Глава 6. Первым, что я ощутила, была земля под моими руками

Первым, что я ощутила, была земля под моими руками. От нее шла прохлада, которую я чувствовала всем телом. Еще было ощущение замкнутого пространства, стен вокруг меня, но доносилось и дыхание ветра, словно где-то было открыто окно. Ветер пах травой и деревьями. Земля — свежестью и прохладой. В неожиданно холодном для летней ночи воздухе стрекотали цикады. Я вдохнула глубже, и ощутила аромат мыла и лосьона после бритья, а под ними щекочущий нос запах льва. Это заставило меня открыть глаза и уставиться в покатый потолок. Ветер, который я чувствовала, проникал через разбитое окно и щели в стенах. Я слышала, как он бушует в кронах высоко над нами. Снаружи он был гораздо сильнее.

Я ожидала, что верлев, охраняющий меня заговорит первым, но мне пришлось повернуть голову, чтобы рассмотреть своего стража. Никки сидел около меня, притянув колени к груди и обхватив их руками. Его голова лежала на коленях, так чтобы он мог видеть меня здоровым глазом. Лунный свет, проникавший сквозь разбитое окно был достаточно ярким, чтобы я отчетливо видела его. Это напомнило мне о том, что близится полнолуние. Вот что могло оказаться причиной наших проблем со зверями. Чем ближе полнолуние, тем тяжелее контролировать зверя в себе.

Никки выдавил кривую улыбку.

— Хорошо, значит, ты все-таки не отбросила копыта.

— А должна была? — поинтересовалась я.

— Когда Шила ударил тебя, ты так упала, — он поежился, — что у меня мелькнула такая мысль.

— Я не успела задуматься. Он был слишком быстр.

— И все-таки тебе удалось немного уклониться, иначе он сломал бы тебе шею.

Я решила попробовать подняться, но он тронул мою руку.

— Полежи еще чуть-чуть. Как только встанешь, нужно будет идти поднимать мертвых.

— А чем закончилась твоя драка с Якобом?

— Поскольку ты чуть не умерла, нам вроде как пришлось прекратить выяснение отношений, — он улыбнулся, внезапная белоснежная вспышка в темноте. — А затем нужно было позаботиться о Шиле. Ты его вскрыла, — он передвинулся, так чтобы продемонстрировать на своем теле — отсюда, из-под ребер, через живот. Я видел его кишечник. Снаружи. У тебя чертовски острый нож.

Я услышала шаги, шорох листьев. Скрипучая дверь открылась, впустив темную тень, которая оказалась Якобом.

— Это не просто нож, — сказал он. — Она знает, как им пользоваться.

По всей видимости, он тоже нас услышал. Он прошелся по земляному полу и встал с другой стороны меня, нависая над нами обоими. Мне это не понравилось, и я снова попыталась сесть.

— Медленно, — сказал Никки. — Ты почти всю ночь провалялась, как мертвая.

Я остановилась на середине движения.

— Ты цитировал Принцессу-невесту?

— Я может, не могу цитировать книги, но цитаты из фильмов мне по силам.

— К тому же он прав, — поддержал его Якоб, предлагая мне руку. — Двигайся медленно, нет ни единого способа проверить, исцелилась ли ты.

Я не хотела принимать его помощь, но мне все еще нужно было выбраться отсюда живой, и чтобы мои друзья остались в живых. Дружелюбие было лучше, чем недружелюбие. Его рука сомкнулась на моей, и это была просто рука. Он закрылся всеми щитами так плотно, что ничего не просачивалось. Для кого-то столь сильного, как он, это очень много щитов. Более слабые, или молодые львы все равно не могут скрыть свою сущность, тем более, когда близится полнолуние. Для Якоба это было просто трудно. Он аккуратно поднял меня в сидячее положение. Мир остался неподвижен, но боль распространилась по правой стороне лица, от челюсти до затылка, как будто ждала, пока я сяду.

Якоб припал на одно колено, держа меня за руку.

— Как оно?

— Голова и лицо болят, но я удивлена, что не хуже. Аспиринчику бы…

— Вдруг у тебя внутричерепное кровоизлияние? Тебе нельзя принимать ничего, что разреживает кровь, — он отпустил мою руку. — Ну, ты вроде держишься. Посиди пару минут, а потом Ник поможет тебе подняться. Пойду еще раз успокою клиента.

Он сказал это с отвращением, но вышел. Ему пришлось приподнять перекошенную двери, чтобы закрыть ее за собой. Я все еще видела лунный свет по ее краям. Хижина была такой старой, что я могла бы вырвать доску и убежать, но это становилось невозможным, потому что со мной был Никки.

— Где мы? — спросила я.

— В старой хижине, — ответил он.

Я бросила на него взгляд, которого заслуживал подобный ответ. Это заставило его улыбнуться.

— Ты знаешь, что я имела в виду, Никки.

— Кажется, раньше это была сторожка, но теперь, это место, куда можно спрятать тебя, пока ты не оклемаешься и не сможешь поднимать мертвых.

Я сделала глубокий вдох и поняла, что чувствую запах старого мрамора. Я болталась около него почти всю мою сознательную жизнь, и он действительно имел запах, если вы были достаточно близко или его было много.

— Значит это кладбище, на котором похоронена Ильза Беннингтон.

— Откуда ты знаешь, что мы на кладбище?

Я думала соврать ему, но решила приберечь вранье про запас.

— Я чувствую запах мраморных надгробий.

Он тоже принюхался.

— Я тоже, но я не думал, что ты можешь. Ты же не перекидываешься. По крайней мере, так нам сказали.

— Еще нет, — сказала я.

— Почему ты так говоришь?

Я пожала плечами.

— Всегда есть шанс, что мое тело когда-то пройдет этот путь до конца. Моя ситуация слишком редкая, чтобы можно было знать, что произойдет. Так что, здесь похоронена Ильза?

— Ага, он нашел старое и заброшенное кладбище, чтобы нам не помешали.

— Да уж, без специального разрешения вас могут арестовать за осквернение могил, или еще хуже. — Я повернуло голову, и боль тут же усилилась, словно мускулы или связки были в синяках. Поскольку я могла и умереть, это были цветочки. Метки Жан-Клода делали меня почти неуязвимой. Мысль о нем заставила меня вспомнить, что уже темно, и я могу мысленно связаться с ним.

— Ты не сможешь воспользоваться своими способностями, чтобы позвать своих вампиров, — сказал Никки так, словно читал мои мысли, хотя я была почти уверенна, что это случайность.

— Я не…

— Ты сильнее метафизически, чем мы планировали, так что Якоб позвал нашу ведьму. Она сделала что-то, чтобы на этой земле ты ни с кем не могла связаться мысленно.

— Что если кто-то попытается связаться со мной?

Он покачал головой

— Не-а. Эллен хороша, и очень тщательна. К тому же мы более чем в двух часах езды от города. Даже если твои парни пробьются, они никогда не успеют вовремя, чтобы остановить звонок снайперам.

Был мой черед определять лжет ли он. Я вдохнула полной грудью холодный землистый воздух и там не было ничего. Он был мирным и тихим, как вода. Странно спокойным, совершенно не похожим на оборотней, которых я знала.

— К тому же, если Якоб или Эллен узнают, что ты пытаешься пробиться через барьер, Мика умрет, — он сказал это безразличным голосом, только его пульс самую капельку ускорился. Мой желудок стянуло в узел, потому что реакции не было. Что может быть хуже, чем то, как кто-то так безэмоционально говорит про убийство людей, которых я люблю, у которых есть ключи от моего сердца. Это было больно. Но были и свои плюсы. Конечно, хладнокровными людьми трудно управлять, но отсутствие эмоций успокаивало меня, давая понять правила этой игры, или же отсутствие таковых. Я могла сыграть с ними.

Я поборола желание поискать барьер, которое было сродни желанию подергать закрытые двери — на всякий случай. Я не могла рисковать, не зная, какой может быть реакция ведьмы, если она почувствует это. Я могла бы расшатать дверь, но как найти лазейку в метафизической стене? Моим коньком была брутальная сила, а не на деликатность. Я не могла рисковать. Только не Микой. Мой голос был спокоен, очко в мою пользу.

— Почему вы все время угрожаете именно его смертью?

— Он твой Нимир-радж, а остальные — звери зова. Мы точно не уверены, но если твои силы аналогичны вампирским, тогда убийство подчиненного оборотня может убить обоих. Ты нужна нам живой, чтобы поднять зомби, так что Мика идет первым по списку.

— Если они погибнут…

— Знаю, знаю. Ты поубиваешь нас всех нафиг.

— Я что, говорила во сне?

— Нет, но мы знаем твою репутацию. Если мы тронем кого-то из твоих, извинений ты не примешь. Никакой дружбы, — он посмотрел мне прямо в глаза. Однако впечатление было немного испорчено тем, что половина его лица была скрыта под волосами. У него получался слишком молодой и игривый вид, словно с такой стрижкой он просто не мог быть серьезным. Но глаз, который я видела, глядел очень серьезно.

— Если вы убьете Мику, то и меня придется убить, потому что я не остановлюсь, пока не прикончу вас всех.

— Да уж. Якоб знает это, и он не хочет убивать тебя по многим причинам. Но если определенная черта будет перейдена, у него просто не останется другого выхода, — Никки прислонился к стенке. — Глянь, это дерево прочное, хотя пошло трещинами.

— Крепкое или нет, но это не совсем безопасная тюрьма для меня. Почему мы здесь?

— Якоб боится, что ты очаровала меня, как вампир, — сказал он, роняя руки на колени. — Я никогда не бросал ему вызов раньше, Анита. Я был с его прайдом с девятнадцати лет, и никогда не бросал ему вызов. Я хочу тебя. Я имею в виду, ты красивая и все такое, но тут что-то большее. У меня кончики пальцев болят от желания прикоснуться к тебе. Что ты со мной сделала?

Я осталась спокойной, но только для виду, под этой маской пузырился страх. Он мог бы и не понять, что я лгу по запаху или языку тела, но зачем выдумывать если и правда сойдет?

— Я точно не знаю.

Он уронил голову на колени.

— Я тебе не верю.

— Ты же раньше мог сказать, лгу я или нет. Что, сейчас не можешь?

— Твой пульс ускорился, когда я говорил об убийстве твоего Нимир-Раджи. Ты боишься за него, так что я не могу понять, — он нахмурился и заерзал на холодной земле. — Вот нахрена я это сказал? Нужно было просто ответить, что я тебе не верю, и не допускать чтобы ты имела столько информации. Так какого черта я с тобой разговариваю?

— Я сказала правду, Никки, я не знаю.

— Ты можешь и врать, — сказал он.

— Могу, — подтвердила я, — но тебе придется принять мои слова на веру.

Он взглянул на меня таким взглядом, который я могла истолковать даже в темноте. Это был взгляд, который говорил, что он никогда не принимает ничего не веру. Затем он издал что-то среднее между смешком и фырканьем. И он улыбался, когда говорил:

— Что же ты сделала со мной, Анита?

— Не знаю, — сказала я, постепенно успокаиваясь оттого, что никто не собирался причинить мне или моим людям вред. Мне нужно было сохранить немного адреналина на потом. Это было бессознательно, просто насилие откладывалось, и я успокоилась.

— Может у тебя есть какие-то соображения? — он снова стал серьезным.

— Прикоснись ко мне, и может, мы поймем.

Это была правда, его прикосновение помогло бы мне лучше понять что происходит, но я все еще пыталась найти союзника во всем этом бардаке. Мне нужна была помощь, а они бы почувствовали, мысленный призыв, так что он оставался единственным вариантом.

Он сильнее обхватил колени.

— Не думаю, что прикоснуться к тебе еще раз будет хорошей идеей, Анита.

— Но ты же хочешь, правда?

— Больше чем все на свете. Именно потому это плохая идея, — он так напрягся, что я увидела, как мышцы на его руках вздуваются от усилия. Он старался не поддаться соблазну вытянуть руку, чтобы преодолеть ту маленькую дистанцию между нами.

Я отлично понимала его, Бог свидетель. Я сама, черт знает сколько раз, сопротивлялась желанию прикоснуться к Жан-Клоду, пока он, наконец, не выиграл бой. Да я множество раз старалась не прикасаться к вампирам или оборотням. Слишком многие сверхъестественные силы усиливались с прикосновением, но сейчас мне нужно было именно это. Они забрали мое оружие, и убийство Никки не остановило бы Якоба от фатального звонка. Без оружия я не могла бы убить кого-то достаточно быстро, чтобы спасти Мику. Я могла бы спасти двоих из троицы, но как минимум один звонок был бы сделан. Я не готова была заигрывать со случаем, так что насилие было снято с повестки дня. Я оставила его в запасе на потом, но пока что я нуждалась в чем-то менее жестоком, и более хитром. У меня в арсенале было маловато хитрости, но пару вещей я могла припомнить. Таких, которые уже заставили Никки драться со своим Рексом из-за одного прикосновения ко мне. Что бы могло произойти, если бы я позволила ему больше? Если бы я использовала свой вампирский шарм и постаралась перетянуть его на свою сторону? Я могла это сделать? Хотела ли? Ради Мики, да, ради всех троих — точно да. Я шла на компромисс со своими принципами, чтобы спасти незнакомцев, так что же я была готова сделать ради тех, кого я любила?

Единственный ответ на этот вопрос: что угодно.

Я протянула руку.

— Иди ко мне, Никки

— Нет, — сказал он сдавленным шепотом.

Я помнила эту игру. Когда-то было время, когда я боролась каждый раз, как Жан-Клод хотел прикоснуться ко мне. Я тосковала по ощущению его рук на моем теле задолго до того, как смогла признать это. Затем, с появлением электрических покалываний в кончиках пальцев, я поняла, что и я хотела прикоснуться к Никки. Я хотела коснуться его кожи своими руками. Обычно это бы заставило меня срочно уносить ноги в противоположном направлении, но не этой ночью. Я не могла позволить себе бояться этой части себя, потому что это было единственным оружием, которое мне осталось.

Я думала, мне придется первой коснуться его, но он сам пришел ко мне. Он был не так силен, чтобы долго сопротивляться. Он подполз ко мне. Ликантропы, особенно кошачьи, могут двигаться на четырех ногах так, словно у них есть мускулы в тех местах, в которых их нет у людей, с текучей грацией и чувственностью. Никки просто подполз, словно не уверенный в том, что делает. Скорее всего, так и было, но когда все хорошие идеи заканчиваются, начинаешь использовать то, что осталось.

Я думала, он будет трогать меня руками, но он потерся щекой о мое лицо с неповрежденной стороны. В тот же миг, как мы соприкоснулись, во мне волной обжигающей потребности вспыхнул голод. Я носила в себе голод Жан-Клода, и голод плоти многих оборотней, и моя жажда распространялась на любой из них. Остаткам моей человечности повезло — у меня был еще один вариант голода. Ardeur был одной из наиболее специфических сил кровной линии Белль Морт, от которой походил Жан-Клод. Он позволял вампирам путешествовать в страны, в которых они были вне закона, и не оставлять за собой кровавый след и гору обескровленных трупов. Другие линии кормились страхом или гневом, и о последнем я узнала сама. Я теперь тоже могла кормиться гневом, но он был не так хорош, и вряд ли мне нужно было, чтобы Никки на меня сердился.

— Господи, да что же это такое, — пробормотал он дрожащим испуганным голосом. Его единственный глаз блестел в темноте хижины. Я не видела его шеи во тьме, но чувствовала его пульс на языке, как конфетку, которою мне хотелось подержать во рту, а затем прокусить, выпивая горячую начинку. Я наклонилась к его губам, чтобы поцеловать его, но это было лишь начало. Я хотела, чтобы он подставил мне не только свой рот. Это был лишь способ подобраться поближе к этому горячему биению на его шее. Маленькая часть меня понимала, что вырвать ему глотку было бы неправильно, как и то, что мои шансы убить его быстрее, чем он убьет меня, почти несуществующе малы, но большая часть требовала еды. Я планировала использовать ardeur чтобы привязать Никки и заставить его помогать мне, но не ожидала что другой голод будет так силен. Это случалось только когда я растрачивала много энергии. Например, на восстановление после повреждений. Как же я пострадала, и сколько ресурсов ушло, чтобы я чувствовала себя лучше?

Я целовала его лицо и шею, пока не приложила губы к желанному местечку. Я вдыхала запах его кожи, и он мешался с ароматом травы и деревьев, и далеким запахом водоема под летним небом. Он пах как лето, словно оно впиталось в поры его кожи и сделало его сладким и ароматным.

Голос Никки стал рычащим и сдавленным от желания.

— Твоя сила перемешалась с сексом.

Мой язык на его шее выделывал то, что заставило его задрожать, и что-то в том, как он делал это, пока мой рот был на толкающемся под тонкой кожей пульсе, заставило мой голод внезапно переключиться с секса на кровь. Я постаралась отодвинуться от его шеи и горячей сладкой крови.

— Да, — выдохнула я.

- Я чувствую твой голод. Ты хочешь кормиться на мне.

— Я тут пытаюсь заняться сексом, Никки.

— Тогда почему мой зверь не поднимается к твоему? Почему мой голод не поднимается, как твой? Почему я чувствую себя добычей?

Это были превосходные вопросы. Они заставили меня задуматься и отстрочили желание, достаточно чтобы я сказала: "Не знаю". Ardeur обычно не оборачивался жаждой крови так легко. Когда он вздымался, он вздымался, но не сегодня. Сегодня мне приходилось заставлять себя отвлечься от этого горячего сладкого источника под кожей. Если я порву ему глотку, это будет то же насилие, и это не спасет Мику. Якобу понадобиться лишь взгляд на своего мертвого льва, и я потеряю своего леопарда. Это заставило меня задуматься над его вопросами, и над тем как превратить жажду плоти и крови обратно в секс. Надо было на чем-то покормиться, хотя как минимум теперь Натаниэль и Дамиан знали, что я ранена, потому что своим голодом я иссушала их силы, когда была ранена. Шила, наверное, здорово меня ударил, раз мне нужно так много. Жан-Клод научил Натаниэля и Дамиана кормит мой ardeur и посылать мне энергию, и, как все хорошие слуги вампиров они не оставляли меня голодной. Это была одной из главных причин заводить слуг. Но если они и собрали энергию, она не пришла ко мне. Если барьер Эллен мог задержать энергию моего леопарда и моего слуги-вампира, тогда она была лучше, чем я себе представляла. Но это значило, что пока я не покормлюсь, я не смогу поднять их зомби, я слишком много энергии использовала на себя, из-за удара Шилы. Вот дерьмо.

Я лизнула его горло. Мое дыхание прокладывало дорожку гусиной кожи на его коже. Я пыталась не запустить зубы в его плоть, и не была уверена, сколько еще смогу удерживаться от того, что я хотела сделать. Рано или поздно, если я не обрету контроль, я возьму плоть и кровь, а не секс.

Он задвигался в моих руках, нашел мои губы и поцеловал меня. Поцелуй снова повернул тот переключатель, и он снова стал очень аппетитным как любовник. Голод не соревновались с голодом, пока хоть один мог быть удовлетворен.

Я услышала как Якоб орет снаружи: "Чем, черт возьми, вы там занимаетесь", и поняла, что он кричит нам.

Дверь хижины распахнулась, и Якоб предстал перед моими глазами окруженный лунным сиянием, и с другой черной фигурой позади него. Он держал меня на прицеле, но мы с Никки так тесно прижались друг к другу, что он целился в нас обоих.

— Отойди от нее, Никки.

Я притянула его к себе, так что он обхватил меня руками и поднял на колени. Он снова наклонился ко мне для поцелуя, но Якоб уже был возле нас, и его ярость бурлила вокруг почти видимым облаком.

— Даже не смей!

Я посмотрела на разгневанного Якоба, а Никки продолжил целовать мою шею, даже не потрудившись поднять взгляд.

— Он не может устоять — сказала вторая фигура, и это была женский голос. Не это ли Эллен, ведьма?

— Вранье.

Никки нашел определенный местечко на моей шее, и у меня возникли проблемы с концентрацией. Я отодвинула его лицо от себя.

— Не могу думать, когда ты так делаешь.

— И не нужно.

— Ее сила зовет его так же, как и тебя, Рекс, — в голосе Эллен была отрешенность, которая у некоторых одаренных людей означала, что они чувствуют что-то потустороннее. Я поняла, что она прощупывает меня, но сама не могла этого почувствовать. Все, что я ощущала — это тепло и вес мужчины в моих руках.

— Она не зовет меня, — сказал Якоб.

Я посмотрела на мужчину и внезапно почувствовала связь между львом, который прикасался ко мне, и тем, который стоял рядом. Якоб был их вожаком, а это многое значило для сверхъестественных существ. Якоб делился своей силой с Никки, своим зверем с Никки. Я поняла в тот момент, что это он превратил Никки в оборотня. Он был создателем Никки, альфой и омегой, началом и концом.

Я уже кормилась на лидерах стай, и знала, что через связь эту я могу кормиться от всех их людей, но никогда не догадывалась, что можно и наоборот: проследить связь от одного из оборотней до его лидера, имея контроль над меньшим, получить контроль над лидером. Но связь была, и я схватилась за нее силой, как за путеводную нить. Сила прошла от меня в Никки, через него — в его рекса, и через рекса — во всех остальных. Никки был ключом, который открыл дверь, но Якоб был сторожем. Если бы я заполучила его, я могла бы заполучить всех их, включая женщину. Она была не просто ведьмой, она была еще и львом. Я чувствовала, как ее зверь поворачивается за Якобом, как подсолнух за солнцем, но теперь у меня была сила Якоба и ее зверь через Якоба прошел ко мне. Я отбросила свою силу обратно, выискивая львов снаружи. Я дотронулась до одного, и он — мужчина — был ранен.

Эллен схватилась за что-то висящее на ее шее, и я больше не могла чувствовать ее так же сильно. Заетем она коснулась Якоба и моя сеть опала. Якоб вновь прицелился в меня, с такого расстояния он бы не промахнулся.

— Якоб, — сказала я, — ты не хочешь ранить нас.

— Я не хочу ранить вас, — повторил он, и дуло начало медленно опускаться в пол.

Тогда я почувствовала силу Эллен, как красную вспышку перед глазами. И меня словно отбросило. Я не могла чувствовать Якоба. Только Никки.

— Черт, — сказал он и вынул что-то из куртки. — Ты все-таки связалась со своим вампиром, и решила, что можешь обвести меня вокруг пальца, как ребенка? Я предупреждал, что случиться если ты будешь так делать, — он начал набирать номер.

Я боролась с паникой, ardeur спал и Никки застыл.

— Ну и кто теперь пахнет добычей? — прорычал он

— Это моя собственная сила, — сказала я тонким от страха голосом, но мне было все равно. — Я ни с кем не контактировала.

Якоб молчал, слушая гудки в трубке.

Я попыталась подняться, но Никки удержал меня.

— Нет, — сказал он, и я не знала, было ли это "нет, не поднимайся", или какое то другое нет. Но он дал мне почувствовать, как он силен, легко удерживая меня в объятиях. Эти объятия могли задушить, если еще чуть-чуть стиснуть руки. Он дал мне понять, что он может причинить мне боль. С выключением ardeurа были свои проблемы.

Это и правда ее сила, — сказал Эллен.

— Это невозможно, — сказал Якоб. Он хмуро глядел на телефон. — Майк не отвечает. Включается голосовая почта.

Я почувствовала прилив надежды. Может, Мика все понял? У нас были свои телохранители, может, план Якоба прошел не так гладко?

— Ты бы почувствовал, если бы его поймали, — сказал Никки, все еще удежривая меня.

— Да, — кивнул Якоб.

— Это ее сила, король, — сказала Эллен.

— Я думал, ее вампирская сила идет от мастера города, и когда ты поставила щит против этой связи, сила ушла.

— Я извиняюсь, я не знала, что теперь часть этой силы перешла к ней, — она упала на колени возле него, простирая к нему руки. Я видела похожие жесты среди других стай. Это был способ показать, что Якоб ее доминант, и извиниться за то, что она подвела его.

Якоб впился в нее взглядом, и я знала, что если он не возьмет ее за руку, то он ее не простил. В дальнейшем это могло привести к изгнанию из стаи. Наконец он опустил руку с пистолетом так, что она смогла положить свою маленькую ладошку на его руку. Я видела и более замысловатые движения, но, похоже Якоб не любил церемонии. Ну, это был его прайд, и он мог управлять им как хотел.

— Подними ее, давайте, анимируем зомби и покончим с этим, — сказал он.

Никки поднялся, обнимая меня за талию. На мгновение он даже оторвал меня от земли, держа в руках, и наши лица оказались в нескольких дюймах друг от друга. Он выглядел разочарованным, словно ему не нравилось, что ardeur ушел, но он просто поставил меня на землю. В ту же секунду мир поплыл. Я ожидала, что головная боль вернется, но она не вернулась. Просто я внезапно почувствовала себя очень слабой. Я начала падать и Никки подхватил меня, чтобы я не распростерлась на земле. Перед глазами мелькали точки, и я не чувствовала ног.

Никки поменял захват, прижимая меня к себе. Я откинулась на его грудь, серый туман, поглотивший мое зрение, разбавился белым вспышками, потом сгустился. И все пропало. Я даже не успела понять, что произошло.

Поиск по сайту: