АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Глава 5. Хана повернулась и бросилась к берегу

Читайте также:
  1. Http://informachina.ru/biblioteca/29-ukraina-rossiya-puti-v-buduschee.html . Там есть глава, специально посвященная импортозамещению и защите отечественного производителя.
  2. III. KAPITEL. Von den Engeln. Глава III. Об Ангелах
  3. III. KAPITEL. Von den zwei Naturen. Gegen die Monophysiten. Глава III. О двух естествах (во Христе), против монофизитов
  4. Taken: , 1Глава 4.
  5. Taken: , 1Глава 6.
  6. VI. KAPITEL. Vom Himmel. Глава VI. О небе
  7. VIII. KAPITEL. Von der heiligen Dreieinigkeit. Глава VIII. О Святой Троице
  8. VIII. KAPITEL. Von der Luft und den Winden. Глава VIII. О воздухе и ветрах
  9. X. KAPITEL. Von der Erde und dem, was sie hervorgebracht. Глава X. О земле и о том, что из нее
  10. XI. KAPITEL. Vom Paradies. Глава XI. О рае
  11. XII. KAPITEL. Vom Menschen. Глава XII. О человеке
  12. XIV. KAPITEL. Von der Traurigkeit. Глава XIV. О неудовольствии

 

Хана повернулась и бросилась к берегу. Кричала женщина по имени Сада, сестра ее матери. Она несла на руках Райл, маленькую двоюродную сестренку Ханы.

Райл была хорошенькой десятилетней девочкой. Но сейчас ее лицо неузнаваемо искривилось от испуга. Ее шея и кожаная туника были измазаны кровью.

— Что случилось? — Хана подбежала к Саде и обняла сестру.

— Она пошла искать молодую зелень... Я нашла ее лежащей на земле... Я подумала, что она умерла! — Лицо Сады исказилось от горя. Она говорила быстро и почти бессвязно. — И посмотрите сюда... посмотрите на шею!

На бледной шейке Райл посередине кровавого пятна Хана заметила две небольшие отметины. Они были похожи на следы острых зубов... но только двух зубов.

— Наверное, это зверь, — выдохнула Кэт из-за спины Ханы. — Но что это за зверь, который кусает только двумя зубами?

У Ханы от дурного предчувствия сжалось сердце. А Сада говорила и говорила...

— Это был не зверь! Она говорит, что это был человек, мальчик! Она говорит, что он швырнул ее на землю и укусил... и что он пил ее кровь! — Сада зарыдала, прижимая к себе Райл. — Почему он так сделал? О, пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне! Моя дочь ранена! — Она обхватила руками Райл, а та застыла в ее объятиях с широко раскрытыми, словно остекленевшими глазами.

Кэт робко повторила:

— Мальчик...

Сада сглотнула слезы и сказала:

— Давайте отведем ее к Старой Матери...

И вдруг умолкла, глядя в сторону реки.

Мужчины вели чужака к берегу. Он был растрепанный, перепуганный и сердитый... но когда он увидел Райл, выражение его лица изменилось.

Он уставился на нее, и его взгляд стал тоскливым и тревожным, как у раненого животного. Хане показалось, что ему было тяжело глядеть на девочку, но он неотрывно смотрел на ее горло.

А потом он отвернулся, закрыл глаза и спрятал лицо в ладонях. Каждое его движение выдавало страдание.

Хана в ужасе переводила взгляд с девочки, у которой горло было в крови, на незнакомца, чей рот был испачкан кровью. Все было ясно без слов. И все это понимали.

«Но почему? — думала Хана, ощущая головокружение и тошноту. — Почему ему захотелось выпить крови? Ни одно животное и ни один человек так не делают».

Значит, он и правда демон.

Арно отделился от толпы и подошел к пострадавшей. Осторожно взяв Райл за подбородок, он повернул ее голову к незнакомцу:

— Это он напал на тебя?

Райл ошарашенно уставилась прямо перед собой... а затем к ней словно возвратилось зрение. Ее зрачки расширились, и она взглянула в лицо незнакомца.

И тут она завизжала.

Она визжала и визжала, закрывая глаза руками. Ее мать зарыдала, обхватила девочку и начала укачивать, словно младенца. Мужчины, охваченные ужасом, подняли возмущенный крик, толкая копьями чужака. Все эти звуки, сливаясь вместе, отдавались в голове Ханы жуткой какофонией.

Она почувствовала, что дрожит. Почти машинально Хана протянула руку к маленькой Райл, желая ее успокоить. Кэт плакала. Сада причитала, прижимая к себе свое дитя. Услыхав шум, из пещеры с пронзительными криками к ним устремились люди.

А незнакомый юноша, окруженный толпой, стоял с закрытыми глазами, и лицо его застыло от горя, словно маска.

Голос Арно разнесся над долиной, перекрывая шум:

— Мы, охотники, знаем, что с ним делать. Это больше не касается шаманов! — Выкрикивая это, он глядел на Хану.

Хана оглянулась. Ей нечего было сказать. Появление чужака взволновало ее... и она беспокоилась о нем. Он ранил ее двоюродную сестру... но он был такой жалкий, такой несчастный.

«А может, он не смог ничего с собой поделать? — внезапно пришло ей в голову. Это было проявлением того инстинкта, который заставил Старую Мать сказать, что Хана должна стать шаманом. — Может быть... может, он не хотел делать этого, но что-то заставило его. И теперь ему стыдно, и он жалеет об этом. Может... о, я не знаю!»

— Вы не можете просто убить его! — воскликнула Хана, надеясь, что сумеет объяснить всем то, что открылось ей. — Вы должны отвести его к Старой Матери.

— Это не ее дело!

— Это ее дело, если он демон! Ты просто вожак охотников, Арно. Твое дело — охотиться. А Старая Мать — духовный вождь.

— Что ж, прекрасно, — сказал Арно. Его лицо стало непроницаемым и сердитым. — Мы отведем его к Старой Матери.

Подталкивая юношу копьями, мужчины повели его внутрь пещеры. К этому времени вокруг уже собралось почти все племя. И пещера заполнилась тревожным гулом.

Старая Мать была самой старшей женщиной рода — прабабушкой Ханы, и Райл, и почти всех остальных. Ее лицо покрывали глубокие морщины, а тело высохло, как ивовый прут. Но ее темные глаза горели молодым огнем и светились мудростью. Она была шаманом рода. Она общалась с Богиней Земли — со Светлой Матерью, Дающей Жизнь, которая была выше всех других духов.

Старая Мать серьезно выслушала всю историю, сидя на своей кожаной подстилке, а все остальные сгрудились вокруг нее. Хана вместе с Райл, устроившейся у нее на коленях, незаметно подвинулась поближе к Старой Матери.

— Они хотят убить его, — прошептала она на ухо старой женщине, когда рассказ был окончен. — Но взгляни ему в глаза. Я знаю, он огорчен, и я думаю, что он, может быть, и не хотел навредить Райл. Ты можешь поговорить с ним, Старая Мать?

Старая Мать знала множество языков, в молодости она побывала в разных краях. Она заговорила с юношей, но после нескольких попыток покачала головой.

— Демоны не говорят на человеческом языке, — презрительно бросил Арно.

Он стоял наготове, выставив копье, хотя чужой юноша, сидевший на корточках перед Старой Матерью, не выказывал никакого намерения сбежать.

— Он не демон, — сказала Старая Мать, сурово взглянув на Арно. И медленно добавила: — Хотя, конечно, и не человек. Я не знаю, кто он. Богиня никогда не говорила мне о таких людях.

— Значит, Богине это неинтересно, — пожал плечами Арно. — Пусть тогда охотники позаботятся о нем.

Хана вцепилась в худое плечо старой женщины.

Старая Мать накрыла руку Ханы своей смуглой ладонью. Ее темные глаза были мрачными и печальными.

— Единственное, что нам известно, — это то, он несет с собой беду, — тихо произнесла она. — Прости, дитя, но думаю, что Арно прав. — Старая Мать повернулась к Арно: — Уже темнеет. Нам лучше запереть его где-нибудь на ночь, а утром решим, что с ним делать. Может быть, Богиня скажет мне что-нибудь о нем, когда я буду спать.

Но Хана все поняла. Она видела лицо Арно, когда он с другими охотниками уводил юношу.

И она слышала, с какой холодной злостью перешептывались остальные члены племени.

Утром чужак умрет. Похоже, Арно добьется своего.

Возможно, чужак заслуживает такого конца. И Хане стоит забыть о нем. Но этой ночью, лежа на кожаной подстилке под теплой меховой шкурой, она никак не могла заснуть.

Казалось, будто сама Богиня подсказывала ей: что-то происходит неправильно. Нужно что-то сделать. И кроме Ханы этого не сделает никто.

Хана не могла забыть полный раскаяния взгляд чужака.

А если... если он уйдет куда-нибудь далеко... тогда он не сможет вредить людям... Далеко в степях люди не живут. Может, именно этого хочет Богиня. А вдруг это существо забрело сюда из мира духов и Богиня рассердится, если его убьют?

Хана ничего еще не знала. Ведь она еще не была шаманом. Она лишь понимала, что ей жалко этого юношу и что она не в силах больше бездействовать.

Незадолго до рассвета она встала и тихо пробралась в глубь пещеры. Там она взяла бурдюк с водой — из тех, что хранились про запас, — и несколько черствых лепешек, какие обычно брали с собой в дорогу. А затем подползла к той стороне пещеры, где держали пленника.

Охотники соорудили в углу пещеры нечто вроде ограды из веток и костей, связанных веревками, — наподобие той, за которой держали пойманных животных. Пленника сторожил охотник с копьем в руках. Прислонившись к стене пещеры, он спал с открытым ртом.

Хана осторожно проскользнула мимо него. Ее сердце билось так гулко, что ей казалось: сейчас охотник услышит и проснется. Но он даже не пошевелился.

Медленно и осторожно Хана вытащила из ограды несколько кольев. Из темноты на нее глядели глаза, в которых отражался свет пламени. Хана прижала палец к губам, подавая знак молчать, а затем махнула рукой.

И только сейчас она поняла, как опасно то, что она делает. Она позволяет чужаку выйти... а ведь он может броситься сейчас прямо в пещеру, схватить кого-нибудь и укусить! И ничто не остановит его!

Но юноша ничего подобного не сделал. Он даже не шевельнулся. Он просто сидел и глядел на Хану сверкающими глазами.

«Он не собирается выходить, — дошло до Ханы. — Он не выйдет».

Она опять махнула рукой, еще настойчивее.

Юноша продолжал сидеть. Глаза Ханы уже привыкли к темноте, и сейчас она смогла различить, что он качает головой. Он решил остаться здесь и позволить себя убить.

Хана разозлилась.

Опасаясь, что ограда может сейчас развалиться, она ткнула пальцем в чужака, а затем резким жестом указала ему на выход.

«Ты... — вон отсюда!» — означал этот жест.

Она вложила в него всю властность потомка Старой Матери, властность женщины, которой в один прекрасный день предстояло стать духовным вождем племени. И когда чужак все же не подчинился ей, она протянула к нему руку.

Это испугало его. Юноша отпрянул назад; казалось, ее жест встревожил его гораздо больше, чем все происходившее до сих пор. Похоже, он боялся, что она прикоснется к нему.

«Он боится, что может причинить мне вред», — подумала Хана.

Опять новое знание возникло словно извне. Но девочка не стала терять время, размышляя над этим. Она просто навязала ему свою волю.

Она вытолкала пленника на середину пещеры и повела к выходу. Они крались вдоль стены, бесшумно, словно тени. Хана не сомневалась, что их могут схватить в любую минуту. Но все обошлось.

Когда они выбрались наружу, Хана повела его к реке.

Затем она указала ему вниз, по направлению течения. Она вложила ему в руки лепешки и бурдюк с водой и резко махнула рукой вдаль, что означало: «Убегай, быстро! Убегай очень далеко. Очень, очень далеко!» А потом стала показывать жестами, что сделает Арно своим копьем, если только юноша вернется назад, но вдруг заметила, как он смотрит на нее.

Луна уже поднялась высоко и светила так ярко, что Хана могла различить каждую черту лица незнакомца. Он смотрел на нее неотрывно, со спокойной сосредоточенностью животного, вышедшего на охоту... хищного животного.

Хана перестала жестикулировать. Неожиданно все пространство вокруг пещеры стало каким-то огромным, и она почувствовала себя очень маленькой. С особой ясностью она различала ночные звуки, кваканье лягушек, шорох речного тростника.

«Я не должна была приводить его сюда. Мы здесь совсем одни. И о чем только я думала?»

Они долго стояли, молча уставившись друг на друга. Глаза чужака были очень темными, и в них ощущалась такая же непостижимость и вечность, как и во взгляде Старой Матери. Хана заметила, какие длинные у него ресницы, и вновь подумала о том, что чужак очень красив.

Он перевел взгляд на тряпицу, в которую была завернута пища, и вдруг бросил ее на землю вместе с бурдюком. А потом вздохнул.

Хана рассвирепела. Страх ее сменился досадой. Что он делает? Может, он думает, что она собирается отравить его? Она подняла сверток с едой, отломила кусочек лепешки и положила его в рот. Прожевав его, она снова протянула лепешку юноше. Жестом указала на нее, а затем на его рот и громко сказала:

— Тебе нужна пища. Ешь! Ешь!

Он серьезно посмотрел на Хану. Потом взял хлеб, прикоснулся к своему рту и покачал головой. Лепешка опять упала к его ногам.

Он давал понять, что эта пища не для него. Хана поразилась... Она все поняла. С ужасом уставилась она на странного юношу.

Пища — это для него не еда, а вода — не питье... Но кровь Райл... он пил ее.

Кровь — вот что было для него и едой и питьем!

...И опять наступило долгое молчание. Хана совсем испугалась. У нее дрожали губы, на глаза навернулись слезы. Чужак все еще продолжал спокойно глядеть на нее, и она видела, как его клыки впились в нижнюю губу, а в глазах отразился лунный свет.

Он смотрел на ее горло.

«Мы здесь совсем одни... в любой момент он может напасть на меня, — думала Хана. — Он может напасть прямо сейчас. Он выглядит очень сильным... Но, мне кажется, он не тронет меня... Даже если будет умирать от голода. И он выглядит таким огорченным, таким печальным... и таким голодным!»

Мысли Ханы падали и уплывали куда-то вдаль, будто куски коры, брошенные в реку. У нее сильно кружилась голова.

«...Он ранил Райл... но не убил... Райл сидела и ела, как обычно, и потом спокойно уснула... Старая Мать сказала, что с ней будет все хорошо.

Если он не убил ее, то не убьет и меня!»

Хана сглотнула. Она смотрела на странного юношу со сверкающими глазами зверя. Он явно не собирается делать ни одного движения в ее сторону, хотя по его телу пробегала сильная дрожь и он не мог отвести взгляда от ее шеи.

«Что же сделать, чтобы он не умер от голода? Поблизости нет никакого другого племени... Ему все равно придется вернуться назад. И я была права: он не хочет пить кровь, но ему приходится. Может быть, кто-то наложил на него заклятье и он умрет, если не будет ее пить.

Никто, кроме меня, не поможет ему».

Очень медленно, не спуская глаз с чужака, Хана подняла волосы и открыла шею. А затем слегка откинула голову назад, обнажив горло.

Глаза юноши зажглись голодным огнем, но тут же в них вспыхнуло что-то настолько жаркое, что оно поглотило голод. Его глаза загорелись гневом и возмущением. Теперь он не отрываясь глядел не на шею Ханы, а прямо ей в лицо. И, пристально уставившись ей в глаза, отчаянно качал головой.

Хана прикоснулась к своей шее, потом к своему рту, а затем несколько раз взмахнула рукой, указывая вдаль: «Ешь! И уходи!»

«И, ради Богини, скорее, — подумала она, закрывая глаза. — Прежде, чем я испугаюсь и передумаю».

Хана заплакала, не сумев сдержаться. Она стояла и ждала, сжав кулаки и сцепив зубы, упорно стараясь не изменить своего решения.

И тут он впервые прикоснулся к ней. Он прикоснулся к ее руке.

Хана открыла глаза. Чужак смотрел на нее с такой безграничной печалью. Он мягко разжал ее кулак и поцеловал ее руку. У людей это считалось жестом благодарности... и уважения.

По всему телу Ханы пробежала волна удивительной дрожи, похожей на озноб, только теплой. Она ощутила необычную легкость в голове и слабость в ногах. Это было чувство благоговения и удивления, которое возникало у нее, лишь когда Старая Мать учила ее общаться с Богиней.

Она заметила, что взгляд чужака тоже поразительно изменился. Он испытывал те же чувства, что и Хана, и они были для него так же новы. Хана знала это. Но затем он быстро отпустил ее руку, и она поняла, что он испугался. Это новое чувство было опасным — оно притягивало их друг к другу.

Еще одну долгую минуту они стояли рядом, и Хана видела лунный свет в его глазах. Потом он повернулся и пошел прочь.

Хана смотрела ему вслед. Она знала, что он собирается умереть, и у нее сжималось горло. Такой щемящей тоски она еще никогда не испытывала. Она продолжала стоять с высоко поднятой головой, но по ее щекам бежали слезы. Она не понимала, что с ней происходит... и ей было так больно. Словно она потеряла что-то... что-то очень дорогое... так и не узнав его.

Будущее казалось теперь таким мрачным. Таким пустым. И таким одиноким.

 

— Ханна! Ханна! Проснись!

Кто-то звал ее, но голос доносился не из пещеры. Он звучал... издалека... казалось, отовсюду. А может быть, прямо с неба.

И этот голос называл ее имя неправильно.

— Ханна, проснись! Пожалуйста! Открой глаза! — отчаянно звал отдаленный голос.

А затем прозвучал другой голос, спокойный и уверенный. Казалось, он задел какую-то струну глубоко внутри Ханы. Голос этот был почти не похож на посторонний звук — он возник в ее сознании.

— Ханна, вернись. Тебе вовсе не надо переживать все это заново. Проснись. Вернись, Ханна, — сейчас же.

Хана из Триречья закрыла глаза и с трудом шевельнулась.

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.011 сек.)