Огонь и мрак

Что справедливо, что несправедливо? Чем отличается

деяние от недеяния?

"Если бы мне пришлось начинать сначала, – думал старый Король, – я бы укрылся в монастыре, страшась Деяния, способного накликать беду".

Т. X. Уайт. Король былого и грядущего, кн. 4

(Свеча на ветру) ^[30]

– Сколько их?

– Человек пятьдесят.

Юным солдатам Виоланты было страшно, как ни старались они это скрыть. Мо уже не в первый раз спрашивал себя, случалось ли этим мальчикам действительно сражаться, или они знали о войне только то, что там погибли их отцы и братья.

– Всего-то? Значит, он все-таки мне доверяет!

В голосе Виоланты слышалось торжество. Дочь Змееглава не признавала страха. Это было одно из чувств, которые она мастерски умела скрывать. От Мо не укрылось презрение, мелькнувшее в ее глазах при виде трусивших юнцов. Зато Брианна была откровенно напугана, и даже на мохнатом лице Туллио проглядывал ужас.

– А Зяблик с ним?

Мальчишки покачали головами. В мыслях Перепел не мог называть их иначе.

– А Свистун? Уж он-то наверняка здесь?

Тоже нет. Мо удивленно переглянулся с Сажеруком.

– По местам! – скомандовала Виоланта. – Мы ведь давно все обговорили. Не пропускайте моего отца на мост. Он может отправить к нам посла – не более того. Мы заставим его подождать дня два-три. Он тоже так поступает со своими врагами.

– Ему это не понравится, – мягко заметил Сажерук.

– И не надо. А теперь уходите все. Мне нужно поговорить с Перепелом наедине. – Виоланта требовательно взглянула на Сажерука. – Наедине, я сказала.

Сажерук не тронулся с места.

Лишь когда Мо сделал ему знак, он повернулся и вышел так бесшумно, словно и правда был собственной тенью.

Виоланта подошла к окну. Они были в комнате, где жила ее мать. На стенах мирно паслись единороги вместе с пятнистыми кошками, каких Мо часто видел в лесу, а окна выходили на птичий двор, на пустые клетки и нарисованных соловьев, выцветших от дневного света. Казалось, Змееглав далеко-далеко отсюда, в каком-то другом мире.

– Значит, Свистуна он с собой не взял, – сказала Виоланта. – Тем лучше. Наверное, он отправил его во Дворец Ночи, в наказание за то, что он тебя упустил.

– Вы правда в это верите? – Мо смотрел на мирно пасущихся единорогов. Они напомнили ему другие картины – сцены охоты, где белый мех был пропорот копьем. – Белые Женщины говорили мне другое.

Ему все еще слышался их шепот: "Свистун прокладывает ему дорогу".

– Вот как? В любом случае… Если он явится сюда, придется нам его тоже убить. Остальных мы можем отпустить, но не Свистуна.

Неужели она действительно не сомневается в победе?

Виоланта все еще стояла к нему спиной.

– Мне придется тебя связать. Иначе отец не поверит что ты мой пленник.

– Я знаю. Поручите это Сажеруку. Он умеет связывать так, чтобы легко было освободиться.

"Он научился этому от мальчишки, в которого влюблена моя дочь, – подумал Мо. – Где сейчас Мегги? С матерью, – ответил он сам себе, – и с Черным Принцем – в безопасности".

– Когда мой отец умрет, – Виоланта выговорила это слово не без колебания, – наверное, она была все же не столь уверена в успехе, как старалась показать, – Зяблик, конечно, не уступит трон Омбры без сопротивления. Очень вероятно, что он получит подкрепление из Дворца Ночи, от своей сестры. Надеюсь, мы и в этом случае остаемся союзниками? – Она в первый раз повернулась к нему.

Что ей ответить? "Нет, когда ваш отец умрет, я уйду?" Так ли это?

Виоланта снова отвернулась, прежде чем задать следующий вопрос:

– У тебя есть жена?

– Да.

"Княжеские дочери питают слабость к комедиантам и разбойникам".

– Отошли ее. Я сделаю тебя князем Омбры.

Мо послышался смех Сажерука.

– Я не князь, ваше высочество, – ответил он. – Я разбойник – и переплетчик. Две роли – более чем достаточно для одного человека.

Она обернулась и посмотрела на него, словно не могла поверить, что он говорит серьезно. Если бы он умел читать по ее лицу! Но Виоланта носила маску, куда более непроницаемую, чем те, которые шил Баптиста.

– Ты не хочешь даже поразмыслить над моим предложением?

– Двух ролей достаточно, – повторил Мо.

На мгновение Виоланта стала так похожа на своего отца, что у него сжалось сердце.

– Что ж, как хочешь. Но я спрошу тебя еще раз. Когда все кончится.

Она снова посмотрела в окно.

– Я приказала солдатам запереть тебя в башню, которую прозвали "Иглой". Мне не хочется мучить тебя подземельем, куда сажал заключенных мой дед. Это особая тюрьма: озеро заполняет ее водой ровно настолько, чтобы узник не утонул.

Она посмотрела на него, как бы желая проверить, пугает ли его эта картина. "Да, пугает, – подумал Мо. – И что?"

– Я приму отца в Зале тысячи окон, – сказала Виоланта. – Там он просил руки моей матери. Я пошлю за тобой, как только станет ясно, что Пустая Книга при нем.

Как она складывает ладони. Будто школьница, отвечающая урок. Она была ему по-прежнему симпатична. Виоланта трогала его сердце. Ему хотелось защитить ее от минувшей боли и тьмы, скопившейся внутри, хотя он знал, что это никому не по силам. Душа Виоланты была запертой комнатой с мрачными картинами на стенах.

– Ты скажешь, что можешь исцелить Пустую Книгу, как мы договаривались. Я велю все приготовить для этого – Бальбулус рассказал мне, что тебе требуется, – и ты сделаешь вид, что принялся за работу. А я в это время отвлеку отца, чтобы ты мог вписать три слова. Я его рассержу. Это лучший способ его отвлечь. У него вспыльчивый характер. Если нам повезет, он даже не заметит, что ты взял в руки перо. Говорят, у него новый телохранитель – это может создать проблемы. Но мои люди им займутся.

Мои люди. "Эти безусые мальчишки, – подумал Мо. – Но, к счастью, с нами еще Сажерук". И не успел он мысленно произнести его имя, как тот уже показался на пороге.

– Чего тебе? – резко спросила Виоланта.

Сажерук не обратил на нее внимания.

– За мостом все тихо, – сказал он Мо. – Змееглав совершенно спокойно принял известие, что его заставляют ждать. Мне это не нравится.

Он вернулся к двери и выглянул в коридор.

– Где часовые? – спросил он Виоланту.

– А где им быть? Я послала их на мост. Но двое моих людей стоят внизу во дворе. Пора тебе разыграть пленника, Перепел. Еще одна роль. Видишь, двумя никак не обойтись.

Она подошла к окну и позвала часовых, но никто не откликнулся.

Мо испытал странное чувство. Он ощутил, что история в эту самую секунду приняла новый оборот. Время вдруг словно отяжелело. Мо овладела смутная тревога. Как будто он стоит на сцене и пропустил свою реплику.

– Куда они подевались? – Виоланта обернулась. Сейчас она выглядела такой же юной и напуганной, как ее солдаты. Она подбежала к двери и снова позвала их. И снова ей ответила только тишина.

– Держись рядом со мной, – прошептал Сажерук Мо. – Что бы ни случилось. Огонь иногда лучшая защита, чем меч.

Виоланта все еще прислушивалась. Послышались шаги – спотыкающиеся, неровные. Виоланта отпрянула от двери, словно испугавшись того, что сейчас произойдет. Солдат, упавший без сил у ее ног, был весь в крови – своей собственной крови. Это был тот юноша, что помогал Мо выбраться из саркофага. Успел он узнать, каково быть убийцей?

Он пытался что-то сказать. Мо пришлось наклониться к нему, чтобы разобрать слова.

– Свистун… Они повсюду.

Юноша шептал еще что-то, но Мо не понял. Кровавая пена выходила у него изо рта вместе с неразборчивыми словами – и через мгновение он смолк навсегда.

– Есть здесь другой вход, о котором вы нам не сказали? – Сажерук грубо схватил Виоланту за локоть.

– Нет! – проговорила она. – Нет!

И вырвалась от него, будто это он убил юношу у ее ног.

Мо взял ее за руку и потянул за собой по коридору, прочь от голосов, внезапно заполнивших замок. Но бегство закончилось у ближайшей лестницы. Путь им преградили солдаты – взрослые, перепачканные чужой кровью. Сажерук шикнул на куницу, и Гвин метнулся прочь. Под прицелом арбалетов всю троицу погнали в зал, где мать Виоланты и ее сестры когда-то учились танцевать перед дюжиной серебряных зеркал. Теперь в них отражался Свистун, горделивый, как петух.

– Смотри-ка, пленник даже не связан. Какое легкомыслие, ваше уродство!

Но Мо удивился не внезапному появлению Среброносого, его поразило, кто стоит с ним рядом. Орфей. Вот уж кого он здесь не рассчитывал встретить. Он забыл о Сырной Голове, как только Сажерук отобрал у него книгу, а значит, и способность писать. Глупец ты, Мортимер. Как всегда, его мысли легко было прочитать по лицу, и Орфей наслаждался его изумлением.

– Как ты сюда попал? – Виоланта оттолкнула державших ее мужчин и шагнула к Свистуну, словно он был всего лишь непрошеным гостем в ее замке. Солдаты расступились, забыв на мгновение, кто их господин. Дочь Змееглава – грозный титул, даже если дочь некрасива.

Но Свистун ее не боялся.

– Ваш отец знает более удобный путь, чем продуваемый всеми ветрами мост, – ответил он небрежно. – Он предполагал, что вам этот вход неизвестен и потому неохраняем. Кажется, это была самая большая тайна вашего деда, но ваша мать показала туннель под озером вашему отцу, когда тайком бежала с ним из этого замка. Романтическая история правда?

– Ты лжешь! – Виоланта озиралась, как затравленный зверь, но в зеркалах отражалась лишь она сама – и Свистун.

– Вот как? Ваши люди могут это подтвердить. Я велел оставить нескольких в живых. Мальчишки в этом возрасте – превосходные солдаты, потому что еще кажутся себе бессмертными.

Он шагнул к Мо:

– Я не мог дождаться, когда снова свижусь с тобой, Перепел! Пошлите меня вперед, – умолял я Змееглава, – и я снова поймаю вам птичку, которая от меня улетела. Я подкрадусь к ней, как кошка, тайными путями, и схвачу, пока он высматривает вас.

Мо его не слушал. Он читал в своем сердце мысли Сажерука. "Сейчас, Перепел!" – шептали они. Когда по ногам солдата справа от него поползла огненная змея, Мо ударил стоящего сзади локтями в грудь. Из пола вырвалось пламя. Оно оскалило огненные зубы и подожгло одежду солдат. Те с криком отступили, а огонь описал защитный круг вокруг обоих пленных. Двое солдат вскинули арбалеты, но Свистун удержал их. Ведь хозяин никогда не простит, если он доставит ему Перепела мертвым. Лицо Свистуна побелело от ярости. Зато Орфей улыбался.

– Очень эффектно, ничего не скажешь! – Подойдя ближе к огню, он пристально всматривался в него, словно надеясь понять, как Сажерук это делает. Но тут его взгляд упал на самого Сажерука.

– Наверное, ты действительно мог бы в одиночку спасти переплетчика, – сказал он мягко. – Но к несчастью для него, ты поссорился со мной. Это была ошибка. Я пришел сюда не со Свистуном. Я теперь служу его хозяину. Он ждет ночи, чтобы засвидетельствовать Перепелу свое почтение, и послал меня вперед, чтобы приготовить все к его приходу. Сюда входит и печальная необходимость окончательно спровадить Огненного Танцора в царство мертвых.

Он говорил с таким неподдельным сожалением, что Мо вспомнился день в библиотеке Элинор, когда Орфей торговался с Мортолой за жизнь Сажерука.

– Не трать время на слова. Убери его, Четвероглазый! – нетерпеливо воскликнул Свистун, пока его люди срывали с себя горящую одежду. – Я хочу наконец заполучить Перепела.

– Не волнуйся, никуда он от тебя не денется, – раздраженно ответил Орфей. – Но сперва я должен получить свое.

Он подошел так близко к огню, что его бледное лицо порозовело от жара.

– Кому ты отдал книгу Фенолио? – спросил он Сажерука сквозь пламя. – Ему? – Он кивком указал на Мо.

– Возможно, – ответил Сажерук и улыбнулся.

Орфей закусил губу, как ребенок, удерживающий слезы.

– Улыбайся-улыбайся, – сказал он глухим голосом. – Насмехайся надо мной! Ты скоро раскаешься, что так со мной поступил.

– С чего бы? – ответил Сажерук так спокойно, словно тут не было солдат, которые снова направили на них арбалеты. – Неужели ты надеешься испугать человека, который уже один раз умирал?

На этот раз улыбнулся Орфей, и Мо пожалел, что у него нет меча, хотя и понимал, что толку от этого было бы немного.

– Свистун, что делает здесь этот человек? С каких пор он служит моему от… – Голос Виоланты пресекся.

Тень Орфея вдруг зашевелилась, как просыпающееся животное. Из нее поднялась фигура, пыхтевшая как большая собака. В пульсирующей, расплывающейся темноте невозможно было распознать лицо, только глаза, мутные и злые. Мо почувствовал страх Сажерука, и пламя стало утихать, словно задохнувшись.

– Тебе, наверное, не надо объяснять, что такое ночной кошмар, – проговорил Орфей бархатным голосом. – Комедианты говорят, что это мертвецы, которых Белые Женщины посылают обратно, потому что не могут отмыть с их душ темные пятна. Эти черные тени обречены на скитания в мире, который уже не их. Воздух, который они не могут вдохнуть, постепенно разъедает их, а солнце, от которого не защищает плоть, сжигает. Но пока не настал их последний час, они голодны, очень голодны.

Он отступил подальше.

– Фас! – сказал он тени. – Взять его, мой славный пес! Забери Огненного Танцора, потому что он разбил мое сердце.

Мо шагнул к Сажеруку, но тот оттолкнул его.

– Отойди, Перепел! – крикнул он. – Это хуже чем смерть!

Пламя вокруг них погасло, и ночной кошмар, тяжело дыша, шагнул в очерченный сажей круг. Сажерук не уклонился. Он просто стоял, пока бесформенные руки не схватили его, – и погас. Как пламя.

Мо казалось, что остановилось его собственное сердце. А ночной кошмар понюхал неподвижное тело Сажерука, словно обманутый пес. Мо вспомнил, что рассказывал ему однажды Баптиста: ночные кошмары питаются только живой плотью, от мертвых они шарахаются, потому что боятся, что те заберут их с собой в то царство, откуда они вышли.

– В чем дело? – В голосе Орфея звучало детское разочарование. – Почему все получилось так быстро? Я хотел подольше посмотреть, как он умирает!

– Возьмите Перепела! – донесся до Мо приказ Свистуна. – Живее!

Но солдаты оцепенело смотрели на ночной кошмар. Тот повернулся и устремил мутный взгляд на Мо.

– Орфей! Убери его! – Свистун кричал во весь голос. – Перепел нам еще нужен!

Ночной кошмар застонал, словно хотел сказать что-то, но рта у него не было. На мгновение Мо показалось, что он распознает в сплошной черноте лицо. Злоба стала просачиваться ему под кожу и покрыла сердце, словно плесень. Ноги у Мортимера подкосились, он задыхался. Да, Сажерук прав, это хуже смерти.

– Назад, пес! – От голоса Орфея тень застыла. – Этого ты получишь потом.

Мо упал на колени рядом с неподвижным телом Сажерука. Ему хотелось лечь и тоже перестать дышать, перестать чувствовать. Но солдаты подняли его на ноги и связали запястья. Он едва замечал это. Ему все еще было трудно дышать.

Шагнувшего к нему Свистуна Мо видел словно через пелену.

– В этом замке где-то есть двор с птичьими клетками. Заприте его в клетку. – Он ударил Мо локтем в живот, но тот чувствовал только одно – ночной кошмар снова слился с тенью Орфея, и дыхание вернулось.

– Стой! Перепел пока еще мой пленник! – Виоланта преградила дорогу солдатам.

Но Свистун грубо оттолкнул ее.

– Он никогда не был вашим пленником, – сказал он. – Думаете, ваш отец так глуп, чтобы вам поверить?

– Заприте Уродину в ее спальне! – приказал он солдатам. – А Огненного Танцора бросьте перед клеткой в которую посадите Перепела. Ведь тень должна всюду следовать за хозяином.

Перед дверью лежал еще один солдат Виоланты. На мертвом лице застыл страх. Коридор устилали их тела. Озерный замок был в руках Змееглава, а вместе с ним и Перепел. Вот, значит, чем кончилась песня.

"Какой ужасный конец! – послышался Мо голос Мегги. – Я не хочу эту книгу, Мо! У тебя нет другой?"

Поиск по сайту: