Глава 7. И пускай клинок пронзит мою плоть,

И пускай клинок пронзит мою плоть,

кровь моя прольется на землю,

И пускай мой крик тронет их сердца,

моя жертва станет последней.

Песнь Андрасте, 7:12

На Глубинных тропах невозможно точно определить, сколько прошло времени, но Мэрик подозревал, что отдыхали они два-три часа, не больше. Сам он спал беспокойно, урывками и всякий раз, просыпаясь, слышал, как расхаживает снаружи командор Серых Стражей.

Женевьева бесцеремонно разбудила спутников. Можно было не сомневаться, что она какое-то время дожидалась их пробуждения, а потом ей попросту надоело ждать. Молодой Дункан начал было ворчать, но тотчас прикусил язык под убийственным взглядом командора. Мэрик рассмеялся быт если бы не уверенность, что ему достанется точно такой же взгляд.

Серые Стражи проворно укладывали палатки. Делалось это в полной тишине. Если вчера только и слышна была добродушная болтовня Дункана, да и другие Стражи время от времени переговаривались, то сейчас в лагере царило напряженное молчание.

Мэрик хотел было помочь товарищам, но Ута решительно встала между ним и палаткой. Король запротестовал, но гномка попросту пропустила его речи мимо ушей. Да и как можно спорить с немой?

Келль первым двинулся вперед, за ним последовал огромный волкодав. Мэрик прежде задумывался, разумно ли было брать на Глубинные тропы собаку, но со временем все больше убеждался, что Кромсай отнюдь не обычный пес. Связь, которая существовала между ним и немногословным охотником, явно выходила за рамки заурядных отношений собаки и хозяина. Келлю редко приходилось отдавать псу команды. Кромсай никогда не спешил и не впадал в возбуждение. Он был осторожен и бдительно следил за каждой тенью.

Кроме самого Мэрика, единственным человеком в лагере, кто не занимался никаким делом, была Фиона. Эльфийка стояла неподалеку, подчеркнуто не замечая короля, и ее посох излучал белое сияние — теперь, когда костер погас, только оно одно и освещало лагерь. От его мерцания на стенах руин метались зыбкие тени, словно актеры в призрачном театре марионеток. Тень Фионы вырастала больше прочих и зловеще склонялась над хозяйкой, словно собираясь нанести удар. Было нечто глубоко уместное в том, что эта несносная эльфийка отбрасывает самую внушительную тень.

Девушке явно не по вкусу было, что Мэрик на нее глазеет. Она долго притворялась, что ничего не замечает, но потом все-таки не выдержала.

— Ну, в чем дело? — резко спросила она.

— Мне просто интересно, почему ты ничем не занята.

— Очень даже занята.

— Заставляешь посох светиться? Разве не хватило бы простого факела?

Фиона глянула на посох и постаралась скрыть усмешку.

— Да нет, совсем не этим, — сказала она. — Свечение почти не требует усилий. Я прислушиваюсь к порождениям тьмы. Кому-то же надо этим заниматься.

— Прислушиваешься?

— Ну, в переносном смысле. Они сейчас подобрались поближе. Броши, которые дал нам Ремийе, пока вроде бы действуют, непохоже, что порождения тьмы знают, что мы здесь. Однако полагаться на удачу нельзя. Как только порождения тьмы нас заметят, они сообщат об этом другим.

— А ты не могла бы убить их раньше, чем они это сделают?

Этот вопрос явно позабавил магичку еще сильнее. Насмешливо изогнув бровь, она глянула на Мэрика:

— Порождений тьмы связывает друг с другом скверна. Знает один, тут же узнают другие.

— Как это некстати.

— Броши помешают тварям выследить нас, но если они поймут, что в туннели кто-то пробрался… Лучше, если они как можно дольше не обнаружат наше присутствие. Келль как раз отправился посмотреть, сколько там, впереди, порождений тьмы.

— А они его не заметят?

Фиона хихикнула:

— Его-то? Нет, не заметят.

Через пару минут палатки исчезли в дорожных мешках Серых Стражей, и от лагеря не осталось и следа. Только угли костра да вмятины в слое пыли, покрывавшем каменный пол, говорили о том, что отряд провел здесь ночь. Женевьева вручила Дункану и Уте факелы, и, как только их зажгли, Фиона погасила посох.

И очень хорошо, подумал Мэрик, яркий свет порождения тьмы могли бы заметить за много миль. Затем он помимо воли задумался, много ли у них запасено факелов. Насколько он помнил, в туннелях кое-где растет светящийся мох, но встречается он нечасто, и рассчитывать на такое везение не стоит. Мысль о том, чтобы идти по Глубинным тропам в кромешной тьме, вызывала у него беспокойство, если не сказать больше.

Женевьева, однако, не склонна была обсуждать состояние их запасов и с целеустремленным видом двинулась вперед, взмахом руки приказав спутникам следовать за ней. По тому, как она шагала, было ясно: командор желает наверстать потраченное на отдых время и точно знает, что делает.

Следующие несколько часов выдались на редкость изнурительными. Время ползло как улитка, и сил у Мэрика хватало только на то, чтобы не терять из виду огоньки двигавшихся впереди факелов — пару светлых пятнышек, колышущихся в бесконечном море непроглядного мрака.

Здесь было совсем не так холодно, как наверху, но все же промозгло. Стылый воздух заползал под доспех, и Мэрика пробирала дрожь. Дункан, по счастью, был чересчур занят, чтобы жаловаться на холод. Подобно всем прочим Стражам, он напряженно и зорко всматривался в темноту и одной рукой все время нащупывал рукояти кинжалов. Король подозревал, что, если бы поблизости оказались порождения тьмы, оружие давно бы уже покинуло ножны.

Как и восемь лет назад, здесь царило все то же сводящее с ума безмолвие. И хотя они довольно быстро шли по камню, звук шагов оставался почти неслышным. А оттого что все шли молча, становилось только хуже.

По лбу Мэрика катился пот, ноги ныли, но король не отставал. Женевьева безжалостно гнала отряд по бесконечным туннелям. В тех редких случаях, когда путники выходили на развилку, командор раздраженно звала Мэрика вперед, и он озирался по сторонам, пытаясь вспомнить, каким путем шли они в прошлый раз.

Казалось бы, восемь лет спустя выбрать верный путь будет нелегко. В конце концов, здесь многое изменилось. К примеру, гораздо больше стало следов скверны. И однако же, Мэрику это не мешало. Он без труда вспоминал дорогу.

Один раз Мэрик перехватил взгляд Фионы. Быть может, ей бросилось в глаза, как он угрюм или как отрешенно всматривается в даль. Она не сказала ни слова, хотя во взгляде читалось явное любопытство. Мэрик притворился, будто ничего не заметил, и отвернулся.

Наконец вернулся Келль. Охотник и его пес так внезапно вынырнули из темноты бокового коридора, что Мэрик вздрогнул от неожиданности.

— Что ты обнаружил? — спросила Женевьева, взмахом руки веля всем прочим остановиться.

Казалось, неестественно светлые глаза охотника светятся в тени капюшона. Он забросил на плечо лук и жестом на свой кожаный жилет. Только тогда Мэрик заметил, что спереди тот густо заляпан черной кровью.

— Мне пришлось прикончить пару тварей, — проговорил Келль вполголоса, явно недовольный собой, — а остальных я увел в сторону. Никто меня не видел, но им но, что здесь появился кто-то чужой. — Он повернул и вперил взгляд в глубину коридора, вглядываясь в темноту. — Теперь сюда движутся новые шайки.

Женевьева нахмурилась, но, судя по всему, не особенно встревожилась.

— Это было неизбежно.

— Дело еще хуже. Прямо впереди большой отряд порождений.

— Значит, нам придется их обойти.

Мэрик поднял руку:

— Погодите… в прошлый раз мы шли именно этой дорогой. Если мы сейчас свернем, я не уверен, что смогу привести нас назад.

Помрачнев, Женевьева устремила пристальный взгляд в ту сторону, откуда приближались к ним порождения тьмы. Судя по всему, она в мыслях придирчиво взвешивала все за и против. В свете факела казалось, что лицо ее пышет жаром. Наконец она коротко, резко кивнула:

— У нас нет другого выхода. Келль, нам придется положиться на твое чувство направления. Надеюсь, ты найдешь обратную дорогу.

— Да, командор.

— Дыхание Создателя! — зло прошипел Дункан.

Женевьева, даже не удостоив его взглядом, ткнула пальцем в его сторону, и паренек с недовольным видом закрыл рот.

Отряд свернул в боковой коридор. Теперь первым шел охотник. Все Стражи держали оружие наготове, и Мэрик решил последовать их примеру. Он обнажил свой меч бледный клинок драконьей кости, на котором пылали голубым пламенем руны. Меч тотчас привлек внимание, и все разом остановились, потрясенно взирая на Мэрика.

Ута, с округлившимися глазами, выступила вперед и принялась резко жестикулировать.

Жюльен, стоявший рядом с ней, нахмурился.

— Она хочет знать, откуда ты взял этот меч, — пояснил он.

— Я нашел его здесь, — ответил Мэрик, — на Глубинных тропах, в руках давно умершего гнома. Я хотел вернуть этот меч гномам, но король Эндрин отказался.

Ута кивнула и сделала еще один жест, который не нуждался в переводе. Она была впечатлена. Прочие Стражи одобрительно покивали и двинулись было дальше. Дункан, однако, замешкался.

— Он всегда так светится? — спросил он.

— Нет. Думаю, он так откликается на близость порождений тьмы.

Мэрик направил острие клинка на стену — что-то подобное он сделал, когда нашел меч, — и наблюдал за тем, какие лица стали у Стражей, когда скверна, покрывавшая стену, отпрянула как живая. Камень в этом месте стал чистым и гладким, и его заливал яркий голубой свет.

— Удобная штука, — пробормотал Дункан.

— Да, мне всегда так везло. Вокруг валялись волшебные мечи, люди загоняли коней и в последнюю минуту спасали меня от смерти, на Глубинных тропах вдруг попадались гномьи легионы — и все прочее в том же духе.

Паренек уставился на него, видимо решив, что он шутит.

— Что ж, надеюсь, тебе и дальше будет так везти.

— И я надеюсь.

Они двинулись дальше — быстро, почти бегом. Теперь к ног и глухому постукиванию дорожных мешков за спиной прибавилось звяканье доспехов, а еще Мэрик различил отдаленный рокочущий гул. Этот низкий глубокий звук эхом отражался от стен и мертвящим шепотом доносился со всех сторон.

Королю хорошо был памятен этот звук. Порождения тьмы.

Не говоря ни слова, путники перешли на бег. Дважды Келль властным жестом приказывал свернуть в боковой коридор, и во второй раз они через дыру в каменной стене проскочили в пещеру. Мэрику не по душе было покидать Глубинные тропы. Пол под ногами был неровный и скользкий, и сама пещера резко уходила вниз. Удастся ли им вообще отыскать обратный путь?

Размышлять об этом, впрочем, было некогда. Отряд бежал через темноту, а когда наконец впереди оказалась развилка, Женевьева скомандовала остановиться. Пока все переводили дух, она жестом велела погасить факелы. Дурной к, подумал Мэрик. Дункан и Ута быстро затушили пламя, которое и без того уже едва горело.

Фиона подняла посох, пошептала — и он вновь засветился. На сей раз, однако, сияние было совсем неяркое. При таком освещении путь по пещерам, где каменный пол завален камнями и грудами мусора, обещал быть нелегким. Впрочем, это заботило путников куда меньше, чем неумолимо приближавшийся монотонный гул.

От этого звука по спине у Мэрика ползли мурашки. Он заметил, что Дункан, стоящий рядом, нервно стискивает рукоять кинжала. Смуглое лицо паренька блестело от пота, взгляд возбужденно метался из стороны в сторону, словно молодой Страж ожидал, что из темноты вот-вот кто-то выскочит.

Почему они остановились, Мэрик не знал. Все застыли как вкопанные и затаив дыхание ждали. Напряжение было почти невыносимым.

— Чего мы ждем? — наконец требовательно спросил Мэрик.

Николас от неожиданности вздрогнул и сердито глянул на него.

Женевьева протянула руку к Мэрику, но при этом даже не оглянулась. Ее напряженный взгляд, как и взгляды Келля и прочих Стражей, был устремлен совсем в другую сторону. Все они упорно смотрели в темноту, на то, чего Мэрик разглядеть не мог.

— Мы надеемся, что те, которые впереди, пройдут мимо, — едва слышно пояснила она.

— Мы угодили между двумя шайками порождений, — прошептал Келль.

Жюльен крепче сжал рукоять меча. Мэрик видел, что по лицу его текут струйки пота. “Создатель, врагам моим несть числа, — нараспев шептал темноглазый воин, — но вера силы мои укрепит; не убоюсь я и легиона…”

— Может быть, есть способ… — неуверенно начала Женевьева, но тут же осеклась.

Она глянула на охотника, и тот кивнул. Жестом приказав Кромсаю следовать за ним, Келль стремительно развернулся и побежал в ту сторону, откуда они явились. Женевьева бросилась за ним.

— Быстро! — на бегу приказала она.

И снова отряд сломя голову мчался через пещеры. Мэрик хотел спросить, почему они возвращаются, но говорить на бегу было невозможно. Он мог предположить только одно: то, что Серые Стражи учуяли впереди, было куда хуже того, что поджидало их сзади.

— Мэрик, когда начнется бой, держись рядом с Фионой! — на бегу прокричала Женевьева. — Защищай ее! Дункан, будешь с ним!

Мэрик едва успел осознать смысл этих слов, как бой начался. Седовласая женщина, высоко вскинув меч, бросилась вперед. Справа и слева от нее бежали Николас и Жюльен: один со щитом и шипастой булавой, другой с двуручным мечом. Все трое обрушились на порождений тьмы, которые возникли словно ниоткуда.

Рослые гарлоки, вмиг распознав извечных врагов, зашипели от бешенства. Впрочем, было уже поздно, и могучие воины прорубали в их рядах широкую кровавую просеку. Гул, окружавший их со всех сторон, усилился, и в нем зазвучала злоба. Сталь без труда рассекала зачумленную плоть порождений тьмы, и черная кровь хлестала из зияющих ран.

Мэрик попятился, выставив перед собой волшебный меч. Дункан, державшийся рядом с ним, низко пригнулся, сжимая в обеих руках кинжалы. Королю подумалось, что хищная позиция говорит о привычке драться стремительно и бесчестно.

Фиона сделала шаг вперед и остановилась рядом с Мэриком. Свет ее посоха разгорался все сильнее, покуда ослепительное сияние не залило всю пещеру.

— Больше нет смысла таиться, — проворчала она и ладонью толкнула Мэрика в грудь. — Отойди.

Подняв посох, магичка едва слышно проговорила несколько слов. Потом закрыла глаза — и магическая аура, которая окружала ее, усилилась. Мэрик, как было приказано, отступил на шаг, и, тогда перед Фионой возникло кольцо энергии. Воздух чуть заметно заколебался, пронизанный сверхъестественным свечением, и когда кольцо заскользило вперед по коридору и прошло сквозь ряды порождений тьмы, их движения явственно замедлились. Клинками они взмахивали так медленно, словно сам воздух мешал им двигаться. Зато Серым Стражам это явление не причинило ни малейшего вреда.

Женевьева и двое других воинов не ослабляли натиска и лишь надсадно хрипели, неустанно работая своим тяжелым оружием. Все трое были опытными бойцами. Удары они наносили аккуратно, но мощно и не тратили лишнего времени на каждого отдельного противника, пинком отбрасывая назад смертельно раненного гарлока, если требовалось освободить место. Ни Жюльену, ни Женевьеве, судя по всему, не мешало то, что в пещере явно было тесновато для их внушительных мечей. Без малейшего усилия они то наносили удары, то блокировали вражеские выпады. Николас не только сам прикрывался щитом от ударов, но и защищал, когда была возможность, товарищей. Булава его била стремительно, сокрушая вражеские челюсти и ломая руки.

Все трое ни на миг не упускали друг друга из виду, сохраняя строй и не давая прорваться ни одному порождению тьмы. Атаки их наносили врагу немалый урон. Порождения тьмы пятились, отступали, нечеловеческий гул перерос в злобное рычание. Воины, с ног до головы залитые черной кровью, удвоили натиск, и на мгновение почудилось, будто эти трое и впрямь сумеют отстоять эту узкую пещеру.

Не вышло.

Николас закричал от ярости, когда рослый гарлок обрушил на него сокрушительный удар, и воин вынужден был шатаясь отступить на несколько шагов по неровному каменному полу. Запнувшись, он упал навзничь, и тварь тотчас прыгнула на него и вонзила клыки в его лицо. Жюльен круто развернулся, глаза его округлились от ужаса, и одним ударом огромного меча он рассек гарлока почти надвое. Но было уже поздно.

Несколько низкорослых генлоков, проскочив мимо растянувшегося на полу воина, с восторженным рычанием ринулись к Мэрику и всем прочим, кто до сих пор не принимал участия в бою. Заклинание Фионы замедлило их, но ненамного. Женевьева наскоро попыталась прикрыть брешь в строю, но у нее ничего не вышло. Жюльен не мог прийти ей на помощь: он широкими взмахами меча отбивался от порождений тьмы, прикрывая себя и Николаса, — а удержать строй в одиночку она была просто не в состоянии. Мимо них проскочили еще несколько порождений тьмы. Линия обороны была прорвана.

Первые генлоки попытались пустить в ход копья, но прежде, чем хоть один из них успел нанести удар, в головы их вонзилось несколько стрел. Порождения падали, визжа боли и неистово терзая когтями собственные лица. Келль хмурясь шагнул вперед, одну за другой наложил на тетиву еще несколько стрел и выпустил их по приближавшимся, врагам.

Ута сбросила на пол мешок и приготовилась кинуться навстречу порождениям тьмы. Мэрик мог только гадать, каким оружием собирается драться гномка: на ней были только коричневое платье да кожаные перчатки. Король вообще не видел, чтобы она носила при себе оружие. Неужели она будет драться на кулаках? Вот так, стало быть, сражаются Молчаливые Сестры?

— Ута, стой! — крикнула Фиона.

Гномка проворно отпрыгнула в сторону, а магичка выступила вперед, вытянув перед собой руки. Взгляд ее стал сосредоточенным, губы зашевелились — и огненный ореол возник вокруг ее ладоней, а потом сорвался и ринулся навстречу порождениям тьмы.

На краткий миг в пещере стало светло как днем. Порождения, бежавшие впереди, ревели и корчились от боли, охваченные огнем. Языки волшебного пламени разбегались по каменному полу, рождая клубы черного дыма, который грозил заполнить всю пещеру. Тварей, которые бежали следом, обожгло, но они лишь шипели от ярости и, словно не замечая ожогов, продолжали бег. Перепрыгивая через своих горящих собратьев, они рвались к Фионе, стремясь добраться прежде, чем она обрушит на них новое заклинание.

Едва путь очистился, Ута ринулась вперед. Лицо ее оставалось все так же безмятежно, когда она столкнулась с первым бросившимся на нее генлоком. Упершись одной ногой в пол, другой она нанесла низкорослому противнику увесистый удар в лицо. Под подошвой кожаного сапога громко хрустнули лицевые кости, и генлок, зашатавшись, отступил.

Не теряя ни секунды, гномка бросилась на него. Она схватилась за грубые оплечья лат и перемахнула через генлока, а когда приземлилась, рывком перебросила противника через голову и швырнула на троих порождений тьмы, которые оказались в нескольких шагах от нее. Все четверо кубарем покатились по полу.

Рослый, в массивных доспехах гарлок разъяренно зашипел и высоко занес над головой черный клинок, собираясь с размаху ударить гномку. Ута отпрыгнула в сторону, клинок звякнул по камню, высекая искры, а она низко пригнулась, выбросила вперед ногу и, описав ею дугу, ловко подставила гарлоку подножку. Великан рухнул как подкошенный. Тогда Ута хладнокровно вскочила на него и прямой ладонью — не кулаком, отметил Мэрик, а именно ладонью — ударила его в горло. Пальцы ее с тошнотворным хрустом погрузились в морщинистую шею гарлока, и тот забился, пытаясь сбросить с себя Уту.

Поздно — она уже легко перепрыгнула с поверженного врага на спину другому гарлоку. Прежде чем он успел даже дернуться, гномка обхватила обеими руками его голову, сильным рывком повернула ее и сломала противнику шею.

Теперь на Уту разом бросились несколько порождений тьмы, и Мэрик потрясенно смотрел, как гномка, спрыгнув наземь, принялась наносить удары руками и ногами. Каждый удар ноги был точен и хорошо рассчитан, каждое движение локтя или ладони нацелено на то, чтобы ударить как можно сильнее, и при этом она двигалась так стремительно, что король едва успевал за ней уследить. Он никогда еще не видел, чтобы так дрались.

Наконец один гарлок ухитрился сзади ухватить Уту за платье и потащил к себе. Гномка стиснула зубы, но прежде, чем она начала действовать, на гарлока прыгнул со спины серый волкодав. Яростно рыча, Кромсай вонзил мощные клыки в шею твари и оттащил от гномки. И, обливаясь черной кровью, отшвырнул противника в сторону.

Какой-то генлок бросился на Кромсая с копьем, но тут из темноты свистнули две стрелы. Из укрытия выскользнул Келль, светлые глаза обожгли ненавидящим взглядом тварь, которая осмелилась напасть на пса. Капюшон охотника соскользнул на плечи, обнажив гладко обритую голову, которая была покрыта сложным узором черных татуировок. Мэрику подумалось, что похожие татуировки носят воины авварских горных племен.

Келль проворно забросил за спину лук и сорвал с пояса кистень. Такое оружие было очень опасным в руках того, кто умел с ним обращаться. Следопыт атаковал расчетливо, и шипастый шар с каждым взмахом обрушивался на нового противника.

Кромсай тотчас же метнулся за спину Келлю и вцеплялся во всякого врага, который имел неосторожность подойти слишком близко. Один дюжий гарлок попытался ткнуть его копьем, и тогда пес, сомкнув клыки на руке порождения, повалил его на землю. Грозно рыча, он мотал головой, и тварь болталась, точно тряпичная кукла.

— Мэрик!

Крик Дункана отвлек короля от досужих наблюдений. Мимо Женевьевы, Жюльена и Николаса прорвалось еще несколько порождений тьмы. Фиона взмахнула посохом, и в нападавших полетели заряды магической энергии.

Дункан метнулся вперед. Злобно шипящий генлок взмахнул топором — и в тот же миг юный Серый Страж вонзил в его грудь кинжалы. Сильверитовые клинки проткнули черный металл вражеского нагрудника с такой легкостью, точно тот был на самом деле сделан из мягкой ткани. Дункан прыгнул на генлока и повалил на пол.

Другой генлок развернулся и с размаху нанес удар топором. Паренек проворно подпрыгнул, и удар пришелся по голове распластавшейся на полу твари. Еще не приземлившись, Дункан взмахнул обоими клинками — и на лету располосовал горло нового противника. Из зияющей раны ударил фонтан черной крови.

Дункан между тем вертелся во все стороны, подсекал ближайших врагов. Мэрик подметил, что удары коротких лезвий чрезвычайно точно находят слабые места в защите противника. Кинжалы вонзались в щели примитивных вражеских доспехов, рассекая сухожилия и разрубая лодыжки. Дункан наносил удар по всякому врагу, который поворачивался к нему спиной, и, едва тот валился на пол, уже спешил к следующему.

— Весело, да? — с безумным хохотом крикнул он Мэрику, оседлав рослого гарлока и воткнув кинжал ему в глаз по самую рукоять.

Гарлок взревел от боли и опрокинулся навзничь в толпу собратьев, увлекая за собой юного вора.

Мэрику было уже не до того — двое гарлоков бросились на него с копьями. Кожа на их безволосых головах, морщинистая и покрытая язвами, казалось, совсем прогнила; в выпуклых белесо-мутных глазах горела ненависть. Восемь лет назад, когда Мэрик, Логэйн, Катриэль и Роуэн пробирались по Глубинным тропам, порождения тьмы едва не прикончили их. Тогда исход боя решили гномы из Легиона Мертвых. Улыбнется ли ему и на сей раз такая удача? Отчего-то Мэрик в этом сомневался.

Фиона сделала движение рукой — и с ее пальцев сорвался ослепительно-белый заряд магической энергии. Он ударил в одного из гарлоков, и тот покрылся слоем инея. Надсадно крикнув, Фиона выбросила вперед другую руку — и в воздухе возник сверкающий камень размером с кулак. Камень полетел прямиком в застывшую тварь и точным ударом превратил ее в груду льда, перемешанного с кровью.

Второй гарлок не заметил гибели собрата. Злобно шипя, он бежал прямо на Мэрика. Тот проворно отпрыгнул вбок и одним ударом разрубил копье гарлока на две части. Зачарованный клинок без малейшего усилия рассек древко.

Гарлок отшвырнул обломки, развернулся и, разинув клыкастую пасть, прыгнул на Мэрика. Король, однако, был к этому готов и, крутнувшись, наискось рубанул противники по груди. Доспехи порождения тьмы не были препятствием для драконьей кости. Черная кровь густо хлынула из раны, и гарлок пронзительно завизжал от боли.

Однако время, потраченное на этот удар, едва не стоило Мэрику жизни — на него сбоку бросились два генлока. Сбив короля с ног, они придавили его к полу, и один из них впился клыками в его плечо. Мэрик стиснул зубы от резкой боли, ощутив, как расходится по всему телу скверна, жгуче-едким касанием загрязняя кровь. Оставалось надеяться, что снадобья Первого Чародея подействуют именно так, как он обещал.

Мэрик боролся, пытаясь сбросить с себя тварей, но они были слишком проворны и на удивление сильны. С большим трудом Мэрику удалось все-таки отшвырнуть от себя одного из врагов. А второго прикончила Фиона.

Король вскочил, сжимая в руке меч, и увидел, что несколько гарлоков окружили эльфийку. Еще нескольких успешно отвлекал на себя Дункан, но врагов было слишком много.

Однако, прежде чем Мэрик успел сорваться с места, Фиона выкрикнула одно-единственное слово. Грозная волна магической энергии хлынула от нее во все стороны, блистая так ослепительно, что порождения тьмы закрывали глаза и визжали от боли. Пещеру сотряс удар землетрясения. И Мэрик, и порождения тьмы, и все остальные повалились на пол. С потолка посыпались камни, и несколько крупных осколков едва не угодили королю в голову.

Когда пыль осела, Мэрик приподнялся и огляделся. Эльфийка в сверкающей кольчуге стояла все там же, гордо расправив плечи и торжествуя победу, и Мэрику вдруг почудилось, что в ней добрых десять футов роста. Лицо магички блестело от пота, а пряди жестких темных волос прилипли ко лбу. Тем не менее она сияла от удовольствия. Поймав взгляд Мэрика, Фиона вдруг проказливо подмигнула ему. Помимо воли он засмеялся в ответ.

Девушка вскинула посох над головой, и белое свечение стало сильнее и ярче: магичка готовилась обрушить новый удар на окруживших ее порождений тьмы, которые как раз начинали приходить в себя.

Вдруг сияние посоха дрогнуло, потускнело, и Мэрик увидел, что в груди Фионы торчат две стрелы. Широко раскрытыми глазами эльфийка смотрела на алые капли, ползущие по кольчуге.

Лицо ее исказилось от ярости.

— Ублюдки! — выругалась она.

Еще одна стрела просвистела у самого ее виска. Фиона гнулась, свободной рукой хватаясь за стрелы, торчавшие из груди. Мэрик стремительно развернулся и сразу же разглядел стрелка: бледнокожий генлок с черным, грубо сработанным луком расположился на большом скальном выступе шагах в десяти от короля.

Мэрик бросился к лучнику. На бегу он широкими взмахами меча расчищал себе дорогу в сумятице рукопашной схватки. Он заметил Дункана. Кожаный доспех юноши был залит алой кровью вперемешку с черной, но это ничуть не ослабило боевой дух молодого вора. Он зарычал, скаля зубы, и снова бросился на врагов.

Задержаться и прийти к нему на помощь Мэрик не мог. На пути у него вырос еще один противник, на сей раз здоровенный гарлок в золоченых доспехах. Мэрик отразил удар массивного меча — от столкновения клинков брызнули искры. Гарлок, впрочем, оказался не слишком хорошим мечником, и Мэрик довольно скоро зарубил его.

И бегом бросился дальше. Бледнокожий генлок сделал еще несколко выстрелов и только тогда заметил, что к нему бежит человек с пылающим мечом. Первая стрела, пущенная в Мэрика, пролетела мимо, а вторую он отразил ударом клинка — по правде говоря, нечаянно, хотя со стороны, наверное, эта сцена выглядела по-другому.

Гляньте, как король Мэрик сбивает стрелы на лету! Его ничто не остановит!

Третья стрела со всей силы ударила в солнечное сплетение. Вот тебе и “ничто не остановит”.

Собрав силы, Мэрик одним рывком преодолел расстояние, отделявшее его от лучника, и вскочил на каменный выступ. Генлок встретил врага шипением, и Мэрик не задумываясь пронзил его мечом. По клинку и нагруднику Мэрика потекли струи черной крови. Стрелок дернулся, выронив лук, и с хриплым клокотанием испустил дух.

Мэрик выдернул меч из мертвого тела, повернулся — и поскользнулся на луже крови. Он со всей силы грянулся о каменный пол и подвернул ногу. Перед глазами вспыхнули слепящие огоньки, и все тело пронзила боль.

Гляньте, как король Мэрик кувырком катится на каменный пол! Гляньте, как он скачет!

Перед Мэриком выросла плотная тень, над ним навис гарлок, готовясь опустить на его голову секиру. Король попытался вскинуть клинок и отразить атаку. Но он полусидел, привалившись спиной к каменному выступу, а в таком положении орудовать мечом было нелегко. У него не было точки опоры.

За спиной у гарлока возник из пустоты Келль. Закричав, охотник обрушил кистень на голову порождения и точным ударом разнес череп. Осколки костей и капли крови брызнули во все стороны.

Мэрик словно оцепенел. Он едва заметил, как гарлок осел на пол, и даже не шелохнулся, когда охотник, нагнув вперед, протянул ему руку.

— Ваше величество! — В голосе Келля прозвучала тревога.

Мэрик оперся на его руку и поднялся. Поврежденная нога заныла. Оглядевшись по сторонам, он обнаружил, что его спутники добивают последних порождений тьмы. На помощь Фионе пришли Дункан и Ута, магичка была изранена покрыта кровью. Впрочем, она, судя по всему, не столько страдала от ран, сколько злилась на свое увечное состояние. Николаса поддерживал охваченный тревогой Жюльен; правда, различить, кто из них ранен сильнее, оказалось затруднительно — оба с ног до головы были залиты черной кровью.

Женевьева добивала порождений тьмы, которые еще корчились на каменном полу.

— Надо идти дальше, — проворчала она. — Сюда движется еще одна шайка.

Командор заколола последнего генлока — тот мычал от боли, затем окончательно стих, — повернулась и перехватила взгляд Фионы.

— Лечение! — бросила Женевьева. — Сколько сможешь, и побыстрее.

Эльфийка коротко кивнула. Бледное лицо ее лоснилось от пота. Ута и Дункан помогли ей присесть на камень, стараясь при этом не потревожить две черные стрелы, которые все еще торчали в груди девушки. Гномка опустилась на колени перед Фионой и с озабоченным видом сделала несколько жестов.

Магичка прерывисто вздохнула:

— Давай.

Ута положила одну руку ей на плечо, а другой рукой крепко ухватила древко стрелы. Эльфийка закрыла глаза, но не отпрянула. Дункан, стоявший рядом, крепко держал ее за плечи, хотя вид у него был такой, точно он вот-вот рухнет в обморок.

Рывок — и стрела двинулась наружу, и из раны показался ее зазубренный наконечник. Брызнула струйка темной крови. Фиона вскрикнула от боли, и Мэрик содрогнулся, услышав этот гортанный животный крик. Эльфийка согнулась вдвое, но Дункан рывком заставил ее выпрямиться — чтобы не загнала еще глубже вторую стрелу. Магичка стала еще бледнее, если только такое было возможно, и кровавое пятно на ее груди, прикрытой кольчугой, стремительно разрасталось.

Мэрик качнулся было к ней — помочь, но чья-то рука властно легла ему на плечо, удержала. Это был Келль. Он снова натянул на голову капюшон и убрал в ножны кистень. Он указал на Николаса:

— Пойдем, ему нужна наша помощь.

Рядом хромая шел Кромсай — грязный, с морды капает черная кровь, но в основном невредимый. Везучий пес. Николас снова рухнул наземь, бессильно хватаясь за залитый кровью нагрудник, а Жюльен, судя по всему, сам был слишком изранен, чтобы помочь ему подняться.

— Рана тяжелая? — спросил Келль.

Жюльен словно обезумел. Опустившись на колени, он пытался приподнять Николаса одной рукой — другая, похоже, была сломана. Он едва замечал, что творится вокруг.

— Не знаю! — выкрикнул темноглазый воин, подняв на Келля полный отчаяния взгляд. — Надо отвести его к Фионе! Он истечет кровью!

Николас был в таком состоянии, что пытаться поднять его на ноги было попросту опасно. Келль искоса глянул на Мэрика, и тот сразу понял, чего хочет от него охотник. Он присел на корточки рядом с Жюльеном, заговорил с ним, увещевая, и осторожно отвел его руки от раненого друга. Не столько слова, сколько звук его голоса, судя по всему, помогли Жюльену — он перестал задыхаться от ужаса и постарался взять себя в руки, когда Келль потащил Николаса прочь.

— Я не… она должна ему помочь!

— Она поможет.

Словно вторя словам Мэрика, прозвучал еще один леденящий душу крик: это Фиона избавилась от второй стрелы. На сей раз магичка скорчилась, зажимая обеими руками грудь и дрожа от изнеможения. Ута больше ничем не могла ей помочь, только с состраданием заглядывала в лицо. Тяжело дыша и содрогаясь всем телом, эльфийка боролась с мучительной болью, чтобы достало сил хотя бы подняться на ноги. Когда ей это наконец удалось, Дункан отступил на шаг.

— Все хорошо, — едва слышно процедила она сквозь стиснутые зубы.

Взмахнула рукой — и внезапно всю ее окутало голубое сияние. Фиона судорожно вскрикнула, выгнулась назад, чувствуя, как боль отступает и целебная магия расходится по телу. Мэрик потрясенно смотрел, как затягиваются ранки на ее руках. Когда заклинание было завершено, голубое сияние погасло, и Фиона безвольно обмякла. Дункан бросился к ней, подхватил, не дав упасть на пол, и с радостной ухмылкой похлопал ее по щеке.

— Ну-ну, — со смешком сказал он, — не время сейчас падать в обморок.

— Знаю! — простонала Фиона.

Ута передала ему склянку с каким-то зельем, и Дункан немедленно поднес ее к губам эльфийки. Та скривилась, но покорно выпила и тут же зашлась надрывным кашлем. По телу ее прошла судорога. Затем Фиона открыла глаза и огляделась. Она по-прежнему была бледна как полотно, но сил заметно прибавилось.

— Видишь? — Мэрик похлопал Жюльена по спине. — У нее все в порядке. И у Николаса будет все в порядке, как только она до него доберется. Мне и самому несколько раз доставалось не меньше. Хорошо, когда под рукой найдется маг, который тебя залатает.

Воин явно смутился:

— Прошу прощения, ваше величество. Я, наверное, веду себя как плаксивая баба.

— Зови меня просто Мэрик и не говори ерунды. Вы же друзья. Веришь или нет, но мне прекрасно знакомы подобные чувства.

Жюльен помедлил, окинув Мэрика каким-то странным взглядом. Может, он решил, что Мэрик чересчур прямолинеен? Наконец темноглазый воин улыбнулся — немного застенчиво, но уже бодрее. И, больше ничего не сказав, бросился вслед за Келлем.

Из другого конца коридора за Мэриком внимательно наблюдала Женевьева. Лоскутом ткани она вытирала с лица кровь, но при этом не сводила с него глаз. В этом пристальном взгляде королю почудилось что-то зловещее. Все прочие теснились возле Фионы, помогая ей набраться сил для целительных заклинаний, и только командор стояла поодаль. Мэрик поневоле задумался, всегда ли Женевьева держится так отчужденно.

Фиона не мешкая принялась за лечение спутников, и все при этом прислушивались к нечеловеческому гулу, который все громче рокотал в недрах туннелей. К ним приближался еще один отряд порождений тьмы, и по тому, как Женевьева с растущей тревогой мерила шагами коридор, было ясно, что врагов сюда спешит немало.

У магии, которую применяла Фиона, были свои ограничения. Она исцеляла поврежденную плоть и восстанавливала некоторую часть здоровья, однако справиться с тяжелыми ранами ей было не под силу. Сломанная рука Жюльена так и осталась сломанной, и хотя Николас мог идти, было очевидно, что у него повреждены какие-то внутренние органы и эти повреждения еще долго будут причинять ему боль. Фиона и сама не вполне оправилась от ран. Ута не отходила от нее и, глядя, как магичка изнуряет себя, нервно сплетала и расплетала пальцы.

Когда очередь дошла до Мэрика, Фиону уже сотрясала дрожь и лицо ее снова лоснилось от пота. Это был верный признак того, что она истощена. Когда магичка протянула руку, чтобы коснуться его лба, Мэрик остановил ее.

— У меня нет серьезных повреждений, — сказал он. — Я справлюсь сам.

Фиона с любопытством глянула на него, изогнув бровь:

— Хочешь произвести на меня впечатление?

— Нет, хочу поберечь твои силы.

Эльфийка опешила. На мгновение взгляды их встретились, и она заколебалась, но все-таки, несмотря на протест Мэрика, закончила заклинание.

— Позволь уж мне самой беспокоиться о своих силах.

В голосе ее прозвучали ворчливые нотки, но прикосновение пальцев было нежным, почти невесомым, и Мэрик ощутил легкое покалывание — это проникала в него магическая энергия Фионы. Чтобы не глазеть на эльфийку, он сосредоточил все внимание на сияющей голубой ауре, которая окутала его тело.

Если растяжение и не прошло окончательно, то пострадавшей ноге тотчас изрядно полегчало. Перестала кровоточить и рана от стрелы в боку. Пусть заклинание и не вылечило Мэрика, но теперь он чувствовал себя в тысячу раз лучше. Он благодарно взглянул на магичку. Та с сомнением покосилась на него, но ничего не сказала.

И нескольких минут не прошло, как Женевьева приказала продолжать путь. И снова они бежали — по крайней пытались бежать: многочисленные раны изрядно замедляли продвижение. К тому же все они выбились из сил, особенно Фиона. И все равно командор непрестанно подгоняла их, требуя двигаться быстрее. Если собственные раны и досаждали ей, она это искусно скрывала, и казалось, что ее гонит вперед одна только непреклонная воля.

Помимо этого, их подхлестывал страх. Мэрику не нужно было обладать сверхъестественным чутьем, чтобы понять: как бы они ни прибавляли ходу, порождения тьмы их нагоняют. Рокочущий гул теперь не стихал ни на долю секунды, и король почти готов был к тому, что за очередным поворотом на них набросится орда тварей.

Они снова оказались на Глубинных тропах, попав в гномьи туннели через трещину в стене. С точки зрения Мэрика, эта часть Глубинных троп ничем не отличалась от других: угрюмый мрак, разбитые изваяния гномов и расползшаяся повсюду скверна. Как же теперь вернуться на нужную дорогу?

Размышлять об этом было некогда, потому что бег превратился в бегство. В повелительных криках Женевьевы зазвучало исступление, и путники помчались со всех ног. Они бежали и бежали, минуя поворот за поворотом, и теперь уже Мэрик различал в темноте не только гул, но шипение и лязг металла — верные признаки того, что погоня близка.

И опять им пришлось покинуть Глубинные тропы — на сей раз у них попросту не было выбора. Туннель впереди оборвался, — вернее, это зрелище напоминало сломанную ногу, когда на месте перелома торчат осколки костей. За обломками камня простиралась громадная пещера, глубоко уходившая вниз. Продолжается ли туннель по другую сторону провала, различить в темноте было невозможно. Что же здесь произошло?

Повернуть назад они не могли. Оставалось только одно — идти вперед. Под шипение и металлический лязг Женевьева подала пример своим спутникам, первой прыгнув вниз. Она приземлилась и замерла, пригнувшись с мечом наготове, пытливо высматривая в темноте хоть какие-то признаки жизни. И не обнаружила ничего.

За ней тотчас попрыгали остальные. Мэрик приземлился на поврежденную ногу и зашипел от боли. Никто не обратил на него внимания. Замерев на месте, Стражи пристально всматривались в темноту. Сияние, исходившее от посоха Фионы, высветило в окружающем мраке лишь одно — громадные каменные обломки.

И еще здесь едко пахло серой. Мэрику показалось, что все вокруг пропитано этим запахом. Может, где-то поблизости серный источник?

— А это еще что такое? — скривился Дункан.

— Тихо! — шепотом рыкнула Женевьева.

Она по-прежнему сжимала в руке меч, и в ее изможденном взгляде горела настороженность хищного зверя. Командор явно считала, что они здесь не одни. Дункан с отчетливым стуком захлопнул рот.

Состояние Женевьевы передалось и остальным, и хотя они все же двинулись в неизведанный мрак, но продвигались вперед очень и очень медленно. Фиона держала посох высоко над головой, усилив его сияние настолько, чтобы можно было разглядеть, что их окружает. Разлом явно был естественного происхождения, и высоко вверху можно было в нескольких местах различить следы других туннелей.

Что-то громко хрустнуло под ногой у Мэрика. Он поглядел вниз и увидел кости.

В ту же секунду их увидели и другие. Фиона, затаив дыхание, подняла повыше посох, и свет его озарил бесчисленные груды костей. Они, к немалому облегчению Мэрика, принадлежали не людям. И не порождениям тьмы. Это были кости животных, по большей части старые и покрытые слоем пыли.

На Глубинных тропах водились бронто — стадные животные, бывшие когда-то ручными. Эту породу вывели в древности Хранители, а когда порождения тьмы во время Первого Мора уничтожили гномьи владения, бронто в конце концов одичали. Мэрик никогда не видел их живьем, но слышал, что под землей бродят целые стада. Он предполагал, что лежащие вокруг останки принадлежат именно бронто. И костей было много. Вся пещера была завалена ими — да так, что не разглядеть каменного пола.

— Может, это скотомогильник? — тихонько спросила Фиона.

Келль покачал головой и, нагнувшись, выбрал кость покрупнее. Сразу бросалось в глаза, что она обломана и расщеплена. Ничего не сказав, охотник отшвырнул находку и наложил стрелу на тетиву лука. Светлые глаза его напряженно обшарили темноту.

Все замерли, выжидая.

— Слышите? — спросил вдруг Дункан.

Они напрягли слух. Во мраке не разносилось ни единого звука. А еще, вдруг сообразил Мэрик, стало жарко. Раньше полагал, что разогрелся от быстрого бега, но сейчас-то они стояли на месте и уже отдышались, так что дело было совсем не в этом. В воздухе, пропитанном серной вонью, явно витал сухой жар.

— Я ничего не слышу, — проворчала Женевьева.

— Именно! Куда девались порождения тьмы? Я их едва чую.

Командор промолчала, явно потрясенная тем, что не сообразила это сама. Несколько минут все они так и стояли, ничего не предпринимая, и наконец Женевьева решительно махнула рукой, приказывая продолжать путь.

— Мы должны как-то выбраться отсюда. Что бы ни помешало порождениям тьмы последовать за нами, возможно, мы сумеем использовать это обстоятельство.

Остальным явно не хотелось с ней соглашаться, но вслух возражать никто не стал. Они молча двинулись за Женевьевой, осторожно ступая по грудам костей, и вскоре стало видно, что эта пещера постепенно переходит в другую — еще более просторную. И еще там был свет. Вначале тусклый — слабое свечение мха, покрывавшего стены, — но, вскоре он усилился так, что Фионе больше не нужно было поддерживать сияние посоха. Мэрику припомнились гигантские пещеры, в которых возводились тейги, но здесь место гномьих строений занимали сталактиты и сталагмиты. Кое-где зияли расселины, из которых выбивался пар, и Мэрику показалось, что за крупными каменистыми выступами текут тонкие ручейки раскаленной лавы. Отсветы этой лавы оранжевыми бликами озаряли сумрачный подземный пейзаж.

И весь пол этого исполинского чертога тоже был завален костями. Многие из них лежали, обугленные, на грудах черного пепла. Клубы пара поднимались вдоль каменных стен. Серная вонь стала почти невыносимой.

Пес Келля испуганно зарычал, и шерсть его встала дыбом.

Женевьева пристально всматривалась в даль, туда, где висела тончайшая дымка пара, — как будто тайна, сокрытая в этом месте, могла бы явиться глазам по ее приказу. Ничего подобного не произошло. Тогда она, не глядя на остальных, взмахом руки указала вперед:

— Ищите проход.

Они начали расходиться цепью, но тут Келль прошипел:

— Стойте!

Женевьева резко повернулась. На лице ее было откровенное раздражение, которое, впрочем, тут же сменилось тревогой. Охотник замер, уставясь вверх, и в его округлившихся глазах стоял ужас. Женевьева проследила за его взглядом, то же самое сделали Мэрик и все остальные, и тогда стало ясно, что именно помешало порождениям тьмы продолжать погоню. Причина этого везения опускалась на них с высоты, раз-вернув громадные кожистые крылья.

— Дракон! — беззвучно выдохнул Келль.

Поиск по сайту: