Глава 16. Женщина лет сорока, одетая в черную мантию судьи, стояла за высокой трибуной, предназначенной для нее

Женщина лет сорока, одетая в черную мантию судьи, стояла за высокой трибуной, предназначенной для нее. У нее была подтянутая коже лица, что говорило о возможном присутствии хирургического вмешательства. Ее большие зеленые глаза были обрамлены наращенными черными ресницами, наверное, оттого, что с возрастом ее некогда густые и роскошные ресницы уже стали выпадать. Волосы женщины были коротко стрижены, и в некоторых местах проблескивала седина, что не удивительно с ее работой. По правую руку от судьи находился секретарь с ноутбуком, которые протоколировал каждый шаг судебного процесса. Секретарем была молодая девушка, которая выглядела лет на двадцать пять, может чуть постарше. На девушке был строгий серый костюм: юбка чуть выше колена и пиджак. Под пиджаком виднелась белая шелковая блузка без выреза, застегнутая практически на все пуговицы.

Катерина, сидевшая в первом ряду за столом, предназначенном истцу, удивлялась сама себе.

Когда она стала замечать такие вещи? Когда она стала рассматривать так подробно людей вокруг?

И хоть девушка знала то, какой приговор сейчас огласит судья, она все равно до последнего сидела и ждала оглашения. Ее адвокат, который находился сейчас рядом, что-то все время тараторил о том, что они выбрали правильное решение и правильную позицию, что смертная казнь это слишком легкое наказание для Маргарет. И что то, на что они пошли, причинит ей гораздо большую боль, чем смертная казнь через инъекцию. Но мысли Катерины сейчас не могли быть заняты Маргарет и ее будущим. Сейчас, девушка могла думать только о том, что ее сын все еще находиться в больнице под пристальным наблюдением врачей. Что его бронхит осложнился из-за выходки Маргарет и теперь мальчику необходимо постоянное наблюдение. Катерина думала о том, как она расскажет сыну о смерти дорогого ему человека, который за короткий промежуток времени стал ему родным.

Вот чем были заняты мысли девушки.

– Встать! Суд идет! – в ушах Катерины этот женский голос раздался набатом.

Все в зале встали, ожидая оглашения приговора. Одна молодая девушка, возможно студентка юридического факультета, одетая в строгий брючный костюм угольно-черного цвета, подошла к судье и протянула ей папку с приговором, который вынесли присяжные.

– Суд присяжных постановил, – несмотря на свой внешний вид, показывающий добрую женщину, голос судьи был стальным, – признать Маргарет Элизабет Стейрджесс виновной в похищении Алекса Романова и назначить ей уголовное наказание в виде лишения свободы в женской колонии строгого режима сроком на три года. Так же Маргарет Элизабет Стейрджесс признана виновной в убийстве Дмитрия Паршутина, гражданина Российской Федерации и согласно пятой поправке в законодательстве штата Калифорния, приговаривается к принудительному и пожизненному лечению в психиатрической больнице Бройнстоуна при колонии для особо опасных преступников.

Оглашение приговора таким же набатом било по ушным перепонкам девушки, которая старалась сдержать свои слезы при упоминании биологического отца своего сына.

Зал заседания медленно пустел.

Все присутствующие тонкой вереницей покидали его, а Катерина продолжала сидеть и смотреть в окно, дожидаясь, когда в зале никого не будет и она самая последняя покинет его. Она видела, как два охранника забрали Маргарет, застегнув наручники у нее за спиной. Блондинка не показывала никаких эмоций. Ее лицо было отрешенное, чужое. Темные мешки под глазами и сами глаза практически были налиты кровью. На руках были царапины и синяки. Волосы небрежно расчесаны и собраны в подобие хвоста. Возможно, ее пытались приодеть для серьезного мероприятия, и поэтому на ней были черные брюки и белая рубашка, строгого покроя. Когда охранники вели заключенную мимо Катерины, Маргарет отрешенно посмотрела на девушку и для своего ужаса, Катерина отметила, что та даже не раскаивалась. В ее глазах не было ни капли сожаления того, что она натворила.

Катерина бежит по коридору сломя голову. Сейчас он для нее кажется слишком длинным. Вот она видит, как Дилан выскакивает из комнаты, держа на руках ребенка. Позади девушки раздаются крики полицейских, которые кричат Маргарет поднять руки вверх, иначе они будут стрелять. В считанные секунды происходит то, что навсегда отнимет жизнь человека. Маргарет подрывается с места и вот, откуда не возьмись у нее в руках пистолет. На мгновение, девушке кажется, что Маргарет выстрелит в Алекса. Еще секунда, щелчок затвора и Катерина слышит звук выстрела.

Громким и истерическим, не своим голосом она кричит «Неееет!». Катерина видит, как обмякшее тело Дмитрия падает на пол, она подлетает к нему и видит хлестающую из его груди кровь.

Он еще жив.

Боковым зрением она видит, как плачет Алекс на руках у Дилана. Она видит, как от испуга и шока актер, с ребенком на руках и брызгами крови на лице, спустился по стене и сидит сейчас на полу. Она видит, как полицейские, наконец-то, обогнали девушку и сейчас принимают Маргарет.

Но Дмитрий еще жив.

Пуля пробила легкое, как потом скажут врачи, которые, по обычаю, приедут слишком поздно.

Слезы крупным градом рушатся из голубых глаз Катерины, падая на тело Дмитрия. Он захлебывается в собственной крови, которая наполняет его рот. Катерина пытается зажать рану, чтобы остановить кровотечение, но ничего не выходит.

Ничего.

Ее руки в крови, как и одежда, она беспричинно причитает о том, что все будет хорошо, что Дима должен держаться, что скоро приедут врачи.

Но все было бесполезно.

Катерина обхватила голову Дмитрия и прижала к груди. Он захлебывался, умирал в агонии на ее руках, но она не могла ему помочь.

Она не могла его спасти.

– Он любит тебя, Кать. С ним ты будешь счастлива, – захлебываясь кровью, еле слышно произнес парень.

– Нет, нет, нет, – причитала Катерина, прижимая голову Дмитрия к себе, – Нет, Дима, ты не умрешь, ты будешь жить, слышишь? Будешь!

– Я люблю тебя, Кать, – были последние слова парня на родном, русском языке.

У выхода из здания суда уже была куча папарацци, которая поджидала Катерину. Стоило девушке только ступить шаг за порог здания, ее окружила толпа журналистов, сующая ей под нос микрофоны, диктофоны и камеры. Куча вопросов и прочего обрушилось на девушку, которая молча шла к машине. Девушка не стала надевать очки, чтобы спрятать свои красные от слез глаза. Она решила, что прятать слезы скорби ни к чему. И, хоть она не любила Дмитрия, он всегда был для нее дорог. Он подарил ей самое дорогое на свете сокровище, к которому девушка сейчас должна была отправиться.

Добравшись, наконец, до черной машины с тонированными окнами, Катерина села на заднее сиденье, и автомобиль тронулся с места. Толпа журналистов, которой было плевать на слезы и переживания, на чувства и потери ринулась за автомобилем, в надежде все-таки урвать хоть какой-нибудь комментарий.

Вход в больницу был буквально обвит папарацци, которые наровились попасть внутрь, но охрана их упорно не пускала. Как только журналисты завидели девушку, они буквально накинулись на нее, едва ли не сбивая с ног. Катерина упорно игнорировала навалившуюся на нее очередную толпу писак, как из дверей больницы вышел Дилан, который отвлек все внимание на себя. Катерина благодарно посмотрела на парня, которого, как пчелы мед, облепили папарацци.

– Ребята, – произнес Дилан, – вы вам безумно благодарны за проявленный интерес к нашим персонам и нашей трагедии, но будьте людьми. Мы потеряли друга и сейчас мы не хотим давать никаких комментариев по этому поводу. Всего хорошего.

Снова шквал вопросов обрушился на актера, но тот, развернувшись на пятках, зашел обратно в здание больницы. Палата, в которой находился Алекс, была под постоянным видеонаблюдением. Дилан не поехал в суд, потому что нужно было кому-то остаться с ребенком. Сейчас Алекс спал, и Катерина сидела возле его палаты на белом кожаном диване, больше походившим на скамейку. Тайлера и Марии рядом не было, они занимались похоронами Дмитрия, за что Катерина была им благодарна.

– Вот держи, – Дилан протянул Катерине стакан с ее любимым кофе, – выпей.

– Спасибо, Дил, – девушка устало потерла глаза, – как Алекс? Он спрашивал о Диме?

– Нет, – покачал головой парень и приобнял сидящую рядом с ним девушку за талию.

– Господи, Дилан, – девушка придвинулась ближе к парню и соприкоснулась своей головой с его, – у него на глазах застрелили родного отца. Это ужасно.

– Я знаю, милая, – актер поцеловал девушку в висок, – но я думаю, что он этого не видел. У него был сильный жар, и он все время плакал. Я старался держать его так, чтобы его голова была повернута к моей груди.

– Дилан, – девушка посмотрела в глаза парню, – я так тебе благодарна. За все. Ты пошел к Рамси, рискуя жизнью. Спасибо, что ты у меня есть.

– Я есть у вас, родная, – уголком своих губ улыбнулся Дилан, – я есть у вас.

– Как мне объяснить ребенку, что он больше не увидит отца? Как? Боже, они так мало времени проводили вместе…

– Мы не дадим ему забыть Диму, он будет помнить отца. Я тебе обещаю.

– Мне звонил распорядитель Димы. Дима оставил завещание, которое его адвокат озвучит нам сегодня в шесть вечера. Он прилетел вчера.

– Родителям Димы сообщили?

– У него не было родителей, – Катерина смахнула слезу, – у него никого не было. Он был сиротой.

Дилан крепче прижал к себе девушку, нежно целуя ее в темные волосы.

Было ли ей больно? Да, ей было больно.

Было ли ей страшно? Да, ей было страшно.

Она думала, что пережила в этой жизни достаточно, но нет. Видимо, у судьбы на этот счет свое мнение.

Мелкий дождь моросил на Вествудском кладбище. Небольшое количество людей, одетых в черное, стояло у вырытой могилы, над которой, на поручных, находился открытый гроб. В этом гробу лежал такой молодой и умиротворенный парень 27-ми лет. Его каштановые волосы были аккуратно зачесаны назад, а некогда ярко-голубые глаза навсегда погасли и сейчас были закрыты.

Священник читал поминальную речь, а те немногочисленные люди, которые пришли проститься с Дмитрием, просто смотрели на него, такого тихого и спокойного. Маленький Алекс сейчас был на руках у своего отчима, стоящего рядом с Катериной, которая даже не вытирала вновь и вновь катившиеся по щекам соленые слезы.

– А сейчас, – произнес священник, – я бы попросил произнести прощальное слово Катерину Романову.

Катерина вышла на место священника, которое находилось у изголовья гроба, нервно крутя в руках одну вещицу.

– Дима, – голос девушки дрожал, – он был отличным парнем. Мы помним его как веселого и заводного, который всегда приходил на помощь в трудную минуту. Он подарил мне самое дорогое, что есть в этом мире и я всегда буду ему за это благодарна. Хорошие люди всегда уходят рано. Однажды, несколько лет назад, я была очень подавлена. Мне было очень больно. Не важно, что тогда произошло, но я погрузилась в себя и не хотела выходить из этого. Тогда Димка сказал, что жизнь слишком коротка, чтобы переживать по пустякам. Он сказал: «Рискуй. Говори правду. Скажи, нет. Потрать все деньги. Будь спонтанной. Признайся в любви. Пой во все горло. Смейся над тупыми шутками. Плачь. Проси прощения. Смейся до боли в животе. Путешествуй. Не жалей ни о чем. Живи полной жизнью. Молодость дана нам для безумства, а не для нытья и депрессии». С тех пор я придерживаюсь его совета. В тот день мы прогуливались по парку и навстречу нам шел человек, торгующий интересными штуками. Среди этих штук были две необычные зажигалки, которые мы купили. Из того немногочисленно ассортимента, они были единственные одинаковые. Эти зажигалки стали нашими талисманами. Его зажигалку, я оставлю для сына, а свою, я отдам ему.

Катерина подошла к гробу и вложила в бледные руки Дмитрия зажигалку, которую они когда-то купили. Затем девушка подошла ближе к голове Дмитрия. Она провела рукой по уложенным каштановым волосам парня и, наклонившись, прикоснулась губами к его лбу.

– Спасибо за сына, – прошептала девушка, – я обещаю, он будет тебя помнить.

Катерина вернулась на свое место, а Дилан поднес Алекса попрощаться с отцом. Они объяснили мальчику, что папа ушел на небеса, но всегда будет рядом с сыном, даже если Алекс его не видит. Мальчик оказался очень смышленым ребенком и, сейчас ему не совсем понять той боли, которую испытывают люди, когда гибнет кто-то из близких ему людей, он заявил матери и Дилану, которого по-прежнему называет отцом, он понимает что такое смерть и знает, что папа всегда будет за ним приглядывать. Алекс наклонился к родному отцу и поцеловал его в холодный и бледный лоб.

– Я люблю тебя, пап, – прошептал Алекс, – я буду по тебе скучать.

Он тихо заплакал, а Дилан сильнее прижал к себе сына.

Священник запел поминальную песню, а двое работников кладбища осторожно и медленно стали закрывать гроб.

В последний раз все присутствующие здесь видели лицо парня, лежащего в гробу.

В последний раз, Дилан видел лицо того, кто не раз спасал ему жизнь.

В последний раз, Катерина видела лицо того, кто подарил ей сына.

В последний раз, Алекс видел лицо своего отца.

Место встречи Катерины, Дилана и Алекса с адвокатом Дмитрия был небольшой арендованный этим же адвокатом офис в центре Лос-Анджелеса. Офис, а вернее кабинет, был выполнен в древесном стиле. В нем находился большой дубовый стол, за которым, собственно, и располагался распорядитель, которого звали Николай Краснов. Напротив стола находились два кресла, похожих на старинные стулья. В этих креслах находились Катерина с Алексом на руках и Дилан.

– Итак, – голос распорядителя был довольно мягким, несмотря на то, что внешне он производил впечатление сурового мужчины, – для начала примите мои искреннее соболезнования. Мы с Дмитрием знакомы не первый год. Я был с ним с самого начала его бизнеса. Итак, как вам известно, у Дмитрия не было родственников. Поэтому все что у него было он завещал сыну. Вы знали, чем занимался Дмитрий в Москве?

– Нет, – ответила девушка, – у нас как-то не заходил разговор о том, каким именно бизнесом он занимается. Я знала, что ее визиты в штаты были связаны с работой.

– Совершенно верно, – подтвердил Николай, – Дима владеет франшизой звукозаписывающей студии. В Нью-Йорке он открыл еще одну студию. Московский филиал отходит его заместителю, так как Дима был крестным его дочери. Филиал в Майами Дима завещал Алексу, как и студию в Нью-Йорке вместе с Нью-Йоркской квартирой. Так же на счет Алекса будет перечисляться сорок пять процентов процентов от оборота всей франшизы и по достижении совершеннолетия он получает контрольный пакет акций франшизы. До момента, пока Алекс достигнет совершеннолетия вы, Катерина, вправе распоряжаться квартирой, а так же студиями звукозаписи в штатах. Вам необходимо подписать здесь и здесь.

Катерина внимательно изучила документы и подала их Дилану. Хоть Катерина и разбиралась в юридических документах, мнение еще одного человека, который в них тоже разбирался, не помешало бы. Актер внимательно прочитал все документы и согласно кивнул девушке. Она подписала в указанных местах и, попрощавшись с адвокатом, ребята покинули кабинет Николая Краснова.

Время уже перевалило за полночь. Катерина дремала на кровати сына, которому читала сказку перед сном. Алекс видел уже десятый сон, когда в комнату тихо зашел Дилан и осторожно разбудил Катерину.

– Кейти, – шепотом произнес Дилан, – я сварил тебе кофе, как ты и просила.

– Спасибо, – в тон парню ответила девушка, поправляя одеяло, которым был укрыт Алекс, – Дилан, закрой, пожалуйста, окно.

Парень послушно закрыл окно и, в след за девушкой, вышел из детской комнаты и прошел на кухню. Катерина уже сидела за кухонным столом и сонно потирала глаза. Актер поставил перед ней кружку с ее любимым каппучино и присел рядом.

– Тебе бы выспаться, милая, – произнес Дилан.

– В этом ты прав, Дил, – вздохнула Катерина, – выспаться бы мне не мешало. Но сроки поджимают, а я со всеми этими происшествиями толком и не закончила работу.

– Думаю, Миша поймет и позволит тебе отдохнуть один день. Нам всем необходимо отдохнуть.

– Завтра нужно отвезти Алекса к Миранде, она хотела с ним погулять, а потом нужно заехать на студию, забрать материалы. Сначала я разберусь с проектом, а потом буду отдыхать. У вас премьера на носу, а графика еще не до конца завершена.

– Милая, – актер провел костяшками пальцев по щеке девушки, – ты же не робот. Тебе нужно отдыхать.

– Мне так легче, родной. Я с головой окунаюсь в работу и мне так легче.

– Хорошо, тогда завтра после съемок я заберу Алекса, и мы с ним сходим в кино. Кстати, я хочу, чтобы на премьеру фильма мы пошли все вместе. Ты не против?

– В смысле все вместе?

– Ты, я и наш сын. Ты не пойми только меня сейчас не правильно, но с момента похорон прошел уже месяц, нам нужно жить дальше, он бы этого хотел.

– Да, ты прав. Он бы этого хотел. Но я не думаю, что Алексу уже пора посещать такие мероприятия.

– Все уже знают о наших отношениях, Кейти, – парень положил свою руку на руку девушки, – скоро наша свадьба. Пора показать всем, что мы вместе, не смотря ни на что.

– Спасибо тебе, Дилан. За то, что ты есть в моей жизни. За то, что ты рядом. За все.

– Я люблю тебя, Катерина, – парень накрыл губы девушки в легком поцелуе, – и это я тебе должен говорить спасибо за то, что у меня есть ты и Алекс.

– Я, Алекс и…, – девушка лукаво улыбнулась.

– Что ты хочешь сказать? – улыбнулся парень.

– Что скоро у нас с тобой появиться еще один ребенок.

Среди всей этой суматохи и печали. Среди всех этих разочарований и испытаний. Среди того горя, что они пережили, у них появился еще один лучик света.

У них был Алекс, которого Дилан считал родным. Он был их лучиком света. И теперь, у них появиться еще один лучик света, который вместе с Алексом будут освещать путь, который Дилан и Катерина собрались проходить до конца жизни, держась рука об руку.

Поиск по сайту: