|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Глава 8. Древние Боги к вам воззовут,
Древние Боги к вам воззовут, Воспоют из древних своих темниц. Драконы со злобой в душе и во взоре, Обман воспаряет на черных крылах, Первые дети Мои, отнятые ночью.
Песнь Молчания, 3:6, Антистрофа
— Стражи! В предостерегающем выкрике Женевьевы не было нужды, да и прозвучал он слишком поздно — в тот самый миг, когда покрытый черной чешуей высший дракон со всей своей разрушительной мощью обрушился на пол пещеры. В тот самый миг он взревел, и этот яростный рев был настолько оглушителен, что Дункан зажал уши. От невыносимой боли он закричал, но не услышал даже собственного голоса. Каменный пол содрогнулся под тяжестью драконьей туши, и ветер, поднятый неистовыми взмахами драконьих крыльев, сбил молодого Стража с ног. Мир перед его глазами завертелся колесом. Дункан кубарем покатился по каменному полу и с разгону врезался в черный каменный столп. Спину пронзила жгучая боль. Скрипя зубами, Дункан вынудил себя подняться. Голова у него пошла кругом, он пошатнулся, но все же сумел устоять. Никто из его спутников, как и сам он, не сумел удержаться на ногах, — правда, те, на ком были тяжелые доспехи, откатились не так далеко. Между тем дракон уже с поразительным проворством разворачивался, чтобы атаковать незваных гостей. Когтистая лапа наступила на Жюльена, пригвоздив его к полу прежде, чем воин успел вскочить, а затем дракон, повернув могучую жилистую шею, злобно уставился на Женевьеву. Одна только голова у него в два раза крупнее, чем командор Серых Стражей. Она не отступила, не дрогнула — так и стояла, решительно выставив перед собой меч и в упор, настороженно глядя в глаза дракона. Бестия злобно фыркнула, выпустив клубы черного дыма, словно разъяренная тем, что эти чужаки посмели заявиться в ее логово. Выдыхая дым сквозь гигантские желтоватые клыки размером с человеческую руку, дракон осторожно принялся обходить Женевьеву. Командор, держа наготове меч, не сводила глаз с противника, и на лице ее застыла мрачная решимость. Двинувшись с места, дракон отпустил Жюльена, и тот застонал от боли. Николас метнулся к нему и поспешно оттащил к ближайшему каменному выступу. Падение дракона подняло в пещере такие клубы пыли и пепла, что всех остальных разглядеть было невозможно. — Бегите в укрытие! — прокричала Женевьева. Звук ее голоса разъярил дракона, и тот, разинув гигантскую пасть, ринулся на нее. Командор перекатилась вправо — несмотря на массивные доспехи, двигалась она на удивление проворно — и рубанула мечом по длинной шее древней твари. Острие меча проткнуло толстый слой черной чешуи. Вонзилось оно неглубоко, но и этого хватило, чтобы бестия, заревев от ярости, взвилась на дыбы. Вся пещера содрогнулась от этого рева, а командор бросилась вперед, направив меч в грудь дракона. Нанести удар ей, однако, так и не удалось: дракон отшвырнул женщину прочь, и она кубарем покатилась по каменному полу. Теперь уже вступили в бой другие Серые Стражи. Дункан увидел, как Николас, ринувшись вперед, обрушил булаву на заднюю лапу дракона. Миг спустя к нему присоединился Жюльен — все еще хромая, он набросился на дракона с мечом. По другую сторону от бестии возникла Ута. В руках у нее был гномий боевой цеп — пара стальных полос, соединённых короткой цепью. Дункан пару раз видел, как она пользуется этим оружием. Сейчас Ута с ошеломительной скоростью раскрутила вокруг себя цеп и обрушила ряд молотящих ударов на драконью чешую. Появился и Келль. Он запрыгнул на возвышение, и рядом с ним нетерпеливо приплясывал Кромсай. Охотник строго одернул пса, не дав ему ввязаться в общую драку, и принялся аккуратно, одну за другой пускать стрелы в голову кона. He обратив на них ни малейшего внимания, бестия молниеносно развернулась. Длинный хвост одним ударом сбил с ног Николаса и Жюльена и едва не задел Уту, которая ловким кувырком сумела увернуться. Теперь дракон устремил все внимание на гномку и предпринял несколько попыток пригвоздить ее к полу мощными ударами лап, но Ута всякий раз ловко, словно танцуя, уходила в сторону. Дункан выхватил кинжалы и поспешил на помощь товарищам. Жара в пещере стояла неимоверная, и он уже вовсю обливался потом. Беда, если взмах этих громадных крыльев сметет его в лавовый ручеек, — Дункан никогда в жизни не видел лавы, но нетрудно было догадаться, какая неприятная участь ждет того, кто в нее плюхнется. Почти такая же неприятная, как угодить на зуб дракону. “Неужели мы и вправду собрались драться вот с этим?” Из клубов дыма и пепла выскочила Женевьева. Подняв меч над головой, она бежала рядом с Дунканом. Они даже не обменялись взглядами — просто спешили к дракону. Когда они приблизились, у Дункана перехватило дыхание. Бестия, эй нависавшая над ними, вблизи оказалась куда громаднее, чем казалось издали. И куда быстрее. Длинное туловище, длинные сухощавые лапы, убийственное проворство — как, во имя Андрасте, эта бестия ухитрилась поселиться здесь? Считалось, что драконы окончательно вымерли, что их перебили охотники, — по крайней мере, так полагали, пока над Морозными горами не взлетела бестия, ознаменовавшая собой начало Века Дракона. Неужели это та самая? Неужели именно здесь укрываются драконы, когда не летают над землей, разоряя окрестности? Женевьева с силой вонзила меч в драконью шкуру. Дункан последовал ее примеру, и сильверитовые кинжалы без труда пробили чешую. Из ран брызнула яркая кровь. Клинки Дункана вошли не так глубоко, как меч Женевьевы, но Дункан надеялся, что и этого хватит, чтобы нанести дракону чувствительный урон. И он не ошибся. Дракон взвился на дыбы, взревев так, что с пещерного свода посыпались мелкие камешки. Затем бестия развернулась, и меч Женевьевы, залитый алой кровью, выскочил из драконьего бока. Кинжалы Дункана едва не выдернуло у него из рук, и ему пришлось со всей силы и вцепиться в рукояти, чтобы высвободить их. Дракон широко разинул пасть, и по пещере прокатился шум великанского вдоха. — Берегись! — гаркнула Женевьева. Прыгнув на Дункана, командор сбила его с ног и навалилась сверху, придавив его тяжестью своего тела, закованного в доспехи. Этот маневр едва не вышиб из Дункана дух, и юный вор на миг растерялся. И только потом сообразил, почему Женевьева так поступила: дракон выдыхал пламя. Вначале на них обрушилась волна жара. Дункан закричал, но тут же обнаружил, что из легких словно высосали весь воздух. На мгновение он потерял способность дышать, а потом их накрыл огонь. И в ту же долю секунды в игру вступила иная сила. Поток леденящего холода, мгновенно покрывший инеем доспехи Женевьевы, ударил навстречу огню — и в воздухе забурлил пар. Жар, окутавший их обжигающим облаком, был почти нестерпим, но, как ни странно, они остались живы. Пламя угасло. Женевьева сползла с Дункана, и он сразу откатился вбок. И тогда увидел, откуда пришло к ним спасение. Фиона стояла, высоко вскинув посох над головой, и из камня в навершии посоха вырывались ослепительно-голубые струи магической энергии. Силуэт Фионы мерцал, окруженный ореолом магии, и это сияние источало такой холод, что Дункан почувствовал его даже издалека. И дракон тоже. Бестия с яростным ревом бросилась на магичку, неистово взмахивая крыльями. В голову бестии полетели сразу три стрелы, и одна из них воткнулась в глаз. Пронзительно завизжав, дракон забился в воздухе и, тяжело рухнув рядом с Фионой, заскользил по полу. Одно из крыльев едва не задело эльфийку, но она, не обратив на это внимания, снова сосредоточилась. Поток магической силы, направляемый ею, хлынул вверх по посоху, и ледяное сияние, окружавшее Фиону, вдруг взорвалось, брызнув во все стороны. Тотчас во всей пещере забушевала вьюга. Порывы ветра и снежные заряды хлестали все концы, и воздух так резко охладился, что Дункан увидел, как его дыхание срывается с губ облачком пара. “Так я и знал, что она сюда притащит эту растреклятую зиму!” — мысленно проворчал он. От этого заклинания дракон пришел в исступление. Он вертелся на месте, явно корчась от боли, и тщетно молотил крыльями по каменному полу, пытаясь увернуться от яростного натиска тысяч ледяных игл. Рядом с Фионой появился Мэрик и, едва дракон развернулся, бросился на него и рубанул мечом по чешуйчатому боку. Зачарованный клинок глубоко прорезал драконью плоть. Дракон вновь пронзительно завопил и взвился к сводчатому потолку. Несколько взмахов могучими крыльями — и бестия скрылась в темноте, окутавшей дальнюю часть пещеры. Женевьева встала, пошатываясь, прикрывая рукой лицо от неистовства бури. — Серые Стражи, ко мне! Меняем позиции! За воем ветра голос ее был едва различим, но все равно спутники расслышали этот крик. Один только Дункан так и замер, припав к земле, пытаясь разглядеть сквозь снежную круговерть, не летит ли опять дракон. Может, он так и не вернется? Может, они и ему такую взбучку, что он удрал зализывать раны? — Он вернется? — крикнула подбежавшая Фиона, высказав вслух то, что беспокоило Дункана. Келль спрыгнул с каменного выступа, за ним последовал яростно лаявший Кромсай. — Надо вернуться на Глубинные тропы! Скорее, пока еще время! — Нет! — рявкнула Женевьева. — Там нас ничего хорошего не ждет! — А здесь, значит, только хорошее? Ты что, спятила? Подошли Николас и Жюльен, за ними, чуть поодаль, прихрамывая следовала Ута, и все они удивленно смотрели, как командор, решительно шагнув вплотную к охотнику, сгребла руками в латных перчатках отвороты его кожаного жилета. Лицо ее было искажено бешенством, но Келль не дрогнул, не отвел взгляда. У ног Женевьевы угрожающе рычал Кромсай. — Мы никуда не уйдем! — твердо заявила Женевьева. — Мы останемся и будем драться. И победим. — Наш долг — сражаться с порождениями тьмы… — Наш долг — найти моего брата! — прорычала она. — Для этого мы сюда и пришли! Мы найдем проход через эту пещеру и доберемся до тейга Ортан! Мы сделаем это — или погибнем! Женевьева по очереди обвела горящим взглядом стоявших вокруг Серых Стражей, словно бросая им вызов. Никто из них не отвел глаз, но никто и не подал голоса. Когда взгляд этих беспощадных голубых глаз остановился на Дункане, юный вор внутренне сжался. Она и вправду хочет, чтобы они сразились с драконом, если он вернется. — Тогда каков твой план? — жестко спросил Мэрик. Он стоял теперь рядом с Фионой, и его рунный меч слабо светился. — У тебя, вообще, есть план? — прибавил он, и в голосе его прозвучало откровенное осуждение. Лицо Женевьевы окаменело. Ответить, однако, она не успела: сверху, из-под свода пещеры, донесся уже знакомый крик. Дракон возвращался. — Врассыпную! — крикнула она. Все бросились бежать. Дункан мчался со всех ног, прикрывая лицо от ледяного ветра, порожденного магией Фионы. Он чуял всем существом, как нависает над головой исполинская туша дракона, и на миг исполнился жуткой уверенности, что дракон вот-вот рухнет на него всей своей тяжестью или, что хуже, схватит его когтями и унесет, точно ястреб кролика. Бестия, однако, приземлилась где-то позади него и снова издала оглушительный рев. Дункан споткнулся и рухнул, укрывшись за каменным столбом. Рядом тек по узкому желобу лавовый ручей, и над его раскаленной поверхностью, осыпаемой снегом, с шипением вырастали громадные клубы пара. Поднявшись на ноги, Дункан повернулся и рискнул выглянуть из-за камня. Сквозь снежную завесу он совершенно точно разглядел врага — но только как громадный и не слишком четкий силуэт. Дракон явно вертелся на месте и вытягивал длинную шею, пытаясь схватить кого-то у себя под ногами, вот только Дункан не мог различить, кого именно. Судорожно сглотнув, он собрался с духом и выскочил из укрытия. И, подбежав ближе, увидел высшего дракона во всей красе — могучее грациозное тело, сплошь покрытое черной лоснящейся чешуей. Не будь бестия так опасна, Дункан признал бы ее красавицей. Дракон снова взревел, неистово хлеща по полу пещеры длинным хвостом. К порывам ветра, гулявшего по пещере, добавились яростные взмахи крыльев. Эхо драконьего рева, заметавшееся между стенами, раздирало барабанные перепонки. Дункан скривился, но упорно бежал дальше, превозмогая болезненный звон в ушах. Бестии никак не удавалось справиться со всеми противниками разом. Насколько мог разглядеть Дункан, его товарищи окружили дракона. Как только тварь сосредоточивала внимание на одном из них, остальные тотчас принимались наносить удары. Ливень стрел, которые одну за другой пускал Келль, тоже действенно отвлекали дракона от намеченной жертвы. Дункан увидел, как Ута ловко шныряет почти самыми лапами дракона, — и тотчас Женевьева глубоко вогнала меч в ляжку твари. Черная чешуя дракона была обильно полита кровью, скорее всего его собственной. Дракон клацнул челюстями, пытаясь схватить командора, и она едва успела увернуться. Еще две стрелы вонзились в шею бестии, и дракон передернулся от боли. Бешено зафыркав, он крутнулся всем своим исполинским телом, и массивный хвост, взмахнув над самым полом, отшвырнул Женевьеву. Дункану пришлось отпрыгнуть, чтобы избежать удара хвостом. Он услышал, как командор тяжело рухнула на камни позади него. Что-то явственно хрустнуло, и слух Дункана уловил сдавленный вскрик. Обезумев от ярости, дракон с разинутой пастью ринулся к каменному уступу, на котором пристроился Келль. Фиона метнула молнию, и бестия взвыла от боли, но не остановилась, охваченная лишь одним желанием — наказать обидчика. Кромсай, стоявший рядом с хозяином, вдруг сорвался с места и, прежде чем Келль успел остановить его, сбежал по уступу вниз. С яростным лаем пес бросился на дракона, но тот даже не сбавил ходу. Взмахом передней лапы он отшвырнул пса в сторону. Взвизгнув от боли, Кромсай грянулся всем телом о дальнюю стену пещеры, сполз наземь и затих. Келль страшно закричал, потеряв разом все свое хладнокровие. Одну за другой он пустил в голову дракона три стрелы, и одна из них ударилась о чешую возле самого глаза. Миг спустя огромная пасть дракона сомкнулась на теле охотника и сдернула его с уступа. Келль снова закричал — на сей раз от боли, и даже там, где стоял Дункан, было слышно, как затрещали его ребра под натиском исполинских челюстей. — Келль! — донесся снизу пронзительный крик Фионы. Дункан наконец подобрался к задним лапам дракона и всадил в одну из них кинжалы. Брызнула кровь, но бестия лишь взмахнула хвостом — и молодой Страж, сбитый с ног, снова повалился на каменный пол. Полуоглушенный, он сел, и тут драконий хвост врезался в него всей тяжестью, словно кирпичная стена. Дункан проехал несколько шагов по полу, затем покатился и наконец ударился головой об основание сталагмита. В глазах у него помутилось, и на мгновение он перестал сознавать, что к чему. Подняв голову, он увидел, что король Мэрик бросился на дракона, высоко занеся над головой меч с сияющими голубыми рунами. Клинок вонзился в бок чудовища над самым предплечьем, и этого оказалось довольно, чтобы дракон завопил от боли. Тело Келля выскользнуло из его пасти и шлепнулось на пол, словно тряпичная кукла, — все в крови и, насколько мог разглядеть Дункан, с переломанными костями. Фиона бросилась к охотнику. Дракон в бешенстве развернулся к Мэрику. Пасть его была разинута, и с клыков падали алые капли. Даже там, где валялся Дункан, было слышно, как бестия сделала шумный вдох, и король на мгновение застыл. Бежать ему было некуда, и отвлечь дракона тоже было некому. Дракон с ненавистью уставился на Мэрика, и Дункан увидел, как король не дрогнув встретил этот взгляд, и прочел в глазах чудовища смертный приговор. А потом дракон выдохнул пламя. Глаза Мэрика потрясенно округлились, когда струя огня прямо перед ним ударилась о невидимое препятствие. Вместо того чтобы охватить Мэрика с головы до пят, пламя попросту обогнуло его. Король оглянулся и в нескольких шагах от себя увидел Фиону. — Беги, кретин! — пронзительно крикнула она. Шатаясь, Мэрик отпрянул — удар массивной лапы едва не пригвоздил его к полу. Дракон тут же повторил попытку и на сей раз зацепил когтями плащ, содрав его с плеч короля. По другую сторону от бестии вынырнули Николас и Ута, и на миг бестия замерла, терзаясь выбором. Взревев от боли и досады, чудовище стремительно развернулось и почти мгновенно отшвырнуло в сторону Николаса. “Много же от меня проку, ничего не скажешь!” Дункан вскочил и тут же скривился от острой боли, пронзившей ногу, но решительно двинулся вперед. Дракон снова повернулся к нему спиной, и на сей раз он должен, просто обязан этим воспользоваться. Исполинскую бестию можно рубить хоть день напролет — ей все нипочем. Она не подохнет, пока не лишится чего-нибудь жизненно важного. Например, головы. Он бежал во весь дух по каменному полу, глядя, как Ута вновь ловко увертывается от драконьих атак, то и дело нанося удары цепом. Краем глаза он заметил вспышку голубого сияния — это Фиона наложила целительное заклинание на Келля. Добежав до драконьего хвоста, Дункан ни миг не сбавил хода и постарался сделать вид, что его замысел не верх идиотизма. “Только бы он не обернулся! Только бы не обернулся!” Безумно ухмыляясь, Дункан вскочил на основание хвоста и побежал дальше. Дул ветер, хлестал в лицо снег, и вдобавок драконья туша под ногами ворочалась и дергалась, но все же каким-то чудом ему удавалось сохранять равновесие. Раскинув руки и вопя от ужаса во все горло, Дункан мчался вверх по черному гребню вдоль драконьей спины. — Дункан! — донесся откуда-то снизу пронзительный як Женевьевы. — Что ты делаешь, идиот? Хороший вопрос. Вопрос, который он сам не успел как следует обдумать. Дракон только сейчас сообразил, что у него на спине кто-то есть. По счастью, Мэрик и Ута как раз в этот миг атаковали его, и чудовищу некогда было разбираться с наглым Стражем. Дункан изо всех сил старался не смотреть вниз. Он бежал, упорно глядя на мелькавшую под ним чешую. Он старался не думать о том, на какую высоту забрался. Все в нем трепетало от неизбывного ужаса, и сердце неистово колотилось в груди. А потом он поскользнулся. На долю секунды Дункану показалось, что сейчас он камнем полетит вниз, и вся эта безумная затея окончится ничем. Душа ушла в пятки. Почти непроизвольно он вогнал один из сильверитовых кинжалов в основание длинной драконьей шеи. Клинок вошел глубоко, воткнувшись в кость, и Дункан, изо всех сил вцепившись в рукоять, так и повис на ней, когда дракон, заревев от боли, взвился на дыбы. Все завертелось перед глазами, и голова у Дункана пошла кругом. Дракон взмахнул могучими крыльями и, оттолкнувшись от пола, взмыл в воздух. Желудок Дункана стремительно подпрыгнул к горлу. Ветер хлестал в лицо и неистово трепал черные волосы юного Стража. Он попытался было подтянуться к кинжалу, но не вышло — сейчас его только на то и хватало, чтобы крепко держаться за рукоять и кое-как дышать. Разглядеть что-то было почти невозможно — вокруг воцарилась темнота. Туловище дракона сотряс сильный толчок, и Дункан едва не свалился. Он сообразил, что дракон приземлился на какой-то карниз под потолком пещеры — быть может, именно там, где отсиживался в прошлый раз. Затем бестия снова подпрыгнула, с оглушительным ревом расправила крылья и взлетела. Что-то свистнуло в темноте у самого виска, и Дункан не сразу сообразил, что именно. Затем какой-то предмет промелькнул прямо над ним, и он сумел распознать кончик сталактита. Может, бестия таким образом пытается столкнуть его со спины? Что ж, на третий раз это почти удалось, но Дункан, напрягая все силы, рывком подтянулся вверх по драконьей шее и сумел увернуться. Все же ему не удалось избежать чувствительного удара по ноге, и он скорчился от мгновенной острой боли. Дракон снова начал снижаться. Собрав все силы, Дункан занес второй кинжал и вогнал его в драконью шею чуть повыше первого. Бестия дернулась, пытаясь сбросить непрошеного наездника, но теперь Дункан мог держаться уже двумя руками. Неистово карабкаясь по чешуе, он надежнее обхватил драконью шею. Пусть теперь бестия попробует его сбросить! Дракон снова приземлился, и от сотрясения Дункан так ударился о чешую, что у него перехватило дух. Лавовый ручей, протекавший неподалеку, источал неяркий свет, но его хватило, чтобы разглядеть, как бестия пытается повернуть к нему голову. Длинная шея дракона была недостаточно гибкой, чтобы дотянуться до того места, где засел Дункан. Несколько раз драконьи челюсти клацнули совсем близко, так что он хорошо разглядел исполинские клыки, и в нос ударил серный запах, перемешанный с вонью падали. Дракон по-прежнему двигался, но теперь у Дункана была опора, в которой он так нуждался. Выдернув один из кинжалов, он тут же вонзил его в шею чуть выше. Потом другой. И снова, и снова… Так он поднимался по драконьей шее. Дракон замотал головой, пытаясь стряхнуть Дункана. Тому пришлось обхватить руками шею, прижавшись щекой к теплой чешуе, и держаться изо всех сил. Желудок выворачивало наизнанку, и, не будь там пусто, Дункана сейчас непременно вырвало бы. Стараясь не свалиться от толчков и хлещущего со всех сторон ветра, молясь Создателю о том, чтобы его не швырнуло через всю пещеру, Дункан выдернул един из сильверитовых кинжалов и точным ударом вонзил его в голову дракона. Он ощутил, как клинок ударился о кость и пробил ее насквозь. Ярко-алая кровь хлынула из раны, окатив руку Дункана по плечо. Дракон с ревом запрокинул голову, но это движение не сбросило Дункана — наоборот, вынудило воткнуть кинжал еще глубже. Даже часть рукояти погрузилась в рану, и оттуда ударил новый фонтан крови. Дункан чувствовал, как дергаются, судорожно сокращаясь, мышцы шеи. Дракон попытался взлететь, но тут же рухнул, и его длинная шея со всей силы ударилась о пол. Дункан просто не сумел удержаться. Обе руки соскользнули с рукоятей, его швырнуло прочь и ударило о камень с такой силой, что он услышал хруст сломанной руки. Громко, пронзительно крича, Дункан прокатился несколько шагов и замер. Открыв глаза, он обнаружил, что вновь оказался в пределах действия заклинания Фионы. Ветер хлестал в лицо, осыпая пригоршнями льда, и в первое мгновение Дункан ничего не мог разглядеть, кроме дымно-оранжевого свечения лавы. Где дракон? Куда он подевался? Как можно потерять из виду такую исполинскую тушу? И тут дракон появился — вынырнул из снежной круговерти, словно гигантский призрак. Его черная голова была обильно залита кровью, и он с бешеным ревом устремился прямо на Дункана. Разум кричал: “Беги!” — но тело, измочаленное ударом о камни, отказывалось повиноваться, и безмерный ужас сковал юношу. Громадная голова склонилась над Стражем, и тот зажмурился, стиснул зубы, ожидая неизбежного… …А потом кто-то ухватил его сзади и… Он увидел Жюльена, покрытого с ног до головы синяками и запекшейся кровью. Раненый воин подхватил Дункана и с силой швырнул к себе за спину. Краткий миг полета показался юноше вечностью. Дункан лишь успел заметить, как высший дракон клацнул челюстями в том самом месте, где он только что валялся. А потом Дункан рухнул наземь, покатился, и в сломанной руке полыхнула такая боль, что в глазах померкло. Превозмогая мучительные страдания, он открыл глаза. Дракон навис над Жюльеном. Затем он бросился на воина, тот попытался поднять меч, но, обессиленный от ран, Жюльен двигался слишком медленно. Челюсти неотвратимо сомкнулись на теле человека, и раздался громкий хруст. Дункан услышал, как Жюльен закричал от боли. Затем дракон мотнул головой и отшвырнул Стража. Искалеченное тело пролетело сквозь снежную завесу и исчезло из виду. Дракон медленно повернул голову к Дункану, и его черные глаза сузились от неприкрытой ненависти. Судорожно сглотнув, юноша попытался отползти, но не успел он сдвинутся с места, как сбоку к дракону бросилась Женевьева. Доспехи ее почернели от пепла, лицо заливал пот, и видно было, что каждое движение дается ей с огромным трудом. Громко закричав, она взмахнула мечом и со всей силы вонзила его в основание драконьей шеи. Из зияющей раны фонтаном ударила кровь. Взревев от ярости, дракон с разинутой пастью бросился на нового врага. Женевьева, однако, была к этому готова. Собрав все силы, она вогнала меч прямо в клыкастую пасть, и острие клинка, насквозь проткнув драконью глотку, вонзилось в голову. Удар был таким сильным, что Женевьева заскользила по камню, пока не зацепилась металлическим каблуком за трещину в полу. Вскрикнув от натуги, она всем телом откинулась назад, но рукояти меча не выпустила. Дракон, неистово извиваясь, попытался запрокинуть голову, однако двуручный клинок все так же плотно сидел в его глотке. Дракон шатался, на глазах теряя силы, ярко-алая кровь хлестала из его пасти и стекала по рукам Женевьевы. Он опять рухнул на пол, ударив командора о каменный пол, но хватка ее рук, вцепившихся в меч, не ослабла. От сотрясения клинок только глубже вошел в голову дракона, и его исполинская туша содрогнулась от боли. Бестия попыталась клацнуть зубами, но меч, торчавший в пасти, не давал сомкнуть челюсти. Крохотные язычки пламени вырывались из драконьей глотки, лизали лицо Женевьевы. Дракон попробовал смахнуть ее когтистой лапой, но промахнулся — он явно терял ориентацию. То и дело он пытался взлететь, но только тщетно хлопал громадными крыльями. Медленно, но неумолимо Женевьева уперлась ногами в пол и налегла на меч, так глубоко продвинув его в драконью глотку, что руки ее по локоть скрылись за частоколом громадных зубов. Снова тело дракона сотрясла судорога, и из черных глаз хлынули струи крови. И в тот самый миг, когда Женевьева закричала от натуги, пытаясь удержаться на ногах под немыслимым натиском чудовища, дракон обессиленно осел на каменный пол. Громадные крылья замерли, по исполинскому телу в последний раз пробежала судорога. Дункан не сразу поверил, что все кончилось. Снежная буря, вызванная Фионой, стихала, и в пещере воцарилась мертвая тишина. Слышно было только хриплое дыхание Женевьевы, которая, дрожа от изнеможения всем телом, опустилась на колени рядом с головой чудовища. С трудом двигаясь, она уперлась ногой в драконью морду и медленно потащила из пасти свой меч. С отвратительным чмоканьем клинок выскочил наружу. Темно-красная кровь хлынула из пасти, растеклась вокруг ног воительницы. Глаза дракона были по-прежнему широко открыты, но в них не было ни искры жизни. Сомнений не оставалось — бестия мертва. Они победили. Услышав за спиной тихие шаги, Дункан обернулся. Ута осторожно прижимала руку к груди и прихрамывала на одну ногу, платье ее было все в кровавых подтеках. Она торопливо бросилась к командору. Женевьева лишь коротко кивнула и небрежно отвела руку, которую Ута обеспокоенно положила ей на плечо. — Мне просто нужно отдышаться, — просипела командор. И, не без труда стащив с руки латную перчатку, тыльной стороной руки вытерла пот со лба. — Посмотри, что с остальными. Ута оглянулась на Дункана, но он показал пальцем в дальний конец пещеры. — Ступай туда, — сказал он. — Именно в ту сторону зашвырнуло Жюльена, и вот ему-то наверняка серьезно досталось. Гномка кивнула и убежала. Фиона и Мэрик были неподалеку. Похоже, ни один из них не был ранен, хотя король выглядел изрядно потрепанным и к тому же с ног до головы был усыпан пеплом. Оба они подбежали к юному Стражу, и эльфийка помогла ему сесть. Дункан скривился: сломанная рука отозвалась острой болью. Кожаные ремни густо покрывала кровь, и не разобрать было, его или драконья. По правде говоря, Дункану и не хотелось чересчур подробно осматривать перелом — очень уж было больно. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Фиона. — Угадай! — огрызнулся он, баюкая сломанную руку. Боль на мгновение усилилась, и Дункан зашипел сквозь стиснутые зубы, раскачиваясь вперед-назад. Мэрик восхищенно присвистнул: — Поверить не могу, что ты прокатился верхом на этой бестии! — Это была дурацкая выходка! — окрысилась на него Фиона. — Он же мог погибнуть! — По мне, так он выглядит живехоньким. К тому же сработало. Дункан помахал дрожащей окровавленной рукой, отвлекая парочку от перепалки: — Эй! Тут раненый! Эльфийка гневно фыркнула и насупясь отвернулась от короля. Когда ее пальцы слишком сильно сжали поврежденное место, Дункан дернулся и невольно отпрянул. Это движение тоже причинило ему боль, настолько сильную, что захотелось рухнуть навзничь и корчиться на каменном полу. Кость у него раздроблена, что ли? Очень похоже на то. Казалось, по жилам течет не кровь, а жидкое пламя. — Ну ладно, ладно, — прошептала Фиона. — Вот тебе заклинание. Магичка была бледна, лицо ее лоснилось от пота, под глазами темнели круги, однако она собралась с силами и приступила к делу. Крепко стиснув плечо Дункана, она нашептать магические слова. Голубая аура окутала ее и хлынула в Дункана, принеся с собой такую блаженную прохладу, что он невольно вскрикнул. Он ощущал, как затягивается разорванная плоть, как внутри перемещаются кости. Все это должно было быть чертовски неприятно, но боли не чувствовалось. Было только странное ощущение — магия, свободно растекаясь по его телу, щекотала кончики пальцев. — У нас есть целебные припарки, — заметил Мэрик, — а также снадобья. Фиона, тебе стоило бы поберечь силы. Вид у тебя совсем изможденный. Магичка и не подумала остановиться. — Припарки и снадобья нам еще пригодятся, — бросила она. — Когда некому будет накладывать заклинания. Король не стал спорить и вместо этого огляделся по сторонам. Дункан проследил за его взглядом и увидел, что к ним хромая направляется Келль. Выглядел охотник ужасно: весь в грязи и запекшейся крови, кожаный жилет на боку распорот в нескольких местах. Плаща с капюшоном он лишился, голову покрывала кровь, но в целом для того, кто совсем недавно побывал в пасти дракона, вид у него был вполне здоровый. На них Келль даже не посмотрел. Он лихорадочно озирался, особенно пристально всматриваясь в дальний конец пещеры. — Кромсай! — позвал он. Обычно этого зова было достаточно, чтобы пес стремглав примчался, но сейчас… Никто не залаял, даже не заскулил. Фиона резко вскинула голову: — Ох нет… Кромсай! И только тогда Келль заметил пса. Его мохнатое тело безжизненной грудой осело у подножия стены, в паре шагов от ручейка бурлящей лавы. Хромая, охотник бросился в том направлении. Не обращая внимания на боль, он спешил к своему верному спутнику. Фиона завершила заклинание. — Теперь лучше? — обеспокоенно спросила она. Дункан кивнул и попытался встать. Боль никуда не делась, и рука не двигалась, точно деревяшка, однако ему заметно полегчало. А эльфийка, шурша потрепанной синей юбкой, уже бежала вслед за Келлем. Казалось, псу уже ничем нельзя помочь. Он не шевелился, и лицо Келля, который дрожащей рукой водил по мохнатому боку, исказило страдание. Дункан никогда прежде не видел охотника таким беспомощным. — Он… — Нет, — покачала головой Фиона. Она облегченно вздохнула, и Келль благодарно закрыл глаза. Быть может, он мысленно молился — этого Дункан наверняка сказать не мог. Он не мог припомнить, чтобы охотник возносил благодарственные молитвы Создателю — либо иному богу, — но сейчас, вероятно, был особый случай. — Он в тяжелом состоит но, думаю, моей магии хватит. Она начала творить заклинание, и, когда голубое сияние окутало тело пса, Кромсай вдруг дернулся. Темные глаза его открылись, и, увидев Келля, который стоял перед ним на коленях, пес жалобно заскулил и слабо стукнул хвостом по каменному полу. Охотник гладил его по голове и уговаривал лежать смирно. — Везучая псинка, — засмеялся Мэрик, и Дункан мог только кивнуть, соглашаясь с ним. В этот миг по пещере прокатился душераздирающий крик. Заклинание, которое накладывала Фиона, с шипением оборвалось — магичка подняла голову, и все, кто был рядом, обернулись. Вначале Дункан не понял, откуда исходил этот крик, но потом разглядел Уту — в дальнем конце пещеры, рядом с большим каменным выступом. В неярком свечении мха видно было, что пол пещеры до этого места полого поднимается вверх. Именно с той стороны они пришли сюда. Гномка была совершенно неподвижна, и Дункан не сразу сообразил, что рядом с ней скорчилась, припав к полу, еще одна фигура. Это был Николас, который обхватил руками окровавленное, безвольно обмякшее тело Жюльена. — Фиона! — закричал Дункан, хотя в этом не было никакой необходимости. Магичка глянула на Келля, и тот быстро кивнул. Она вскочила, подобрав подол юбки, Дункан, хромая и опираясь на Мэрика, медленно двинулся следом и краем глаза заметил, что Женевьева идет туда же. Эльфийка опустилась рядом с Жюльеном, но оторвать от него охваченного горем Николаса удалось далеко не сразу. Белокурый воин был безутешен и, заливаясь слезами, умолял друга держаться и не умирать. На лице Уты была глубокая печаль, но, когда гномка сочувственно положила руку плечо Николаса, воин сердито оттолкнул ее. — Помоги ему! — рявкнул он Фионе. Магичка кивнула, потрясенная до глубины души, и простерла ладони над Жюльеном. Тотчас его окутала голубая аура целительного заклинания, но когда Дункан подошел ближе, он вдруг с ужасающей ясностью увидел истинное положение дел. Все тело Жюльена было изломано, голова неестественно вывернута. Кровь покрывала доспехи и растекалась лужей вокруг воина, а одна рука была совершенно раздавлена. Если бы Фиона оказалась здесь раньше, возможно… но, судя по тому, как была вывернута шея Жюльена, он, вполне вероятно, умер мгновенно. Во всяком случае, молодой Страж надеялся, что это было так. Глаза Жюльена были широко открыты, но в неподвижном взгляде стояло странное спокойствие. Как будто с ним совершенно ничего не случилось. Дункан содрогнулся и отвел взгляд. Магия Фионы вливалась в тело Жюльена, однако почти никаких изменений не происходило. Некоторые раны закрылись, но мертвенно-бледное лицо так и не порозовело, и он оставался недвижим. Магичка старалась изо всех сил, и в глазах ее заблестели слезы. — Сделай же что-нибудь! — требовал Николас. — Почему ничего не происходит? — Я пытаюсь! — всхлипнула она. Женевьева выступила вперед и с каменным лицом коснулась плеча Фионы. — Прекрати! — велела она. Эльфийка неуверенно глянула на нее, однако приказ не подлежал толкованию. Заклинание ослабело, а потом и вовсе прервалось. — Нет! — выкрикнул Николас. Он опять упал на колени и обнял Жюльена, бережно поддерживая его голову и словно не замечая, что шея друга сломана. — Нет, не останавливайся, не смей! Он выздоровеет! Его просто нужно вылечить! — Он мертв, — сказала Женевьева. Голос ее прозвучал ровно и безжизненно. Слезы с новой силой хлынули из глаз Николаса, смешиваясь с засохшими каплями крови. — Откуда тебе знать? — Погляди на него, Николас. Его больше нет. Мгновение казалось, что белокурый воин сейчас взбунтуется. Он затрясся от гнева, но затем гнев перешел в слезы. Дрожа всем телом, он опустил голову Жюльена на каменный пол, а затем прижался щекой к его нагруднику. Безутешные рыдания сотрясали все его тело, он касался Жюльена — и тут же отдергивал руки. Дункан больше не мог на это смотреть. Все молчали, и долгое время в тишине пещеры были слышны только горестные рыдания Николаса. Фиона подняла взгляд на Женевьеву. Лицо магички было залито слезами. — Ты уверена, что мне не стоит попытаться?.. — Голос ее задрожал, сорвался, и больше она не сказала ни слова. — Магия не может воскресить мертвеца. — Командор том показала туда, где так и остался сидеть Келль. — Ступай, помоги псу. Нам скоро двигаться дальше. — Нет! — взревел Николас, вскочив на ноги. — Мы не бросим его здесь! — Придется. Порождения тьмы уже движутся сюда — ты разве не чувствуешь? У нас очень мало времени. Женевьева шагнула вперед и, прямо глядя на Николаса, положила руку в латной перчатке ему на плечо. На миг она заколебалась, и сквозь стальную маску командора про-рвалось обычное человеческое сострадание. Глаза Женевьевы налились слезами. — Друг мой… — проговорила она и осеклась. Николас непонимающе смотрел на нее, и было ясно, что хотя Женевьева искала слова, чтобы утешить, она этих слов так и не нашла. Затем она сморгнула слезы и, отбросив скорбь, снова приняла уверенный, властный вид. Сняв руку с плеча Николаса, она жестко кивнула ему. — Попрощайся с ним, — повелительно бросила она, — но быстро. Мы уйдем отсюда, как только сможем. Николас рухнул на колени. Он уже не плакал, и во взгляде, устремленном на мертвого Жюльена, была только оцепенелая пустота. Не сказав больше ни слова, командор повернулась и зашагала к Келлю. И Фиона последовала за ней. Дункан поглядел на стоявшего рядом Мэрика, но тот лишь неловко смотрел себе под ноги. Жюльена он почти не знал. Сам Дункан был знаком с ним всего пару месяцев, но вот остальные… Ута и Николас были его постоянными спутниками много лет. Гномка опустилась на колени рядом с Николасом, положила руку ему на плечо, и на сей раз белокурый воин не оттолкнул ее, лишь, окаменев от горя, неотрывно смотрел на тело друга. В Вал Руайо смерть была обычным явлением. Дункан вырос на улицах, а там люди частенько попросту исчезали. Иногда их арестовывали, бросали в какую-нибудь сырую темницу, и они уже никогда не выходили оттуда. Иным доводилось заболеть, а лечиться было нечем… и еще, конечно, случались убийства. Дункан знал одну девчонку, ловкую карманницу, которая в свое время очень ему приглянулась. Дворянская карета переехала ее и сломала ногу. Она долго валялась посреди улицы, звала на помощь, но никто не обращал на нее внимания, а когда она наконец выбралась из уличной грязи в ближайший проулок, на ее долю оставалось только одно — умереть от потери крови. Словом, смерть Дункану была не в новинку. И все же за те несколько месяцев, что прошли после Посвящения, он впервые видел Серого Стража, погибшего в бою. Порой ему казалось, что Стражи непобедимы — воины и маги, которых не способна побороть ни одна сила в Тедасе, — и вот теперь перед ним было наглядное доказательство, что это совсем не так. Он шагнул вперед, положил руку на другое плечо Николаса и хотел уже сказать что-то утешительное, когда белокурый воин вскочил и стремительно развернулся к нему. В глазах его вспыхнуло такое бешенство, что Дункан невольно отшатнулся. — Ты! — прорычал Николас. Ута попыталась его утихомирить, но он ее словно не заметил. — Жюльен погиб, спасая твою жалкую шкуру! Почему он не дал этой твари тебя схватить?! — Я не хотел… — запинаясь начал Дункан. — А чего ты хотел, когда запрыгнул на спину дракону? Думал, тебе всегда и все будет сходить с рук? Ты свалял дурака, и вот к чему это привело! — С этими словами он на мертвого Жюльена, и слезы с новой силой хлынули из его глаз. — Зачем же так? — запротестовал Мэрик. — Он подставил дракона под удар. — И Жюльена тоже! — прорычал Николас. Белокурый воин в упор глядел на Дункана, и во взгляде читалось только одно — обвинение. Что ж, в конце концов Николас был совершенно прав. Мысленным взором юный вор вновь и вновь видел, как Жюльен рывком оттаскивает его от драконьей пасти, и видение это порождало ко одну мысль: это он, Дункан, должен был сейчас валяться здесь со сломанной шеей. Это он должен был заплатить за свое показное удальство, но вышло так, что заплатил другой. Он взглянул на Уту, и гномка ответила ему долгим, полным немой боли взглядом. Из всех, кого знал Дункан, она была самой сострадательной и чуткой, но все же сейчас даже не подумала вмешаться. Только закрыла глаза и наклонила голову. Ута была согласна с Николасом. Этого ей не требовалось говорить — все и так было предельно ясно. Дункан медленно отступал, оттесняемый ненавистью, которая горела в глазах Николаса. Мэрик окликнул его, и тогда он развернулся и побежал. Неяркое свечение лавовых ручьев потускнело, и прежде, чем Дункан успел опомниться, он уже покинул пещеру и выбежал в кромешный мрак — прочь от своих недавних спутников. Темнота гостеприимно распахнула объятия, и ему оставалось только одно — бежать что было сил.
Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.027 сек.) |