Глава 5. ПРОЩАНИЕ С ДРАКОНОМ

Как приятно снова ощутить кожей палящие лучи солнца! Мы покинули Кедарнатх — не было смысла оставаться в занесенном снегом селении. Наш путь лежал через Дели в центральную часть Индии.

По дороге пришлось заночевать в Ришикеше, куда мы приехали глубоко заполночь. Это большой город, религиозный и культурный центр на северо-западе. Остановившись в комфортабельном отеле, мы попросили дежурного разбудить нас на рассвете, чтобы несколько часов посвятить осмотру храмовых комплексов, расположенных на берегу реки. Ришикеш оказался удивительнейшим местом. Сам город представлял собой нагромождение традиционных многоэтажек, но вот побережье Ганга поражало своей красотой. Берега покрывал серебристого цвета песок — результат измельчения слюдяной породы. Отражая солнечные лучи, он искрился и блестел, переливаясь всеми цветами радуги. Город прятался в предгорьях, покрытых густой тропической зеленью. Ганг величественно катил бирюзовые чистейшие воды мимо набережной, забранной в мрамор. Вдоль нее стояли роскошные храмы из розового песчаника, украшенного затейливым узором. Белоснежные мраморные ступеньки, ведущие к реке, были усыпаны паломниками, совершающими омовение в священной воде.

Невозможно описать все великолепие, которое предстанет перед тем, кто выйдет на набережную. Группы туристов бросали в воду сухарики, огромные рыбы хватали их, выпрыгивая из воды. Налюбовавшись достопримечательностями, мы направились в сторону, противоположную храмовому ансамблю, — подальше от паломников и туристов и остановились на пустынном берегу среди песчаных барханов. Вокруг не было ни души.

- Так и хочется искупаться, — я с вожделением посмотрела на воду.

- В чем же дело, хочется? Вперед!

Мы разделись и пошли в воду, она оказалась теплой и чистой, как на море в разгар сезона. Потом я растянулась на гладком валуне и наблюдала, как бродячая корова в заботах о хлебе насущном ходила по пляжу и подъедала обрывки газет да изредка попадавшиеся окурки. К берегу направлялся старый индус в одежде цвета шафрана. Его белую бороду трепал ветер, длинные волосы в беспорядке разметались по плечам. За ним следом хромал на трех лапах шелудивый пес с оборванным ухом.

Йог, не обращая на нас внимания, обнажился и голышом ступил в реку. На худом старческом теле обвисла дряблая, почти черная кожа. Он прополоскал рот, несколько раз плеснул из пригоршни себе на затылок, поднял руки над головой, сложил ладони и застыл в этой позе. Солнце слепило глаза, и я, зажмурясь, опустила голову вниз и уткнулась лицом в теплый камень. В нос ударил запах раскаленного песка и сырой рыбы.

Я задремала, мне снилось, что я ребенком играю в саду, и наша дворовая собака, радостно повизгивая и виляя хвостом, лижет мне лицо горячим, шершавым, липким от слюны языком. Ощущение было настолько живое, что я открыла глаза и обомлела: надо мной стояла та самая бродячая корова и облизывала мне щеку. От неожиданности я вскрикнула и присела, оттолкнув рогатую голову. Корова обиженно посмотрела своими огромными грустными глазами и отшатнулась.

Ник покатывался со смеху, оказывается, он с самого начала созерцал эту картину. Я возмущенно накинулась на него.

— Ты ей понравилась, смотри, даже уходить не хочет!

И правда, буренка по-прежнему стояла рядом, только теперь она лениво обнюхивала расщелины между камнями, выискивая еду.

- Не сомневаюсь, — я поднялась и пошла купаться заново.

Йог все держал руки над головой, только теперь он медленно вращался и напевал себе под нос какую-то мантру.

— Что будем делать дальше? — спросила я, падая на камень рядом с Ником.

— Перекусим. — Он лениво перевалился на живот, подставляя солнцу мускулистую спину. — Пойдем в открытый ресторан на берегу?

-Давай, а потом?

— В гостиницу, поспим пару часов, времени достаточно. До автобуса, на котором мы после обеда отбывали в Дели, оставалось около четырех часов. В отеле я первым делом приняла душ, а затем растянулась на широкой кровати под легким хлопчатобумажным палантином, который носила на голове, — находиться одетой в номере не было никакой возможности, от удушливой жары не спасал даже кондиционер.

— Все, как положено, — кричал Ник из ванной, — там, где мерзли, нам приходилось мыться ледяной водой, а теперь изнываем от зноя, и пожалуйста, тут тебе и горячая, и холодная.

Слова долетали сквозь дрему, мало-помалу меня охватил послеобеденный сон. Проснулась через час с небольшим от того, что Ник беспокойно заворочался рядом.

— Ты что, место себе никак не найдешь?

— Лучше бы мы не экономили и сняли двухместный номер! — недовольно пробурчал он. Ник смотрел в потолок, его лицо напряглось, он был явно чем-то раздосадован.

— Ты же хотел вздремнуть? Не выспался, что ли?

— Хотел, да не смог, — он сокрушенно вздохнул. — Мы можем поговорить откровенно?

- Конечно, — я не уловила подвоха.

- У меня такое ощущение, что ты постоянно хочешь меня.

От этих слов глаза чуть не вылезли у меня из орбит. Уж чего-чего, а такого поворота событий я даже не предполагала. Я озадаченно уставилась на него.

— На протяжении всей поездки я не могу расслабиться ни на минуту, меня постоянно преследует чувство, что ты ожидаешь близости, сексуальных отношений.

Он говорил с остановками, стараясь подбирать точные слова.

- Ник, не очень хорошо понимаю тебя, — я отодвинулась на край, чтобы лучше видеть его, подчеркивая, что мы достаточно отделены. — Давай разберемся.

И хотя то, что он имел в виду, отчасти было именно так (правда, очень давно, до той самой ночи, проведенной на крыше в ресторане), его мысли сбили меня с толку. Ведь я никогда не давала ему повода думать так, поскольку этот вопрос представлял интерес сугубо для моей внутренней рефлексии. Легкая привязанность, некая иллюзия близких отношений — все это служило предметом моего пристального рассмотрения: было интересно в максимальном приближении понять, как работает механизм привязанности, не более. Я всегда подспудно чувствовала, что Ник не мой мужчина. Он нравился мне и притягивал сексуально, но это был повод для игры в «осознанки». На поверхность, как мне кажется, это не выносилось, и меня изумили претензии Ника. Здесь, насколько я могла видеть, причиной было то, что его тянуло ко мне: иначе зачем он время от времени заигрывал (откуда это прорывалось?), периодически становился неестественно отчужден, излишне подчеркивал наши «дружеские» отношения. Зачем, скажите мне, без конца акцентировать это, если дама не вешается вам на шею? Только затем, чтобы защитить себя, убедить в обратном, не иначе. Я решила поступить жестко и хладнокровно довести его до эмоционального взрыва, используя его собственные методы продвижения.

— Я испытываю к тебе симпатию, не выходящую за рамки дружеской, даже братской. В моем расположении нет умысла, — искренне и спокойно начала я.

— Это действительно так? — с сомнением произнес он. По интонации я поняла, что он даже на мгновение не

допускает этого.

— Я уверен, ты стремишься меня соблазнить.

— Да? Тогда почему же я сплю, как дитя, в то время как некоторые не находят себе места?

— Ну, это... — в его тоне появилось недоумение. Оборвав на полуслове, я накинулась на него с новой силой:

— У кого бессонница? У меня или у тебя? — я говорила жестко и видела, что слова отрезвляют его как холодный душ. — А что ты делал все это время? Думал о моей заднице? Даже в Кедаре ты испугался лечь вместе, словно я посягала на твою невинность.

Похоже, этот аргумент сломил его окончательно. На его лице отразилось изумление, может быть, впервые за период нашего знакомства он подумал, что сексуальные флюиды исходят не столько от меня, сколько от него самого. Он упал ничком на кровать и зарылся лицом в подушку.

«Боже! Как мы все одинаковы — подвергнутые половому инстинкту, наивные, как дети», — подумала я и откинулась на спину, устремив взгляд к потолку.

Прошло несколько минут, но он не шелохнулся. В отличие от Ника я полностью контролировала себя. «Благодаря

перепросмотру взаимоотношений мне ясны наши мотивы поведения, я неуязвимее его и могу легко управлять ситуацией», — размышляла я. Это доказывало эффективность практики, я была рада, что не бросила ее. Мне хотелось помочь Нику увидеть его заблуждения, и поскольку сама не была вовлечена в эмоции, то решила раззадорить его побольше, как делают мастера дзэн-буддизма. В тот момент, когда что-то затрагивает человека, они стараются усугубить воздействие на болевую точку. Довести до кипения, провоцируя эмоциональный всплеск, то есть вызвать энергию бессознательного на поверхность, и в момент кульминации резко остановить, тогда есть вероятность, что всколыхнувшаяся энергия пойдет в осознание. «Для твоего же блага, чтобы наперед был более внимателен к своим неконтролируемым инстинктам», — думала я.

У меня созревал коварный план. «Я покажу, насколько велика твоя похоть, самовлюбленный чурбан!»

— Ладно, это не так важно, чтобы обсуждать сейчас, — притворившись равнодушной, я повернулась набок и эротично потянулась всем телом, продолжая игру. — Давай лучше обсудим, куда поедем дальше.

Он оглянулся. Тончайший платок соскользнул с моего тела на кровать, открывая круглую грудь. Как бы не придав этому значения, я наивно несла околесицу, теребя край платка. Его взгляд блуждал по обнаженному телу — от шеи до груди, ниже по талии, вдоль крутого изгиба бедра... Я чувствовала, как нарастает его страсть, что он почти не в силах контролировать ее, и продолжала заманивать его. Меня тоже возбуждала игра, легкое покалывание в сосках только добавляло азарта. Я чувствовала себя кошкой, которая, отпуская, дразнит мышь иллюзией свободы, в любой момент готовая снова поймать и убить ее. Ник казался мне напыщенным болваном, избалованным женским вниманием. Я предвкушала разочарование, которое скоро постигнет его.

Неожиданно он сбросил с ягодиц полотенце и приподнялся, переворачиваясь на бок так, чтобы я могла видеть его возбужденную плоть. Он демонстрировал свою силу и бессилие одновременно.

— Так кто из нас похотлив?! — внезапно и еще более гневно обрушилась я на него. — Самец, грязное животное, диахорик, смотри в себя глубже и осознавай, что не сексуальное желание — грех, а то, что оно неподконтрольно тебе настолько, что не позволяет даже спать. Прибавь к этому свою дурную голову, набитую идиотскими представлениями! Почему ты не можешь просто заняться сексом, раз уж так хочешь этого? Хочешь выглядеть паинькой? Над распахнутыми воротами в ад красуется вывеска: «Рай».

— Что ты несешь? — попробовал он защищаться, но я не оставила ему этой возможности.

— А то, будь настоящим! И ад, и рай — они в тебе, ты сам творишь их, в том числе сейчас, когда врешь самому себе. Разве ты не знаешь, что дело не в грехе, а в правдивости, в готовности признать греховное действие. Это не значит грешить, а значит видеть отрицательное и неприятное в себе правдиво. Даже отпетый грешник может стать истинным святым! Не все привычки или недостатки мы можем остановить усилием воли, но мы можем быть правдивыми, и чем глубже наша искренность и доверие, тем больше энергии идет на полезную работу.

Я бушевала недолго, ровно столько, чтобы как следует его встряхнуть. На самом деле гнева во мне не было, поскольку не было ни обиды на Ника, ни злорадства оттого, что он по уши влип в собственную глупость. Я ругала его из чувства солидарности и сострадания, желая допечь до такой степени, чтобы его ум начал хоть немного осознавать причины дурацкого положения, в котором оказался хозяин.

Успокоившись, я легла на живот, сексуальнейшим образом выставив при этом зад, продолжая осуществлять свой коварный план. Ник молчал, лишь натужно сопел, в конце концов он вскочил с кровати и бросился в ванную. Вода с шумом ударилась о кафель. Я злорадно представила, как он поливает член ледяной водой.

- Давай, давай, остынь, может, это прочистит тебе мозги, — рассмеялась я бесшумно,

— Скажи, зачем идти на поводу у инстинкта? — донеслось из ванной.

— А кто сказал, что желание, секс — это плохо? Только твое отношение делает вещи плохими или хорошими. И потом, не выявив и не увидев как следует «плохое», нельзя понять, что же есть «хорошее». Не зная врага в лицо, как можно победить его?

- Ты лицемеришь.

- Мудрые говорят: никто не достигнет истины, пока тысяча искренних людей не объявит их лжецами.

— А как же твой аскетизм? Ты сама говорила, что придерживаешься воздержания! Сегодня одно, а завтра другое, ты переворачиваешь основу под себя, как захочешь.

— Потому что жизнь нельзя ограничить правилами, каждый миг исключителен! Невозможно предсказать следующий момент моей жизни, он неизвестен даже мне. Перепросмотр прочищает мозги, помогает обрести ясность, а что касается секса — вопрос в том, чтобы не терять себя, чтобы не раздваиваться, не врать самому себе и оставаться спонтанным, чтобы гармонично следовать моменту. Вырастать из него!

— Да пойми, я не бегу от интимных связей...

— Прошу не относить это на мой счет! — перебила я его.

— Я не хочу привязаться, привязанность ограничивает!

— И я за то, чтобы оставаться свободными.

- Но отношения приводят к привязанности.

— Нет, ее порождает не близость, не секс, не любовь, а извращенное понимание. Отношения — это только возможность, соединяющая энергии. Отношения обогащают, они развивают и поднимают выше, а геморрой в голове превращает их в привязанность и опустошение, наполняет болью. Ник вернулся и сел на край постели. Он выглядел уравновешенным и больше не обвинял меня, не спихивал свои проблемы и не прятал их.

— Как это у тебя получилось? Ты устроила мне хорошую головомойку.

- У тебя получается не хуже, — я вспомнила, какие проработки устраивал мне он.

— В моей жизни не было женщины, которая не хотела бы меня, которая отказала бы мне хоть раз. Все бабы липнут ко мне, словно мухи на мед и под любым предлогом -дружба, духовная практика, любовь — стараются затащить в постель, а потом еще и привязать покрепче.

- Самый идеальный вариант - это женить, - ядовито заметила я.

— Я даже начал патологически бояться секса, потому что в итоге все романтические отношения заканчиваются слезами, соплями и...

— И кровавыми разборками, — закончила я. — Так ведь, Синяя Борода?

— Почему Синяя Борода?

— Потому что каждый раз искренне влюбляешься, а потом убиваешь свою любовь. Ставишь галочку в донжуанском списке и заботливо лелеешь свою коллекцию. Может, нам перевернуть все с ног на голову? Ведь у нас уникальная возможность: мы единомышленники! Мы нравимся друг другу — ни больше и ни меньше, и здесь нет ничего плохого, нам повезло. Мы можем учиться друг с другом отношениям без привязанности, быть своего рода учениками, а все, что происходит, — это тренажерный зал. Если у тебя хватит души, смелости, ума научиться здесь — ты сделаешь и пойдешь дальше. Понимаешь? Главное — это состояние, подход, это та работа, которая происходит внутри. Поверь, когда ты влюбишься по-настоящему, а я искренне желаю тебе этого, когда тебя зацепит всерьез, тогда ты вспомнишь этот опыт. Он пригодится тебе. Ник был задумчив и молчал.

— Что, задела за живое? — я уже не провоцировала его, разговор получился глубже, чем я предполагала. — Ну ладно, давай закончим, если у тебя остались силы, сделай мне массаж.

— Это означает, что работа над собой продолжается?

— Назови мне такую обитель, я такого угла не встречал, где бы жизнь — этот змей искуситель, к осознанию не призывал! — перефразировала я известные с детства строчки.

- Где бы секс — этот змей искуситель, так лучше.

- Как угодно, совершенству нет предела!

Мы рассмеялись, напряжение ушло, на душе стало легче. Было видно, что к Нику вернулись обычная уверенность и эмоциональная устойчивость.

Он начал бережно касаться моих ступней, взял их в ладони, поднес к лицу и поцеловал пальчики, нежно просовывая между ними скользкий, горячий язык. От такой неожиданной ласки я оцепенела. Сантиметр за сантиметром он поднимался все выше, осыпая меня поцелуями, пока не достиг бедер. Ладони нежно касались тела, движения были плавными. Руки легко скользили по коже, а за ними тянулся шлейф тепла и мягких покалываний. Он провел трепетными пальцами между ног и робким движением проник внутрь. Вихрь приятных ощущений закружил меня, заставляя тело слегка вздрагивать. Он задержался здесь дольше, доставляя неземное удовольствие искусным массажем. Совершенно расслабившись, я лежала с закрытыми глазами, вкушая его нежность и растворяясь в горячих волнах приятной истомы. Мне захотелось ответить настойчивым ласкам, и я впустила его в себя, проваливаясь в мягкий матрас под тяжестью сильного тела. В нежном соитии я с упоением наслаждалась его гладкой кожей, прохладной после душа. Происходящее казалось продолжением сна — таким сладким, таким зыбким и при. зрачным оно было... Неземное, утонченное наслаждение и экстатический восторг! Сердце заполнила благодарность за такой прекрасный, неожиданный подарок. И такая радость и полет родились в душе! Кому эти чувства? Нику? Самой действительности? Своему виртуальному единственному? Или чему-то более высокому? Просто и легко, как вдох и выдох, и ничего отягощающего, просто взаимодействие от избытка, просто энергия через край.

Наполненные этим состоянием, мы лежали неподвижно и отдыхали.

— Чудесный вентилятор над кроватью, чудесный прохладный воздух, охлаждающий мой член, чудесная женщина. Я еще не встречал подобной.

— Едет крыша?

—Дом стоит, окна нараспашку, и дверь открыта. Я благодарен Вселенной за то, что мне открывается иное качество отношений — свобода.

— Спасибо тебе. Такое может произойти только в том случае, когда есть искренняя симпатия друг к другу, тотальная открытость и доверие к происходящему Когда двое полны любовью, они относятся друг к другу как к божеству. Разве можно относиться к Божественному грубо, небрежно или с чувством собственника? Нет — ты отдаешь ему все свои лучшие качества и с благоговением принимаешь его дары.

— Как увязать все это? Ты столько говорила о своем единственном, о внутренней чистоте, о намерении, и все же мы в одной постели, хотя и не две половины целого, просто попутчики на этом отрезке жизненного пути. Я чувствую к тебе больше, чем к любой другой женщине, что была со мной, но я не скажу, что люблю тебя, что ты для меня все и... — Ник выглядел обескураженно, растерянно. — Я все это уже говорил, я не хочу секса ради секса! Так было последнее время, а сейчас во мне что-то происходит, меняется весь старый уклад, что мне со всем этим делать?

- И это прекрасно! Я тоже меняюсь, мы учимся, мы растем. Был период покоя, и он помог наполниться, теперь переход на другую ступень осознания, где больше силы, где другое качество жизни, где источник полон. Разве ты не дашь испить воды из своего колодца путнику, умирающему от жажды? Когда он наполнен, разве в нем от этого убудет? И разве ты будешь жалеть или долго, с пристрастием помнить об этом, если он пойдет дальше своей дорогой?

- Нет, но...

— Мудрые говорят: когда имеешь ясное, необусловленное видение, то совершаешь гармоничные поступки, и действия влекут за собой правильные последствия. Если это пока еще остается загадкой, шаг за шагом постигается смысл.

* * *

Точно по расписанию наш автобус отправился в Дели. Мы должны были прибыть туда около десяти часов вечера. Ник уставился в телевизор, подвешенный прямо над сиденьем водителя. Шел индийский фильм, громкая национальная музыка действовала на нервы. Я достала из рюкзака плеер, надела наушники и включила его на всю мощность.

— Это уже лучше! — пропела в унисон мелодии.

Настроение было великолепное, я переживала эмоциональный и физический подъем. Пошарив в рюкзаке, выудила со дна походный блокнот, в который записывала свои впечатления, и, углубившись в работу, сама не заметила, как пролетел остаток дня. С последней точкой я посмотрела в окно: в сгущавшихся сумерках мы подъезжали к автовокзалу. На здании крупными буквами было написано: «Дели».

Оставалось несколько дней отпуска, и, чтобы не потратить их попусту, мы сразу наняли такси и отправились во Вриндаван. В завершение вояжа мы хотели посмотреть Тадж-Махал, а Вриндаван находился по пути в Агру.

— Трасса пойдет по равнине, думаю, доедем за два-три часа, — сказал Ник, складывая рюкзаки в багажник.

Он устроился впереди и предпочел болтать с водителем. «Еще бы, он прекрасно выспался в автобусе, — думала я. — Как хорошо, что здесь сохранились эти старомодные машины». — Я растянулась на заднем сиденье «Амбассадора», меня клонило в сон. Длина сиденья позволяла вытянуться в полный рост. Автомобиль плавно покачивался на мягких рессорах. Шуршание шин, трущихся протекторами об асфальт, усыпляло. Очнулась я с ощущением, что мы едем слишком долго.

- Еще не приехали? — я подняла голову, в лобовое стекло брезжил рассвет. — Мы, что уехали в Агру, или я проспала что-то интересное?

— Да ничего интересного, как всегда, без приключений на дороге не обходится, — Ник обернулся, глаза ввалились от недосыпа, лицо осунулось — он неважно выглядел. — Мы часа два ремонтировались прямо на дороге, сломались километрах в тридцати от Дели, сейчас уже подъезжаем. — Он был уставший и расстроенный тем, что пришлось провести бессонную ночь.

Вриндаван оказался самой настоящей большой деревней. Третий круг мы безнадежно колесили по одним и тем же спящим улочкам в надежде найти свободную гостиницу. Фасады большинства домов были наглухо закрыты жалюзи, что предполагало скрывающиеся за ними витрины магазинов.

— Днем эти улицы превратятся в торговые ряды, будет не пропихнуться, а сейчас ни души. Чертова деревня, неужели мы не устроимся до утра?

Обойдя десятка полтора отелей, мы потерпели фиаско.

- Может, уехать за город, попытать счастья там?

— Далеко не лучшая идея. Как оттуда добираться? -Ник озадаченно поглядывал по сторонам.

- Отпустить водителя все равно придется, остается один выход — коротать время в сквере, — без особого оптимизма отозвалась я. Сидеть до утра на рюкзаках абсолютно не хотелось.

- Подожди, мне кажется, что все устроится наилучшим образом, давай сделаем еще круг.

- Посмотри, как ты думаешь, что это? — мы проезжали настоящий дворец. — На частную резиденцию или административное здание не похоже. — Ник попросил водителя остановиться. — Храм Кришны, построен его святейшеством Свами Прабхубадой, — зачитал он позолоченную надпись. — Между прочим, проезжаем мимо уже второй раз, может, это знак?

Надпись венчала ажурную мраморную арку, которая служила входом. Ворота под ней были открыты.

- Похоже на место обитания кришнаитов. Наверняка в их центральной резиденции найдется гостиница или общежитие для паломников! — осенила меня мысль.

— Действительно, судя по масштабу территории и количеству строений, это должен быть ашрам, а в них бывает жилье, — согласился Ник. — Побудь здесь, пойду поговорю с кем-нибудь. В крайнем случае представимся кришнаитами из России, — он вышел из машины и уверенным шагом направился к воротам.

Пока я восхищенно разглядывала сказочное творение из белоснежного мрамора, он скрылся в глубине двора.

Потекли минуты томительного ожидания, казалось, прошел целый час, наконец я издали заметила его улыбающуюся физиономию и поняла, что мы обрели кров.

— Идем, нам дают комнату в общежитии.

Он расплатился с водителем, мы взвалили на плечи рюкзаки и направились в ашрам.

В приемной за круглым столом сидела европейского типа женщина, одетая в сари. Она предложила нам заполнить стандартные анкеты и подала Нику ключи.

— На двери увидите табличку: «Доктор Свами Нияс», комната находится на втором этаже. Он сейчас в отъезде, поэтому мы можем предложить вам это место. Считайте, вам повезло. Видно, сам Кришна помогает, ведь сейчас идет праздник, и в городе нет ни одной свободной гостиницы.

Мы горячо поблагодарили ее. Дважды объяснять не пришлось, не успела она закончить, как мы с нетерпением бросились к лестнице. Открыв тяжелую добротную дверь, вошли внутрь. Большая светлая комната г-образной формы состояла из смежных холла и спальни. Посреди номера висела плетенная из лозы корзина с матрасом на сиденье. Удивительное сооружение крепилось к потолку двумя массивными цепями. Она была достаточно просторна, чтобы вместить крупного человека.

— Боже Всевышний, это же качели! — я бросила рюкзак на пол и с разбега запрыгнула в них. — Не перестаю удивляться изобретательности кришнаитов! Ну чем, казалось, можно нас удивить?

— Да, о таком мы и не мечтали.

Как чудесно было сидеть в этой миниатюрной беседке и плавно раскачиваться!

Комната была обставлена красивой деревянной мебелью, окно закрыто тяжелыми бархатными портьерами. Рядом стояли две кровати с высокими резными спинками, а в холле — огромный шкаф с множеством ящичков и мягкие глубокие кресла. Бархатная обивка была подобрана в тон портьерам. Кресла окружали низенький китайский стол. Спальню и холл разделял гамак. Вся мебель была резная и выполнена в едином, оригинальном восточном стиле.

Я выпрыгнула из гамака и решила исследовать ванную.

- Ого, это грандиозно! — не смогла я сдержать эмоций. — Только посмотри, здесь шикарная ванна, в ней поместится целый флот! А эти зеркала?

Я выскочила в комнату и стала носиться по ней, как угорелая, прыгать по кроватям, дурачиться и кричать, как сумасшедшая.

— Такое ощущение, что я попал не в монастырь, а в гарем, — сказал Ник, заглянув в ванную.

— Только про гарем не надо.

- Почему?

— И не мечтай, был один такой умник, не от гарема, а всего-то от двух жен сбежал в монастырь.

— Да ладно, рассказывай! — скептично возопил он. -Что за история?

— Однажды два друга сидели в кофейне и курили кальян. «Как же хорошо иметь двух жен», — мечтательно заметил один другому. Красноречивыми словами он описывал свои необыкновенные переживания, не переставая восхищаться тем, что у двух цветков такой разный аромат. Глаза второго становились все больше и больше от восхищения. «Как в раю, — думал он, — живется моему другу. Но почему же не мне, а ему дана эта радость испытать сладость обладания двумя женщинами». Вскоре и у него появилась вторая жена. Когда в брачную ночь он захотел разделить с ней ложе, она гневно отвергла его: «Не мешай мне спать, иди к своей первой жене. Я не хочу быть пятым колесом в телеге. Или я, или она». Чтобы найти утешение, он отправился к другой жене. «Тебе здесь нет места, — в ярости сказала она. — Если ты взял себе вторую жену, а я тебе уже не мила, ну так и иди к ней».

Ему не оставалось ничего другого, как пойти в ближайшую мечеть, чтобы найти покой хоть там. Когда он прилег на ковер и попытался заснуть, то услышал за собой покашливание. С удивлением он обернулся. Оказывается, это был не кто иной, как его добрый друг, разглагольствовавший перед тем о счастье иметь двух жен. «Чего это ты пришел сюда?» — спросил он его с удивлением. «Мои жены не подпускают меня к себе. Это длится уже многие недели». У второго полезли глаза на лоб: «Но зачем же тогда ты мне рассказывал о том, как прекрасно жить с двумя женами?». Пристыженный друг признался: «Я чувствовал себя таким одиноким в этой мечети и захотел, чтобы рядом со мной был друг».

Покатываясь со смеху, Ник попытался забраться в качели. Но корзина все время выскакивала из-под него. Мне пришлось ее подержать, наконец он устроился полулежа на спине и запрокинул ноги вверх.

— Ну-ка качни меня как следует!

— Не хочу отсюда уезжать, это как прощальный подарок, — я что есть силы толкнула гамак.

— Об этом мы подумаем завтра, — передразнил он мое любимое выражение, - пойду приму душ. Выделяю нам час на отдых, и вперед — осматривать достопримечательности, — и на ходу выпрыгнул из качелей.

После короткого сна мы пошли побродить по дворцу, то есть по месту нашего проживания, в общем, по ашраму или как вам будет угодно.

— Не сомневаюсь, что здесь должно быть кафе, — предположил Ник. — Они помешаны на еде, у них культ. Ты знаешь, как про них говорят, — я отрицательно качнула годовой, — кухонная религия!

— Да, у меня был один знакомый кришнаит. Приходя в гости, всегда брался готовить. Блюда были разнообразными и очень вкусными, особенно ему удавались сладости.

— А вот и то, что мы ищем! — Ник ткнул пальцем в табличку со словом «кафе» и стрелочкой в нужном направлении.

В уютной комнате за столиками сидели молодые люди, в основном европейцы. На всех, независимо от национальности, была индийская одежда. Мы присмотрели свободный столик и встали в очередь.

— Я возьму кукурузные хлопья с простоквашей, кофе и глабжамуны.

— Глабжамуны?

— Те самые маленькие шарики из теста, жаренные во фритюре и пропитанные сиропом, — я показала на лоточек с десертом.

Разглядывая стойку с обилием блюд, я поразилась: выбор оказался намного больше, чем можно было предположить.

— А я подкреплюсь основательно, — заявил Ник, сгружая себе на поднос тарелки с рисовой кашей, пудингом и самосами.

— Ты не лопнешь?

— Я еще возьму молочный коктейль с бананом и чашку чая с молоком, — проигнорировал он мое замечание.

Еда была просто пальчики оближешь.

— Все-таки кришнаиты молодцы, изумительно готовят, — он довольно похлопал себя по животу. — Чувствую, мне начинает нравиться здесь, если бы не обязательное условие постоянно твердить «Харе Кришна», то пошел бы в кришнаиты, — пошутил Ник, вытирая губы салфеткой. — Ну что, теперь я полон и готов к дальнейшим подвигам.

Отпуская шуточки по поводу «кухонной» религии, мы вышли из кафе и отправились в молитвенный зал храма.

Здесь было просторно. Два ряда колонн уходили к расписному потолку с орнаментом в нежных пастельных тонах. На стенах были изображены сцены из жизни Кришны — то он маленьким ребенком опрокидывает горшок с маслом, то в окружении прекрасных пастушек, рядом сюжеты битвы при Курукшетре. В алтарном приделе — ниши, зашторенные занавесками, там, должно быть, находились изображения или скульптуры Кришны. Несколько человек сидели порознь в большом зале. Мы тоже устроились У стены прямо на полу, чтобы в расслабленном состоянии лучше ощутить дух этого места.

— В целом производит очень благоприятное впечатление — просторно, чисто, светло. Наверное, кришнаитам хорошо живется! Чего человеку еще надо? Вкусно поел, сладко поспал, помолился в чистоте, — в его голосе чувствовался легкий сарказм, но при том он был само благодушие.

— Это на тебя подействовала обильная еда, — съязвила я. — А у меня все это почему-то ассоциируется с богатыми декорациями в театре. Что-то есть здесь кукольное, ненастоящее, как в детских сказках. Может, лучше пойдем в город?

— Да, пора уже, что-то мы засиделись.

Покинув дворец, мы окунулись в толчею и гам восточной улицы. Я заприметила на обочине лошадь, запряженную в коляску.

— Поедем? — обрадовалась я и, как ребенок, потащила Ника к повозке. — С детства обожаю лошадей!

Мы переговорили с возницей. За скромную сумму он предложил довести нас до старого храма.

— Лучше бы пешком, — засомневался Ник, — ну ладно, давай.

Он подсадил меня в коляску, и мы тронулись вдоль торгового квартала, по которому кружили утром, и каждый дом был действительно магазином. С наступлением утра хозяева убрали жалюзи с витрин и открыли для прохожих свои лавки. Здесь было на что посмотреть: прилавки ломились от изобилия сувениров, яркой национальной одежды, источали ароматы эфирных масел, благовоний и специй, блестели украшениями, посудой, музыкальными инструментами. В общем, тут было столько всякой всячины, что глаза разбегались. Наша коляска медленно ехала по узким рядам, иногда мы останавливались прикупить что-нибудь из сувениров.

— О, здесь действительно чувствуешь себя на Востоке, — я выбирала, какое же из сотни предложенных ароматических масел взять. — Может, это? — и протянула флакончик с надписью: «Королева ночи».

- Кстати, давно хотел узнать, ты пользуешься эфирными маслами? — он поднес флакон к лицу и вдохнул: — Кажется, очень сладкий запах, от него будет кружиться голова.

—А у мужчины должна кружиться голова от такой жен-шины, как я, — проронила я кокетливо. — Почему ты спрашиваешь?

— От тебя она кружится и без масла, можешь быть уверена. Твоя кожа постоянно излучает тонкий сладковатый аромат, — он значительно подчеркнул последние слова.

- Действительно? Для этого необязательно пользоваться духами. — И подумала: «Так я и выдала тебе секреты своего магнетизма!» — Это мой естественный запах.

На его лице отразилась тень сомнения.

- Мне непонятен твой скептицизм, ведь мысль материальна, и если сегодня я отношусь к себе как к цветку, то завтра начинаю цвести и благоухать. Помимо обычной гигиены и парфюмерии, культура питания, уклад жизни и образ мыслей тоже оказывают непосредственное влияние на запах тела, — я пожала плечами, это было так очевидно! — Говорят, святые излучают аромат на значительном расстоянии.

— Ну докажи, докажи мне на практике прямо сейчас, что мысль материальна?

Я подумала, но ничего так и не нашла.

— А я могу доказать тебе это прямо сейчас! Перемести свое внимание в мизинец левой ноги. — Я сделала. — Теперь перемести внимание в пятку правой ноги и запоминай ощущения, не делай ничего механически! — Я подумала, что он снова куражится надо мной. — Теперь пере-Мести внимание в левую кисть и выбери один палец. Просто с полминуты удерживай внимание на кончике этого Пальца. Что происходит?

— Тепло, покалывание, кажется, становится объемней... - Все равно, какие ощущения, главное, что палец начинает отличаться от других! Да или нет?

— Да, — уверенно подтвердила я.

— Тысячи лет назад было известно: стоит обратить пристальное внимание на любой участок тела, как туда направляется жизненная энергия. От намерения человека зависит количество его личной силы, энергии. Мысль материальна, если властвует негативная мысль — организм разрушается, поэтому так важно контролировать мысли и повышать свою самооценку, потому что когда человек ругает себя, взращивается его внутреннее состояние, и отсюда страдание!

За пределами торгового центра начинался крестьянский квартал. Пестрые витрины постепенно сменила глухая стена, в которой иногда мелькали калитки. Через провал в заборе мне удалось заметить ветхий одноэтажный дом. Он стоял вдалеке, прячась в зарослях фруктовых деревьев. Рядом пасся белый вол, его рога были выкрашены голубой краской и изогнуты, как арфа.

— Посмотри, какой красавец! — я показала рукой в сторону быка.

— Где? — Ник притормозил извозчика. Белоснежный гигант словно почувствовал интерес

к себе и направился в нашу сторону. Он подошел совсем близко, вытянул шею и просунул голову в дыру, кося на нас иссиня-черными огромными глазами в обрамлении длинных густых ресниц. По краям изогнутых век проходила черная окантовка, будто их специально подвели сурьмой. Вол был такой высокий, что голова находилась на одном уровне с коляской, если не выше. У основания мускулистой, внушительного размера шеи был горб, который вовсе не портил, а добавлял ему стати. Мы зачарованно смотрели, не в силах оторвать глаз и двинуться дальше, пока царственное животное не удалилось в глубь сада - вероятно, он понял, что здесь ему ничего съестного не перепадет.

— Действительно, красавец! — с уважением отозвался Ник и тронул возницу за плечо.

Мы покатили дальше и скоро остановились на площади перед каменным сооружением высотой с многоэтажный дом. Перед ним были кованые металлические ворота.

— Приехали. — Ник выскочил из коляски и подал мне руку. — Давай, прыгай.

Вблизи здание казалось еще выше. Его украшали несколько рядов фигур индуистских богов и мифологических животных. Приглядевшись, я увидела целые художественные сцены, полные эзотерического смысла. На одной из них был изображен мужчина, совокупляющийся сразу с четырьмя женщинами, на другой —группа людей, танцующих на черепах.

— Это очень старый тантрический храм, — услышала я скрипучий голос за спиной. Обратившийся к нам говорил на ломаном английском.

Обернувшись, мы увидели щупленького старичка в белой национальной одежде с седой бородой до пояса.

- В храм вас не пустят — иностранцам запрещено, но за воротами есть дворец, который построил раджа Вриндавана более тысячи лет назад. Я могу проводить вас туда.

- Что это за человек и откуда он взялся? — удивленно спросила я Ника.

- Не знаю, но раз уж он заговорил с нами, то, может, нам стоит его расспросить подробнее?

Ник стал задавать вопросы, Индус доброжелательно отвечал. Оказалось, что он родился в семье брахманов и в соответствии с законами касты ему запрещено работать. Старик оказался на редкость словоохотливым, и нам пришлось выслушать длинный рассказ о нелегкой жизни ученого человека. Он был просвещен в вопросах религии и истории, все, что он говорил, было интересно. В конце выяснилось, что брахман проводит экскурсии и готов помочь нам осмотреть местные достопримечательности.

— Из какой вы страны?.. Из России? — переспросил он, удивленно качая головой. — Очень редко приезжают туристы из России. Вам там совсем плохо живется. Я знаю, что Россия очень бедная страна. В Индию приехать далеко и дорого, знаю... — он говорил с таким ужасным акцентом, что я едва понимала его. — Пойдемте, с удовольствием покажу вам дворец. — Он сделал жест рукой, приглашая нас следовать за ним.

Внутри оказалось не так интересно, экспозиции никакой не было. Мы прошли по нескольким залам, когда-то отличавшимся богатым убранством. Стены и колонны украшали росписи и барельефы, выточенные в серой породе. Все это хорошо сохранилось, кое-где поблескивали крупные драгоценные камни, оправленные золотом.

— Раньше стены дворца были украшены тысячами драгоценных камней, — рассказывал наш гид, — а ворота были покрыты листовым золотом.

— А где они сейчас? — спросила я.

— Почти все украли. Мало людей живут праведно, среди индусов много воров, — он сокрушенно покачал головой.

Мы улыбнулись такому наивному, искреннему объяснению. Кстати, индусы делают все наоборот, когда сопровождают сказанное движениями головы: в знак отрицания кивают вверх-вниз, а утверждения — в стороны.

Побродив по залам, мы попали во внутренний дворик, где находился довольно объемистый бассейн с зеленой протухшей водой.

— Когда-то здесь бил фонтан, а в воде плавали золотые рыбки, — продолжал старик.

— С трудом можно представить канувшее в лету великолепие, все так запущено. — Ник обошел вокруг. — Да... Может, лучше пойдем еще куда-нибудь?

По всему было видно, что ему скучно бродить среди жалких остатков былого величия.

— С удовольствием, меня это запустение тоже удручает. Жаль, что современники не стремятся воссоздать прежний образ дворца, хотя бы частично.

— Мы уходим, большое спасибо за помощь, — обратился Ник к индусу, доставая из кармана деньги.

— Спасибо, — тот с достоинством спрятал их в карман белой национальной куртки, — но теперь я хочу отвести вас на пристань к реке.

Новый знакомый не собирался оставлять нас, видимо, ему было приятно пообщаться и оказать добрую услугу.

- Что за река протекает здесь? — спросила я.

— Это Джамна, сестра Ганга.

- В таком случае стоит посмотреть.

Делать все равно было нечего, и мы отправились за стариком. По дороге он расспрашивал нас о том, что мы делаем в Индии, как давно здесь и где уже были. Когда мы сказали, что едем из ашрама Бабаджи, он оживился.

— Во Вриндаване есть храм Бабаджи. Я вам его покажу. Мы переглянулись.

— Удивительно, такое впечатление, что Бабаджи сопровождает нас по Индии. В Кедарнатхе мы встретили Шриниваса, теперь этот старичок, — Ник изумленно развел руками.

— Так и должно быть. Ты же еще в офисе сказал: «Я еду к Бабажди». Помнишь? Ты же не говорил, что собираешься туристом осмотреть достопримечательности сказочного полуострова! Потому ничего странного в этом нет, ты сам создал это намерение.

— Действительно, я и не рассчитывал тогда колесить по Индии, — согласился он, — думал, проведу пару недель в ашраме и обратно.

Мы петляли по улицам. Внезапно наш проводник нырнул в неприметную калитку, которая вела во внутренний дворик, где спрятался маленький храм. Индус оставил нас у входа, а сам пошел к смотрителю. Минуту спустя они вышли, оживленно переговариваясь. Мы представились, и настоятель пригласил нас войти. Внутри все было очень скромно и чисто: небольшой алтарь, фотографии на стенах... После короткой молитвы нам предложили чай. Мы согласились и поднялись вслед за хозяином, но он оставил нас сидеть на полу, покрытом толстым ковром, а сам начал возиться с чайником. Прямо в храме мы выпили по чашке черного чая с печеньем, разговаривая о том, что происходило этой осенью в Чилинауле. Выдержав положенное для приличия время, мы распрощались, оставив щедрое приношение.

— Теперь идем к реке? — спросил Ник брахмана.

— Да, следуйте за мной.

Нам пришлось поплутать по тесным улочкам. С мечети разносился гортанный напев — муэдзин призывал правоверных к молитве.

— Это мусульманский квартал?

— Здесь все живут вперемешку, вы можете встретить человека любого вероисповедания. Недалеко отсюда есть церковь, на другой стороне реки буддийский храм, -объяснял наш старичок, смешно размахивая руками. — Мы, индусы, очень веротерпимы. — А потом неожиданно спросил, словно его осенила мысль: — Может, вы хотите пойти в церковь?

— Нет-нет, — заверил его Ник, — давайте уж лучше к реке.

— Если честно, — добавила я по-русски, обращаясь к Нику, — я уже устала ходить за ним.

Через несколько поворотов улица пошла вниз и закончилась парапетом набережной. Прямо перед нами широкая водная гладь разрезала надвое голую равнину. На противоположном берегу строений не было, только кое-где росли низкие деревья с приплюснутыми кронами. Постояв у парапета, мы подошли к самой воде.

- Наконец-то можно отдохнуть от души, расслабиться. — Ник опустился на ступеньку.

День клонился к вечеру, торопиться было некуда. Возле нас крутились дети, то ли в надежде, что им перепадет милостыня, то ли из любопытства. Они играли в салки и нарочито громко кричали, видимо, желая привлечь внимание, а потом стали нырять с причала.

- Искупаться не хочешь? — Ник скептично улыбался, намекая на ужасную антисанитарию, царящую вокруг.

Мимо проплывал полуразложившийся труп животного — то ли собаки, то ли кошки, не поймешь. Он медленно двигался в окружении целлофановых пакетов. К каменному ограждению прибилась полоска мусора.

- Что-то желания не возникает, несмотря на то что воды Джамны священны, здесь легко подцепить какую-нибудь заразу.

— Помнишь, об этом ты говорила там, в Кедарнатхе?

Жара спала, близился закат. Постепенно солнце стало пурпурным и окрасило в кровавые тона воду и небо. Сумрак скрыл следы цивилизации на реке и облагородил то, что испортил человек. На другом берегу стадо домашних буйволов пришло на водопой, оттуда в нашу сторону двигалась большая лодка.

- Кто они и откуда плывут? — спросил Ник у брахмана, сидящего рядом на ступенях.

— Это крестьяне, возвращаются с полей.

Под усилиями гребцов лодка плавно двигалась к пристани, тогда как течение сносило ее вниз по руслу. До нас Долетала песня, мелодичный мотив эхом разносился над водой. Теплый ветер тянул с остывающей равнины, трепал, развевая, концы моего платка и приятно продувал сквозь пенжаби. Я сидела ступенькой ниже, прислонившись спи-Ной к груди Ника и опираясь локтями о его колени. Он нежно прижимал меня к себе. Багровый диск медленно тонул в воде. Слегка покачиваясь из стороны в сторону в такт всплескам волн, мы молча смотрели на полыхающий над равниной закат. Говорить не хотелось, достаточно было слышать незатейливый напев, долетающий с приближающейся лодки. Все, солнце скрылось окончательно, стемнело. Лодка причалила к пирсу, и усталые крестьяне стали по очереди выпрыгивать на берег.

— Нам тоже пора, — прошептал Ник мне на ухо.

Мы поднялись, по дороге наняли рикшу и довезли брахмана до центра, а сами вышли у рыночной площади. Там неторопливо пошли вдоль лавок, рассматривая диковинные товары. Несмотря на позднее время, вокруг было много туристов.

— Странно, даже ночью вовсю идет торговля продуктами и вещами, — удивлялась я тому, чего никогда не встречала в России.

В конце улицы перед нами выросло полукруглое двухэтажное здание. В нем оказался уютный ресторан с просторными, увитыми зеленью террасами и фонтаном в центре двора.

— Зайдем? Если честно, в животе давно урчит, — жалобно сказала я.

— С превеликим удовольствием.

Официант проводил нас на нижнюю площадку к свободному столику. Он зажег аккуратный маленький светильник в центре стола и ушел. Музыки не было, тишину нарушали струи стекающей воды да обрывки чужеземной речи, долетающие от соседних столиков. Ночные мотыльки, привлеченные светом огня, мельтешили над столами, не зная о смертоносной сути его, многие из них находили свой конец прямо здесь. Откуда-то тянуло дымком кальяна. В густом воздухе плыли ароматы острой пищи и экзотических растений. Чернота южной ночи, прохожие в национальных одеждах, все это добавляло пикантности, заставляло чувствовать жизнь по-иному и затрагивало в душе какую-то струну. Может, так был очарован Саади, когда писал в своем «Гулистане»: «Те, кто поклоняются Богу, опьяняются даже от звука водяного колеса»?

- У нас еще два дня, как ты хочешь их провести?

— Я бы осталась здесь еще, а послезавтра утром вернулась в Дели с заездом в Агру.

— А мы успеем, ведь это крюк? Рейсовый автобус идет только днем, это поздно, деньги кончаются, на такси не хватит.

— Не такой уж большой, встанем пораньше и попробуем добраться до Агры автостопом. Долго там задерживаться не будем, пару часов на осмотр Тадж-Махала — и в Дели, - я сделала просительную гримасу. Ник не был авантюристом, я это знала и боялась, что рациональный ум возьмет верх над страстью к приключениям.

— Хорошо, получается, в Дели мы проведем ночь перед отлетом, в крайнем случае с накладкой на всякие неожиданности приедем прямо к самолету. А чем займемся завтра?

— В ашраме я познакомилась с двумя кришнаитками из Прибалтики, они приглашают нас завтра вечером поехать в табор к цыганам.

- Зачем?

— Посмотрим танцовщиц. Девчонок пригласили местные ребята, но они боятся ехать одни. Ты же понимаешь?

— Комментарии излишни, — он многозначительно кивнул.

На том и порешили.

Назавтра я проснулась только к обеду. Первый раз за всю поездку можно было хорошенько выспаться. В комнате оказалось пусто, видимо, Ник не дождался меня и ушел завтракать, решив не тревожить мой сон. Я сделала зарядку, основательно размяла все тело, приняла душ и отправилась прогуляться в сад. Какое-то время я брела по ухоженной тропинке между подстриженными кустами. С обеих сторон были разбиты цветники. За каменным мостиком через декоративный ручей, в глубине сада, стояла укромная беседка, спрятавшаяся в зарослях молодого бамбука. Он рос так густо, что с трудом можно было различить ее, найти вход оказалось еще сложнее.

Наконец, увидев узкий лаз, я уже собралась шагнуть внутрь, как почувствовала, что там кто-то есть. Я вздрогнула от неожиданности и остановилась, как вкопанная.

— Заходи, — раздался голос Ника.

— Так это ты здесь? — отозвалась я и протиснулась внутрь. — Уютное местечко!

Я осмотрелась, здесь было совсем мало места, на земляном полу лежала тростниковая циновка. Сухой запах земли и листьев бамбука бил в нос, приятно щекоча ноздри. Усевшись напротив, я привалилась к стене и скрестила ноги по-турецки. Вдвоем мы едва не касались друг друга. Ветер шелестел сухой порослью, тихо журчал ручей. Тут внутри меня словно накрыло невидимым таинственным колпаком, пространство вокруг слегка звенело, гулко отдаваясь в ушах, будто к ним приложили морские раковины. Создавалось ощущение полной изоляции от внешнего мира.

— Ты медитировал?

— Размышлял, что такое неудача и успех.

— На мой взгляд, это относительные понятия, ведь то, что один считает неудачей, второй превозносит как успех.

— Ты философствуешь. Я же хочу понять механизм и научиться не просто избегать неудач и достигать желаемого результата, а больше — стать свободным. Думаю, неудача есть неспособность человека добиваться своих целей.

— Вижу только одно различие между неудачливым и удачливым человеком - в их привычках. Благие привычки — это ключ к любому достижению. Дурные привычки -открытая дверь, ведущая к проигрышу. Пока человеком руководят тираны — склонность и страсть, предубеждение и жадность, страх, обстоятельства и дурные привычки, — он не выйдет за пределы личных ограничений.

— Скажи, ты работаешь над чертами характера?

— А стоит ли разделять их на отрицательные и положительные? — ответила я вопросом на вопрос. — Человек уникален, набор качеств у каждого индивидуален. В этом красота жизни, в этом проявление Божественной фантазии. Стоит ли отрицать часть себя, тем самым разрушая, уничтожая свою личность и взращивая величайшее зло — нелюбовь к себе?

— Есть анекдот, — по обычаю Ник поднял вверх палец. — В синагоге раввин восхваляет Господа за то, что все, созданное им, совершенно. Встает горбун и говорит: «Ребе, что в таком случае вы скажете о моем горбе?». «А то и скажу: как горбун ты само совершенство!».

Когда мы закончили смеяться, он продолжил совершенно серьезно:

— Не все привычки или недостатки мы можем остановить усилием воли. Работа центров за многие годы стала рефлекторной. Чтобы прервать замкнутый круг, надо чтобы новые желаемые качества стали привычками, частью сознания, но самое главное, чтобы они проникли в подсознание — таинственный, недремлющий источник, побуждающий к действию. Сознание принимает новую установку полностью как свою за сорок дней. Известно, что за это время вырабатывается рефлекс — новая привычка.

— Признать, что дурные привычки есть, и оставить их в покое? Говорят, сорняки нужно выпалывать! — возразила я.

- Чем больше выпалываешь, рыхлишь и удобряешь почву, тем гуще они растут. Есть более эффективный метод. Поле надо засеять культурным злаком, тогда он сам их вытеснит. Метод изживания отрицательных качеств заключается не в прямой борьбе с недостатками, а в постепенном отнятии энергии, когда накопленная сила превышает силу старой привычки, только тогда наступает момент окончательного решения воли.

— А если сейчас человек не может справиться со своим раздражением или согласиться с тем, что он гордец?

— Пусть попытается честно признаться в этом, тогда процесс будет контролируем и постепенно вектор начнет отклоняться в положительную сторону. Нельзя побороть дурную привычку немедленно — силы-то нет, но, наблюдая ее, желая избавиться, ставя цель, мы постепенно начинаем накапливать силу, чтобы перевес произошел на противоположном полюсе.

— Бывает очень трудно избавиться от автоматизма и рефлекторности.

— Привычка есть нарост кристаллизованной мысли, значит, привычку можно разрушить одной лишь мыслью. За каждой слабостью стоит ее породившая или ее допустившая мысль. Обычно борются с самой привычкой или слабостью, в то время как бороться надо только с мыслью, оставив привычку или слабость в покое. Усилия идут не в лоб, не прямо против той или иной вросшей в сознание привычки, а мимо нее, устремляясь под самый корень нароста духа.

— То есть мы говорим о сознательном забрасывании якоря дальнего плавания? — уточнила я. — Ты имеешь в виду, что, когда мысль забрасывается в далекое будущее, она образует в нем фокус магнитного притяжения. К нему будет притягиваться сознание, как к заброшенному вперед якорю корабль, и вскоре новые желаемые действия и реакции станут совершаться без усилий. Для имеющего навык любая задача становится выполнимой, ибо действие от многократного повторения становится легким, а вместе с тем и приятным. А если оно приятно, то человек, естественно, склонен совершать его еще и еще.

— И первое, с чего надо начать, — полюбить самого себя, принять себя таким, каков ты есть, без этого с места не тронешься. Все начинается с изменения причинно-следственных связей. Мысль ~ магнитна, она забрасывается далеко в будущее, и к ней притягивается сознание. Победить можно все! Следует провести ревизию: описать все так называемые отрицательные качества и подобрать им альтернативу. Согласись, если в тебе процветает жадность, то щедрости значительно меньше — вот ее и следует развивать.

Если сконцентрироваться на альтернативных свойствах характера, то забота о близких вытеснит жестокость, сосредоточенность — беспокойность, искренняя радость за успехи соседа — зависть, далее можешь продолжить сама. Покончив со списком, можно узнать мнение близких о себе — это значительно расширит его. Когда и этот ресурс будет исчерпан, следует более внимательно понаблюдать за собой, например, как ты реагируешь, если в автобусе тебе отдавят ногу? И все, что тревожит, следует добавлять к нему.

- Хорошо, список есть, что дальше? Мне интересен ход твоих мыслей, отличающийся исключительной логикой. Удивляюсь твоей способности всегда разложить по полочкам самые сложные теории.

— Спасибо, — он улыбнулся, спокойно и с достоинством принимая похвалу, и как ни в чем не бывало продолжил: — Здесь есть одно главное правило. Механизм работает по принципу моллюска и жемчужины. — Я не поняла и вопросительно посмотрела на него. — Внутри каждой жемчужины находится что? — Он сделал паузу, заставляя меня на мгновение задуматься, прерывая пассивное слушание.

- Песчинка.

— Вот именно! Для моллюска песчинка — раздражитель, который заставляет его привести свое бытие в гармонию. Слой за слоем он кладет на песчинку перламутр До тех пор, пока раздражитель не перестанет его волновать. Если не будет песчинки, не будет и жемчужины.

— Не правда ли, есть повод полюбить негативные качества, ведь они открывают новые возможности? — оживилась я, мне понравилось образное сравнение.

Ник тоже был несколько возбужден разговором, его глаза блестели. С воодушевлением я перечисляла негативные и альтернативные (те, которые надо развивать) качества, загибая на руке пальцы. Десятка оказалось мало.

— Ну ладно, оставь, составишь список потом, смотри, не забудь записать! — Я подумала, он шутит, но Ник самым серьезным образом настаивал на этом.

— Это облегчит работу, ведь останется самое важное — ежедневно напоминать себе про них и, чтобы ничего не забыть, регулярно просматривать список в течение как минимум сорока дней. Но и это еще не все. Чтобы довести желаемые качества до уровня безусловного рефлекса и запомнить их на уровне тела, надо навязать себе новый образ и закрепить его чувствами и ощущениями, понимаешь? — Вот здесь-то я и задумалась.

— Объясни попроще, это непонятно.

— Ты ходишь в тренажерный зал?

— Нет, но иногда бегаю по утрам и делаю зарядку.

— Прекрасно, механическое выполнение любых упражнений — путь в никуда, на этом фоне, — он подчеркнул слово «этом», — формируй свой образ — созидай себя. Хоть раз в жизни ты обладала желанным качеством, вспомни это состояние. Например, ты ленива дальше некуда, но когда-то наверняка была увлечена интересным делом и с удовольствием довела его до конца! Вспомни состояние удовлетворения процессом созидания, полученным результатом и в этом образе делай гимнастику или мой посуду, убирай дом. Этим ты можешь заниматься в любом месте и в любое время: по дороге на работу, в магазине или кабинете начальника. Он тебя отчитывает, а ты вспоминаешь первую влюбленность и отрабатываешь жизнерадостность!

— Знаешь, с тех пор как стала заниматься собой, никак не могла понять, как справиться с отрицательными эмоциями и чертами характера. Как установить должный контроль? Мне очень помогает перепросмотр, но в том, что ты говоришь, есть особый вкус. Перепросмотр не затрагивает напрямую работу с ощущениями тела, только косвенно как сбор растраченной энергии. А ведь телесные ощущения — мощный якорь! По-моему, я уловила суть.

— Я сам раньше все время задавал вопросы наставникам: «Как быть с этим, как искоренить то?», а они мне: «Осознавай». Я ломал голову: что значит осознавай, как это делать в жизни? Быть внимательным? Каждый раз давал себе слово, но на деле это не работало — слишком абстрактно. Оказывается, для нашего рационального ума имеют значение только конкретные цели, поставленные во времени, а тело вообще понимает лишь знакомые ему образы, те, что имеются в прошлом опыте.

Прошли годы, прежде чем я узнал эту простую схему: ставишь цель, создаешь образ, наполняешь его уверенностью в результате — и вперед! Ежедневно просматриваешь список, напоминая себе о целях, вспоминаешь пережитое ранее состояние, соответствующее развиваемому качеству, и программируешь себя в реальных действиях, движениях, ощущениях — все просто! Примерно через сорок дней такого напоминания вырабатывается стойкий рефлекс, как у собаки Павлова. Только цель должна быть конкретной.

— Например?

- Помню, первый раз решил не проявлять агрессии в течение двух месяцев.

— Так ни разу и не разозлился за это время?

— Почему, пару раз злость возникала, — он удивленно пожал плечами, — как реакция на какие-то провокации, но я вспоминал поставленную цель — «не проявлять агрессии», и автоматически ум подбирал иные, позитивные варианты поведения в данной ситуации. Я открыл в себе столько нового, не представляешь! Но главное, почувствовал реальный вкус созидания себя, управления своей жизнью!

— Ум работает автоматически, как компьютер, обращается к привычному варианту действия, а здесь получается, что ты записываешь новую программу.

— Да, и он послушно принимает другие правила игры. Особенно эффективно это происходит во время эмоционального подъема. Поэтому очень важно, работая, создавать мощный положительный настрой, навязывать себе радостные эмоции, уверенность. — Ник назидательно поднял вверх палец, я уже догадалась, что последует дальше. — Как-то раз Насреддин припозднился, возвращаясь домой из дальнего селения. Ночь застала его в пути, у дороги он увидел харчевню и решил заночевать в ней. «Джонсон и Дракон», — прочитал вывеску Насреддин и постучался, из-за двери ему ответил злой женский голос: «Что тебе надо?». Он ответил: «Хочу остановиться у вас до утра». Женский голос сказал: «Уходи, бродяга, у нас негде спать», и раздались удаляющиеся шаги. «Пустите, я не займу много места, мне лишь бы не остаться на улице!» — снова постучал он. «Уходи, бродяга, я не открою тебе», — прокричала хозяйка, злясь еще больше. «Хорошо, хорошо, с Драконом я уже поговорил, теперь позовите, пожалуйста, Джонсона!»

Я рассмеялась.

— Вот именно так, если дурные привычки и негативные качества делают жизнь неэффективной и причиняют вред тебе и близким — в обход их обратись к альтернативным. Если дракона не кормить, он сам издохнет! — Ник посмотрел на часы. — Нам пора, не то наши дамы поедут к цыганам без нас. В дорогу?

В назначенное время мы всей компанией стояли у ворот ашрама. От поворота на бешеной скорости приближался кабриолет. Поравнявшись с нами, он резко затормозил, и улыбающийся бородатый водитель махнул нам рукой.

- Ого, поедем с комфортом, - Ник окинул шикарную машину критическим взглядом.

- Мы готовы! — крикнула ребятам наша спутница.

— Далеко ехать? — спросила я, после того как нас представили молодым людям.

— Около двух часов, табор стоит в отдалении, — ответил тот, что был за рулем.

Пока вся компания обсуждала предстоящее зрелище, у меня было достаточно времени рассмотреть их. Бородатого звали Ашок. На вид ему было не более тридцати, невысокого роста, плотно сбитый, с черными кудрявыми волосами до плеч. Он много говорил и громко смеялся, обнажая белые крупные зубы. Его приятель был сдержан, все больше молчал и бросал на свою подругу пламенные взоры. Я сразу же забыла его имя, потому что оно оказалось слишком сложным.

— Должны предупредить заранее, — вступил в разговор приятель Ашока, — это относится к дамам. У нас не принято, чтобы женщины приезжали в табор смотреть на танцовщиц, поэтому прошу вас ничему не удивляться.

— А что, может последовать неадекватная реакция? — спросила его девушка.

— Сами не знаем, как они отреагируют, — ответил он.

— Думаю, присутствие слабого пола не испортит программу, — рассмеялся Ашок. — Кто платит, тот и музыку заказывает. В принципе им должно быть все равно, перед кем танцевать.

Смысл их речей оставался для меня тайной до тех пор, пока мы не приехали на место. По дороге мы поужинали в ресторане. Наши новые друзья немного выпили. Разгоряченные предстоящим развлечением и присутствием подружек, они все время острили, любезничали и сыпали комплиментами, откровенно флиртуя с девушками. Они прекрасно говорили по-английски и расспрашивали нас о том, где мы успели побывать.

Разговор зашел об Ошо-центре в Пуне. Оказалось, они провели много времени в ашраме Раджниша еще при его жизни.

— Одни из первых мы приняли саньясу из рук мастера, — рассказывал Ашок. — Когда ашрам еще только строился и Ошо был жив, там были совсем другие порядки. Сейчас всем заправляют европейцы, в частности несколько его учениц. Теперь там все поставлено на коммерческую основу. По-моему, это превратилось для них в бизнес. Вы даже не сможете бесплатно пройти на территорию ашрама — за все надо заплатить, — он покачал головой, выражая порицание.

Сначала мы с Ником не стали говорить о том, что пару лет назад тоже побывали в коммуне, хотелось услышать мнение индусов, и только когда Ашок закончил, Ник вступил в разговор:

— Ошо смог трансформировать в форму, доступную для восприятия западных людей, восточную мудрость. Вам повезло узнать его при жизни, нам удача улыбнулась меньше. Я тоже пожил в коммуне около месяца, правда, уже после смерти Раджниша.

Они удивились и обрадовались одновременно, им было интересно наше впечатление.

— Ошо — просветленный мастер, в ашраме живет его дух, там лежит его прах, — ответила я, — это можно почувствовать, находясь там, когда-нибудь обязательно вернусь туда.

— Вы были в коммуне вместе? — спросил Ашок.

— Да, в одно время, но не вместе, — ответил Ник и добавил мне по-русски: — Правда, я был очень удивлен, когда встретил тебя там.

Несколько лет назад мы действительно случайно пересеклись в ашраме Раджниша. Это была моя первая поездка в Индию. В тот раз я провела в коммуне весь отпуск, изучала медитации, проходила тренинги.

Пока мы доехали до табора, они успели рассказать нам все тонкости жизни коммуны. Особенно хотелось услышать о жизни учителя, но они, как назло, говорили об этом очень мало, а больше ругали новые порядки.

- Ты же понимаешь, что это частное мнение двух людей, к тому же, могу предположить, не самых продвинутых, — прошептал мне на ухо Ник. — Каждый берет свое, но сам Ошо не переставал наставлять, что он только палец, указывающий на луну, и не стоит к нему привязываться, надо стремиться к луне.

— Многие религиозные, мистические и другие традиции, методы и формулировки до некоторой степени представляют собой склепы для останков от успешных результатов, достигнутых нашими предшественниками. Как и почти все на земле, они подвержены вырождению или окостенению. В этом смысле можно согласиться с Ашоком, — я кивнула в сторону наших новых знакомых. — Когда уходит учитель, учение становится одновременно и музеем, и экспонатами, к сожалению, для многих мертвыми.

— Действительно, здесь необходимо постоянное обновление, и в выигрыше те, кто может постичь внутренние принципы и движущие силы традиции, метода, подхода, а не те, кто просто занимается переупорядочиванием или применяет их формально.

Поиск по сайту: