Глава 58. Я достаточно уже знала почерк Ван Андерса, чтобы ждать худшего

Я достаточно уже знала почерк Ван Андерса, чтобы ждать худшего. Но то, что я увидела в холле, и близко к худшему не подходило. По сравнению с предыдущими убийствами здесь было почти чисто. Возле окна в конце коридора стоял сотрудник в форме. От стекла в окне не осталось ни кусочка, будто через него выбросили что-то крупное. При мысли, как вылетает через него навстречу смерти один из лучших полицейских города, я отвернулась. Кроме окна, здесь почти ничего не было.

Брызги крови на светло-коричневом ковре на полу. Два мазка крови на стене казались почти искусственными, слишком походили на декорацию на идеально белой штукатурке. И больше ничего. У Ван Андерса не было времени поразвлечься. Один сотрудник мертв, может быть, второй тоже, но у него было время только их убить. Времени взрезать не было. Интересно, это его разозлило? Может, решил, что его обманули?

В холле полицейских было немного, но гул голосов из открытой двери доносился морским прибоем. Скорбный, сердитый, торопливый, недоуменный гул.

В номере все осталось идеально прибрано, нетронуто. Здесь борьбы не было. Вся заваруха началась и кончилась в коридоре.

Со мной поднялся детектив Вебстер. Он остался стоять в дверях, потому что войти было некуда — нет места. На любое убийство съезжается больше копов, чем может показаться необходимым, но такой толпы я не видела никогда. Народу — почти от стены до стены, как на вечеринке, только все лица мрачные, угрюмые, злые. Хорошего настроения ни у кого не было.

Когда я ехала сюда, Зебровски позвонил мне на сотовый. Всем нужна была информация о монстрах, ответы на вопросы, которые Зебровски дать не мог, потому что ни хера не знал. Цитата его, дословная.

Я задумалась: выкрикнуть его имя или позвонить ему на сотовый? Обычно мне все равно, что я низкорослая, но на этот раз мне трудно было увидеть что-нибудь сквозь толпу, а поверх нее — уж точно.

Я оглянулась на Вебстера — почти шесть футов ростом.

— Вы можете найти сержанта Зебровски?

Вдруг он показался мне еще выше. До меня дошло, что он сутулится, как часто делают высокие люди, особенно если выросли быстро и не успели привыкнуть к росту. С разведенными плечами и закинутой вверх головой он был где-то шесть футов с дюймом, если не на дюйм больше. Обычно я довольно точно определяю рост.

— Он на той стороне комнаты.

Так же внезапно Вебстер сократился, плечи опустились, будто позвоночник съежился у меня на глазах.

Я покачала головой и спросила:

— Вы не могли бы привлечь его внимание?

У него на лице появилась лукавая ухмылка. Та самая, при виде которой на лице Джейсона или Зебровски я уже ничего хорошего не ждала.

— Могу взять вас на плечи, и тогда он вас заметит.

От моего взгляда широкая ухмылка увяла наполовину, но улыбаться он не перестал, только пожал плечами:

— Ну извините.

К таким извинениям я тоже привыкла — так извиняется Джейсон, когда на самом деле очень собой доволен.

Либо Зебровски больший экстрасенс, чем я думала, либо он пытался удрать от человека, который на него наседал. Это был сотрудник Мобильного Резерва в боевой черной форме, все еще в бронежилете, но без шлема, без маски и с дикими глазами. Белки сверкали как у лошади, которая вот-вот понесет.

Зебровски увидел меня и с чувством облегчения, с радостью такой нескрываемой бросился ко мне, что даже напугал слегка.

— Сотрудник Элсуорси, это Анита Блейк, маршал Анита Блейк. Наш эксперт по противоестественному.

Элсуорси нахмурился, заморгал чуть слишком быстро. Как будто до него слова доходили не сразу, а с излишней задержкой. Я достаточно часто видела психологический шок и узнала симптомы. Почему он не в больнице с остальными ребятами Мобильного Резерва?

— Извини, — шепнул мне Зебровски одними губами.

Элсуорси продолжал моргать. Карие глаза смотрели как-то мимо, будто он видел что-то мысленным взором. Плохо. Секунду назад он орал на Зебровски, сейчас таращится на что-то невидимое. Наверное, заново переживает катастрофу. Он был бледен, и на лице испарина. Наверняка ладони холодные и влажные на ощупь.

Приблизив лицо к Зебровски, я тихо спросила:

— Отчего его тоже не отвезли в больницу?

— Отказался ехать. Сказал, что хочет выяснить у РГРПС, как это вервольф может отрастить когти, оставаясь в облике человека.

Наверное, я отреагировала на этот вопрос, потому что Зебровски вдруг глянул на меня из-под очков:

— Я ему сказал, что для оборотня невозможно отрастить когти, оставаясь человеком. Это не так?

Я кивнула:

— Такое бывает. Только это должен быть по-настоящему сильный оборотень. Я знаю лишь немногих, кто способен на частичную перемену с сохранением почти человеческого вида.

Зебровски еще понизил голос:

— Неплохо было бы им это знать до того, как они поехали брать Ван Андерса.

— Я думала, что хотя бы одного человека из каждого подразделения посылают в Квантико на курсы по противоестественным явлениям.

— Так и есть.

Я посмотрела на него с неодобрением:

— Я не привыкла считать, будто знаю о монстрах больше, чем все это дурацкое ФБР.

— Может быть, надо было, — тихо ответил он.

От его интонации я как-то остыла. Не могла же я злиться на Элсуорси, который тут стоял и моргал, как овца на бойне.

— Здесь не жарко? — спросил Элсуорси.

На самом деле было душновато — слишком много людей в небольшой кубатуре.

— Детектив Вебстер, не будете ли вы так добры вывести Элсуорси наружу, подышать?

Вебстер сделал, как его просили, и Элсуорси вышел без единого возражения. Как будто он уже истощил свой запас гнева, а теперь осталось только потрясение, да еще ужас.

Мы с Зебровски остались вдвоем в этом закутке.

— Что случилось? — спросила я.

— На меня орал Элсуорси, но пуще того — капитан Паркер. Он велел мне немедленно мотать в больницу и объяснить ему, черт меня побери, как этот гадский Ван Андерс мог сделать то, что сделал.

— И что именно он сделал?

Зебровски достал свой вечный блокнот из кармана пиджака. Вид у блокнота был такой, будто он валялся в грязи, а потом по нему прошлись ногами. Зебровски полистал его и нашел нужную страницу.

— Когда они явились, Ван Андерс подчинился им полностью. Он был удивлен и не знал, почему его вообще хотят арестовать. На него надели наручники, обыскали, и двое сотрудников, Бейтс и Майер, вывели его в коридор. Остальная группа обследовала номер и убедилась, что там все чисто. Стандартная процедура.

— И когда же она перестала быть стандартной?

— Сразу после этого. Майер исчез с рации. Бейтс стал орать насчет нападения на сотрудника и еще что-то вроде «у него когти». Элсуорси и еще один сотрудник выскочили из дверей и достаточно ясно видели Ван Андерса, чтобы утверждать, что у него были когти, хотя он оставался в человеческом облике. — Зебровски посмотрел на меня. — Честно говоря, я был готов думать, что Элсуорси и... — он перелистнул страницу, — Таккер подхватили массовую галлюцинацию.

Я покачала головой:

— Нет, такое бывает. — Я снова покачала головой, преодолевая желание потереть виски. Начинала болеть голова. — У ликантропов, у которых я это видела, когти просто вылетают из руки. Как пять пружинных ножей. Этому сотруднику — Бейтсу? — просто нечего было видеть.

— Майеру. Бейтс еще жив.

Я кивнула. Действительно, существенно помнить, кто мертв, а кто еще жив.

— Ван Андерс пырнул Майера. Когда из пальцев выскочили когти, он их использовал как ножи.

— Как видно, кевлар — не препятствие для когтей ли-кантропа, — сказал Зебровски.

— Кевлар не рассчитан на колющий удар, — пояснила я, — а когти действовали как ножи.

Он кивнул и продолжал:

— Ван Андерс использовал тело сотрудника как щит, держал его на когтях, как... как куклу. Так сказал Элсуорси.

— Надо было его отправить в больницу вместе со всеми.

— У него был вполне нормальный вид, когда я приехал, Анита. Честно. Не могу поставить им в вину, что его не отвезли.

— Ну так сейчас вид у него не нормальный.

— Мы можем подвезти его в больницу, когда поедем.

Я посмотрела на него:

— Зебровски, откуда у меня ощущение, что мы едем в больницу не только для моральной поддержки?

— Ты просто сегодня очень восприимчива.

— Зебровски!

— Я сказал капитану Паркеру, что приеду сразу, как появится маршал Блейк.

— Сволочь ты, — вздохнула я.

— Он задает вопросы о монстрах, на которые у меня нет ответа. Может, Дольф бы ответил, но я ни за что не хотел бы его звать. Кое-как мы загладили худшее из того, что было тогда в допросной с твоим другом, но если Дольф выйдет из себя при свидетелях... — Зебровски замолчал и покачал головой.

Я с ним была согласна.

— Ладно, поеду с тобой и посмотрю, могу ли я ответить на вопросы капитана.

— Ага, только сначала ты должна увидеть вот это. — Он улыбался, хотя место к этому не располагало.

— Что именно? — спросила я подозрительно.

Он повернулся, не говоря ни слова, и повел меня по коридору к выбитому окну. Вебстер увел Элсуорси в другую сторону, и они стояли настолько далеко от окна, насколько позволял коридор. Молодец Вебстер.

Подойдя ближе, я обратила внимание еще на одну вещь. Возле окна в стене было два аккуратных пулевых отверстия. Оружие Мобильного Резерва переводится в автоматический режим щелчком переключателя, но сотрудников обучают стрелять одиночными. При двух выведенных из строя сотрудниках и монстре на свободе они продолжали помнить, чему их учили.

Зебровски жестом велел часовому в форме отойти, чтобы мы могли поговорить без помех. На ковре почти не было стекла, потому что почти все оно вывалилось наружу.

— Ван Андерс кого-то выбросил через стекло?

— Он сам выбросился, — ответил Зебровски.

Я уставилась на него в упор:

— Двадцатый этаж. Даже вервольф после такого падения не встанет и не побежит. Он может не погибнуть, но изломается здорово.

— Он пошел не вниз, а вверх. — Жестом Зебровски поманил меня ближе к окну. — Осторожнее со стеклом, и не смотри вниз. Но поверь мне, Анита, это стоит того, чтобы высунуться и посмотреть вверх. Смотри вправо от окна.

Я оперлась ладонью о стену, нашла место, где в металлическом переплете не осталось стекла, и схватилась за него. Воздух вился струйками вокруг, как руки, готовые меня выдернуть. Я не боюсь высоты, но боюсь мысли упасть с нее. Мне пришлось подавить почти неодолимое желание посмотреть вниз — я знала, что после этого я, быть может, вообще не смогу выглянуть из окна.

Очень осторожно я высунулась наружу и сперва не поняла, что вижу. В стене здания были дыры до самого верха, сколько можно было проследить глазом. Небольшие дыры через правильные интервалы.

Я подалась обратно, осторожно, стараясь не только не упасть, но и не пораниться о стекло.

— Дыры я видела, но откуда они взялись?

— Это Ван Андерс играл в человека-паука. На той стороне здания были снайпер и наблюдатель. Они ничего сделать не могли.

Я почувствовала, как у меня глаза лезут на лоб.

— То есть эти дыры — это где он вбивал когти и лез вверх?

Зебровски кивнул, улыбаясь:

— Капитан Паркер на меня орал как бешеный. Он не знал, что вервольфы и на такое способны.

Я снова глянула на окно:

— Не он один этого не знал. То есть сила у них есть, но они тоже получают царапины, ссадины, даже переломы. Быстро излечиваются, это да, но им тоже больно. — Я подняла голову к потолку, будто могла проследить уходящую вверх цепочку отверстий. — Огнестрельная рана болит адски.

Зебровски кивнул:

— Так ему нужно будет обратиться в приемный покой или к врачу? Что-то в этом роде?

Я покачала головой:

— Не думаю. Раз он достаточно силен для частичной перемены, то приходится полагать, что его способности к самоисцелению тоже в числе лучших. Если так, то он излечится за пару часов, если не быстрее, Если он сменит облик, то, вернувшись в образ человека, будет как новенький.

— На всякий случай известили все пункты «Скорой помощи».

Я кивнула:

— Вреда не будет, хотя вряд ли вы его так поймаете.

— А как нам его ловить, Анита? Как ловить подобную тварь?

Я посмотрела на него:

— Ты выходил на начальство с предложением насчет выследить его вервольфами?

— Они запретили.

— Я полагаю, сейчас у них настроение могло измениться.

— И ты думаешь, что твои друзья будут вести себя прилично у меня на поводке?

— На самом деле я думала, я сама буду держать поводок...

Тут у меня зазвонил телефон. Я открыла его, но голос узнала не сразу. Мне нечасто приходится разговаривать с комиссаром полиции.

Я произнесла множество «да, сэр» и «нет, сэр», потом телефон запиликал. Зебровски смотрел на меня во все глаза.

— Я правильно понял, с кем ты говорила?

— Выдано постановление суда на ликвидацию Ван Андерса.

Зебровски вытаращил глаза:

— Одна ты против него не пойдешь.

Я покачала головой:

— Я и не собиралась.

Он смотрел так, будто мне не верил. Мне надо было на самом деле дать ему слово, что я не пойду убирать Ван Андерса без поддержки. И я собиралась организовать себе поддержку. Комиссар полиции по телефону мне сказал, что согласен насчет выслеживания Ван Андерса вервольфами. Так что поддержка у меня будет — если Ричард мне ее даст.

Я попросила какой-нибудь пластиковый мешок для вещдоков и совершила налет на ящик с грязным бельем Ван Андерса. Работала я в перчатках — не только чтобы не оставить своего запаха, но еще чтобы не касаться ничего, к чему прикасалось тело Ван Андерса. Запечатав вещи в пакет, я понадеялась, что их будет достаточно, чтобы вервольфы взяли след. Когда вернемся, начнем с первого этажа здания. Пусть Ван Андерс полез вверх, но где-то ему надо было спуститься вниз.

Зебровски отвез меня и Элсуорси в больницу, чтобы капитан Паркер имел возможность орать на нас обоих. Бейтс умер на операционном столе.

Зебровски пришлось придержать язык, поскольку сержант не превосходит капитана по званию. Я придержала язык, потому что ощутила в Паркере страх, что трудно было бы поставить ему в вину. Я думаю, что все мы были испуганы, все и каждый в этом коридоре. В этом номере. Каждый полисмен, каждая женщина в этом городе должны были сейчас бояться. Потому что, когда такое случается, разгребать все равно приходится полиции. Ну, полиции, да еще вашей покорной слуге — истребительнице. Мы все боялись, и следовало бояться.

Поиск по сайту: