Глава 4(2)

В раннем детстве у неё была своя, особая игра. Родители заставляли Беллу рано ложиться спать, и поэтому она часто просыпалась ночью. В комнате, скалившейся массивной дорогой мебелью, на огромной кровати, в полной темноте и тишине – лежала, заворожено рассматривая кромешную тьму, маленькая девочка. Тьма с детства очаровывала её. Белла могла изучать её до самого рассвета. Она видела особую иронию в том, что мир остаётся неизменным, независимо от того, закрыты глаза или нет.
Нет вопросов, нет ответов, нет мира, нет никаких чувств, нет старинного платяного шкафа напротив кровати, ничего и никого нет. Беллы тоже не существует.
В оглушающей тишине время останавливало свой бег, мысли, маленькими молниями пробегающие по небу-сознанию, замирали, превращаясь в крошечные, едва тлеющие где-то вдалеке угольки. Свобода в своей самой последней, отчаянной точке – от самого себя.
Белла впускала темноту внутрь, позволяла заполнить всё вокруг. Именно это умение спасло её в Азкабане. Дементоры не интересовались тьмой, поскольку сами были ей. Они медленно проплывали мимо женщины, безвольно лежащей на тонком старом матрасе. В её теле не было ни капли радости.

Сегодня не помогло даже это. Белла мерила комнату шагами – семь к окну, ещё два вдоль стены к маленькому столику, затем к кровати в соседнем углу, снова к окну. Сколько прошло времени после их разговора? Час? Три? Неважно. Белла в отчаянье обхватила себя руками.
Некому даже сказать… хоть словечко. Намекнуть. Она чувствует, что происходит что-то страшное.
Северус? Люциус? Нарцисса?
Самые близкие люди. Не друзья, нет. Просто те, кто может поддержать, помочь, выручить.
Они предали своего благодетеля и господина и поплатились за это. Белла не испытывала ни капли жалости. Смерть - едва ли самое худшее наказание для изменников.
«Я уже давно не хочу никому мстить», - сказал он. Так не бывает. Тёмный Лорд жаждет расплаты, а не безвольно отпускает врагов. Тёмный Лорд должен властвовать, а не строить планы и философствовать о том, как и что нужно делать.
Тёмный Лорд не может ждать, но он ждёт.

Завершив очередной круг, Белла устало опустилась в кресло напротив окна. Она сдалась, поняв, что не в силах справиться с собой и своими мыслями.
Вольдеморт изменился, он прежний никогда не стал бы вести себя так. Он врёт себе, подыскивая весомые аргументы в пользу того, чтобы ждать. Вольдеморт просто не знает, что ему делать.
Страшно. О таком нельзя даже и думать. Она отчаянно перебирала в памяти события прошлого месяца, пытаясь понять, что же случилось.

- Дамблдор, - устало прошептала Белла в тишину комнаты. Во всём виноват он. Этот премудрый волшебник даже после смерти срывает все их планы.
«Когда-то, очень давно, я попытался доказать Дамблдору… И где он теперь, этот Дамблдор?» - только и говорит он.
Как же она ошибалась, позволяя себе думать, что она знает своего господина. А всё это время был только один человек, понимавший все его страхи и слабости – «хитрый и мудрый Дамблдор», как говорит Том.
Белла вздрогнула. Только что в своих мыслях она назвала его по имени. Впервые. Почему она раньше никогда не думала о том, сколько общего между Вольдемортом и маленьким сиротой, выросшим в приюте?
Мальчик, для которого Дамблдор навсегда останется первым волшебником, открывшим дверь в мир магии, превратился в юношу, мечтающего превзойти своего учителя. Дамблдор для него – это даже не идеал, нечто большее, некая отправная точка, от которой можно строить свой мир, начало координат. Нет его – и не с чем сравнивать, не на что опереться…
И сейчас он выдумывает себе новые великие идеи, а в действительности – просто не знает, как поступать дальше.

Вольдеморт мерил всю свою жизнь Дамблдором.
«….доказать Дамблдору, что любовь – лишь крайне неприятное свойство человеческой психики, делающее любого уязвимым и слабым. Он же считал, что способность любить является величайшим благом».
За всю свою жизнь маленький Том никому не позволил приблизиться к себе, потому что отчаянно боялся быть слабым. Но если ты боишься… значит, ты уже слаб.

Белла в ужасе закрыла лицо руками.

~***~
- Поттер, что происходит? Ты унаследовал тягу к животным от одного нашего знакомого лесничего?
Гарри, увлечённо намазывающий блинчик кленовым сиропом, с удивлением посмотрел на Драко.
- А что случилось?
- Что случилось? Это я тебя должен спрашивать, что случилось! Ты что, решил за мной поухаживать, подбросив эту дрянь мне на подушку? Что у нас дальше по плану? Соплохвост? Бякоклешень? - Драко театральным жестом достал из-за спины пушистый серый комочек. – Что это такое?
- Котёнок, - невозмутимо ответил Гарри. Комочек, словно в подтверждение его слов, жалобно мяукнул.
- Почему эта шерсть спит на моей кровати, это ты можешь мне объяснить?
- Рискну предположить, что ей захотелось спать, Малфой.
- Прекрасно, – Драко вздохнул. - Поттер… Давай по-хорошему. Где ты нашёл это отвратительное животное?
- На помойке перед домом.
Драко поперхнулся.
- Шутишь?
Впрочем, это был риторический вопрос. Драко вспомнил, что тощая кошка именно такой расцветки постоянно бродила у мусорных контейнеров неподалёку.
- Поттер, ты хоть догадался помыть его? – Малфой брезгливо опустил котёнка на пол и поспешил к раковине.
- Шутишь? – хмыкнул Гарри.
- Нет. Вижу, что не догадался, - Драко судорожно мыл руки. – Кикимер!
Гарри показалось, что Драко не успел даже договорить, а домовой эльф уже склонился в глубоком поклоне:
- Да, благороднейший мистер Малфой!
Поттер фыркнул. Улыбающийся Кикимер в чистой набедренной повязке выглядел нелепо.
- Мне нужно средство от блох, какой-нибудь шампунь из «Волшебного зверинца», ещё… коробку «Рыбных мышек» и пару пузырьков «Тигроглаза».
- Что? – переспросил Гарри, когда Кикимер исчез с громким хлопком.
- Поттер! Ты хоть думал, что у этого кота может быть что угодно! Бешенство, столбняк…
- Это не кот. Она. Клякса, - ушёл от ответа Гарри.
- А ты не безнадёжен, Поттер. Оказывается, у тебя тоже есть тяга к гармонии. У беспородного отвратительного котёнка должно быть такое же мерзкое имя.
- Малфой… - Гарри чуть повысил голос, давая понять, что Драко переходит границу.
- Малфой, Малфой… - пробурчал Драко, который уже успел вытереть руки двумя разными полотенцами и сейчас искал что-то в кухонных шкафах. – Вот оно!
- Что?
- Настойка растопырника. Специально для тебя, - не дав Гарри задать вопрос, Драко пояснил: - А точнее – для твоих царапин. Я посмотрю, как ты будешь мыть это чудовище…

~***~
- Профессор МакГонагалл! Подождите!
- Да, Драко, - тяжело вздохнув, она добавила: - Если вы хотите поговорить со мной о вашей матери, то я вынуждена буду повторить ещё раз всё то, что уже было мной сказано.
- Профессор, пожалуйста… - боковым зрением Драко видел, что остановившиеся в коридоре близнецы Уизли с удивлением наблюдают за этой сценой.
- О чём он? – тихо спросил Фред.
- Хочет увидеться с матерью, - Джордж хмыкнул. – Никогда бы не подумал, что Малфою интересны подобные нежности… Эй, Малфой!
- Джордж, Нарцисса лежит в палате Святого Мунго вот уже месяц и до сих пор не пришла в себя. Она сражалась с Вольдемортом в тот вечер, и если бы не она, Гарри бы погиб, - раздался яростный шёпот у него над ухом. – Поэтому, если ты посмеешь задирать Драко Малфоя, как в прошлый раз, мне придётся попросить Орден Феникса не пускать на собрания собственного сына! И я сделаю это!
- Мам… - примирительно протянул Джордж.
- Есть вещи, которыми нельзя шутить.
Миссис Уизли отвернулась поправить шарф Артуру, и Гарри, отвлёкшийся на короткий диалог близнецов, увидел, что разговор Драко и МакГонагалл закончился – в кухне уже никого не было. Точнее – так ему показалось на первый взгляд. Драко сидел на полу, спрятавшись за креслом, уныло уставившись в новое блюдце Кляксы, в котором уже почти не осталось молока.
Гарри сделал вид, что не заметил его. Собрание окончилось, члены Ордена расходились по домам, а ему оставалось только подняться к себе в комнату и разбить там что-нибудь. Гарри сам не мог понять, когда начал ненавидеть всех этих волшебников… Добрых, честных, правильных, отважных, искренних, ответственных, но сломавшихся, трусливо поджавших хвост, лживо рассуждающих о планах Вольдеморта и с ужасом оглядывающих друзей и близких с немым вопросом в глазах: «Дамблдор мёртв. Люпин, Снейп…Кто следующий?»
Он мучительно скучал по Рону и Гермионе и не хотел признаваться в этом. Поговорить бы хоть с кем-нибудь… Никого. Драко сжался в обиженный комок на кухне, ему хватит и своей боли. Даже если бы ему и хотелось как-то помочь Малфою, утешить – он не знал, что нужно сделать, потому что ничего не знал о Драко.
Гарри решил найти Кляксу.
Зачем он притащил в дом этого странного тощего серого котёнка с маленьким белым пятнышком на носу? Одиночество. Не о ком позаботиться.
Клякса, вылакав за день почти кружку молока, спала на письменном столе в его комнате, но, заметив Гарри, метнулась под кровать, на всякий случай неумело зашипев, когда он заглянул туда. Неудивительно, Гарри ещё не встречал кошек, любящих мыться. Растопырником можно быстро заживить царапины, но не уязвлённую кошачью гордость.
Он сел на кровать, машинально взял из вазочки шоколадную лягушку, закрыл оставленную на подушке книгу и поцарапал ногтем засохшее на одеяле пятнышко малинового варенья.
Иногда так бывает – решение приходит к тебе раньше, чем ты успеешь подумать о самой проблеме, вот и сейчас Гарри не думал о Малфое. Он просто понял, что должен сделать очередную глупость, потому что не может сидеть здесь, в заточении, как Сириус. Он не может поступать, как все члены Ордена, прятаться, перестраховываться, ждать нападения. Он не может заставлять Драко поступать так, как хочется им всем. Даже если человек делает что-то неправильно… Ему нельзя говорить: «Не делай этого!», потому что это – его жизнь.

- Поттер… - тихо постучавшись, в комнату вошёл Драко. С несвойственной ему неловкостью он помялся у порога и вздохнул:
- Я так больше не могу…
- Мы навещали мистера Уизли, когда он лежал в больнице. Прошло почти полгода, но я примерно помню, куда идти, - кивнул Гарри.

Поиск по сайту: