Не будь храбрым

Несколько лет назад я путешествовала благотворительной организацией Samaritan’s Purse в некоторые отдаленные места Аляски. В этих крошечных деревнях, местные сами по себе. Мне разрывает сердце то, что основное количество смертей там – это самоубийства. Один подросток сказал мне, после смерти своего друга, «Я бы хотел быть достаточно храбрым, чтобы сделать это».

Но это пример того, как люди неправильно понимают суть суицида. Это не храбро убивать себя, когда все печально и сложно, храбро – это жить, несмотря ни на что.

Храбро – это отдать свою жизнь, ради других людей.

Храбро – это простить и полюбить тех, кто ранит тебя, даже если они этого не заслуживают.

Храбро – это довериться Богу, который дал тебе жизнь, у которого есть план на неё, даже если все вокруг кажется адом. Храбро – жить.

Недавно я встретила храброго человека с Аляски, его зовут Билл, он вырос в землянке, как и многие другие суицидальные дети. Одно из его самых ранних воспоминаний – это его громкий, противный дядя, протягивающий ему стопку текилы, хотя ему всего 5 лет, пока его отец умирает на втором этаже.

Его родители развелись, из-за проблем отца с алкоголем. Его мать работала на 3 работах, чтобы обеспечить семью, и редко бывала дома. Близкий друг семьи сексуально домогался Билла, несколько лет его детства. Когда он стал подростком, тот человек морально и физически совращал его, и обещал убить.

Но мне нравится, что история Билла не заканчивается на этом. Билл открылся Иисусу и нашел исцеление в нем от всех тех ужасов, через которые он прошел. Билл был достаточно храбр, чтобы жить, несмотря на перенесенную боль. А сейчас он президент прекрасной Анти-суицидальной программы «Carry the Cure», для местных подростков.

Курт Кобейн мог ввести миллионы в жизнь, где слава ничего не значит, где гордость заменяется стремлением помочь ближнему. Но он выбыл. Он оставил нас неуверенными, гадающими что делать.

Это удивительно думать об этом сейчас, потому что когда я читала об Иисусе, я чувствовала: не смотря на то, что он был сверхчеловеком, он также был обычным Куртом Кобейном, только Иисус выбрал смерть, чтобы дать нам жизнь – жизнь, которая бы что-то значила, причину чтобы жить. В тот день, когда машина моей мамы врезалась в стену, некоторые стены в моем сердце также разрушились. Стены, которые служили защитой. Стены, которые говорили, что самоубийство – это неправильно. Стены, которые ограждали меня от саморазрушения. Послание Nirvana о смирении, скоро извратилось в самоненависть. Их послание о сострадании и взаимопомощи извратилось в депрессию и глубокую печаль о тьме над миром. Моя только что образовавшаяся личность извратилась. Я не понимала, что была предназначена для чего-то большего, чем самоненависть, депрессия и последующий суицид.

6
Причина,
По которой мне стало все равно

С едьмой класс – это особая вселенная. Мир юношеского максимализма, романтики; мир, в котором приходится отказаться от того образа, который был у тебя в детстве, и искать новый. Это накал, давление, хаос и дурацкое половое созревание.

Перевод в новую школу к незнакомым ребятам не был для меня неожиданным. Я уже почти смирилась с ролью девочки, до которой никому нет дела, когда впервые вошла в класс миссис Маккелуэй. Слева, в углу за дверью, было одно место, и сразу после звонка я проскользнула туда. Место идеально подходило для того, чтобы слиться со стеной. Сливаться со стенами – было одно из моих основных занятий в школе. Я не хотела привлекать к себе слишком много внимания – я и так была объектом насмешек. Рост, фигура, одежда из социальных магазинов, странноватость, мои толстые очки в сочетании с ощущением собственного уродства и глупости создавали мне именно такую репутацию. Поэтому я была рада найти место, где никто меня не замечал.

Но глаза Миссис Маккелуэй говорили, Я вижу тебя. И я вижу твою медлительность. Также они говорили, что мне позволили ускользнуть, но только на этот раз. Когда она обратилась к классу, я открыла рюкзак и достала свою бумажную копию Интервью с вампиром Анны Райс. Я держала книгу под партой, используя карандаш как закладку. Книга была открыта там, где я прервалась в прошлый раз. Но еще до того, как я смогла сконцентрироваться на тексте страницы, тон миссис Маккелуэй изменился.

«Это кабинет науки, мы тут не очень дружим с вампирами».

Я испугалась, что она поймала меня. Но неожиданно ее взгляд оказался направленным в другую сторону. Она смотрела на мальчика, откинувшегося назад на своём стуле, и читающего ту же книгу, что читала и я – «Вампир Лестат», как ни в чем не бывало.

«Что ж, как преподаватель биологии, вы должны понимать, что кровь – одна из важнейших разделов этой науки, и я могу вас заверить – вампиры проявляют к ней огромный интерес» сказал он, не убирая книгу от лица.

У меня желудок узлом завязался от его дерзости. Дома такое поведение быстро и жестоко наказывалось. «Считаешь себя умной? Ты понимаешь вообще, с кем ты говоришь?» - закричала бы мама в бешенстве, если бы я покусилась на ее авторитет.

Я нервничала, ожидая ответа учителя.

миссис Маккелуэй ухмыльнулась. Это было неожиданно. Неужели мальчик удивил ее своим безразличием?

«Да, но, к твоему сожалению, биология у нас идёт только с девятого класса. А пока ты на уроке физики в седьмом классе – боюсь, тебе придётся отложить свои вампирские книжки»

Мальчик не отреагировал, пока не закончил страницу.
«Райан Баррис?» - сказала миссис Маккелуэй, уже повысив голос.

«Хах, что? Да, да. Тронут, миссис Маккелуэй, тронут».

Он улыбался с победным выражением лица. У него были кривые зубы. Он носил брекеты, но они не очень помогали. Его большая, гордая, кривая улыбка бросала вызов идеям общества о совершенстве, и я нашла ее потрясающе красивой. Длинные, густые тёмно-каштановые волосы спускались до плеч, разделённые пробором посередине и выбритые снизу. Единственная брендовая вещь на нём – Эйруолк. Голубая кофта была явно ему велика и могла быть куплена в том же социальном магазине, что и моя. Сбоку на его ботинке был нарисован лист марихуаны. На внутренней стороне моих Конверсов был такой же.

Райан всё ещё сидел, откинувшись на спинку стула, положил книгу на стол и закинул руки за голову. Он играл ручкой, как будто стряхивал пепел с сигареты.

Райана чей-то авторитет не пугал так, как меня. Это интриговало. Ему нравилось, когда его воспринимали всерьёз, даже если он вёл себя по-хамски. И ему нравилась миссис Маккелуэй за то, что достойно отвечала на его хамство.

Райан заправил волосы за уши и наконец-то посмотрел в мою сторону. Смущённая, я быстро отвернулась, надеясь, что он не заметил, как долго я за ним наблюдала.

Поиск по сайту: