставрации сама по себе. Озадачивает скорее легитимность прав тех или иных претендентов на опустев­ший престол.

Безусловно привлекательным представляется опыт Испа­нии, плавно выходившей из обветшалого режима диктатуры к цветущей сложности современного общества под зонтиком монархии. Наш исход из тоталитаризма еще болезненнее из-за отсутствия традиционных скреп, сохраненных франкизмом.

Единая державная воля, не оспариваемая каждые четыре года за ломберным столом системы всеобщего голосования, а принимаемая как закон природы, способна сплотить мятущиеся племена и народы ради осмысленного историче­ского делания.

Драгоценный опыт успешно развивающихся монархий современности может пригодиться России, в истории кото­рой монархическая эра продолжалась 1155 лет, а тоталитар­ный режим продержался 73 года.

Существующий сегодня в Омане политический режим в наибольшей степени совпадает с идеалом русских монар­хистов. То, что для нашей страны стало утраченным золотым веком, остается источником вдохновения современных по­литических мыслителей. Но еще более значимым импульсом для развития этого идейного направления может стать изучение живой действительности. Ни в одной стране мира политическая теория самодержавия не была разработана столь глубоко, как в России, мало где монархический ре­жим достиг столь блестящих практических результатов, как в Султанате Оман.

На вопрос, каким султан Кабус бин Саид видит будущее его страны, Его Величество ответил одним словом: свет­лым. И добавил: «Оман входит в XXI век с солидной базой. Но нельзя останавливаться, надо постоянно действовать. Сделав один шаг, надо сразу думать о следующем».

Поиск по сайту: